Волшебник эпизод третий

- … Да сколько еще это будет продолжаться!? Боже мой! Шесть лет! А так до сих пор и остался неудачником!!!

Когда она доходила до этой фазы скандала, он обычно убегал, не желая выслушивать ее сетования на жизнь, с подробным перечислением  неблаговидных поступков, свершенных им на всем протяжении семейной жизни. Так и на этот раз, дабы не вводить себя в искушение адекватно ответить, - а такое желание в последнее время появлялось все чаще, - он надел ботинки и громко хлопнул дверью. Торопливо сбежал по ступенькам вниз и вышел во двор.

Все как всегда, независимо от времени года. Штатный скандал, как по расписанию и нежелание в него ввязываться; постепенно надвигающийся вечер, двор и сорок минут запаса на восстановление ее, хоть относительного, но спокойствия.
Последнее время их отношения все явственней давали трещину. Используя достаточно заезженное выражение – лодка семейного счастья интенсивно, сквозь многочисленные дыры, набирала воду. Практически черпала двумя бортами. По его собственным ощущениям, критическая масса воды вот-вот достигнет своего объема и лодка, жалобно булькнув, уйдет на дно, мелькнув на прощание заросшим днищем.

Нет, нет, не подумайте плохого! Конечно же, он старался, он стоически заделывал дыры, как мог и даже больше того, но все усилия оказывались напрасными – не успеет заделать дыру, как рядышком проявляются две новые…

Он все чаще задумывался, почему и от чего так выходит. И ответы не находил. А может и не хотел находить… а может, находил, но не те… или те – которые правильные – но не соглашался, не хотел. А зачем? Зачем соглашаться с тем, что очевидно, но крайне неприятно, неинтересно, грустно и больно?

Шесть лет… Он часто вспоминал те, первые два года после заключения брака. Два самых лучших года в его жизни. Промежуток времени, в который он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Потому что он любил, потому что… много еще из-за чего. Даже частые головные боли, испытываемые им, не были помехой тому ощущению, а скорее подчеркивали счастье. Он так и говорил ей, после очередного приступа: «Малыш, если б не эта идиотская боль, я был бы абсолютно счастливым человеком!».

Ксения, всерьез озабоченная его здоровьем, долго ходила с ним по врачам, и его голову столь же долго и нудно обследовали самыми разнообразными способами. Что характерно, но отнюдь не удивительно, одну и ту же энцефаллограмму врачи трактовали по-разному, при всем при этом единодушно сходясь в диагнозе – отклонений нет.

В конце концов, Ксения предложила сходить к целителю, на что Саша рассмеялся и, чмокнув ее в кончик носа, заметил:
- Я все же как-никак и сам волшебник! Уж что-то, а головную боль умею гасить. Эту же не унять, даже при помощи таких способностей.

- Парикмахер стрижет всех в городе, кто же стрижет самого парикмахера? – не растерялась она. – Как минимум другой парикмахер, так?

Саша был вынужден согласиться и отправиться к целителю, который был настолько целитель, что на прием к нему можно было попасть только по рекомендации и очереди протяженностью в три месяца.

- Только прошу тебя, вовсе необязательно упоминать, что я волшебник. Хорошо? – попросил он, с изрядным скепсисом относясь к подобного рода «эскулапам», практикующим нетрадиционные методы лечения.

…Целителем оказался сморщенный старикан азиатского типа, лысый, с бородкой и в тюбетейке, поразительно смахивающий на Хоттабыча. Впечатление портил четко прорисовывающийся под облегающей белой футболкой, проглядывающей из полураспахнутого туркменского халата, внушительный крест.
Офис целителя располагался в престижном районе, в одном из новых домов, на последнем этаже, где было всего две квартиры на площадке. Еще на площадке были четыре квадратных охранника в черных костюмах с суровыми лицами, преисполненными ответственностью и зачем-то солнцезащитных очках, неподвижно стоящие в приятном сумраке площадки – на улице имел место быть вечер, а лестничное освещение включить пока никто не удосужился. В одной из двух квартир и оборудовал себе рабочее место целитель. Саша начал подозревать, что вторая квартира на этом этаже, скорее всего тоже принадлежит старикану, так как эта квартира имела всего две комнаты, вовсе не располагающие к вдумчивому расслаблению и отдыху от трудов праведных.

В первой, большей комнате оказалась приемная с мягкими кожаными диванами, здоровенным телевизором и офисным столом. За столом восседала строгая и юная симпатяшка в деловом костюме, исполняющая обязанности секретарши, которая и промурыжила Сашу с Ксенией целых сорок минут, объяснив, что целитель релаксирует после предыдущего сеанса и набирает энергетику. Саша понимающе хмыкнул. Ксения благоговейно оглядывала великолепие приемной.

Секретарша любезно предложила посмотреть телевизор или полистать журналы по хиромантии и чему-то еще подобному и между делом оплатить консультацию. Саша поинтересовался стоимостью и, услышав ответ, слегка оторопел и попытался было навострить лыжи подальше от впечатляющей суммы, но Ксения перехватила его на пол пути и заставила внести оплату. Секретарша, уяснив для себя социальное положение клиентов, презрительно оттопыривая нижнюю губку, приняла деньги и выписала приходный ордер, причем заполнила только отрывную его часть.

Настроение у Ксении стремительно ухудшилось - она заметила реакцию секретарши. Саша же наоборот развеселился и дотошно стал интересоваться гарантиями. Секретарша каменела хорошеньким личиком и, не зная толком, существуют ли вообще у целителя гарантии, предлагала посмотреть телевизор, словно невзначай увеличивая громкость идущего по первому каналу смертоубийственного боевика. Саша не отставал от дамочки, пока Ксения с покрасневшим от стыда лицом не подошла к нему, чуть ли не насильно оттащила от стола и усадила на диван, прошипев при этом:
- Что ты меня позоришь! Сиди и жди.

Саша порывался вскочить с дивана и все же уточнить степень юридической ответственности целителя.

- Я прошу тебя, угомонись. Ну, ради меня, ты можешь посидеть тихо?

- Ради тебя? Конечно, солнышко, я вообще здесь нахожусь только ради тебя.

- Ну вот и сиди тихо. Пожалуйста!

- Хорошо, - покорно согласился он…

Наконец целитель отрелаксировал, набравшись по уши нужной и полезной энергетикой, и их пригласили во вторую комнату.
Вторая комната была гораздо меньше и резко контрастировала с первой. Если первая комната имела вид приемной, то вторая сходу давала понять, что в ней находится святая святых, и вершатся или творятся? всякие таинства. Наглухо занавешенное тяжелой портьерой окно, стены задрапированные материей, полумрак, горящие свечи, злобные маски на стенах, тлеющие благовония и спёртый воздух наводили на мысль, что целитель не хухры-мухры, а весьма серьезный дядька.

Хоттабыч, сидя в уютном кожаном кресле за стилизованным под старину столом, крытым темно-зеленым бильярдным сукном внимательно посмотрел на посетителей и важно сказал:

- Вижу. Ты жена, он муж. Год как расписались. У него головные боли. Частые… Вижу. Твой отец перенес инсульт четыре месяца назад… Вижу. У тебя хронический бронхит, а твоя мать болеет по женской части и у нее аритмия.

- Да, Аристарх Варфоломеевич, – почтительно подтвердила Ксения. – А как вы узнали?

Саша промолчал и сделал умное лицо.

Целитель укоризненно взглянул на Ксению, оставив без ответа ее вопрос.

- Что ж, - поднимаясь и выходя из-за стола, вздохнул целитель, - для начала давайте посмотрим ауру и астральное тело пациента, что там у нас наблюдается… Вы, Ксения… мм… Федоровна, вот здесь сбоку пока посидите.

Он поправил сползающую тюбетейку, плотнее запахнул халат и подошел к Саше. Обошел два раза вокруг и многозначительно покхекал. Потом усадил Сашу в деревянное неудобное кресло, встал за ним и начал делать руками пассы.

Ксения, затаив дыхание, во все глаза смотрела на действо. Саша продолжал молчать.

Минуты через три у целителя от нечеловеческого напряжения задрожали руки и из-под тюбетейки поползли крупные капли пота. Еще через пару минут целитель шумно выдохнул, достал из кармана штанов черный платок и утер пот. Отдуваясь, отошел от Саши и уселся за стол, за которым  задумчиво стал перебирать всякие-разные магические предметы: черепа, точнее один; стеклянные шары, то бишь хрустальные, тоже, правда, один; какие-то косточки и шнурочки в узелках, коих было много, ну и прочую дребедень. Перебирал с лицом не менее умным, чем у Саши. То черепу в зубы заглянет, то шар начнет крутить, то бормотать над шнурочками, разбрасывая щедрыми жестами сеятеля косточки по зеленой поверхности стола…

- Что у него, Аристарх Варфоломеевич? – робко спросила Ксения. – Вы ведь увидели, да?

Аристарх Варфоломеевич посмотрел на Ксению и печально покачал головой.

- Не все так просто, как оказалось, уважаемая э-э… Ксения Федоровна. Вижу - сглаз на вашем муже наложен. Даже два. И проклятие висит над ним.

- Поподробней поясните, пожалуйста, - вежливо попросил Саша, все с тем же умным лицом. – Кто постарался? Я ему голову отверну.

- Кто – не скажу. Пока не скажу. Пристальней смотреть надо, уважаемый, – обращаясь к Саше Хоттабыч с интересом поглядывал Ксению. - Сглаз четко вижу, контур проклятия вижу. Пока все. Да и аура у вас…

- А что с аурой? – заинтересовался Саша.

- Плохо у вас с аурой! Очень плохо! Зубчатый пробой над теменем. Это раз. В районе пупочной чакры сплющена, это два. Да и цвет… С левой стороны чистый ярко алый, а с правой перетекает в зеленоватую муть… Это три.

- Во что перетекает? – разинул рот Саша.

- В муть. Зеленоватую. С черными разводами. А это не есть хорошо.

- Опаньки… кто же это так меня?

- Будем смотреть, уважаемый. Потом лечить. В общем, убирать весь негатив, как из ауры, так и из астрального тела. И только после всего этого я смогу увидеть причину ваших головных болей.

- А что, разве не в этом моя проблема, нет?

- Нет, - категорично ответил целитель.

Ксения зачарованно смотрела на целителя.

Саша еле сдерживал смех:
- А что у меня с астральным телом?

- Там совсем беда, увы! – грустно ответил целитель. - Скажите, уважаемый, вы сны видите?

- Вижу.

- Хорошие или там кошмары всякие?

- Да по-разному бывает, - осторожно ответил Саша. – А что?

- Вот! – удовлетворенно произнес целитель. – Я так и думал!

- …?

- У вас, уважаемый, имеется враг, сильный враг! И подбирается к вам через астрал. Когда вы видите кошмары, это значит, что он попросту от вас кусочки вашего астрального тела отгрызает. То-то я смотрю тело у вас такое маленькое!

- Какое?

- Астральное! – сердясь на бестолкового пациента, ответил целитель. – Да вы не беспокойтесь, ничего страшного пока... – здесь он сделал многозначительную паузу, – пока ваш враг не успел сотворить. Обычное проклятие, с кем не бывает. Я вам помогу с ним справиться. Сложно это, но не смертельно. Очень вы вовремя ко мне обратились!

Ошарашенный неведомым врагом Саша почесал висок:
- Как же я теперь без тела, без астрального жить буду, во попал…

- Хе-хе-хе… - дребезжаще рассмеялся целитель, - все будет хорошо, уверяю вас. Что-что, а с этим-то мы бороться умеем… умеем. Значит так, - целитель полностью переключился на Ксению,  - диагноз ясен на первой стадии. В дальнейшем мне будете нужны только вы и фотография мужа размером минимум десять на пятнадцать. Вы жена, а значит, связаны с ним, с вашим мужем нитью духовной. А это хорошо! Гм… гм… Отсекать буду проклятие через вас, чтобы оно обратно не вернулось, поэтому приходите ко мне, …скажем, в субботу вечером? У меня неприёмный день, но для вас, только для вас! сделаю исключение. Случай уж больно серьезный у вашей семьи… Договорились?

И целитель радостно потер руки.

- Минутку, как там тебя… Варфоломеич! - Саша неторопливо встал, подошел к столу и оперся об него, нависая над целителем. - Ты чего несешь?

- А что такое, молодой человек? Чем вы недовольны? – несказанно удивился Хоттабыч, вскидывая глаза.

- Нет, я понимаю, если ты несешь околесицу про ауру и астральное тело, я понимаю - на жизнь зарабатываешь. Но когда ты мою жену при мне же нагло начинаешь охмурять и к себе её зазываешь вечером, этого я решительно не понимаю!

- Саша, - вмешалась Ксения, - ты чего? Он же предлагает…

- Что он предлагает? Проклятие снимать, да? Сглазы убирать? Посредством тебя… Я ему сейчас рога выращу аккурат посреди лысины!

- Молодой человек, молодой человек! – протестующе поднял руки целитель. – Вы забываетесь, с кем вы говорите!

- Это ты, любезный, не понимаешь, с кем ты говоришь! Пробой в ауре… надо же!

- Саша…

- Ксень! Не лезь, прошу! Дед, ты хоть знаешь толком, что такое - аура, нет? А астральное тело? Что ты вообще про тела знаешь?

Целитель, похоже, не первый раз бывавший в таких ситуациях нажал неприметную кнопку, и в комнату ворвались те самые, с площадки, охранники. Мгновенно оценив обстановку, рассредоточились: два квадрата скоренько, но вежливо и предупредительно зажали с двух сторон Сашу, один встал за спиной у Ксении, четвертый остался у двери.

Хоттабыч расслабленно откинулся на спинку кресла и сцепил сухенькие ручки на животе.

- Ай-яй-яй, – протянул он, - такие достойные люди! За помощью пришли… и вдруг такое! Фи-и, какое недостойное поведение… Полагаю, вы отказываетесь от моей помощи. Жаль, жаль…

- Мой муж – волшебник! И ему действительно нужна помощь! – вскочила было Ксения, но охранник удержал ее, деликатно надавив на плечи и усаживая обратно.

- Хе-хе, я тоже… волшебник, – продребезжал старикан, в который раз поправляя сползающую тюбетейку.

- Саша! Да покажи ты ему!

- Нет, Ксень, - отрицательно мотнул головой Саша. – Не буду. Ни к чему это. Ладно, пошли отсюда. Не понравилось нам у тебя, дед.

Целитель разрешающе кивнул охранникам:
- Проводите клиентов до выхода из подъезда.

- А деньги? – вскинулась Ксения.

- Какие деньги? – удивился старикан. – Ах, деньги! А что деньги? Вы уплатили за консультацию, как у вас и написано в приходном ордере, ведь он есть у вас, да? Есть. Вот. Консультацию вы получили. А то, что вы не захотели проходить курс лечения, так это ваше личное дело. Юридически все правильно, ко мне не может быть никаких претензий. Так что прощайте уважаемый больной и вы, любезная Ксения Федоровна…

Уже потом, на улице, расстроенная Ксения шла молча. Ей было очень обидно, обидно до слез, что так все получилось. Она искренне хотела помочь Саше избавиться от боли! И вот, результат…

- Да ладно, малыш, расстраиваться! – Саша приобнял жену. – Все будет хорошо, вот увидишь! И с болью совладаем и вообще… Надо ж! «Пробой зубчатый в ауре»… во залепил старый. Хоть бы литературку какую соответствующую прочитать удосужился! Ты в курсе, что такое - аура?

Ксения продолжала молчать.

- Аура, это, как бы так попроще объяснить… это такие мельчайшие частицы человеческого тела, ну… примерно как атмосфера у Земли…

- Саш, давай ты мне потом как-нибудь объяснишь, не сейчас… - она сбросила его руку.

- Ксень… ну, достал он меня своей бредятиной! И про цвет тоже… Что у всех за устойчивый стереотип выработан? Аура может быть либо чистой, либо загрязненной и то всё дело в энергетиках, на которых живешь…

- Я же сказала, мне это неинтересно!! Я старалась, договаривалась… а ты цирк устроил! Все… все говорят, что он помогает, вылечивает, а ты… Неужели так сложно было тебе просто помолчать!?

- Ксень, да я же видел, что он шарлатан. Ну как здесь молчать? И то, все бы ничего, но он же стал клеиться к тебе! «Приходите вечерком… При помощи вас…»

- Он хотел помочь! Он сказал же…

- Что он сказал? Лапшу развесил и только, а ты поверила, наивная…

- Хватит!!

…Это была вторая их серьёзная размолвка. Ксения весь остаток дня имела отчуждённый вид, не вступала в разговоры, а на следующий день с работы прямиком отправилась к маме с папой, где и пробыла до позднего вечера. Разумеется, позже мир был восстановлен, но у обоих остался в душе неприятный осадок...


В целом они в те, первые годы, между собой не ругались, нет, они жили в мире и согласии, без семейных сцен - он старался не допускать подобных вещей, постоянно находя всевозможные компромиссы. Единственное, что его больше всего угнетало, так это то, что она пока не собиралась заводить ребенка, в качестве аргумента приводя такие доводы как: «мне нужно ещё немного времени, чтобы довести карьеру до ума» или «давай пока поживем для себя», ну и так далее…
Когда он увидел, что ей не хватает тех средств, что имелись у него, он пошел подыскивать себе работу. Очень хотел устроиться в цирк и показывать детям чудеса, но, став демонстрировать там заранее подготовленную программу, не смог сотворить ни одного чуда! Абсолютно ни одного, даже самого простого!!!

Как он испугался тогда! Показалось, что мир в одночасье перевернулся и окрасился в черный цвет… Домой шел не разбирая дороги, а в голове громко бухало: «Почему?»…

Во дворе его, полностью убитого своими мыслями тогда остановили ребятишки и закричали наперебой:
- Дядь Саш, дядь Саш! А дядя Петя своей машиной наш куст сломал.

Имелся в виду тот самый молоденький куст сирени, который пацаны приволокли откуда-то из парка и посадили во дворе.
Так уж вышло, что сирень в их дворе не росла. Яблоня да, была, а также имелись в наличии черемуха, клёны, березы и тополя.

Четыре дома, образующие двор, каким-то образом располагались так, что во дворе практически постоянно дул легкий ветерок. Да не просто дул, как обычный сквозняк, а лениво перемещался по всему двору, туда-сюда, вверх-вниз, непонятно в силу каких закономерностей и прочей аэродинамики. Ветерок был веселый, он то прятался в углах, поджидая девчонок и ероша им свеженаведенные прически, то мешал мужикам прикурить сигарету, налетая на огонек зажигалки, то играл сам с собою, гоняя по двору комок бумаги. А еще ветерок очень любил время, когда падает тополиный пух. Ветерок забавлялся с пухом, устраивал пургу, заставляя пух летать снизу вверх и по разным направлениям, и складывал его в  сугробики. Во время одной из вечерних бесед с Сашей ветерок признался, что живет здесь давно, с самого момента возведения домов в пятидесятые года и очень ревностно относится к своему месту проживания, не пуская во двор другие ветра. Даже злые осенние.

Вот, все было во дворе: деревья, ветерок, бабушки на лавочках и мужики-доминошники, а сирени не было. Теперь же благодаря неугомонной ребятне появилась, а Саша немножечко поспособствовал, чтобы сирень прижилась, значительно подросла и в первую же весну дала цветы. Сам Саша знал, что ветерку по нраву пришелся сиреневый куст. Ветерок очень часто сидел там и шевелил листья, ласково поглаживая их и не позволяя пыли оседать на цветах, и отгоняя слишком деловых влюбленных, норовивших сломать для любимой ветку-другую. А дядя Петя парковался у подъезда не слишком трезвый и наехал на куст.

Дядя Петя в этот раз был на «Газели» и обычного пространства ему не хватало. Точнее дядя Петя сдав задом, выжал сцепление, но не переключил скорость – отвлекся на разливающих у столика мужиков приветственно взмахнувших ему полупустой бутылкой – и придавил педаль газа, в результате чего авто прыгнуло назад и вломилось в сирень. Рассерженный ветерок рванулся отомстить, но дяде Пете в том состоянии, в котором он пребывал, море было по колено, в том числе и какой-то там ветерок. Ветерок затаил обиду и вернулся к бедному растению. 

- Дядь Саш! Он пополам сирень сломал… раздавил, - жаловались ребятишки.

Саша был настолько погружен в себя, что совершенно не мог понять, чего от него хотят. Ребятишки прыгали перед ним и дергали за рукав:
- Дядь Саш, помоги, а? Ты же можешь!

В конце концов, он с большим трудом уяснил, что случилось и почему встревожены пацаны. Уяснив, пытался объяснить, что не сможет им  помочь, что у него ничего не получится, но мальчишки продолжали просить, а самый маленький, Славик, даже заплакал от разочарования и, размазывая кулачками слезы, закричал:

- Ты не волшебник, не волшебник, не волшебник… дядя Саша… Это так просто для тебя! 

Саша присел на корточки перед Славиком, взял его за плечи:
- Славик, я теперь не могу этого делать.

- Ты обманываешь, ты делал! – Славик вырвался и плача побежал домой.

Саша поднялся, глубоко вздохнул: «А вдруг? А чем черт не шутит? Ну не может же так сразу и всё, ничего нет!». Почему-то сильно заколотилось сердце. Он не хотел верить, что он не может больше быть волшебником и теплилась в нем надежда, что в цирке он что-то делал не так, что где-то ошибся… хотя, конечно же, он знал, что все там делал правильно, но…
Ах, это «но»! Этот последний проблеск надежды, заставляющий людей биться, карабкаться, идти до последнего… и надеяться. Ах, это «а вдруг?»!

Саша направился к сиреневому кусту.

Куст действительно был плох: смятые, поломанные ветки, содранная кора, бесстыдно обнажающая белую древесную плоть…
Сирени было больно, она незримо плакала и от боли и оттого, что не может больше быть такой красивой, как прежде. Ветерок нежно обвивал ее, дул на переломы и содранные места, как мог, успокаивал.

Саша внезапно остановился:
«Я слышу! Я их чувствую!!!»

Значит, он может? Значит, он не потерял свои способности? Значит, он остался волшебником? …Что же случилось тогда в цирке?

Саша повеселел, тряхнул головой: «Ладно, сейчас проверим и убедимся».

Он подошел к кусту, остановившись от того в трех метрах, закатал рукава, снял металлический браслет часов, протянул ближайшему мальчишке:

- Андрюх, подержи пока. Так, пацаны, встали сзади меня, и никто не высовывается вперед, понятно?

Ребятня сгрудилась позади, почтительно приумолкнув.

- Что ж, начнем, пожалуй.

Он вскинул руки, сосредоточился и нараспев стал декламировать заклинание. Сирень окуталась радужной непрозрачной дымкой. Мальчишки, хоть уже и привычные, вовсю таращили глаза, да только ничего не увидели, кроме мелькания теней в дымке да слышали легкий скрип.

Спустя пару минут всё закончилось. Саша дочитал заклинание, дымка рассеялась и любопытным ребячьим взорам открылась совершенно целая, без единого повреждения сирень…

…Потом он долго и плотно размышлял над причинами, родившими следствие утери способностей, сам не найдя ответа, ездил к учителю и только при помощи его сумел выяснить, что волшебство за деньги невозможно. Вот так. Волшебник – не фокусник, волшебство – не ремесло, не средство для зарабатывания денег…


Не сумев устроиться в цирк, он устроился обычным курьером. Но спустя некоторое время, понял, что и этих денег ему не хватает, что он не может купить жене хорошие духи или приличное украшение. Пришлось изрядно напрячься, и он вырос, причем достаточно быстро, до заместителя начальника отдела в одной из рекламных компаний. Стараясь при этом, насколько возможно, совмещать новую должность с прямыми обязанностями волшебника.

Потом перестало хватать и этого. Нет, конечно же, Ксения не ныла и не приставала с ножом к горлу, требуя денег, она просто очень расстраивалась от невозможности купить платье или зимние сапоги. Саша не хотел, чтобы жена расстраивалась, и шел на очередной компромисс с самим собой.
Так он стал начальником отдела и помимо зарплаты получал проценты от удачных сделок. 

Дальше – больше. Они с Ксенией начали частенько ужинать в ресторанах, ездить отдыхать в Европу, купили совсем задешево и недалеко от города участок, размером с гектар и начали неторопливое строительство дачного домика, по чертежам весьма смахивающего на дворец. Также он, взяв на работе кредит, относительно недорого выкупил на своей площадке еще одну квартиру, трехкомнатную и из двух квартир сделал одну, забабахав там, по настоянию жены евроремонт. Старый дом - пожалуй, единственное, что он сумел отстоять у Ксении, мотивируя свое нежелание переезжать в новый с практической точки зрения - дома-то сталинские, далеко не хрущевки: толстые кирпичные стены, внутри которых прохладно летом и тепло зимой,  высокие потолки и тому подобное. И счастьем было, что Ксению район сам по себе в целом устраивал.

Ему пришлось нанимать прислугу, чтобы следила за порядком в квартире, он купил любимой машину, хотя сам продолжал перемещаться пешком…

Он делал ВСЁ, чтобы она была счастливой!

Он работал по двенадцать часов в сутки, зачастую включая и выходные. Он уставал настолько, что, приходя домой, норовил сразу завалиться спать. И было ему не до волшебства, лишь изредка, по просьбам детворы, он мимоходом свершал маленькое чудо, радуя ребятню. На что-то большее сил уже не хватало.

А потом все пошло под откос. У фирмы начались серьезные проблемы, как с клиентурой, так и государственными органами. Половину работников сократили, и те разбрелись кто куда. Ему урезали проценты и намекнули, что пора возвращать кредит. Кредит был оформлен кое-как, практически не имея юридической силы, а у фирмы еще оставались кое-какие веские аргументы, против которых не больно-то дернёшься: могут и кости переломать и квартиру отобрать. И ему пришлось отдавать кредит, продав участок с готовым уже фундаментом, благо за последнее время земля резко подскочила в цене. Весь кредит он так и не погасил, оставалась еще добрая четверть. Ему перестали выплачивать проценты, погашая ими задолжность перед фирмой, и взвалили дополнительную нагрузку с окладом согласно штатному расписанию, которого он тоже не видел. Он не протестовал – хоть перестали намекать на квартиру. Кредит цепко держал его в объятиях, поэтому он не мог уволиться и перейти в  конкурирующую фирму. Пришлось убрать прислугу, забыть о заграницах и ресторанах. Он продал машину Ксении, купив ей взамен подержанную «восьмерку», а полученную разницу также отдал на погашение долга.

Постепенно ухудшились и отношения с Ксенией. Он, затюканный свалившимися проблемами, едва сводивший концы с концами, и не понимал, что произошел надлом. Отношения съезжали под откос настолько плавно и незаметно, что ему казалось будто бы все идет, как и должно быть, что все хорошо, все нормально. Он продолжал ее любить, но он уже не мог доставлять ей маленьких бытовых радостей, к которым она привыкла. Он был по-прежнему к ней внимателен, насколько это было в его силах. Но почему-то ей перестало этого хватать. Она стала часто раздражаться по пустякам и закатывать скандалы, пока маленькие, как бы пробуя силы.

Теперь она ничего и слышать не хотела о ребенке. Если раньше она реагировала вполне лояльно, говорила, что вот-вот, то теперь же в резкой форме просила не затрагивать эту тему. Он стоически терпел все ее выходки, объясняя себе, что это временно, из-за нахлынувших проблем, что тяжело ей сейчас. Он страстно надеялся как можно быстрее расплатиться с долгом и начать все снова.

И вот, по истечении шести лет семейной жизни он стоял у подъезда, имея роскошную квартиру, утомительную работу и скандальную жену, последнее время недовольную всем. Он, который волшебник, по самую маковку увяз в бытовых проблемах, закольцевал сам себя и не видит теперь выхода.
И радовало только одно – наконец-то совсем прекратились мучительные  головные боли.