Случайный гость

На ночь витамины – и легко уснули…
Снилось, как пингвины плавали, тонули,
Прыгали с трамплина и на дно тянули.
Белые пингвины – мы – уже уснули.
(Группа «Звери»)


Вечер февраля незаметно пробирался по небу сумерками… Мне так и хотелось бы сказать – последний луч солнца сверкнул из-за горизонта – но солнца в этот день не было. Сине-серое небо постепенно становилось темным, вязкая толща облаков не пропускала ни одной звезды. Это было какое-то напрочь неоптимистичное небо, как впрочем и вечер и, по всей вероятности, следующая за ним ночь.
Как всегда, я задерживался на работе – проверял последнюю партию почты – суматошно почитывая 35-е письмо из пришедших семидесяти семи, осталось нажать «Send» - и можно было бы отчаливать. Я понимал это умом, но не хотелось двигаться, а взгляд упорно вперивался в окно, туда, где вдалеке видны под водой ленточки от огней кораблей, и кристальная вода. «Интересно было бы, если бы море к зиме не сразу становилось ледяным – а сперва превращалось бы в кисель, потом – в манную кашу, потом – в гороховую, потом в пудинг – много бы рыбаков засосалось и погибло бы в зыбучих водах…» Мысли текли неторопливо-отстраненно. Мне было грустно и  несколько отупело…

Вдруг за окном раздалось тихое поскребывание, потом – шуршание, потом клацание, ни на что не похожее. В проем просунулась чья-то морда. Вернее, мордой это было сложно назвать – это было птичье лицо. К тому времени у меня из головы напрочь вылетели все названия частей тел животных и птиц. Попросту говоря, в окне показалось ТЕЛО черно-бело-синего цвета. И вопросительно-недоуменно взглянуло на меня черными блестящими глазами. «Ну вот… Уже и пингвины меня навещают… Славно и заманчиво» - пронеслось в моей голове. Я не ощутил ни капли удивления, ни недоумения, ни даже хотя бы на худой конец, страха. «Пингвин, так пингвин – хоть какое-то разнообразие в этой безумной выхолащивающей круговерти монотонности».
ОНО открыло окно, прошлепало лапами по подоконнику и, присев на свой, покрытый ледышками хвост продолжало осматривать меня. Я молчал и попытался улыбнуться – мол, проходите, погрейтесь, сейчас предложим Вам тапочки и горячего чаю…
Пингвин высокомерно хмыкнул, клацнул клювом и взмахом головы пригласил меня на подоконник.  Как завороженный, я повиновался. Что-то мальчишеское было в его взгляде, на его морде даже присутствовали какие-то рудименты мимики.
«Шапку не забудь надеть, а то уши заморозишь» - раздался тихий простуженный шепот. Он, оказывается в совершенстве владел языком.
Предложив мне свое черно-синее крыло, он заявил: «А сейчас мы полезем на крышу – ты ведь давно об этом мечтал».
В шапке и спортивном костюме, и, какая нелепость, поддерживаемый пингвином, я взбирался наверх – благо-  четвертый этаж, лезть недалеко, а падать – падать расторопно – я вполз на обледенелую крышу нашего офиса. И, присев  на корточки, замер.
Пингвин расположился рядом, он как будто развалился на ложе и, видимо совсем меня не замечал. Мы молча вглядывались в темноту, обозревая залив и видневшуюся на другой его стороне светящуюся ленточку машин. Я почему-то ощутил звенящую тишину кругом, и ветер вовсе не казался колючим, скорей всего, он напоминал мягкий пушистый плед, в который здорово укутываться зимой в снегопад, углубившись в чтение книжки… От этого нашего двойного молчания не было ни  неловко ни скучно. Мы молчали, словно пели каноном глубоко запавшую в душу песню, или сосредоточенно ковырялись в песке в поисках утерянной игрушки. Мне вдруг стало как-то по-детски нежно и беззаботно. Я вспомнил, что давно ни с кем так не молчал, никому ничем не обязанный, без чувства долга чтоли…

«Ты знаешь, мне иногда бывает пусто и нервно на душе – прошептал пингвин – я ловлю какую-нибудь красивую рыбешку и любуюсь ею – грусть проходит, а рыбешка уплывает – она как будто забирает с собой мою тревогу и выполаскивает ее в море. А потом я резвлюсь в ледяных брызгах – и меня отпускает – видишь – мой хвост до сих пор не успел разморозиться».

«Понимаешь, я видел вас, почти целую стаю, на крыше во сне – все хотел с вами поговорить, но сон терялся, и я просыпался» - у меня на глазах выступили слезы, и как улитки сползли по щекам.
«Не переживай, я иногда навещаю таких, как ты, я как подарок» - не без самодовольства заметил пингвин и вновь замолчал…

Мы продолжали смотреть на залив, не шевелясь, чуть-чуть облокотившись на спины друг друга. Время потеряло свой счет. Я закрыл глаза и выключился на мгновение…


Когда я их открыл – напротив стоял мой монитор,  а на подоконнике прорисовывалась лужа воды… «Ну вот опять сны о пингвинах» – невзначай пронеслось в голове. Я  вышел на улицу, и только за несколько метров от дома осознал, что на мне нет шапки…

А потом после разговора с домашними и традиционного поглаживания кошки сон свалил меня как-то неожиданно, освободив от карусели бессмысленностей, мелькающих, словно бабочки-двухдневки. Я настолько устал за эти месяцы, что был не в силах что-либо вспоминать.  Не знаю, сколько прошло времени, но кто-то настойчиво пытался меня разбудить, дуя мне в ухо и теребя за плечо. Приподнявшись, я увидел стоящего рядом пингвина. Он держал в руках мою шапку.

«Ты забыл ее, но знаешь, она так замечательно греет… - шепнул пингвин  и протянул ее мне – осторожно, можешь ими любоваться, только не позволяй воде мутнеть и корми их». С этими словами он прошлепал на носочках к окну и исчез, в последний раз взглянув на меня оценивающим взглядом и с немалым ехидством сказав: «Ах да, кстати, с днем рождения!»

Я заглянул в шапку  - там плескались три перламутрово-синие рыбки...