Подарок из прошлого

                1

Холодным июньским вечером, примерно в седьмом часу, мне пришлось остановиться в маленькой деревушке.
Я по своей натуре вообще человек,  вечно ищущий приключений. Я очень рано потерял мать. Отца вообще не знал. Горе моё после смерти матери было неизлечимо, и с того времени я стал путешествовать. Сначала, ещё ребёнком, я пристраивался к цыганам. Потом, повзрослев, стал бродить один. Вообще, одиночество было моим вечным спутником. При такой жизни я был сам себе хозяином, не от кого не зависел, но иногда меня всё же одоляло чувство одиночества. И в эти дни я чувствовал себя совершенно несчастным и разбитым. Но это было моей жизнью.
Так как денег на дальние поездки за границу у меня не было, я решил прошагать нашу страну вдоль и поперёк. Сначала я путешествовал по югу нашей родины. Впечатлений уйма! Горы, величавые и грозные, смотрели  на меня. Море изумрудного цвета вблизи и синего на горизонте ласкало берега райской земли.
Потом я исследовал средние широты России. Москва,  Санкт-Петербург и другие города нашей необъятной родины произвели на меня впечатление не из лучших. Они слишком загрязнены. Машины, заводы.…Всё это мне ужасно не нравилось. После чистого горного воздуха, здесь я задыхался. И решил я пойти на север. В леса Сибири. Я много раз слышал о полезности кедровых лесов. Вообще, кедр – само по себе дерево не обычное. Всех его достоинств, я думаю, не перечесть.
Итак, я отправился  на север. Там меня ожидало много приятных удивлений – свежий, чистый воздух, сочные травы, легендарные кедры…
Однажды вечером я попал под дождь. Сверкнула молния, загремел гром, и началась гроза. Дождь лил безустанно, пенясь в быстро образовавшихся огромных лужах. Небо заволокло серыми тучами и солнце скрылось. В это время я шёл по лесу и по моим расчетам, вблизи не было ни одного поселения. Я был в отчаянии. В лесу деревья зашумели, зашелестели листьями, радуясь долгожданному дождю. Начался настоящий ураган: те деревья, что послабее падали на землю, а остальные так сильно качались, что я испугался за свою жизнь. Но я всё шёл и шёл.…Как вдруг вдалеке показались очертания маленьких, покосившихся домиков. Подойдя поближе, я увидел построенные на старый манер деревянные дома. «Наверняка меня пустят переночевать», - размышлял я, подходя всё ближе и ближе.
И вот, наконец, я, весь промокший, добрался до деревеньки. Я шёл по большой дороге, которую, впрочем, сейчас трудно было так назвать. Дождь размыл её, он смешался с пылью и превратил её в липкую грязь. Я шёл по щиколотку в грязи. Не зная, куда я иду, шёл и шёл дальше.…Наконец, остановился у старого бревенчатого дома. Он когда-то был выкрашен в зелёный цвет, но сейчас краска почти отлетела, и дом приобрёл неопределённый цвет. Покосившееся крыльцо возмущённо скрипело, когда я поднимался по ступенькам. Постучал в дверь. После некоторого молчания послышались тяжёлые шаги и стук палки. Дверь открыла старушка, лет семидесяти. Вся седая и сгорбленная, а глаза были тёмные-тёмные. Что в них было? До сих пор не пойму. То ли глубокая грусть, то ли какая-то странная радость – не понять. Только, когда она увидела меня, мне показалось, что в них загорелась искорка надежды.
- Здравствуйте, бабушка! Пустите странника переждать дождь, - сказал я ей.
- Заходи, коли ты не вор, или какой другой разбойник, - ответила мне старушка.
- Обижаешь, бабушка! Не вор я. Меня зовут Константин Сергеевич. Если хотите, могу и документы показать.
- Да не надо, вижу я – ты добрый человек. – Она медленно потянула воздух, и, прислушиваясь к звукам грозы, добавила – Дождь при встрече, это счастливый знак.…Ой, да что же это я! Проходи, проходи, сынок. Сейчас я тебя накормлю, напою! Ах, да, меня-то Катериной Васильевной звать. Но можно просто баба Катя, - говорила мне, улыбаясь, старушка.

                2

Катерина Васильевна махнула мне рукой, и я вошёл в дом. Сначала мы шли по тёмным сеням. Ничего не было видно. Лишь огонёк от свечки в руках старушки плясал на бревенчатом полу, освещая нам дорогу. Стен было не видно, но я чувствовал, что на них развешаны разные травы – такой стоял аромат. Здесь было полное смешение запахов – ромашки, жимолости, а также других мне не знакомых.
Наконец-то мы преодолели длинные (как мне показалось) сени и, свернув направо, вошли в комнату. Не могу сказать, что она поразила меня своим убранством. Обычная русская обстановка: большой деревянный стол, две длинных лавки, сундук, кованный железом и главное, большая русская печь. Мне показалось, что я попал в крепостную Русь. Ни телевизора, ни радио, ни газа – ни каких технологий. Но как здесь было уютно! И тепло.
Свечи стояли на столе и горели ярко-ярко. Там же, рядом лежали какие-то бумаги и перо. Я, честно признаться, был немало удивлён. Катерина Васильевна, увидев бумаги на столе, спохватилась и быстро убрала их в сундук. Я сел на лавку. Оглядываясь вокруг, я никак не мог поверить своим глазам. На стенах, как и в сенях, были развешаны какие-то травы. Пока я, раскрыв рот «взирал на новый мир», Катерина Васильевна накрыла на стол. Стоит ли говорить, что ужин был подстать обстановке. Картошка в мундире, масло, хлеб и молоко. Мне было очень интересно, откуда же она всё это взяла, ведь ни в доме, ни около дома не было никаких  животных или какого-нибудь хозяйства. Но я был настолько голоден, что тут же об этом забыл.

                3
 
На следующий день я не ушёл из этого дома. И на следующий тоже. Мне почему-то не хотелось уходить из этого странного места. А сама Катерина Васильевна стала мне очень дорогой. Я привязался к ней всей душой. Казалось, я знал её много лет.…С ней мне было ужасно интересно, как интересно маленькому ребёнку с взрослым. Она же обращалась со мною, как с сыном, давая полезные советы, рассказывая всегда разные и увлекательные истории.
В пятницу, около одиннадцати часов утра мы пошли на прогулку в лес. Дело в том, что Катерина Васильевна вчера с каким-то волнением настояла на том, чтобы мы прошлись по «её владениям». Я с радостью согласился.
Итак, мы отправились в путь. Примечательно, что когда я вышел из дома, осмотревшись, я не увидел ни одного дома. Ещё вчера я удивлялся их опустению…и вот вдруг – ничего. Это как после сна, ты проснулся и ещё не понимаешь, где ты…
Катерина Васильевна шла впереди меня быстрым лёгким шагом. И снова в мою душу закрались сомнения.  «Где же её палка? Вчера она без неё и шагу не могла ступить, а сейчас…», - всё так же думал я.
Мы шли всё вперёд и вперёд. Вокруг нас были кедры, ели, пихты. Их кроны шелестели у нас над головами, задевая друг друга и как бы переговариваясь между собой. Тускло светило солнце, то, пропадая в рваных облаках, то снова появляясь.
 Катерина Васильевна всё собирала какие-то растения. Я тоже сорвал одно. Это была очень душистая травка, ароматом своим напоминающая базилик. Я был сильно увлечён изучением неизвестного растения и не заметил, что мы вышли на огромную поляну. Меня отвлёк голос Катерины Васильевны.
- Ну, вот мы и пришли.

                4

Я осмотрелся вокруг. Мы стояли на краю поляны, покрытой разнотравьем. Ровно посередине стояло большое, широковетвистое дерево. Оно сильно отличалось от других пород деревьев, окружавших поляну. От него исходил какой-то тонкий запах. Но не совсем обычный. Мне показалось, что это были тоненькие ароматные нити «вечности», «безысходности» и «силы». Моя спутница подошла к дереву и начала говорить с ним на незнакомом мне языке. Я заметил, что в её речи преобладают гласные буквы. От этого язык был очень красивым и мелодичным. Говоря это, она  вырезала из ствола дерева маленький кусочек дерева. Сделав это, Катерина Васильевна села прямо под деревом и начала аккуратно вырезать из этого кусочка какую-то фигуру.
Я подошёл к ней поближе. Сел рядом. Она не обратила на меня никакого внимания. Так мы сидели долго. Птицы тихо щебетали над нашими головами, и пахло смолой. Я видел, как медленно садится солнце над верхушками деревьев. Начало смеркаться. Вдруг Катерина Васильевна резко встала. Я тоже поднялся. Она повернулась ко мне и протянула деревянную каплю на верёвочке. Я осторожно принял подарок. Глаза её сверкнули странным блеском.
- Надень.
Я послушался и одел на шею деревяшечку. И….вдруг я ощутил потрясающее чувство! Сила и мощь будто сконцентрировались в моем теле. Я расплылся в улыбке.
Катерина Васильевна посмотрела мне в глаза и, улыбнувшись, сказала:
- Он принял тебя. Вот всё, что я могу для тебя сделать. Ты был послан мне в дни моего горя и ты, именно ты вернул меня к жизни. Вот и всё. Прощай, сынок!
В этот момент я всё понял. Я хотел броситься в её объятия, но настала тьма. Потом, свет молнии на мгновение осветил поляну. Кроме меня здесь больше никого не было. Я побежал в ту сторону, где по моим предположениям должен был находиться дом. Слезы текли по мои щёкам. Дождь лил всё сильнее и сильнее. Ветер бушевал. А я всё бежал и бежал. Я метался по лесу всю ночь, но дома так и не нашёл. Почти на рассвете я без сознания упал на сырую землю. В мыслях всё смешалось. Головная боль была невыносима.
Я чувствовал, как восходит солнце, как его лучи понемногу согревают моё озябшее тело, как лёгкий ветер шепчет что-то траве, как маленький талисманчик на шее восстанавливает мои силы. Я открыл глаза. Встал. Моя голова отказывалась о чём-либо думать. И тут я понял, что стою на том же месте, где стоял ровно три дня назад. Когда ещё ничего не было. И я уже почти убедил себя, что всё это было сном, но раскалившийся талисманчик бесспорно развеял все мои предположения.
«Так это была ты…»