Возвращение Нефеллы. Фантазии на тему вечного

Она вышла из пены морской… Да-да, именно так, она вышла из пены морской. Она была прекрасна, порождение вод Посейдона и лучей Гелиоса… Так отчего же окаменела плоть ее? Зачем время отсекло прекрасные руки, ласкавшие юного Купидона?
Шел уже пятый день командировки в изнуряющих песках Алжира и от жары, казалось, можно было лишиться разума. Кондиционер спасал лишь в номере, а здесь, в парке при гостинице, мне не в силах были помочь ни тень роскошных ухоженных пальм, ни морской бриз, ни дуновение прохлады фонтана, на краю которого красовалась мраморная статуя Афродиты. Клиент, русский офтальмолог, живущий и практикующий здесь, опаздывал уже на полчаса и ожидание превращалось для меня в пытку. Наше агентство, занимающееся куплей-продажей антиквариата, лишь недавно начало продажу за рубежом и мне посчастливилось стать первой ласточкой «Рарарты» в экзотической Африке.
За эти пять дней я успела наладить несколько необходимых для фирмы контактов, навести справки о возможных конкурентах и партнерах и даже заключить пару-тройку небольших сделок. Завтра утром меня ждал серебристый авиалайнер и дождливая осенняя Москва. Осталось только вручить соотечественнику уже купленную им предоплатой книгу и собирать чемоданы.
Чтобы окончательно не свихнуться от скуки и жары, я решила распаковать товар и поинтересоваться, что же там за книга такая, ради которой клиент выложил баснословную сумму (и это только официально озвученная стоимость), все равно ведь придется показать товар лицом, какая разница, кто распакует. В стильной папирусной упаковке оказалась потертая и довольно грубо выполненная брошюра, выцветшая от времени. Вероятно, когда-то она была кроваво-кораллового цвета, а теперь об алых переплетах напоминали бордово-бурые просветы среди трещин и царапин. Что ж, чем древнее вещь, тем она дороже, это примерно конец XVIII века. На обложке слабо просвечивались какие-то символы, похоже, древние греческие буквы, впрочем, я не сильна по части древних цивилизаций, это не мой профиль.
К стойке бара у бассейна подошел курчавый светловолосый мужчина лет двадцати пяти, перекинувшись с барменом парой слов, он направился в мою сторону. Ну, наконец-то, завершается деловая часть командировки, через полчаса я буду бултыхаться в прозрачной бирюзе бассейна и поглощать коктейли со льдом. Блондин остановился возле фонтана и воззрился на меня с каким-то детским любопытством.
- Если в России женщины все еще так прекрасны, значит, не стоит беспокоиться о будущем далекой родины, - промолвил он вместо приветствия и одарил меня белоснежной улыбкой.
- Георгий Зиновьевич, наконец-то, я уж думала, вы не придете, - я была искренне рада его видеть, груз производственных процессов спал с моих плеч, да и просто приятно увидеть соотечественника в чужих краях.
- Вы принесли то, чего я жду вот уже два долгих месяца?
- Тяжесть ожидания только обостряет радость встречи, - вернула я упрек собеседнику, - конечно, принесла, вы сами можете в этом убедиться, - я протянула книгу, но он неожиданно ловко и грациозно перехватил мое запястье и приник губами к руке. Оторопев на мгновение, я даже не нашла, что ответить на такой неординарный выпад.
- Инесса Викторовна, не поймите превратно, просто до ужаса соскучился по России, а вы предстали передо мной как воплощение далекой отчизны, да и слишком обольстительно белыми кажутся ваши руки в сравнении с загорелыми руками местных жительниц. А кое-кто и вовсе лишен такой роскоши, как сами руки, - он покосился на мраморный обелиск олимпийской богини и все также лучезарно расплылся в улыбке, - разрешите угостить вас чем-нибудь, не отказывайте мне в таком удовольствии.
- Благодарю, не отказалась бы сейчас выпить лимонного сока со льдом.
- Правильно, женщина вроде вас должна предпочитать соки и нектары, а по вечерам и в холодную погоду вы пьете вино и вермут, угадал?
- Вы прямо ясновидящий, ну что же, где обещанный сок?
Он направился к бару, а я тем временем с любопытством разглядывала нового поклонника. Что ж, не дурен, очень не дурен собой: высок, хорошо сложен, этакий холеный сердцеед и улыбка до чего лукавая. Интересный собеседник. Да, но он до сих пор даже не взглянул на книгу… странно, а ведь ждал целых два месяца и такие деньги заплатил. Не похоже на простого офтальмолога. Может, у них здесь в Алжире клады под каждым перекрестком закопаны или он гениальный окулист, профессор или даже академик?
После освежающего сока, который, кстати, и в самом деле показался напитком богов после длительного ожидания под палящим солнцем, Георгий (а мы договорились обращаться без официоза) пригласил меня на морскую прогулку. И я не отказалась – за все время моего визита сюда я только и успела пару часов поваляться на пляже и полюбоваться морским пейзажем из окна номера. Яхта на берегу небольшой бухты, принадлежащая, как ни странно, рядовому алжирскому доктору, оказалась небольшой, но роскошной – белоснежное судно величаво покачивалось в лазурных волнах и красовалось изящно набитыми по бортам золотыми буквами «Арго».
Лазурная гладь моря, живописные прибрежные пейзажи, изумительная осведомленность моего спутника в достопримечательностях Алжира, свежий ветер и необычные лакомства местной кухни компенсировали все дни скучного знойного пребывания здесь. День пролетел незаметно и лишь к вечеру я опомнилась:
- Георгий, мне пора возвращаться в отель, я утром улетаю и… - договорить я не успела, легкий поцелуй собеседника не оставил во мне никакого желания возвращаться в душные апартаменты…

* * *

Утренние лучи пробивались сквозь легкие занавески и золотистые плечи моего любовника, казалось, источали мягкий теплый свет. Вот бы так пролежать целую вечность… Спящий Георгий был еще прекрасней бодрствующего и будить его не хотелось. Я накинула простыню и вышла на палубу. Солнце только-только начинало лениво подцвечивать горизонт, но его жар уже начинал чувствоваться. Тихое море, тихий рассвет, плеск волн и никого вокруг… Боже, да мы в открытом море!!!
Сломя голову я кинулась обратно в каюту и принялась изо всех сил теребить спящего изверга, обрекшего меня на неминуемое опоздание на утренний рейс, на завтрашнюю презентацию фирмы в Санкт-Петербурге, моем родном городе, а значит и шансов отличиться перед шефом в качестве знакомой большинства местных ценителей старины, а, следовательно, стать первой кандидатурой на директора регионального представительства.
- Георгий, вставай! Вставай немедленно! – я с остервенением трясла его за плечи
- Не стоит так волноваться, тебе больше не понадобится возвращаться в родные пенаты, - он был совершенно бодр и ни капли сна в его голосе не чувствовалось, - неужели ты не понимаешь, Нефелла, что твое отшельничество не может продолжаться бесконечно, ты должна вернуться на Олимп, боги больше не в силах следить за тобой безучастно.
- Что ты несешь? Ты нарочно это придумал, нарочно заманил меня сюда?
- Выслушай меня, Нефелла.
- Я не Нефелла, проснись, Георгий, приди в себя, очнись!
- Я не Георгий, неужели ты не видишь, моя нимфа, неужели не узнала меня сквозь толщу тысячелетий пробравшегося к тебе, ради тебя. Я – Гермес, сын громовержца Зевса. А ты, дитя мое, ты нимфа Нефелла, богиня облаков, мать Фрикса, подарившая Греции золотое руно, неужто не помнишь меня, неужто даже ночью, в моих объятьях, ты не ощутила наше былое единство, любимая.
- Бог мой, да ты не в себе, - я начинала понемногу успокаиваться, - ты просто помешан на мифах.
- Выслушай меня, прошу, не перебивай и тебе станет легче поверить, наконец, в происходящее. Я не Георгий, не русский и не офтальмолог. Я вызвал тебя сюда, поскольку ты, любительница ветров и сквозняков, слишком долго окутывала себя покровом облаков в знак скорби о своей погибшей дочери Гелле. И не было иного выхода вырвать тебя из оков северной державы, как призвать под самым благовидным предлогом.
- Значит, я явилась сюда не для того, чтобы продать тебе книгу?
- А, эта безделушка – всего лишь сборник стихов, песенник Орфея, который потеряла моя сестричка Афродита, когда навещала тебя, тогда еще скромную фрейлину Екатерины Великой.
- И ты, братец, здорово придумал вернуть его мне, а великому Олимпу – нашу затворницу, - раздался мелодичный голос и в комнате буквально из воздуха сплелась тонкая фигура очаровательной девушки лет семнадцати, - не узнаешь меня, Нефелла, - она распростерла объятия и прижалась ко мне легким благоухающим, почти невесомым телом.
- Она не вспомнит тебя, Афродита, она ничего не помнит после того купания в водах Стикса, - вздохнул то ли человек, то ли все-таки бог.
- Бедняжка, ты должно быть, совсем забыла нашего забияку Купидона, а между тем, он вчера очень помог нам, - она подмигнула Гермесу, - но не переживай, любовь способна вернуть не только память, но и оживить камень, Пигмалион ведь не просто сотворил Галатею подобно живой женщине, но и возлюбил ее как живую женщину. Нефелла, не печалься, твое пребывание на земле закончилось. Ты полностью искупила свою вину, впрочем, об этом вы поговорите с Гермесом наедине, он расскажет тебе забытые сюжеты твоей прежней жизни, а я возвращаюсь на Олимп ждать вашего скорого прибытия на этом легендарном судне. Не правда ли Гермес, она, будучи и при памяти, не узнала бы прежнего «Арго»? А ты, мошенник, еще ответишь мне за ту шутку у фонтана про отсутствие рук как таковых, - серебристый смех богини наполнил комнату и фигура ее растворилась так же внезапно, как и появилась.

* * *

Инесса Аничкова, она же богиня облаков Нефелла, сидела на краю кровати и не могла поверить в происходящее. Гермес нежно поднял ее на руки, перенес на открытый диван на палубе и тихо окутывая своим мягким лукавым голосом, словно заглаживая острую боль любимой, начал долгий и захватывающий рассказ о прекрасной нимфе-отшельнице, полюбившей земного царя и родившей ему двух очаровательных детей, но тосковавшей в земных чертогах. О том, как ловкий и проворный, но искренне любящий ее бог торговли Гермес убедил ее вернуться в небесные своды и оттуда покровительствовать своим маленьким детям (увы, они земные люди и не могут жить на Олимпе). О том, как жестокая мачеха чуть не погубила малышей и мать богиня прислала им на выручку золотого овна. И о том, что выжить удалось лишь мальчику Фриксу, сделавшему позже из золотого руна волшебного овна символ процветания. И о том, как Нефелла, мучимая совестью и скорбью о погибшей малютке, забылась в водах реки царства мертвых и удалилась с Олимпа в суровую северную страну, где снега и ветра, дожди и ее любимые помощники, дети ее облака…





Ольга Герб, 9 декабря 2002 года.