Второй курс

Последний день каникул. Светило солнце, листва едва пожелтела, жизнь била ключом (как известно, в основном по голове), настроение было оптимистичное, хотя вечером уже надо было уезжать на учебу.
Мое беззаботное шествие по улицам родного города было прервано грузовиком.  Нет, он меня не переехал, он просто проехал по луже, а я, по стечению обстоятельств, оказался рядом...
Дома никого не было. Облегченно вздохнув, я занялся чисткой одежды и, завершая эту малоприятную процедуру, с особым усердием выутюжил брюки. И тут зазвонил телефон... Матушка предложила прибыть к овощному за сумками. Затем она продолжила обход магазинов, а я, прогибаясь под тяжестью корнеплодов, отправился домой.
- Опять пацаны газеты подожгли, - подумал я, заходя в подъезд. На втором этаже, миновав почтовые ящики, я уже осудил забывчивых хозяек и их кастрюли. На третьем у меня шевельнулся червячок подозрения. Четвертый (мой)... Открываю двери - так и есть... Утюг уже провалился сквозь пол, одеяло горело, испуская смрадный дым.
Мои родные и знакомые и раньше отмечали мою природную сообразительность - я метнулся на кухню, а оттуда, с кружкой воды - обратно. Во время одного из очередных челночных рейсов я встретил на пороге перепуганную матушку... Что тут говорить..? - Покупайте утюги отечественного производства (тот работает до сих пор).
Ликвидируя последствия стихийного бедствия, я чуть было не опоздал на электричку. Переходя с рыси в галоп и обратно, мне, все-таки, удалось вовремя запрыгнуть в вагон - двери тут же закрылись. Заметив призывно жестикулирующего Василия, пробрался к нему и сразу осведомился о рекорде в беге на тысячу метров. Удовлетворенный ответом, я поведал правдивую историю истекшего дня, чем немало повеселил не только Ваську, но и соседей. Правда, Василий безапелляционно заявил, что медали от пожарников мне, все-равно, не видать.
Исчерпав все новости, я стал осматриваться по сторонам и вдруг замер. Василий смекнул сразу, что за здорово живешь меня с раскрытым ртом сидеть не заставишь, и проследил за моим взглядом. Девушка улыбнулась и с вызовом посмотрела на нас. Васька, как и подобает настоящему другу, дал ценный совет:
- Закрой рот, дурак! Ты так умней выглядишь. - Затем поинтересовался у соседей:
- Не видел ли кто-нибудь поблизости голого пухлого мальчугана с крылышками и луком со стрелами?
Всю дорогу я косил глазом в сторону прекрасной незнакомки, - видение не исчезало, и только лукавая улыбка появлялась на ее лице всякий раз, когда она перехватывала мой взгляд.
На автобусной остановке у вокзала мы с ней встретились, она садилась в тот же автобус, что и Василий.
- А ты что же? - обратилась она ко мне.
- Мне на 31-й, в лесотехнический,- огорченно произнес я.
- Так я там работаю, в НИЛе. Заходи, комната 25,- успела она крикнуть из отходящего автобуса.
С неделю я боролся со своей разыгравшейся скромностью, терзался сомнениями, несколько раз подходил к дверям заветной 25-ой комнаты и снова возвращался в общагу. Возможно, что на этом бы все и кончилось, но случай снова нас свел с черноглазой незнакомкой, когда я переехал в новое общежитие. Оказалось, что зовут ее Олеся и живет она этажом ниже. И закрутило меня...
Все дни мы проводили вместе. Я бредил ею. Целый мир противоположностей и загадок - это Олеся. Русалка, ведьма, шаловливый котенок - это Олеся. Время перешло, видимо, на какой-то укороченный рабочий день. Месяца явно сократили. Неожиданно быстро закончился семестр и началась зимняя сессия. Олесины соседки уехали домой и я перебрался жить к ней в комнату. Но чтобы я пристал к ней с глупостью?! - Ни боже упаси!!! Конечно, я мучился, лежа рядом с ней... Конечно, я мучился, когда наши ласки заходили очень далеко... Но меня прямо останавливал какой-то запрещающий сигнал, вспыхивающий в возбужденном мозгу. В мучениях и любовном угаре я и не заметил начала каникул.
Как-то утром Олеся убежала на работу, предупредив, что должна зайти ее подружка, передать посылку из дома. Вставать еще не хотелось и я зачитался детективом любимого мною Райнова. "Кабинет, который я должен посетить,- не для лиц моего пола. Мне приходится с любезной улыбкой растолкать ожидающих приема дам, потерпеть, пока очередная пациентка выйдет от доктора, и в свою очередь прорваться в кабинет гинеколога.
Мужчина в белом врачебном халате недоуменно поднимает брови. И только когда он..." Тут раздается стук и приходится подниматься, чтобы гостеприимно распахнуть двери (причем, я забываю одеться и стою на пороге в живописных цветных трусах).
Много бы я отдал, чтобы увидеть свою физиономию в тот момент. У моей матушки на лице тоже читались разные эмоции... (Видимо, у моих родителей талант к вычислению их сына).
Обеспокоившись тем, что я не еду домой на каникулы, она отправилась в Свердловск. Общагу и комнату она нашла без труда. Сердобольный сосед Жора подсказал, где меня можно найти. И вот немая сцена...
Я собрал вещи, заскочил попрощаться к Олесе и мы поехали с маман домой. Три часа, пока шла электричка, я внимал нравоучения и наставления на путь истинный. Мамуля пообещала ничего не сообщать отцу и, клятвенно скрепив тайный договор, мы, наконец, добрались до дома.
Несколько дней я отсыпался, отъедался и успешно справлялся с ничегонеделаньем. Но в один из вечеров спокойствие было прервано. Хмурый и взволнованный отец зашел в мою комнату и решительно закрыл за собой плотно дверь.
- Владимир, нам надо серьезно поговорить.
Мы заняли места за столом переговоров. Откашлявшись, отец выдал:
- Сколько лет твоему сыну ?
- ?!
Тогда, достав из кармана надорванный конверт, он продолжил:
- Ты меня извини, конечно, что я вскрыл твое письмо, но оно было адресовано Соколову, а я, в некоторой степени, тоже им являюсь. Начав читать, я понял, что оно предназначено тебе, но там написано такое..., что я дочитал до конца. Поэтому повторяю вопрос:
- Сколько же твоему сыну?
Я развернул письмо, писанное Олеськиной рукой, и углубился в чтение. "Соколов! Как ты посмел оставить меня на такое длительное время?! Я ужасно соскучилась по тебе. Кешка тоже скучает. Он спрыгивает с кровати, ходит по комнате и жалобно плачет". Через полчаса мне удалось убедить отца, что Кеша - это котенок. Еще в течении часа мне довелось прослушать нравоучительные речи, не так давно звучавшие в матушкином исполнении. Заверив, что разговор останется только между нами, отец с явным облегчением покинул комнату.
На следующий день к нам заглянула Людмила, моя старшая сестра, и начала рассказ:
- Вчера звонит мне на работу отец, а это, ты знаешь, бывает в крайних случаях. Так вот, ни "здрасьте", ни "до свидания", спросил только: - В каком возрасте дети начинают ходить? И что за интерес такой у него образовался?
Когда я откровенно и красочно описал всю предысторию расспросов, она сползла с кресла и минут пять хохотала до слез.
Наконец, закончились каникулы и мы снова встретились с Олесей. И снова подхватила меня круговерть любви. Я ничего не замечал вокруг себя. Так прошло две недели...
На одном из традиционных вечерних перекуров, когда уже были обсуждены перспективы советского хоккея на ближайшем чемпионате мира и ребята стали расходиться по своим комнатам, меня попросил задержаться Сергей Балдин, спортивного вида парень лет на пять старше меня. Сергей вновь достал сигареты и, когда мы закурили, уткнувшись взглядом в стену, заговорил:
- Володя, не знаю как это должно преподноситься и должно ли вообще... Но я, все равно, тебе скажу, а там - сам решай.
Меня насторожило такое начало.
- Значит так: ты Олеську любишь, а спит она со мной...
Удар был основательный, я отрешенно смотрел на Сергея. Глаза начали наливаться кровью, потом все поплыло. Сергей еще говорил что-то, но я уже ничего не слышал. В полной прострации я зашел к себе в комнату и упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Сутки я пролежал, не вставая и не реагируя на расспросы соседа Жорки. Оправившись, я пошел к Олесе, все еще надеясь на что-то. Но она не оправдывалась и ничего не отрицала. Вернувшись обратно, я написал свое первое стихотворение:
Осенний лист по парку кружит,
Противный дождик моросит...
А я иду, иду по лужам -
Мне что-то расхотелось жить...
Я никогда не уставал
С преградами любви бороться,
Я счастье по миру искал
И думал, что оно найдется.
Но как насмешлива судьба,
А миг удачи так капризен...
И понял я, что никогда
Не повстречаю счастья в жизни.
Зачем мне солнечные дни?
Зачем весенние капели?-
Коль вера и любовь ушли,
Мне не нужны теперь апрели!
Пусть голубеет небосклон,
Пусть яблонь цвет сады покроет...
Ты виновата только в том,
Что так любима была мною.
Так я познал, что такое любовь и что такое измена. (Надо сказать, что с той поры мои взаимоотношения с прекрасной половиной человечества существенно изменились. Как бы это помягче сказать... В общем, в потребительскую сторону, но я не разучился влюбляться и совершать, порой, безумства).
А пока тянулись сумеречные дни. Я был противен сам себе, тем более - окружающим. Лишь только ближе к весне я, все же, стал понимать, что жизнь продолжается. В ту пору я родил еще один шедевр советской поэзии:
Вот и наступила весна,
И солнце вернулось с ней...
Почему ж никогда она
Не наступит в жизни моей?!
Я ее жду - не дождусь,
А в душе - все еще осень.
Изо дня в день. И пусть!
Я наверстаю после.
У меня ж еще все впереди,
Я же еще и не жил.
Осень, скорей проходи -
Пора бы уж выпасть снегу.
Пусть заметет, закружит,
Покроет льдом мою душу...
Я, все равно, хочу жить,
Я, все равно, не струшу.
Надо бороться - и льды
Прочь убегут ручьями.
Только бы встретилась ты,
О ком мои сны и мечтанья.
Только б черемух цвет
Пухом покрыл всю землю...
Только любви все нет.
Нет! И не будет, наверно.
А учеба шла своим чередом...
Особенно мне нравился английский. Это потому, что со всех групп нас набралось лишь шесть "англичан", а вел язык Борис Николаевич Кобелев, прекрасный мужик. Когда он заходил в аудиторию, то, во-первых, закрывал двери на ключ, во-вторых, просил открыть форточки и, в-третьих, предлагал спокойно перекурить.
- Ребята,- говорил он,- я превосходно понимаю необходимость и актуальность знаний английского в ваших леспромхозах. А если жизнь заставит, то вы и сами язык выучите.
Поговорив о жизни, Борис Николаевич прощался с нами и мы расходились, довольные друг другом. Но как-то, придя на занятия, мы были шокированы заявлением Бориса Николаевича о его уходе на "Уралмаш" в отдел внешних отношений. С месяц у нас не было преподавателя и мы начали забывать о существовании английского. Но вот декан предупредил, что временно его будет вести учитель из соседней школы и пора, то есть, возобновить посещения иностранного языка.
На первом возобновленном занятии желающих оказалось не так уж и много. Если быть точным - я один сидел за столом. Несколько раз во время перемены в класс заглядывала миловидная, чуть полноватая блондинка, а после звонка на урок она прошла в аудиторию и, сев за преподавательский стол, стала с нетерпением поглядывать на дверь, которая, кстати, так больше и не распахнулась. Я же, в свою очередь, заинтересовался пышным бюстом товарища, едва удерживаемым довольно соблазнительно расстегнутой блузкой. Пауза явно затягивалась - каждый был увлечен своим делом. Наконец, она повернулась и обнаружила мой сосредоточенный взгляд. Стушевавшись, блондиночка застегнула, на всякий случай, верхнюю пуговицу и сообщила, что зовут ее Галина Александровна, она будет вести английский и попросила обеспечить явку группы на следующее занятие.
Заинтригованные моим красочным рассказом о новом преподавателе, ребята в следующий раз явились как один (даже было несколько лишних, якобы перепутавших аудитории). Только я сам, чтобы не впадать в искушение, больше не появлялся на английском, несмотря на неоднократные приглашения, переданные Галиной Александровной с ребятами.
Заканчивалась весна, шли зачеты. Как-то мы собрались с соседями по этажу в послеобеденное время и разминались пивом. К пиву был приложен вяленный лещ и хорошее настроение. Идиллия прервалась с появлением Сашки Горшенина, "англичанина" из моей группы.
- Володь, скорей, зачет только сегодня, уже идет,- сумбурно выпалил он и скрылся за дверями.
Я сделал последний глоток и поспешил за Шуриком. Зачет шел вовсю. Галина Александровна давала каждому свой технический текст, народ его переводил, а затем по одному подходил к ней. Она тыкала наугад в какой-нибудь абзац и садила рядом с собой еще недолго готовиться, а подготовившийся предшественник в это время читал (обычно с чисто ливерпульским произношением) и переводил. Налаженный конвейер споткнулся, когда я, с большой натугой осилив только первый абзац текста, сел к Галине Александровне.
- Давненько не баловал своим присутствием, Соколов. Видимо, не скучал без английского, - заметила она.
- Без Вас - да, без английского - нет, - парировал я, стараясь не дышать в ее сторону.
- Что ж, и на этом спасибо. Какой абзац хочешь переводить? - смиловлилась Галина Александровна.
- Первый, конечно, - все так же лаконично ответил я.
Я склонился над текстом, подставив руку под голову. Вымучив про себя первое предложение, я еще удобней устроил голову и ... заснул. Пиво давало о себе знать. Велико же было удивление преподавательницы, обнаружившей эту картину. Но, будучи человеком тактичным, она не стала тревожить уставшего студента, а попросила поставить рядом еще один стул для готовящихся. Шурик же не отличался тактичностью (он шел последним), и поэтому перед тем, как покинуть класс, вывел меня из объятий Морфея посредством легкого подзатыльника. Не сообразив сразу что к чему, я медленно начал читать текст. Но, заподозрив что-то не то, поднял голову. Галина Александровна беззвучно смеялась, за столами никого не было, в дверях Шурик подавал какие-то знаки.
- По-моему, сегодня Вы, Соколов, на большее не способны,- отдышавшись, констатировала она.
- Смотря о чем идет разговор...
- Да, практически, обо всем. Приходите завтра в три часа ко мне в школу вместе со своим товарищем,- подвела она итог, махнув рукой в сторону Шурика.
На следующий день мы привели себя в порядок и смело переступили школьный порог. Ученики подсказали, где найти Галину Александровну. Лишь только мы с ней поздоровались и заняли место за столами, Шурик поведал трогательную историю о своей школьной жизни в невероятно заброшенном лесопункте, до которого "два часа на самолете и еще три дня на оленях", об остром дефиците там учителей, о том, как сначала их учил немецкому языку физик, потом французскому - математичка, а завершилось все изучением английского при помощи учителя физкультуры. Галина Александровна без слов расписалась ему в зачетке и сказала:
- Вас я больше не задерживаю, а вот Вашему другу придется постараться за двоих.
Саша мне виновато улыбнулся и исчез. Тогда я, не напрягаясь, спросил на английском, что бы хотели услышать от меня - рассказ про жизнь или про технику.
Галина Александровна изящно изогнула бровь, помедлила и, перейдя на доверительный тон, продолжила разговор:
- Тогда вопрос будет другой. А в легковых машинах ты так же разбираешься, как в английском?
- Гораздо уверенней.
- В таком случае у тебя есть шанс получить зачет посредством легких исправительных работ.
Настала моя очередь недоуменно изогнуть бровь.
- Если ты сегодня не занят пивом и рыбой, - продолжила Галина Александровна, - не мог бы посмотреть мою "тройку". В воскресенье вечером вернулась с дачи - все нормально было, а вчера надо было подскочить в магазин - не запустилась, а муж в командировке.
Через час мы были дома у Галины Александровны, где был выдан рабочий комбинезон, спустя 15 минут - в гараже.
Затем, пояснив, что женское присутствие сковывает мои действия, я выпроводил преподавательницу и приступил к диагностированию. Включил зажигание - никаких признаков жизни. Осмотр панели дал подсказку - был оставлен на ночь ближний свет. Я поставил аккумулятор на зарядку и отправился доложить о результатах исследований.
После нескольких настойчивых звонков дверь открылась. Галина Александровна, облаченная в длинный велюровый халат, только что, видимо, покинула ванну. Глядя на нее, я почувствовал себя как-то беспокойно.
- Извините, это уже я.
- Неужели закончил, отремонтировал? - удивилась она.
- Не совсем так или, верней, совсем не так. У Вас аккумулятор сел, я его поставил заряжаться. Утром выпрямитель отключите - и весь ремонт. Только не забудьте провода отсоединить и еще, смотрите, свет больше не оставляйте включенным на машине, - положив комбез на тумбочку, я шагнул обратно к дверям.
- Всем оставаться на своих местах, - отреагировала Галина Александровна. - Делаем так: сначала мыть руки и кушать, а потом - "будем посмотреть". И не пререкаться, пожалуйста.
Я покорно отправился в ванную комнату и стал сосредоточенно намыливать каждый палец.
- Может, все-таки, по хорошему выйдешь?! - донеслось с кухни, когда я пошел по третьему кругу.  - С консервными банками, я надеюсь, ты также умело справишься?
Покинув временное убежище, я решительно пошел на кухню и чуть не уронил выходящую из дверей Галину Александровну. В результате столкновения она неожиданно оказалась в моих объятиях. Находясь под впечатлением происшествия, я несколько растерялся и, видимо, поэтому наклонился и поцеловал ее. Чем дольше продолжался поцелуй, тем большую дрожь женского тела ощущал я под руками. Наконец, Галина Александровна отстранилась и, глубоко вдохнув, лукаво заметила:
- Вообще-то, разговор шел о консервах.
На что я, уже смело, откликнулся:
- Одно другого не исключает, - и занялся грубой мужской работой.
Когда все было готово, мы перенесли тарелки в комнату и Галя (теперь глупо было обращать по отчеству) приступила к сервировке стола. Так как руки у меня освободились, то через непродолжительное время они, как бы случайно, обвили женский стан. Галя очень бурно отреагировала на данную провокацию. Это проявилось в расстегивании моей рубашки. Я, в свою очередь, помог ей освободиться от халата. Причем выяснилось, что больше освобождать ее было не от чего. Тогда я восстановил паритет по наличию одежды и мы опустились на диван. Галочка оказалась весьма темпераментной женщиной. Она металась по дивану, постанывала, вскрикивала, а в финале издала пронзительный вопль.
Когда мы угомонились, она задала резонный вопрос:
- Мы в ближайшее время, все-таки, поедим или как?
- Наверное, поедим, а потом можно "или как".
Утром, после "легких исправительных работ", я сходил отключить аккумулятор и затем проводил Галину до школы. На прощание она отдала указание:
- Товарищ Соколов, к 16 часам прошу явиться на повторную сдачу зачета. Адрес знаешь, привет.
Сдача английского затянулась вплоть до отъезда на каникулы. Так я узнал как изменяют мужу и даже принял в этом непосредственное участие.