ОВЦЫ

Знаешь как больно, когда мир рушится у тебя под ногами?Поверь,гораздо больнее,когда его рушишь ты сам...
Я поступила в институт. Поступила...Люди попались самые обыкновенные, и почти сразу все разбились на маленькие группы.Я оказалась в,так называемой,элите.Люди из этой маленькой группы управляли всем,их все слушались,им подражали,ими восхищались,их боялись.И мне это нравилось.Купаясь в лучах славы,я возвышалась над самой собой и над окружающими меня людьми.Я гордилась собой и меня все устраивало.Я была так счастлива...так счастлива и так глупа!
Мы до сих пор не решаемся смотреть друг другу в глаза.Наверное,боимся увидеть отражение той подлости,которую мы совершили,той ошибки,которую уже не исправить...
Как уже было сказано,мы с самого начала разбились на небольшие группы:так называемая,элита,средний слой и «отморозки»,с которыми даже не разговаривали. «Отморозков» было всего трое:Игорь(не симпатичный парень,в очках с толстыми стеклами и в шмотках,которые скорее всего, достались ему по наследству от деда.Он был очень скромным,закомплексованным и не общительным человеком,поэтому сразу получил звание «отморозка»),Ксюша(рост 198 см,прыщи на лице,заикается,почти не с кем не разговаривает,что еще нужно подросткам, что бы смешать человека с грязью?),Марина.Про Марину хочу поговорить отдельно.Она была очень доверчивой,доброй и инфантильной.Это нас так забавляло!Иногда мы говорили ей всякую чепуху,а она верила.Мы смеялись ей в лицо,а она не могла понять, в чем дело...Слишком доверчивая!Она не хотела быть в одной компании с «отморозками»,стремилась быть там,где,как ей казалось,свет и теплые отношения,хотела быть с нами.Постоянно бегала за нами,как хвостик,выполняла все наши капризы.И вот однажды,наша подруга Инга предложила подшутить над ней,предложила сказать Марине,что она теперь может общаться с нами,а потом использовать ее в качестве «прислуги». Поиграть с ней, а потом посмеяться и выбросить, как ненужную вещь. Мы все согласились. Все.
Меня поражает,как легко мы иногда говорим «да»,ведь есть такие ситуации, в которых наше «нет» необходимо, но мы молчим, не хотим открывать рот и тем самым вовлекать себя во всю эту канитель. Мы хотим быть такими,как все,не хотим отличаться. Мы хотим быть толпой, которая закидывает камнями слов тех, кто посмел отличиться. А самое обидное то, что в такие моменты мы чувствуем себя лучшими, мы знаем, что рядом с нами стоят сотни таких же, как мы и нам так легко бороться против одного восставшего, одного, выделившегося из массы…Так легко…
И мы согласились, не задумываясь о последствиях, даже не стремясь понять чувства другого человека…В общем, Марина была принята к нам. Мы сказали, что давно хотели видеть ее в нашей компании, что она хорошая девушка, что мы сделаем из нее лучшую. И она поверила. Она так давно этого хотела, так была счастлива, что ее нисколько не заботило то, что мы постоянно издевались над ней, пользовались ее наивностью и добротой. А она считала нас лучшими друзьями, доверяла нам. Однажды она подошла ко мне после лекций и сказала: «Давай поговорим? Мне надо тебе кое-что рассказать.» .Я согласилась. Она сказала, что ей нравится один парень из нашей компании - Дима, и что она не знает, как сообщить ему о своих чувствах, боится, что она ему не нравится и все такое. Я сказала, что попытаюсь помочь ей. А, как только пришла домой, позвонила Инге и рассказала, что нашей дурочке понравился самый красивый парень нашей группы, на которого, кстати, Инга строила свои планы и, как мне казалось Дима был в курсе этих планов, и был не против. Мы с Ингой посмеялись, представив, как Дима идет под ручку с этой страшилой(в детстве она упала на какую-то железяку, пропоровшую ей лицо, и теперь у нее от щеки к носу шел уродливый шрам). Нам было очень весело, а потом Инга предложила грандиозный прикол. Она предложила подговорить Диму, чтобы он сделал вид как будто бы он влюблен в Марину, поиздевался бы над ней, сделал бы вид, что без ума от нее, в то время как мы всему институту расскажем, что это шутка. А потом мы бы все вместе посмеялись над Мариной и над ее доверчивостью. Мне это показалось очень смешным, мне совершенно не было жалко Марину в тот момент. Я понимала, что она желает всем добра, что она постоянно помогает нам, жертвуя своим временем и силами, потому что считает нас своими друзьями. Но она слишком добра, наивна и слаба. А в этом мире сила держится на чужом бессилии. Надо было показать ей, что нельзя быть такой «тряпкой», что нельзя верить людям на 100%. Так что в нашем плане не было ничего страшного. Мы рассказали об этом Диме и остальным людям из нашей компании,все одобрили нашу шутку. И мы начали придумывать, как бы все это осуществить. План наш оказался самым банальным, на него могла бы повестись только Марина, мы все вместе сочинили письмо, якобы от Димы, и на перемене я передала его ей. В письме было сказано о том, что Марина самая прекрасная девушка и, что он(то есть Дима) был бы самым счастливым человеком, если бы она ответила ему взаимностью. Прочитав нашу рукопись, она прямо вся переменилась в лице. Глаза ее засияли любовью, она поправила свои(мягко говоря, не густые) волосы и направилась к нам. Делая вид, что ничего особенного не случилось, она попросила Диму отойти с ней на пару минут. Они вышли из кабинета, а мы тихо встали  в дверях и начали слушать. Она стояла не далеко, но не замечала нас, наверное была слишком счастлива…К тому же она болтала без умолку, говорила о том, что любит его уже давно, что всегда надеялась на то, что и он любит ее. Говорила о том, что, прочитав письмо, подумала, что это шутка, но потом посмотрела в его глаза и увидела в них любовь, искреннюю, светлую, такое чувство невозможно подделать. А он молчал. Улыбался и молчал. А мы все просто давились смехом. Все  предвкушали тот момент, когда об этом узнает весь институт, и можно будет на глазах у всех указать этой наивной дурочке на ее место, объяснить ей, что «рожденный ползать, летать не может». Вразумить ее, что, как бы она не старалась, она никогда не сможет подняться на наш уровень. Все ждали этого момента, смотря ей в спину и, слушая обрывки фраз, по которым каждый пытался воссоздать картину их разговора. Они разговаривали всю перемену. Видимо, она ждала от Димы более решительных действий, но он этого не хотел. Тогда она взяла ситуацию в свои руки и попыталась его поцеловать. Но Димка, сделав вид, что ничего не понял, лихо вывернулся и просто обнял ее, скорчив при этом такую рожу, как будто обнял помойку. Она этого не увидела. Она просто его любила, любила до беспамятства. Это было видно. Мы посмеялись и разошлись. Как только я пришла домой, мне сразу же позвонила Маринка. Наверное, она считала меня своей лучшей подругой, так как все время все мне рассказывала. Услышав в трубке ее радостный голос, я сразу как-то загрустила. Я понимала, что ее счастье- иллюзия, созданная нами. Я знала, что мы поступали, как самые низменные существа, ведь всегда так легко играть теми людьми, которые тебе доверяют, но разве это не является самым страшным грехом? Человек, которого ты любишь, может принести тебе больше страданий, чем тот, кого ты ненавидишь. Я знала это. Я прекрасно понимала, что мы убьем ее морально, смешаем с грязью, позволим каждому насмехаться над тем, что она считает святым. Мне было жалко ее. Я понимала, что мы затеяли злую шутку, но все же я не собиралась ее прекращать. Я знала, что ей будет плохо, что она разочаруется в жизни, но все это пройдет, все проходит. Она смирится с этим, возможно, попытается нам отомстить, но потом все это забудется, пройдет. Я была уверенна в этом (или уверяла себя). Позвонив мне, она сразу же рассказала, какой Дима прелестный, сказала, что он ее безумно любит, что теперь они будут вместе всю жизнь, что он именно тот, кого она всю жизнь ждала и еще много всякого бреда. Я сказала, что очень рада за нее и быстренько попрощалась. На следующий день, когда она вошла в аудиторию, мы все чуть со смеху не попадали. Она пришла в мини-юбке, открывающей всю прелесть ее не совсем прямых ножек, на ней была одета ужасная майка (скорее всего, она одолжила ее у бабушки), а шрам на лице был запудрен настолько, что казалось будто бы она восковая кукла. Короче, выглядела она потрясающе!
На этом все не закончилось. С каждым днем ее юбки становились все короче, а кофты все безвкуснее. И она все больше влюблялась в Диму. По институту уже поползли слухи и сплетни, авторами которых были мы. Практически все уже знали о том, что Дима издевается над ней, и никто ничего ей не говорил. Всем было интересно, что же будет дальше. Ей смеялись в спину, над ней втихоря издевались.
Дима тоже не отличался особой вежливостью. Сначала он вел себя просто параллельно, но потом начал над ней откровенно издеваться. Очень смешно было наблюдать за тем, как она делала за него все задания, писала за него конспекты, а он постоянно был чем-то недоволен (то конспект неразборчиво написала, то задание слишком поздно выполнила), а она постоянно извинялась перед ним, умоляла о прощении. И он прощал…Иногда он просил, а точнее приказывал принести ему что-нибудь или купить, и она все выполняла. А он, не скрывая своего презрительного отношения к ней, вечно высказывал ей свои претензии, издевался над ней, унижал. И все видели это, и все молчали. Нам всегда легче что-то не сделать, что-то не заметить, мимо чего-то пройти. Это, как в песне: «Нет, ты не тот, кто его распял, ты даже не тот, кто держал его руки. Ты просто тот, кто ничего не сказал, когда он за тебя принимал эти муки…» Молчать людям всегда было просто, ведь против толпы так сложно идти, а толпа никогда ни о ком не беспокоится (кроме самих себя, конечно). Именно поэтому все и молчали. Они не хотели выходить из толпы, не хотели быть одними из немногих, они хотели чувствовать себя частью многомиллионного комбината, создающего клонированных пресмыкающихся, не способных самостоятельно думать, боящихся что-то менять из-за опасений того, что, возможно, все станет не лучше, а только хуже…
А Марина любила, любила, не смотря ни на что. Каждый день приходила не выспавшаяся из-за того, что всю ночь писала Димке конспекты, часто не готовила свои домашние задания, так как все время уходило на Димкины работы. Но все равно любила. Она потеряла всякий человеческий облик, готова была даже ботинки ему лизать, лишь бы он был с ней. Я никогда бы раньше не подумала, что любовь может так играть с человеком, втаптывать его в грязь, разрушать его изнутри, превращая в раба. С любовью можно «расцвести и засохнуть», и Марина как раз «засыхала».
Так продолжалось около месяца. Она за ним бегала, а он (вместе со всем институтом) над ней смеялся.
Однажды я опоздала на первую пару. Идя по коридору, я столкнулась с Мариной. Она была вся в слезах, тушь текла по ее щекам, шрам был багрово-красным, волосы были растрепаны, в руке она держала какие-то листочки. Она отступила на шаг назад, произнеся сквозь слезы: «А я думала, что вы люди, а вы…» После этих слов, она швырнула в меня листочки и убежала. Я подняла бумажки, расправила их и глазам своим не поверила. Это были распечатанные фотографии. На них была Маринка…в ТАКОМ виде…Около десяти фотографии, самые безобидные из которых это те, где она стоит на коленях (полностью обнаженная) перед парнем, лицо которого не видно и целует ему ноги, так же там была фотография, где она полностью голая стоит на балконе, а все ее тело исписано нецензурными словами и похабными выражениями. Остальные фотографии мне даже комментировать противно…Я зашла в аудиторию, увидела смеющихся друзей. Они смеялись над ней, им это все казалось очень забавным. Я спросила, что произошло. Мне рассказали, что Димка напился с другом, позвонил Марине и попросил ее прийти к нему в гости. Она, естественно, сразу прибежала. Они ее напоили, а когда она уже перестала себя контролировать, раздели ее и начали фотографировать в разных позах, нарядах и так далее. Потом эти фотографии распечатали на компьютере и развесили по всему институту, с кратким описанием того, что она вытворяла. Увидев все это, она подошла к Диме за объяснениями, а он в ответ рассмеялся ей в лицо, рассказал ей про наш план и добавил: « Неужели ты могла подумать, что Я решу встречаться с такой идиоткой, как ТЫ?! Иди посмотри на себя в зеркало! На тебя же не один нормальный парень не взглянет, разве что по пьяни!» Она молча развернулась и ушла, а в след ей доносился смех всей группы.
Вот так и закончилась наша шутка. Над Мариной смеялся весь институт. После того дня она заболела (или сделала вид, что заболела). А через неделю мы узнали, что она повесилась. В институт пришла ее мать, хотела забрать какие-то документы. Увидела нас, посмотрела каждому в глаза. Потом подошла к Димке и спросила: «Ты Дмитрий?» Он молча кивнул головой. Она долго смотрела на него уставшими заплаканными глазами, в которых звучал немой вопрос: «ЗА ЧТО?» Она ничего не сказала. Только дала ему какую-то бумажку и ушла. Он развернул листок, пробежался по нему взглядом, скомкал и швырнул в угол, а потом развернулся и ушел. Инга подобрала листок, посмотрела, молча отдала мне. Я поняла, что это было медицинское заключение…Марина была беременна. Когда она повесилась, она была беременна…от Димки. Никто ничего не хотел говорить, мы просто разошлись и после этого старались больше не общаться. Наверное, было стыдно. Дима перевелся в другой институт, а недавно я слышала, что он начал пить, прогуливать занятия и его собираются выгнать. Я тоже хочу перевестись в другой институт. Просто я поняла, что все здесь прогнило: учащиеся, растаптывающие тех, кто не хочет быть таким, как все, преподаватели, закрывающие на все это глаза, атмосфера, располагающая к тому, чтобы только унижать и растаптывать…Я сама гнию изнутри, пытаюсь убежать от себя, но ничего не выходит.
О Маринке все помнят, но никто не вспоминает. Наша компания начала распадаться, мы теперь просто здороваемся друг с другом, при этом даже в глаза друг другу не смотрим.  Просто становится страшно, когда начинаешь вспоминать всю эту историю и становится жутко, когда понимаешь, что на свете есть такие люди, как мы…