Катастрофически

Мой любимый диск «Ночных снайперов» остался где-то в Африке. Там пела и играла Арбенина.
Она так точно ретранслировала мои переживания того неподражаемого одного единственного лета, когда все начиналось. Времени, наполненного высотой нового любовного полета и ярко-рыжей дерзостью переплетенных женских рук.
 
Мы познакомились как раз в самый безнадежный момент для моего самочувствия, я не могла органично вписаться в общество и мир, убеждение затравило меня. Почти решила поставить крест на молодости, взять и увянуть на глазах у флегматичного города. Скука завладела разумом. Душа затворила все створки даже для родных и близких. Я вяло плелась по жизни все пять дней в неделю. Два выходных проводила в пассивных мечтаниях. 

«Идет охота на волчат…» - ей лишь бы петь…

И ты возникла, как спасение. Прямо с Луны, прямо на меня, заполнила все каналы связи, навязала себя моему мобильному и электронному ящику.

А вокруг тепло! Вокруг красота! Зелень городского лета! Голубизна моего неба! Чтение увлекательной книги в троллейбусе, разноголосое пение птиц в обед у церкви, голые коленки под ультрафиолетом, послеобеденный перекур с сотрудницей за сплетнями, крепкий кофе перед компьютером, чуть-чуть сливок и сахара, конец рабочего дня.

И мы снова вместе. Ты ждешь, гадая, приду или нет. Знаешь, что непременно приду, а все равно мечешься по пустой квартире. Загибаешь пальцы, нервно куришь, слушаешь популярную музыку.

Но Арбенина в продолжении:
«Целовать тебя в шею…..»

Я спешу.
Загорелые обнаженные августу ноги скоро перебирают. Цок-Цок. Раз-два, раз-два. Вот и магазин, покупаю маленький пакетик желатинок для моей любовницы. 
Десять смс за рабочий день, два телефонных разговора, одно электронное письмо – мы не можем не делать этого. Под платьем становится влажно. Влажно вдвойне, потому что август! Я набираю: «Я хочу тебя!».

«Ты была моей тайной, зазнобой моей!»

Мне так хорошо. Дышу и живу. Волнуюсь и пытаюсь что-то делать. Упиваюсь долгожданным счастьем и смыслом проживаемых недель, я чувствую себя наркоманкой, а тебя - наркотиком.
Боюсь-боюсь! 

Любая страсть рано или поздно либо укладывается в рамки, установленные жизнью, либо просто сходит на нет, в лучшем случае: «Привет, как дела?».
Боюсь-дрожу! Волнуюсь от счастья и волнуюсь от страха.

Мой нежный дружочек, ты вытащила меня в реальность.
Мы бегали счастливые, держась за руки! Мы носили одинаковую одежду. Фотографировались на фоне далекой цветастости лета в нашем городе, целовались в художественном музее, пили лимонад из одной бутылки. А вечерами покупали большие бутылки пива. Мы пили пиво, болтали, курили, много курили, снова целовались. Целовались на улицах. На главных улицах.
Я любила Мартини. Ты любила меня. Я же боялась своей любви к тебе.

Я убегала от нашей общей тайны, от себя настоящей и от тех слов, что не смогла сказать тебе вовремя.

Я трусливо взяла отпуск.
Не только на работе.
Я купила билеты в Египет.
За обедом я поставила тебя в известность. Ты нахмурилась в сторону, а мне улыбнулась. Мы закурили, глядя в лето за окном. Каждый думал о своем.
Потом твои губы уткнулись в мою грудь.

«Я покидаю столицу раненой птицей…»

Так ведь и было.
Проходила таможню и пела про себя.
Заходила на трап и напевала под нос про «раненого фрица…».
Выглядывала в иллюминатор и твердила слова Арбениной.

………………………………………………………………………

Возвращалась побитой собачонкой.
Скорее к тебе!
Сколькое стало понятным после разлуки!

А теперь я пою: «Я возвращаюсь в столицу раненой птицей…»

Пишу первое письмо: «Здравствуй, моя золотая и любимая! Я так скучала, я так скучала! Наконец-то, я вернулась к тебе, мой котенок!…»

Встреча была в ресторане для всей семьи в центре. Уже не первый месяц осени.
Я ежусь от ветра, жду твоего появления.
Мы вяло топаем в МакДоналдс. Что-то поднимаем на подносах, ищем свободный столик без соседей.
Ты смотришь. Молчишь.
Я расковыряла ладонь до крови. Я тугодум и у меня словесный запор. Мое нутро кричит: «Дура, скажи, что любишь!»
Я завожу: «Знаешь, наверное, у нас ничего не получится. Не надо было и начинать…». Робкое такое начало.
Ты розовеешь щеками. Ешь.
Продолжаю рефлексию: «Надо было остановиться тогда, когда все еще было простым и веселым. Отношения заходят далеко, становятся неуправляемыми.»
Ты киваешь. Соглашаешься.
Моя ладонь ноет от раны, которую продолжаю ковырять ногтем. Нервничаю.
Ты предлагаешь: «Давай покурим.»

На улице осенний воскресный вечер.

Диана вторит моей внутренней разбитости: 
«Что теперь между нами,
Никогда не забудешь,
Горький мед и цунами…»

Мы ломаем комедию с сигаретами в руках. Мы уговариваем себя, что совершили ошибку. Признаемся, что слишком запустили ситуацию, размякли, поддались любовному напитку…
Я со слезами на глазах. Я их не скрываю. Я уже скучаю без твоих светлых глаз. Но продолжаю настаивать, что следовало бы закончить все. Я давлю.
«Горький мед и цунами…»
Прощаемся, договорившись остаться подругами. Осенний вечерний ветер дует сильнее. Мне уже совсем холодно.
«Время года – зима!
…
Время года – зима,
Время года – не сметь!»

Твои глаза заблестели. Предпринимаешь последнюю попытку, приглашаешь к себе.
Но я отказываюсь.

«Зву-чи!»   
____________

«Зву-чи!»
Быстрее ловлю сеть. Торопливо и уверенно набираю текст письма.

Sent.

«Потанцуй со мной,
Потанцуй со мной!»

Бешено колотит в ушах. Жду. Еще жду. Нервно шаркаю по ковру. Ожидание убивает. Добавляет в и так неуверенную меня сомнений и терзаний.
Но я жду.
Я пою.
Я пою вместе с Арбениной Дианой.
Я пританцовываю под инструментальные звуки «Ночных снайперов.

«Катастрофически тебя не хватает мне!»

Я жгу электричество.
Мобильный телефон оглашает – звонок от тебя.
«Ты дарила мне розы,
Розы пахли полынью…»

«Не бойся, я простила тебя. Не бойся, скажи, что чувствуешь. Не бойся, я не уйду. Я БУДУ ВСЕГДА С ТОБОЙ!» - говорит голос из мобильника.

«Катастрофически тебя не хватает мне! Катастрофически!!!» - ответил мой голос. Я заплакала.

********************

«Бренчу монетами, смеюсь,
Хожу на крышу и в кино!»

Во время показа нового ультрасовременного французского фильма мы занимались совершенно противоправным: сначала целовались, а позже просто нельзя было сохранять невозмутимость и непоколебимость. Вот такие вот мы особо чувствительные особы. Смелые, сексуально вызывающие и безумно влюбленные.
Мы занимались любовью в темном кинотеатре. На глазах у изумленных подростков и пожилых людей.
«Зву-чи!»