Снег

   Он открыл дверь в свою квартиру глубокой ночью и сразу, еще не войдя, нашарил на правой стене выключатель и зажег свет. И нервно передернул плечами. Он ненавидел этот момент – когда нужно войти в квартиру. Он даже иногда курил на лестнице, просто потому, что не мог заставить себя сделать последний шаг. Вставить ключ, повернуть, распахнуть дверь, зажечь свет, войти и оглядеться. Оглядеться и увидеть, что никого там нет, что бесполезно кричать в темноту: «Ты дома?» или громко кашлять, топая ботинками по паркету. Прошло много лет. Квартира давно не та, и дверь не та, и жизнь не та, но худшим моментом его жизни осталось возвращение домой. Ничего хуже он не мог себе представить.
Он зашел и осторожно прикрыл за собой дверь. Он боялся, что громким хлопком может спугнуть тишину, которая уютно устроилась у него в квартире. Он машинально разделся, машинально сел на диван и уставился в окно. Нескончаемо валил снег, бесшумные хлопья таяли на стекле. Казалось, что в мире кто-то выключил звук. И всё молчало, боясь потревожить молчание. Он хотел о чем-то задуматься, но не смог. Он захотел заплакать. И сколько не вспоминал, так и не вспомнил, когда плакал в последний раз. Это было, казалось, в другой жизни.
Три дня назад умерла кошка. Она умерла от тишины. Сначала она мяукала и даже пыталась улыбаться, словно говорила: «Ну, что же ты, всё будет нормально!»…а потом свернулась калачиком у голой стены и заснула. Утром он увидел, что она еще спит, и его сердце кольнуло что-то до ужаса похожее на жалость. Он коснулся её тела ладонью и почувствовал, что оно уже холодное. Вечером он зарыл ее  в пустыре перед домом и остался один.
Сейчас ему захотелось заплакать. Он даже начал часто-часто моргать, но слёзы не шли. И он не мог понять почему. Он встал и поставил чайник. Не зная зачем. Всё равно чайник остынет, сигареты промокнут, а бессмертный ветер занесет песок в прихожую. Только отчего-то ему не было грустно. Было как-то всё равно. Всё равно, даже когда хотелось плакать.
Всё так же шёл снег.
Все истории мира закончились, весь сценарий многочисленных судеб разорвался как раз на том месте, где начинался он, оставив его сидеть у окна вдали от чувств и мыслей. Сквозь разрывы бумаги блестела пропасть.
Зазвонил телефон. Он лениво снял трубку.
- Здравствуй, - сказала она.
- Здравствуй, - ответил он.
- Я звоню просто так…
Хотя просто так она никогда не звонила.
- Ты приедешь? – спросил он безнадежно и устало, зная весь диалог заранее.
- Нет, я не могу. И завтра не могу…и вообще…ты мне не звони, у меня жутко много дел. Когда освобожусь, сама тебе позвоню.
Он ничего не почувствовал. Вообще ничего.
- Хорошо, я не буду звонить. Звони сама, когда захочешь. – А ведь он знал, что она не позвонит еще много месяцев.
- Я тебя люблю, - машинально соврала она, а он промолчал. И почувствовал, как она на том конце провода нахмурилась, повесив трубку. И тут же он вспомнил. Ведь он когда-то ее любил…только вот когда и за что? Это было в другой жизни.
Скоро рассвет, - подумал он. Захотелось покурить, нашел старые сигареты в ящике стола, но долго и бесполезно щёлкал зажигалкой. Достал спички, но и они не желали зажигаться. Тихонько выругался и сел обратно возле окна и включил магнитофон. Заиграла старая песня,  в которой он когда-то давно нашел смысл. Давно…смысл…нашёл…давно…смысл….
Он устало улыбнулся. Снег всё так же валил за окном, как и раньше.
Когда-то давно он решил, что любовь его может спасти. Он когда-то сказал, что умрёт без Неё. И тогда он действительно был в этом уверен. Да, и он умер. Только Ей было все равно. «Я сегодня не могу…и завтра не могу…и вообще не могу…Я не приеду.»
Их любовь жила с перерывами на несколько месяцев. Она звонила, когда ей было скучно. Она звонила, чтобы понять, какие они разные. Она звонила…и бросала трубку. И он понял, что устал от этой любви. Устал, как устаёшь каждый день пить зелёный чай, слушать одну и ту же, пусть даже самую любимую кассету. Так устаёшь от жизни.
Да, он умер. Умер, когда понял, что впереди ничего нет, что Она теперь не имеет имени, и любовь их тоже умерла. Выхода нет. Но…но ведь он может вернуться. Это всё не навсегда. Если он вновь встретит Её, только в другом лице…в другом, абсолютно новом, еще не наскучившим лице…
Скоро рассвет. Он снова начал щёлкать зажигалкой…но пламя не горело. Кончился газ. Промокли спички.…А за окном снег. Внутри было всё разбито, а осколки тщательно выметены. Захотелось напиться, забыть – упасть и заснуть, пока не наступит конец. Но проблема была в том, что он не знал, какого конца он ждёт. Смерти что ли?..
Он уронил голову на стол, но тут же поднял глаза. Надо было идти за спичками. Иначе он скоро сойдет с ума. Он щелкнул кнопкой магнитофона и поднялся из-за стола. Так вот он и жил всю жизнь – каждый раз цепляясь за что-то, каждый раз находя предлог, чтобы продолжит существование дальше. Коматоз. И кома его не кончалась – ей не было конца. Если бы он сейчас не встал, решив идти за спичками, он бы встал, чтобы сварить кофе. Если бы их любовь не умерла несколько лет назад, они убили бы ее сами. Возможно, всё, что сейчас с ним происходило, было запланировано гораздо раньше каким-то вселенским разумом.… В бога, правда, он не верил.

На улице начало светать. Край неба где-то вдалеке начал светлеть…так же происходило в его жизни. Где-то там, далеко, уже начинало светить солнце, на его же дороге еще была непроглядная серая тьма. Загасили фонари. На улицах было тихо и пустынно…щемящая, серо-желтая тишина въедалась в мозг. В душе начала шевелиться какая-то странная тревога, которой абсолютно, казалось, не было причины. И вдруг мимо него с почему-то до сих пор включенными фарами пронеслась машина. И он понял, что больше не может жить без любви.
Ближайший ларек оказался закрыт. До супермаркета идти было физически лень. Он достал из кармана сигарету и, положив ее в рот, пошел к автобусной остановке. На пустой дороге голосовала одинокая женщина с длинном, до самых пят, черном пальто. Он медленно двинулся к ней, зажмуриваясь от летящего в глаза снега. Ему казалось, что секунды тянутся очень-очень долго…что он целую вечность делал эти два шага…
- Извините, не дадите прикурить?..
Затуманенная фигура дрогнула. Косой снег стал лететь еще и еще быстрее…
Женщина обернулась, и он замер. Ему в лицо смотрела его умершая любовь. Ее зеленые глаза казались слишком яркими для белого снега, для серого асфальта, для свинцового неба…ее глаза принадлежали другому миру, другому фильму. Не этому, черно-белому, а тому, старому – знакомого до боли и еще почти не забытого…цветного, яркого и многогранного.
Ему стало холодно. Потом внезапно тепло, и, наконец, обжигающе горячо от ее взгляда. Она напомнила ему обо всем: о жизни, о радости, об истинах и правдах…и том, что было и чего не было. Это был призрак любви…его, ее, чьей-то еще…ЛЮБВИ – неважно, кому она принадлежала и кому улыбалась.
Любовь смотрела на него и сверкала неземными, слишком яркими глазами. Он вдруг очнулся и понял, что уже стало совсем светло и что она протягивает ему зажигалку. Он слабо улыбнулся.
- Спасибо.
Она улыбнулась в ответ. Раскурив сигарету, он снова почувствовал озноб.
- Холодно сегодня…- сказал он просто так.
- Да, холодно. Днём, я думаю, будет теплее, - прозвучало в ответ. – А вы почему не спите в такую рань?
Он поколебался, прежде чем ответить.
- Не умею я спать как другие.
Она рассмеялась.
- Это бывает. Бессонница не проходит сама по себе, ее нужно учиться побеждать.
Она нахмурился, чувствуя, как бешено колотится сердце.
- Не хочу я ее побеждать, - пробормотал он.
Она так внимательно поглядела на него, что он испугался, как бы она не прочитала его мысли невзначай. Ему снова показалось, что глаза сверкнули. А может быть, это был всего лишь снег?..
- В таком случае, вам надо срочно влюбиться.
Она сказала это мягко, но эти слова ударили ему в мозг. И только тут он заметил свое покадровое восприятие происходящего. Он видел отдельные мгновения и секунды, мог разобрать эти картинки до мелочей…но у него никак не получалось сопоставить их вместе. Единство изображения и смысла.
- Влюбиться?…
- Да. Идите и полюбите кого-нибудь…- она снова улыбнулась. – Вам станет легче. Когда даришь свою жизнь кому-то, то перестаешь о ней так много думать. Твоя жизнь больше не будет тебе принадлежать.
Она легким движением руки стряхнула снежинки с черного пальто, глядя, как он кольцами выпускает дым в плотный слой морозного воздуха.
- Да, - наконец ответил он. – Я знаю. Я влюблюсь…Я жить хочу.
- Вот и правильно. Вам просто очень скучно в жизни.
- Доброго дня вам.
- И вам того же.
Он медленно повернулся и так же медленно пошел прочь. Вселенная раскололась на две равные, совершенно идентичные половинки. Сценарий жизни разорвался, и сквозь разрывы бумаги сияла любовь – всеми цветами радуги…. Ее цвет не раздражал, он подавал надежду – едва уловимую, но довольно крепкую надежду.
Небо посветлело окончательно, и теперь для сторон света не было привилегий. И на горизонте, и прямо над ним, небо было одинакового, ровного, прозрачно-белого цвета. Оно словно стало легче.
Он переходил дорогу. И не знал, какую именно дорогу переходит – то ли эту, асфальтную, то ли ту, свою, родную. Все кадры этого фильма слились в одну, бесконечно длинную ленту, и мелькали, мелькали, мелькали перед глазами. Что-то словно толкнуло его в спину, и он обернулся. На том конце дороги стояла Любовь в черном длинном пальто, со слепящими зелеными глазами и улыбалась. Она протягивала вперед руку, голосуя на дороге, но он знал, что на самом деле она протягивает ему руку помощи. Она помогала ему переступить этот острый режущий край.
Он улыбнулся в ответ…
И тут раздался визг тормозов и сигнал клаксонов. Он почувствовал сильный удар, и в ту же секунду увидел перед глазами небо. Прозрачно-белое, невесомое, оно смотрело на него и улыбалось. Любовь тоже улыбалась…а он лежал на земле и пытался тоже улыбнуться, словно  от этой улыбки зависело всё, что только могло еще быть ему важно. Но свет неуловимо ускользал от него, мерк и проваливался куда-то в глубины этого необъятного неба. Он пытался остановить его, остановить мгновения, секунды…остановить киноленту, которая почему-то мелькала еще быстрее…. Терялось ощущение реальности и ощущение боли. Он проваливался в пустоту, теряя связь с миром. Он падал. Падал….
Любовь всё так же голосовала на дороге, мягко улыбаясь. Но ее глаза почему-то стали серыми. Кино стало черно-белым.
 И всё так же неумолимо падал снег.