НЕБО THE SKY IN YOUR EYE

Человек измеряется не от ног до головы, а от головы до неба. (Конфуций)

Один человек из села Малые П. разводил свиней. У него была большая свиноферма, где работало человек десять из этого села и соседнего, Большие П. На самом деле свиньи символизировали людей, а человек – Бога, ну а свиноферма, ясно, планету Земля. Если подумать, неплохое начало сюжета. Не надо так скептически смотреть на монитор – послушайте внимательно! Село в принципе очень подходит как setting для начала рассказа, или романа, потому как оно по сути своей небольшое место, видно как на ладони, и поэтому читателю, ясное дело, становится интересно, что же за его пределами творится. Только честно – вам ведь чуть-чуть, да интересно! Еще бы…ведь в конце концов неважно, как начинается рассказ – хороший, талантливый писатель даже если и облажается в начале (первый блин все-таки комом!), напишет парочку таких фраз, что и в школьное сочинение стыдно вставить – неинтересно, да еще и с ошибками, да еще и порвет потом от злости, что такое дерьмо получилось, потом подумает «ну а жрать-то надо», склеит обратно, да еще и полупрозрачным скотчем, - так вот, он потом наберет полную грудь воздуха, подумает-подумает…и пойдет на кухню поставить чайник, набираясь пока вдохновения. Кстати, о свиноферме больше ни слова (село Малые П.?!!) – напишу-ка лучше о писателе. Начинающем писателе, который еще и стоящего слова в свой компьютер не вогнал, а все чего-то пыжится, думает «я не хуже!», надеется что-нибудь этакое сказать, чтобы хотя бы один человек посмотрел на это и вдруг задохнулся, чтобы волосы на голове зашевелились (волосы пошевелились) (зашевелилась шевелюра) (зашевелюра?) (пошевелюра?)…Пойду-ка поставлю чайник, и халва кстати есть…Так вот, один житель Малых П. разводил свиней. Естественно, однажды он не мог однажды не подумать «да чего это я маюсь? Свиней разводить – занятие глупое, даже смешное, «отстойное», для этого я живу, что ли?» Не успел он это подумать, как случился с ним инфаркт. Прямо на словах «что ли?»! Человек сполз на пол, держась за грудь, и подумал: «Это все, конец! Ну и дела! А самое обидное то, что, хороня меня, скажут всего лишь: ну вот умер такой-то, не забудем его заслуги – всю округу кормил свининой, и тэ пэ…» На словах «тэ пэ» человека ударил еще один инфаркт, да так, что вылетела изо рта вставная челюсть. Да, кстати, мы забыли сказать, что староват уже он был. Странно, что этот старик вообще вдруг засомневался, что его занятие (разведение свиней) – есть достойное. Так или иначе, его ударил третий инфаркт, а потом четвертый, самый сильный. Но Cтарик был силен телом и крепок духом, он даже не почесался. Когда в кухню вошла его дочь Антонина Петровна, он вообще сделал вид, что просто так, по своей прихоти прилег на кухонный пол. «Папа, что с тобой?» спросила Дочь. Старик приподнялся, взглянул на дочь и спросил: «Как звучит Хлопок Одной Ладони?» «Пошел в пень, старый хрыч!» прошипела Антонина и выбежала из кухни. А Старик заплакал, и так плакал, что прошла целая ночь. Наутро он, уставший, уснул. На следующий день Он простудился и заболел, и слег в постель на четыре-пять дней. И все эти дни погода была мерзкая, шел мелкий дождь, и люди месили сапогами и калошами грязь на улице под серым, затянутым сизо-черными облаками Небом.