Катехизис любви хамида савкуева

      

     КАТЕХИЗИС ЛЮБВИ ИЛИ УНИВЕРСАЛЬНЫЙ КОСМИЧЕСКИЙ ОБРАЗ
               
                ХАМИДА САВКУЕВА
«Пастораль»
   Сидит на берегу горной речки, в ее тихой излучине пастушок, смотрит в бесконечную даль и пытается в знаках бесконечности определить то место, которое занял последний звук, вылетевший из его свирели. Замер в прислушивании к знакам Космоса и неведомо, да и не интересно ему ведать о том, как шелестят страницы мироздания. Миг удивления, миг тишины, миг созерцания и бесконечной растворенности в звуках мироздания. Пастушок отыграл мелодию души, мелодию ночи, мелодию бесконечной любви к жизни, земле, всему живому в Природе и замер… какие новые звуки, сюжеты, драмы и комедии станут его детищем? Только одному Богу известно.
   «Созерцающий» как придорожный валун замер в немом блаженстве; даже не разгладились морщины сосредоточенности на лбу. Так и застыл он в каком-то, ему одному известном миге удивления. Может увидел  созерцатель божью коровку, которая медленно ползет по травинке по своим букашечьим делам. Ползет спокойно, сосредоточенно, а человека-валуна даже не замечает. Разные геометрии. Вот и удивился валун незамечанию со стороны какой-то букашки. А может  увидел, ощутил зримо тот короткий, как блеск молнии и вместе с тем бесконечно длинный, как долгая зимняя ночь, миг космического блаженства. Нет! Он, как и «Хозяин белого моста» просто созерцает мир. И сам не замечает, как этот мир застывает в некоем упоении своей гармонией и простотой. Даже когда человек становится «Пленником», который не страдает, а только застыл в немом повелении Судьбы. И вскармливает его не неволя, а ворон. Они, пленник и ворон, равны перед временем и  именно  потому свела их судьба в одно пространство. И камень застыл, и Вселенная замерла при виде человека и бессмертного ворона, которые почувствовали и познали всю тщетность погони за временем. Миг тишины, миг удивления, миг незамутненной, бесцветной печали…
   А вот и «Сельский ангел» с опавшими крыльями тоже созерцает мир. Он тоже слушает звуки Вселенной. И груши на полке как церковные свечи освящают таинство созерцания. Горизонт, разделяющий темное, смутное со светлым, потусторонним даже для ангела не простой, однозначный, а идет оттуда, из верхнего космического угла вниз, туда, где земные печали и суета бытового созерцания. Миг созерцания, миг удивления, миг любви…
   А вот и она, эта самая земная печаль. «Пьета». Может в большом, специально построенном кубе, а может в просто валяющейся бумажной коробке поместил мим свою печаль, свою нежность, бесконечную любовь к деревянному созданию, своему другу манекену. Может быть. А может он там живет? В этом Богом забытом, людьми незамеченном квадратном, бесчувственном  и вместе с тем неприхотливом мире. Кто его знает… Только нет в нем грусти безутешной и слезливого горя. Застыл мим в миге любви, миге тишины, миге удивления….Удивления тому, что потерял верного друга. А ведь мим думал, что они – он и его деревянная кукла-марионетка – вечны. Что они всегда будут представлять в этом квадратном балагане жизни страсти человеческие и учить людей смеяться над собой. Чтобы они же, люди, избавились от гнетущих, тяжелых проблем, чтобы поняли они, что мир веселее, мудрее, красочнее. Миг печали, миг любви.
   Люди же людьми и остались. Наверное, это они лишили мима верного друга, но не из злобы, а так, любопытства ради. Да еще и белую птицу прихватили. Не ее, птичье занятие это, в балаганах выступать. Поломали, прихватили, а потом и сами же поняли, что есть во всем этом что-то неправильное. И ринулись прочь, от того места, где застыло мироздание в широких плечах и немом взгляде мима. И встретили птицу, которую  кто-то убил, лишив способности парить в небесах. А может это они ее, эту птицу…?! Их спины согнуты как вселенские валуны и несет их по пустой земле печаль об упавших крыльях – «Оплакивание птицы».Миг печали, миг бесконечного горя, миг сопричастности судьбе безжизненно упавших крыльев… Но…Забывает обо всем человек, когда возвращается в свою семью. Туда, где можно спрятать голову под кров семейного спокойствия, принятия и молчаливого участия. И скрипит колесница семейного счастья в своем бесконечном движении от поколения к поколению, из одной бесконечности в другую («Семья»). Миг гармонии, миг спокойствия, миг беспричинного покоя…
   Но…Там, за далеким горизонтом у черной речки находит этот миг гармонии мальчик, побежавший со своим Полканом искупаться в холодной, прозрачной горной речушке. И застыли они, «Двое», мальчик и собака, увидев себя в спокойной глади родниковой воды.А горизонт разделил весь мир по линии берега. Миг покоя, миг взаимопроникновения душ…
  И не знают мальчик с собакой, что если стать бумажным корабликом и поплыть со стремительным горным потоком, то там, в низине, где воды становятся спокойнее и басистее можно встретить «Пловцов». Тех самых, что застыли в немом единении со всем мирозданием и теперь составляют единое целое как с холодной, прозрачной водой, так и земной твердью.  Знают они, эти каменные пловцы, что когда-то, в незапамятные времена были одним зернышком внутри вселенской «Дыни». Вырезал Всевышний из этой дыни треугольничек, положил аккуратненько в сторонке и стал мир заполняться разными существами и сущностями. Стал расти, развиваться, размножаться. Миг вселенской гармонии и целесообразия…
  Забыл «Похититель яиц» о том, что может быть наказан за кражу будущей жизни, еще одного звена в цепи эволюции. Забыл – за то и  был наказан. Закатали его «Люди-скоробеи» в нежнейшую паутину. Да так ловко, что стал он теперь яйцом жука-скоробея.
Вот такой шахматный этюд сыграла с ним Природа. Эндшпиль. Миг выбора, миг удачи…Может, повезет ему и освободит из шелкового плена «Человек-велосипед»? Ведь он так стремительно мчится вперед, что кажется оседлает – таки вектор времени и восстановит нарушенную было гармонию. И вернут люди-скоробеи незадачливого похитителя яиц в лоно семьи. Дай-то Бог! Миг удачи, миг веры, миг сопричастности…
  Гармония дама капризная и поймать ее в сети сложно. И только «Повелительница кроликов»  не расставляет силки ума и духа, чтобы достичь гармонии. Ибо находится в ней. И ничто не может нарушить это вселенское блаженство, даруемой живой природой. Кроткие кролики не знают о том, что где-то может быть удав, который может спрятать их в своей бесконечности, превратив в пищу. Кролики, кролики, кролики. Много кроликов и по-деревенски ладная, спокойная, не от мира сего их повелительница. А земля, так же, как и спины кроликов, плечи их повелительницы холмистая, уютная; ничто не нарушает этого безграничного мига спокойствия и тишины. Миг тишины, миг гармонии…
   У каждой женщины свой мир, свое окно в природную безупречность и простоту. И находит ее, эту простоту и глубину другая женщина  в аквариуме, в этом маленьком, искусственном мире, где человек пытается повторить Природу. Застыла она в немом удивлении, преклонении перед тишиной, затем стряхнула ее с себя и попыталась в воде еще раз ощутить свободное единение со знаками Природы. Старики, подсматривающие за этим молодым, пахнущим свежестью телом, находят именно в ней, молодой женщине, бесконечность жизни. И даже окаменевший от древности своего происхождения «Лапшеед» застыл в немом восхищении не только безупречностью тела молодой женщины, но и тем, как старики любуются им. Весело, но не скабрезно, как фотограф из далекой молодости. Лапшеед  думает, что он один заметил эту очаровательную картину. Ему невдомек, что даже «Люди-кроты» повысовывали свои каменные головы из железных люков и застыли в своем окаменелом восхищении, удивлении. Им никогда не приходилось видеть столько света и тепла, исходящего от человеческого тела. А вокруг, как в гнездах лежат белые камни. Но может это и не камни, а яйца, которые пытался украсть похититель яиц? Миг истины, миг равновесия и печали…


   Но не о чем, да и некогда печалиться «Деревенскому пастуху». Тем более, что у него на попечении такое веселое существо, как корова-пеструха; она вздумала поиграть с ним. Взлетел пастух, неожиданно подброшенный мощными рогами пеструхи прямо как во время корриды. Летит и думает:»Чего это собака так скалится? Не иначе, как насмехается над моей разноцветной латкой». Не думал пастух, не гадал, что безобидный жребий («Солдаты удачи») может обернуться для него такой суровой игрой, испытанием. И именно ему по жребию попала в стадо эта веселая пеструха; вначале казалось, что повезло. Ан нет! Теперь вот летит пастух как ероплан и не ведает, каково будет приземление. А может вовсе не приземляться?! В воздухе так хорошо, летишь себе, летишь; можно даже как птица парить. Конечно, если есть крылья. А пока…Вороны переполошились, конь взметнул всадника в красной черкеске и белой войлочной папахе, когда пастух, подброшенный коровой, пролетел над их головами. Одним словом, начался «Переполох». Еще миг – и все снова займут привычное положение. Пастух будет пасти, конь мчаться вдаль и вороны полетят по своим птичьим, им одним известным делам. А пока…Миг веселья, миг радости, миг восторженного удивления.
   И не только птицы, увидев на мгновение всю незамысловатую прелесть человеческого существования, полетят дальше, туда, куда зовут насущные заботы и хлопоты. Также и «Ловец ветра» летит над каменной первобытной землей. Он ловит ветер в силки своей души, влекомый бесконечностью мироздания. И руки его, и тело, и ноги в чулках арлекина стали одной большой аэродинамической трубой. Только маленький треугольный амулетик не нестроен на ловлю ветра, хотя и висит для того, чтобы небеса принесли удачу. Миг удачи. Миг единения и любви. Единения с Природой, Прародительницей всего сущего в Поднебесной. И да будет так!