Альтернатива моей реальности

Альтернатива моей реальности.

    Прошло уже полгода, как я потерял тебя, Света. Я люблю тебя с каждой секундой всё больше, моё светлое чувство уже неспособно уместиться в моём сердце – оно разрывает моё сердце, доставляя дикую ни с чем не сравнимую боль… Я купаюсь в сладостном чувстве любви, погрязая в мечтах всё больше и больше. Всё чаще я ухожу в себя, в свой мир, выстроенный полгода назад. В этом мире ты жива. В этом мире запах роз в сотни раз сильнее запаха крови. В этом мире мы с тобой купаемся в океане роз, их красные лепестки мягко щекочут наши слившиеся тела. В этом мире мы с тобой – единое целое.
    Маленький прекрасный мир – альтернатива моей серой реальности. Что будет, если я поверю в него, уйду совсем? Я знаю что…
   
    Я сижу на диване и слушаю тихую спокойную музыку… Мою любимую – Kanon D-dur  Johan’a Pachelbel’a. Тихая приятная мелодия разливается по комнате и перед моими глазами вновь встаёт океан красных роз. Дикий сладостный запах цветов мощным потоком врывается в мои лёгкие, наполняя их знакомым ароматом. Твоим ароматом. Я вижу огромное, безграничное поле из роз. В этом океане ты лежишь и ждёшь меня. Моя роза, мой ангел, моя любимая Света. Так мы и встречаемся с тобой – в моих мечтах. Мечтах? Нет – это и есть реальность. Моя реальность – то, где я живу. Я живу здесь, среди этих роз, живу вместе с тобой.
     Ты счастливо улыбаешься мне и протягиваешь свои нежные белые руки, зовя к себе. Я с радостью ложусь рядом и мы лежим на этих мягких розах, с любовью глядим друг другу в глаза. И молчим. Нам не нужны слова – мы понимаем друг друга по глазам.
     Я, нет, моё тело – сидит на диване и улыбается. Улыбается и плачет. Рядом лежит нож-бабочка – подарок Кати. Я часто играюсь с ним. Пока я купаюсь в этих розах, обнимаю тебя, вдыхаю аромат цветов – твой извечный аромат, моё тело ласково гладит холодную сталь ножа. Это даёт мне дополнительное ощущение реальности – я глажу твои прохладные мягкие щёки, а пальцы моего тела ощущают прохладу лезвия ножа-бабочки. Я и моё тело синхронно улыбаемся, радуясь этому ощущению, ощущению такой знакомой, такой любимой прохлады.
      В комнату входит моя мать и удивлённо смотрит на моё голое тело, скрюченное на диване в позе зародыша. В руках моего тела нож. Тело гладит его и улыбается. А я улыбаюсь, обнимая тебя, моя Света. Мать подходит к компьютеру и вырубает колонки, обрывая потоки моей любимой мелодии. Этим она резко вытягивает меня в реальность – на одну секунду. Я удивлённо поднимаю голову и вместо тебя вижу свою мать, раздражённо глядящую на меня. Она вновь отняла тебя у меня, вновь разлучила нас. Я с ненавистью смотрю на неё и сжимаю нож. В её глазах я вижу страх… Я даю своему телу приказ устранить досадную помеху моему счастью – мою мать. Тело охотно соглашается, в его пальцах блеснула сталь лезвия раскрывшейся «бабочки», коротким движением тело загоняет нож по рукоять в живот моей матери. Вырвав нож, оно наносит удар за ударом – в сумме 65 ножевых ранений. В живот, в грудь, в горло, в лицо… Моё тело превращает мою мать в кровавое месиво. Мои руки заляпаны кровью, я счастливо гляжу на них, видя красный цвет… Я вновь вижу розы. Знакомый океан роз моего мира. Мира, где меня ждёшь ты.
      Тело включает колонки на полную мощность (довольно маленькую, колонки дешёвые), садится на диван и слизывает кровь с рук, со счастливым видом вытирает нож о свой живот. А я вновь окунаюсь с головой в тёплые волны нашего с тобой счастья. Ты снова рядом, я чувствую твоё дыхание, тёплое и нежное. Чувствую твои, теперь уже тёплые, руки на своих ладонях. А тело гладит нож, тёплый от маминой крови. А я улыбаюсь, радуюсь новой встрече с тобой.
      Крик моего отца, вернувшегося с работы, вновь вырывает меня из грёз, возвращая в серую кровавую реальность. Я с ненавистью смотрю в его побелевшее от страха лицо, на мамин изуродованный труп, на пол, залитый маминой кровью. Отец бросается ко мне, а моё тело выставляет перед собой нож. Папа налетает на него и удивлённо смотрит в мои наполненные ненавистью к нему глаза. Тело с видимым удовольствием проворачивает нож в его груди, затем медленно вытягивает его и резким движением загоняет в горло. Я с радостью вижу, как мой отец падает на колени, непонимающе глядя на меня. Я с широко раскрытыми глазами наблюдаю, как он сползает на пол, наслаждаюсь каждой секундой этого незабываемого зрелища. Он поднимает глаза и смотрит на меня, на моё радостное лицо. Я слышу хрип, его последнее слово – «почему». Я с наслаждением произношу по слогам: «вы отняли у меня счастье, вы отняли у меня любовь». Он умирает в луже своей крови. Моё тело падает на диван и радостно хохочет, глядя на свои вытянутые окровавленные руки с растопыренными пальцами. Мне хорошо. Ещё одна помеха нашему счастью устранена. Теперь ничто не помешает нам быть вместе, Света.
      Я вновь возвращаюсь в свой мир, ты радостно приветствуешь меня, кидаясь на шею, прижимаясь своим хрупким трепещущим телом. Я поднимаю тебя на руки и несу, ступая босыми ногами по мягкому ковру из роз.
     Но всё-таки помешали. Стук в дверь в очередной раз вырвал меня из моего мира. Я услышал крик соседа: «да выключи ты эту хрень!». Я вынимаю из горла отца нож и с улыбкой неторопливо подхожу к двери. Резко распахнув дверь, я с наслаждением наблюдаю за его реакцией. Он обалдело смотрит на моё голое, залитое родительской кровью, тело, на окровавленный нож-бабочку в моей трясущейся руке. Он с ужасом смотрит в мои обезумевшие счастливые глаза, в мой рот, растянувшийся в радостной улыбке. Я хватаю его и легко зашвыриваю в свою квартиру, не удивляясь невесть откуда взявшейся дьявольской силе. Он испуганно бежит от меня и вбегает в комнату, где лежат мои мёртвые родители. В страхе забиваясь в угол, он закрывается от меня руками. Я не спешу, я хочу прочувствовать весь процесс наказания. Это – наказание, наказание за удар по моему миру, по моим чувствам. Я иду на кухню за ножом покрупнее. Мой сосед кидается к телефону, дрожащими пальцами набирая 02, это удаётся лишь с третьего раза. Он начинает кричать в трубку адрес моего дома, но не успевает – я быстро и аккуратно, как будто делаю это каждый день, перерезаю ему горло. Он оседает, хрипя в трубку. Взволнованный голос на том конце провода кричит «Алё, Алё». Я вешаю трубку и радостно смотрю на соседа. Горло я перерезал всё-таки некачественно – он никак не мог умереть, дёргался, корчился в судорогах, ползал, цеплялся за мои ноги. Но так было даже лучше. Я с наслаждением наблюдаю за его муками. Затем я беру с кухни несколько ножей и отцовский топор, довольно ловко расчленяю тела своих родителей и соседа. Единственную проблему составило отрубание головы. Раскидав руки и ноги по комнате, а тела выбросив с балкона, я лёг в тёплую лужу крови. Лёжа на мягком мокром от крови ковре, я вновь окунулся в свой мир.
      Вновь океан роз принимает моё голое тело, вновь ты со слезами счастья приветствуешь меня, Света. Я смотрю на белый обелиск в центре поля, на нём выгравированы наши имена. Станислав и Светлана. Два «с»… Мы созданы друг для друга. Мы оба знаем это. Ты ласково пальцем водишь по моей груди, я провожу пальцами по твоим красным волосам, сливающимся с розами. Незабываемый аромат вновь наполняет мои лёгкие, вводя меня в состояние наркотического блаженства. Как это приятно, быть с тобой рядом. Мы вновь вместе…
      Твоё лицо вдруг искажается, окружающий нас мир растворяется в тумане. Океан роз превращается в залитый кровью ковёр, обелиск – в шкаф, ты – в милиционера, трясущего меня за плечи, пытаясь привести меня в сознание. Что ты делаешь, милиционер. Я ведь в сознании. Зачем ты отрываешь меня от Светы? Тебе оно надо? Я тебе мешаю? Чем вам всем мешают ауты, люди? Чем так плох аутизм?
      Милиционер ответа мне дать не смог. Возможно он и знал ответ, но не смог открыть челюсти – я засадил ему в подбородок нож. Он рухнул на меня, придавив своим телом. Я обнял его труп, открыл рот и поймал струйку крови, стекающую из его раны. Я пью солоноватую красную жидкость. Это не кровь – это сок роз. Я пью розовый сок.
      Волна ненависти заполняет меня. До тех пор, пока в этом городе ещё есть люди, мне не дадут быть с тобой, Света. Я должен убить их всех, устранить любые помехи на пути к тебе. Когда город вымрет, мы с тобой вновь вместе – теперь уже навсегда. Но пока наша последняя встреча откладывается на неопределённый срок. Город маленький, но 60000 человек вырезать в одиночку довольно проблематично. И никто мне не поможет. Потому что поганые людишки – стопроцентные эгоисты. Они никогда не позволят кому-то быть счастливее себя. Будучи сами неспособными выстроить свой мир счастья, они вытягивают из него в серую реальность других, более счастливых. Любого, кто вдруг отходит от реальности и становится счастлив, они начинают упорно к ней возвращать, из зависти, из ненависти к чужому счастью.
     Одеваться не нужно – на улице тепло. Голый и измазанный кровью, с топором в руке, я выхожу на улицу. Прохожие в ужасе разбегаются от меня, а любого, кто оказывается на расстоянии вытянутой руки, я одним резким ударом отправляю в небытие, из которого так упорно вытаскивали меня они.
     Моё тело размерным спокойным шагом идёт по улице, рука с топором качается, изредка пресекая жизнь той или иной эгоистичной сволочи по имени человек. А я вновь возвращаюсь к тебе. Вновь красный океан роз, в котором лежишь ты. Вновь высокий белый обелиск. В поле роз появилось несколько белых крестов – напоминание о моей миссии. Слабое дуновение ветра срывает с поля розовые лепестки и создаёт прекрасный алый вихрь. Перед моим телом брызгают капельки красной крови, а перед моими глазами кружится алый вихрь лепестков роз. Ветер кружит лепестки, развевает твои красные волосы. Ты протягиваешь руки, маня меня к себе. Я подхожу к тебе и обнимаю, ласково смотря в твои чистые небесно-голубые глаза. Я счастлив.
     Небо этого прекрасного мира окрашено в кровавый цвет заката. Всё вокруг окрашено в цвет крови, но это не кровь, нет. Это розы и закат.
     Я убью их всех до единого, всех, кто мешает нашему счастью, Света. Это будет нелегко, но я это сделаю. Я принесу человечество в жертву тебе, своей богине. А до тех пор я буду ступать босыми ногами по мягкому ковру алых роз. Это – мой мир. Это – моя реальность.