интервью с Шемякиным Михаилом

             « Я ВЕРЮ, ЧТО МОЖЕТ НАСТУПИТЬ НОВЫЙ РЕНЕССАНС»

Современное изобразительное искусство многоцветно, многообразно, происходит прямое обращение к примитивному искусству древних этносов.
- В искусстве  Африки прослеживается дух, колоссальные ритмы, линейные решения. Гениальные художники, создавшие так называемое  примитивное искусство, не имеют устоявшихся имен.  Так же как  Пикассо,  Леже,  Брак, тысячи других художников я учился и учусь у этих великих мастеров. Допустим, искусство Океании, особенно сэпик; оно с юных лет по сегодняшний день оказывает на меня огромное влияние. Это другие ритмы, но связаны с расположением, с природой, которые расшифровывают по-своему. Или взять аборигенов Австралии; это совершенно другой  этнос. На сегодняшний день, в современном обществе художник не востребован. Он востребован только небольшой группой. Я говорю о той стране, в которой живу долгие годы, несколько десятилетий, об Америке. Там художник востребован группой, которая на сегодняшний день открыто именуется художественной мафией. Благодаря определенному вкладыванию денег мафиозной группировкой художник приносит колоссальную прибыль. Ведь разговор в денежном отношении вокруг искусства на сегодняшний день исчисляется не десятками миллионов, а сотнями миллионов, миллиардами долларов .
То есть это бизнес?
- Это большой бизнес. И, слава Богу, есть какие то ходы, художники что-то ищут. Иногда можно создать что-то интересное, но в принципе та  востребованность  и  та роль художника, которая была, допустим  сто лет назад,   на сегодняшний день, как говорится, списана с репертуара.
То есть полуголодный, странный, в полуподвале пишущий    картины   для собственной души, а не для аудитории Толя  Зверев –  в прошлом.
- Нет, почему. Я знаю массу таких художников. Например, я пришел в крошечную мастерскую Руслана Цримова, увидел замечательного мастера, который заперся как затворник, творит, создает колоссальные вещи. Такие художники, скульпторы наверняка есть и во Франции, и в Польше. Кстати, в Польше есть замечательные скульпторы, которых западный мир совершенно не знает. Они продолжают творить. Если человечество  рано или  поздно себя не взорвет или не придет к глобальной катастрофе, все равно шила в мешке не утаишь; эти художники займут свою нишу, свое место  в истории изобразительного искусства. То есть линия этих подвижников продолжается. Я  когда то был изгнан из России с пятьюдесятью долларами в кармане; запрещено было попрощаться с родителями и даже сообщить  о том, что меня изгоняют. И начинал, прожив энное количество лет, прямо скажем в нищете, но продолжал работать, делать свои вещи упрямо, не идя на поводу у художественной мафии. Из за этого мне приходилось и приходится на сегодняшний день довольно туго.  Но, тем не менее, такой разряд художников ищущих и занимающихся своим делом несмотря, нужно это или нет, делают настоящее искусство. Например,  у меня есть масса работ,  есть исследования в области абстрактного искусства, фактуры. Я даже не выставляю их никогда, ибо знаю, что на сегодняшний день они не востребованы. Тем  не менее, упрямо продолжаю писать свои коконы, лепить аллею королей и палачей, хотя на сегодняшний день я не представляю, когда мне удастся их воплотить в бронзе и показать кому -  либо. И все равно продолжаю свое дело.
Михаил Михайлович, Вы скульптор, живописец, но кроме этого …
- Да, диапазон у меня довольно широкий. Я занимаюсь графикой, и книжной графикой, керамикой, раскрашенным офортом .
А все-таки, где  у Вас  душа больше поет. Где она отдыхает, когда Вы что-то делаете « по воле волн» ?
- «По воле волн » я больше всего  люблю, конечно, лепить, рисовать. А вообще, душа  всегда отдыхает в мастерской, когда нет забот или  я отвлекаюсь или стараюсь забыть о материальных проблемах. Тогда, конечно, душа поет. А чем в данный момент я занимаюсь, это в принципе почти безразлично. Или я занимаюсь своими исследованиями, компаную на листах  лекции, делаю соединения, ищу корни в искусстве старых мастеров и делаю аналоги в современном искусстве, или же занимаюсь графикой,  очередным балетом…  Это все, как говорится, моей душе угодно.
У адыгов нет изобразительных традиций. И в 60-70е годы появилась целая плеяда художников. Вот Вы говорите Руслан Цримов, другие художники… Как это можно объяснить.
- По законам еврейской религии запрещено изображать человека. И, тем не менее, еврейские художники выдвинули, и не только за последние десятилетия, давно уже, уникальнейший ряд мастеров живописи и скульптуры. То же самое происходит в странах мусульманского мира, где как бы более демократичные правители позволяют делать выставки и открывать галереи;  появилась масса фигуративистов и в скульптуре, и в живописи. Они дали миру интереснейшие, замечательные произведения. Я думаю, что вот эти все ограничения на фигуративные изобретения, которые диктуют некоторые религии, заковывали художника. Сознательно или подсознательно человек всегда рвался к образу. Поэтому я сейчас занимаюсь расшифровкой мусульманских ковров, где нахожу интереснейшие законспирированные метафизические фигуры, которые возможно брали с до исторического искусства Туркмении или Азербайджана. И когда я накладываю эти  бюсты или головы на ковры, затканные орнаментом, идет полное совпадение, как бы калькирование. Одним словом художники 18-19 веков в тех странах, где религия исключала изображение человека,   пользовались метафизическими фигурами, которые   конспирировали в орнаментах, коврах. Я провожу очень интересные исследования. Абстрактное искусство по своему рангу выше сюрреалистического. И оно более сложное, находится в пределах надсознания.
Лев Николаевич Гумилев в своей теории по этногенезу доказал, что наличие пассионариев является спасением для этноса. Я считаю, что пассионариями адыгов являются художники. И не случайно у нас есть Вы, Шемякин-Карданов, не случайно есть Цримов Руслан, Феликс Петуваш, Хамид Савкуев и другие замечательные, самобытные художники. Феномен адыгского изобразительного искусства. Это как наскальный рисунок, и этот примитивизм сознательный. Первобытность, но осовремененная.

- Вы абсолютно правы. Диапазон современного искусства настолько на сегодняшний день широк, что можно говорить и о зоне предметников, которые в прямом смысле занимаются предметом как предмет или оперируют пространством, которое они именуют перформансом или хэппенингом или инсталляцией. Большая школа по всему миру – это полный возврат к методике старых мастеров, супер реалистическое изображение, неореализм. Существует  столько новых течений, что голова может пойти кругом у неподготовленного человека. Я могу сказать, что если все будет нормально на этом шарике, то через некоторое время благодаря определенным личностям, которые понимают и предчувствуют путь дальнейшего искусства, вероятно наступление нового Ренессанса. Я в это верю.
И этот новый Ренессанс какое искусство?
- Это синтез. Метафизический синтетизм.
Существует мнение, что лишь тот, кто перестает думать о культуре и забывает о ней, может считаться культурным человеком, способным самостоятельно практиковать сложность жизни. В чем сложность жизни для вас, Михаила Шемякина?
- Эта фраза весьма злободневна, но опять же она о том, что нужно забыть. А для того, чтобы забыть, надо знать. Я понимаю, что творческий процесс - это когда ты не думаешь; все твое знание не может излиться на холст, в рисунке, идет сложнейший процесс, именуемый тайной творчества. Естественно, художник  в тот момент напоминает сороконожку, которая не может думать с какой ноги шагать, иначе она остановится. Но сами знания, и знания громадные для того, чтобы создать что-то новое, конечно, необходимы. Метафизика понятие туманное, расплывчатое…
…Мета – приблизительно, физика – реальность…
- На сегодняшний день и давно уже метафизика – это область надсознания, область чего-то потустороннего, не связанного с реальным, а связанного с ирреальным, с измерениями. И каждый трактует по-своему, понимает по-своему, и как говорится, сходит с ума тоже по-своему.
Относительно измерения. Какова геометрия духовного пространства Михаила Шемякина?
- Метафизическое пространство. То, над чем я сейчас работаю, к чему пришел в последние годы – это как раз идея мета пространства, которая включает и архитектуру, и скульптуру, и работу с землей, подвесные скульптуры. Это подземное пространство с врытыми фигурами и одновременно живопись, которая выдерживает любую температуру, все то, что связано с камнем, потому что для меня очень важно работать на открытом пространстве, в природе. Блестящие мастера мозаики дали нам великолепный урок того, что это выполнимо. Я сейчас этим занимаюсь, пока на бумаге.
Добро и зло, гений и злодей.
- А что тут сложного. Есть гений зла, есть гений добра. Есть такая знаменитая фраза, что гений и злодейство не совместимо. Если обращаться к древнегреческой, другим мифологиям, то это именно так. Само понятие «гения» что такое для вас? Как вы думаете? Мы привыкли подходить к банальному восприятию данного образа. На самом деле, гениальный человек – это сверхсущество.
Супермен?
- Нет (смех). Сверхсущество. Супермен – это в американском кино. Для меня это сверхталантливый человек, обладающий пророческими моментами. А само слово «гений» меня всегда несколько коробит.
В каждом человеке много чего намешано. Добренький гений не может быть, и злой гений не может быть.
- Да, много чего намешано. А вообще-то вот говорят «злой гений»; так же как о музах. Если человек злой по природе, то это всегда будет отражаться на его творчестве. Оно  будет носить всегда элемент отрицательного. Но тогда  это можно ли назвать творчеством?  По человеческим понятиям, те действительно сверхталантливые, гениальные люди, с которыми я сталкивался, например Генри Мур, Джакомо Манцу, Леонард Баскин, – все были замечательные люди. Возможно,  их воспринимали  иногда как жестких людей; я очень хорошо понимаю, почему это происходило. Для того, чтобы отстаивать свое искусство, они должны были замыкаться, прерывать какие-то встречи, уходить, условно скажем, в подполье, запираться в мастерской. Конечно, кого-то это раздражает. Я сталкивался с этими людьми, со многими из них  дружил. И видел, насколько они любят природу, любят гармонию,  животных. По-настоящему, серьезно талантливый человек не может быть злым, плохим. Эти вещи взаимно исключают друг друга.
Михаил Михайлович, не думаете ли вы, что когда-нибудь понадобится кинокамера как инструмент?
- С юных лет и по сей день я мечтал об этом и у меня есть, конечно, такое желание; должен быть блестящий оператор, блестящий ассистент, которые поймут мою идею. До сих пор я не отложил идею о создании очень интересного фильма, метафизической гармониады, где все будет основано на движении, на освещении, на фантастических персонажах. И если бы мне удалось осуществить эту идею, я был бы, конечно, счастлив, и считал бы, что кое-что еще, о чем мечталось, осуществилось.
Дай Бог, чтобы вам удалось это сделать. Мы будем очень рады. Необходима временная отстраненность, чтобы понять, на каком витке спирали мы находимся: или мы еще падаем вниз, постоянно распадаясь на составляющие, либо устремляемся вверх, собирая из небытия осколки прежних цивилизаций и культур.
- Не люблю так же, как слово «гений», слово «мы», потому что с юных лет меня всегда раздражала демагогия коммунистической власти. Когда, допустим, группа людей выходила на площадь и выражала протест против вторжения советских войск на территорию Чехословакии, среди них был мой друг, Вадим Делоне, который за 3 минуты протеста получил 3 года лагерей. Всегда говорили: «народ против» или «народ за», то есть «мы».  Это деление, если мы говорим об этих витках, о том, что мы спускаемся; кто-то спускается, а кто-то поднимается, кто-то ищет эти обломки, пытается создать новую цивилизацию или новый Ренессанс. Кто-то крутиться все ниже и ниже и сам уже не осознает, что давно уже вертится как мертвец. Как говорил Христос: «Оставь своим мертвецам погребать своих мертвецов». Это еще в те годы! На самом деле Евангелие довольно жесткая книга. Просто  священники зачастую слащаво ее расшифровывают. И то, что Христос еще в то время разделил людей на живых и мертвых, говорит о многом. Поэтому, кто-то на этой спирали вертится, не сознавая, и не осознавая, чувствует он или нет, поскольку он живой мертвец. Если говорим «мы», то это понятие на- столько сложное и растяжимое, что эту спираль нужно делить на многочисленные атомы, а там уже при помощи современной аппаратуры разглядывать.
О карнавале…
- О карнавале можно говорить бесконечно, тем более что мы в нем живем. Карнавал – комедия человеческой жизни. Это на девяносто процентов гротескно и комедийно. Карнавал может быть в жизни,  работе,  бытии человеческом. Есть люди, которые просто созданы для карнавальной культуры, такие как лицедеи, которые живут в нем, даже когда не одевают маску. Есть люди, которые считают, что они без маски, но являются явными персонажами карнавала (смех). Но, конечно, искусство карнавальной культуры, история и теория замечательного философа, исследователя Михаила Бахтина, являются одной из больших, стержневых основ в моем творчестве и по сей день, довольно важным лейтмотивом  в живописи,  графике и скульптуре. И, конечно же, в театре.
В адыгской древней  культуре скоморох играл заметную роль.
- В России Иван Грозный жестоко преследовал скоморошество, потому что они были первыми политическими диссидентами, которые под видом скоморошества  высказывали свое  отношение к обществу, его видение. 

«РОССИЯ – СТРАНА ОСОБЕННАЯ»
- Россия – страна особенная. Я по матери русский, родился в России, вырастал в Германии, но конечно свою творческую юность  начинал в одном из самых красивых городов мира – Санкт-Петербурге. Считаю себя петербуржцем. Но сам духовный строй данной нации весьма загадочный, весьма интересный. Если помните, знаменитое стихотворение  Валерия Брюсова: «Мы как послушные холопы держали щит меж двух враждебных рас – монголов и Европы». Замечательное стихотворение, которое я любил с юных лет. И это, конечно, оказало громадное влияние на формирование сознания русского народа. Оно уникально, неповторимо.  Аналогов нет и быть не может. Я думаю, то же самое происходит с другой частью моего существа, адыгского. Адыги – тоже сами по себе являются необычайным народом, таинственным, древним, загадочным, талантливым, воинственным, мужественным и мудрым.
- В вас мужественность от адыгов?
- Ну, вы знаете, если я буду принимать эпитеты, которыми меня награждают, «гениальнейший», «талантливейший», «мужественный», «мудрый», то и талант мой и мужественность можно смело ставить под сомнение. Трусом я себя, конечно, не назову. Это будет явное несоответствие с моими поступками. Но не скажу, что когда мне нужно было ночью ехать с моджахедами,  распевал героические песни. Больше всего, конечно, боялся за Сару. Ехать под дулами автоматов к боевому лагерю Хекматиара - не скажу, что очень приятно. Всю дорогу проклинал себя за то, что позволил Саре сопровождать себя в этой очень страшной поездке, хотя остановить ее было невозможно. Тем не менее, я знал одно: взял на себя это тяжелое бремя, взвалил - как мужчина, как адыг, как воин, обязан донести его до конца.  Несмотря даже на то, что меня предупреждал российский посол Воронцов, который сказал: «Мы надеемся, что вы вернетесь живыми». Но отступать   было немыслимо, хотя была такая возможность. Я создал комитет и мог, сославшись на него, сказать: «Извините, я занят».
Так может быть в этом и есть мужество?
- Ну, если так… Я стараюсь вести себя так, как должен вести себя мужчина…
…и тем более кавказец.
- Сами понимаете, позорить свой род я не имею права.
В чем ваша личная сермяжная правда жизни?
- Сложно сказать.   Прежде всего, стараюсь быть человеком. Как я вам сказал, в сегодняшнем обществе это очень трудно. А второе – служить в том храме, в котором служу с юных лет. Это тоже сложно.  Стараюсь выполнять свою работу как муравей.  Да, я понимаю, что можно сидеть с утра и размышлять о том, что что-то там взрывается, все мы ждем глобальную катастрофу. Но поскольку я верю, что в параллельном мире ничего не исчезает, это мое твердое убеждение, то знаю, что как художник я как муравей упрямо должен делать свое дело, не обращая ни на что внимания и стараясь идти вперед. Вот моя так называемая сермяжная правда жизни.
То есть работать, работать и работать. Работа спасает от всего?
- Безусловно. Проблема в том, что в моей работе скульптора не обойдешься без денежных вливаний, и то время, которое теряю, ходя с шапкой по кругу, раскланиваясь перед зажравшимися «новыми русскими» и прочими, очень угнетает. А если бы была такая счастливая возможность забыть о существовании этого богатого ворья, которому российской интеллигенции приходится кланяться, был бы счастлив. Надеюсь, что президент Путин, с которым я имел беседы, действительно понимает, что престиж российского искусства необходим и важен в жизни российского народа. Я верю, что он сдержит свое слово и поможет нам выйти из тупика, в котором  сегодня находимся.
Судьба разматывается как клубок, и неизвестно, где находятся ее узелки. Вам удается их разгадать?
- Если говорить о моей судьбе – узелки разные: бывают мелкие, бывают крупные. Крупные иногда предугадываю. Мелкого, как говорится, дерьма, выше головы. Поэтому, как говорят россияне, знал бы, где упаду – перину постелил.
У вас были большие проблемы с государством, с цензурой…
- У меня и сегодня большие проблемы. Если бы были, то это очень хорошо сказали, оптимистично.
И все же тогда было хуже, чем сейчас?
- Тогда – когда? В 60-е годы, когда я сидел в сумасшедшем доме? Конечно, да.
Когда вас выгоняли.
- Ну, выгоняли – это не самое худшее. Я до сих пор благодарен генералу госбезопасности, который занимался моим изгнанием; другой отдел КГБ предлагал убрать меня далеко-далеко от моего родного города, третий отдел предлагал посадить на долгие годы на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Я выбрал еще не самый худший вариант.  Конечно, когда  слышу это нытье: «нам не хватает свободы», «прессе не хватает свободы», всегда смеюсь и говорю одно. «На сегодняшний день постсоветская пресса нуждается только в одном – чтобы установили законы, по которым за ложь и клевету можно действительно наказывать, потому что безнаказанность и распущенность постсоветской прессы просто не имеет предела». Когда я, человек шестидесятых годов,  попадаю в сказочный мир,  вывожу каждый раз отсюда где-то 150 кг книг. Ведь сегодня в России можно купить полное собрание сочинений Карла Густава Юнга, Мираба Мамардашвили и других. То, что мы иногда переводили кусками, иногда в самиздате, все то, что грозило определенными годами тюремного заключения – все это сегодня колоссальный поток уникальной переводной литературы. Раньше мне это и не снилось. Я уже не говорю о фильмах. Конечно, много гадости, много пены, порнографии. К сожалению, не все лучшее, приходит с Запада. Но опять же это вина тех торговцев, которые закупают эти четырехсортные фильмы и которые действительно растлевают молодежь. Это другая, оборотная сторона медали «свобода». Ничего не попишешь. «Не было бы тени, люди не понимали бы, что есть свет», - писал Булгаков. К сожалению, этой стране, даже когда ей предлагаешь помощь, иногда сложно помочь - не знаешь, чем это закончится, примут ли эту помощь. Сейчас я организовываю фонд для беспризорных детей, и детей оступившихся, именуемых преступниками и находящихся в колониях для малолетних. Хотя, какие это преступники. Украли селедку, какой-нибудь батон или пиджак – детишкам дают по два года колонии и выходят оттуда сформировавшиеся молодые криминальные авторитеты. Я сейчас передаю на два миллионов долларов, по официальной оценке министерства культуры России, которая очень занижена, своих графических работ для того, чтобы организовать первый фундамент этого фонда. Проведя аукционы, продав эти работы уже по нормальным ценам, можно оказать какую-то помощь этим ребятишкам, чтобы отвлечь их от улицы, криминального мира. Криминальные авторитеты охотно используют молодежь и детей. К сожалению, государству они не совсем нужны.
Михаил Михайлович, а вы уверены, что деньги будут доходить до этих детей?
-Здесь мы пытаемся сделать серьезный, большой контроль. Мы сейчас столкнулись с проблемами - кто будет принимать работы, хранить их,  контролировать. Создаем систему для того, чтобы все это не было разворовано, как был разворован мой фонд, который  был организован для помощи инвалидам Афганской войны. Единственные, кто тогда честно поступили, прислали мне действительные списки ребят, которые получили протезы, коляски – это ребята с Байкала. А так фонд просто исчез. Исходя из этого печального опыта сейчас  фонд, созданный для беспризорных детей и для детей-колонистов  стараюсь поставить под серьезный контроль.

- «ИСКУССТВО ФИЛОСОФИИ  - ЭТО ОДИН ИЗ СТЕРЖНЕЙ МОЕГО   СУЩЕСТВОВАНИЯ»                Великий  Басё  сказал: «Учись у сосны быть сосною».
- Я думаю, в данном случае он так сказал вообще, не обращаясь к людям творчества; мне кажется, что если говорить о философской расшифровке данной фразы,  это прежде всего - человеку быть человеком. На сегодняшний день это учение весьма необходимо, поскольку мы все больше и больше теряем человеческое обличье. Особенно современное общество.
Почему так, как Вы думаете?
- Причин много. Прежде всего, колоссальные психологические моменты, которые на сегодняшний день исказили сознание человека. Я думаю, это произошло  после Хиросимы и Нагасаки. Человек раньше жил с мыслью о том, что он не вечен и опасности подстерегают на каждом углу. Искажение возникло тогда, когда расщепление атомного ядра было открыто господами учеными; я твердо верю, что оно было известно и древним, но они настолько были мудрее современного человека, что понимали, что не все тайны можно открывать человеку.
За некоторые человек будет наказан Богом?
- Безусловно. Бог по большому счету это лампа. Бог это свет.  Под лампой можно писать картины, романы, можно писать порнографические романы и религиозные трактаты. Можно  убивать или заниматься добрым делом. Поэтому мне кажется, что человек наказание сам себе придумывает. И взять хотя бы то, что ученые придумали расщепление атомного ядра и изобрели атомную бомбу. В человеческое сознание  начинает вселяться, думает он об этом или нет, но в подсознании уже живет то,  что  завтра  может произойти ядерная или термоядерная катастрофа. Любой здравомыслящий человек понимает, что мы движемся к экологической катастрофе: перенаселение, загрязнение атмосферы. Прежде всего, надо сказать о генетике. Не знаю, интересуетесь ли Вы или интересовались серьезно, но в 1976 году на всеобщем конгрессе  генетиков ряд умнейших ученых призвали прекратить ВСЕ исследования в области генетики. Как сказал один крупный английский или американский ученый, « мы просто погубим человечество, удовлетворяя свое тщеславие и любопытство». Вот эту фразу я помню, она  у меня даже  выписана и одна книга по исследованиям в области генетики   всегда лежит на столе. А катастрофа в лаборатории при проведении    различных генетических экспериментов, как написал опять же другой ученый, может  принести такую беду земному шару и человечеству, что по сравнению с ней взрыв ста водородных бомб покажется комариным укусом. Но люди, к сожалению, вообще мало это понимают.
Почему? Все-таки не лишены  же мы разума?
- Вы так думаете? Я очень сомневаюсь в разуме человека... Совсем не считаю человечество, в том числе и себя очень умными.
 Инстинкт само сохранения почему не срабатывает?
- Значит инстинкт любопытства и тщеславия, как писал тот ученый, превалируют над инстинктом самосохранения. С другой стороны, с точки зрения христианской религии, которую я исповедую, если почитать откровения Иоанна Богослова, то на сегодняшний день довольно ясно читаемо то, о чем он говорил в те далекие годы . Тысячи лет назад человеку, наверное, казалось фантастикой, что будут носиться в небе железные стрекозы, изрыгающие пламя. В те далекие времена, когда на Патмосе  Иоанна Богослова было дано откровение, которое он записал и донес до наших дней, была четко предсказана катастрофа мира. Я иногда хватаюсь за голову как человек вообще, а с точки зрения философа стараюсь смотреть на все спокойно.
А с точки зрения художника?
- Ну, кто нас слушает…
Даже когда занимаетесь социальными проблемами, боретесь за мир,  думаете о проблемах мироздания?
- Вы не совсем правы. Я пытаюсь что-то сделать, но реальную  какую - то помощь в мире или в трагедии войны оказывал тогда, когда поехал в довольно опасную поездку в Афганистан. Шли переговоры с Раббани, Хекматиаром о спасении наших ребят. А говорить о том, что мои картины могут призвать кого - то к миру, это иллюзия. Раньше все-таки  роль художника в человеческом обществе была громадная. Я называю как бы артистов, например, архитекторов, которые веками строили храмы, являющиеся на сегодняшний день  символами европейской культуры. Недавно двое алжирцев хотели взорвать Страссбургский собор; если бы это злодеяние, не дай Бог, произошло, не было бы никакой возможности его реставрировать. Там свыше пяти тысяч только средневековых скульптур, росписи. Расписывали храмы, дворцы, создавали уникальные произведения быта: ковры, ювелирные изделия, чаши, кубки. Что такое музей на сегодняшний день? Это все делали творцы. Или заказные портреты от гильдии, где к счастью сохранились образы людей  15-16 веков. Сохранились великолепные пейзажи, хотя многое, как говорится, уничтожено, остались фотографии,  картинки.                Сейчас время собирать камни или разбрасывать?
- Опять проблема в том, что  если говорить о слове «мы», кто-то активно их разбрасывает.  Какая-то часть «мы», к сожалению, небольшая, начинает их уже собирать. Я, например, из числа собирателей.
И когда много собирателей  время становится благоприятным?
- Ну, к сожалению, вы понимаете, нас не так много.
Я имею в виду в разных областях: наука, музыка, изобразительное искусство и т.д.
- Да, безусловно, речь идет о возрождении новой цивилизации. Но опять же, должны прежде всего придти пророки, а за ними уже приходят люди с камнями, потом начинают их побивать, потом начинает возрождаться новое учение и новый мир.
Почему возрождение начинается после того, как забьют камнями пророков?
- Так уж устроен человек. К сожалению, такова его психика. Опять же, это, наверное, космическая программа. Знаете, есть китайская философия, которая призывает вообще ничего не делать, потому что считается, что  делая что-либо, мы нарушаем божественный замысел.                Япония, Китай – ваше отношение?
- Они оказали на мое мышление, не назову себя философом, но на мое философское мышление громадное влияние. С юных лет обожал древнекитайскую, древне японскую  философию, и, безусловно, их религией и философией интересуюсь с детских лет по сегодняшний день. Романов я читаю очень мало. Меня иногда спрашивают: читали ли вы это, это… Я не могу сегодня себе позволить роскошь  прочитать какой-либо роман. Читаю в основном те книги, которые прежде всего связаны с тем, что меня интересует – с искусством. А искусство философии – это один из центральных стержней моего существования.
Искусство философии?
- Да, искусство философии. Это игра мысли, красота развитии мысли, построение идей, ее эстетика. Для меня философия – это искусство. Допустим, есть блестящая школа конфуцианства. Казалось бы, уже выше прыгнуть невозможно, тем не менее, в этот же момент возникает школа антиконфуцианства, очень интересная, со своими доводами, вескими убеждениями. И это тоже очень интересно читать. Это игра мысли, а искусство – это игра, как сказал кто-то из философов, но игра серьезная. Значит, философия относится к искусству, для  меня во всяком случае.
Вы западный человек?…
- Цыган я. По образу жизни.
 Восток каким-то образом отражается на вашем ощущении времени?
- Ну а как же, безусловно! Вообще Восток как бы у меня выпирает. Вся моя так называемая шемякинская линия, умение нарисовать одной линией фигуру – это все от Востока. Я учился у японцев, китайцев. Ритм линии или полная такая дзенбуддистская сосредоточенность натюрморта, когда я пишу просто огрызок яблока…
…аскетизм…
- тот аскетизм, который был присущий этой школе. И постоянно я штудирую, изучаю,  учусь у древних мастеров Китая и Японии. Это были величайшие мастера, величайшие философы, и они оказывали и оказывают на меня огромное влияние.
Расскажите, пожалуйста, о памятнике Праведниками мира.
Это те люди не евреи, типа Шиндлера. Таких Шиндлеров обнаружили и в Японии, и в Португалии; так и называют «японский Шиндлер», «португальский Шиндлер». Это те люди, в основном дипломаты, которые спасали десятки тысяч евреев от истребления. Были, конечно, и отдельные семьи, которые прятали еврейские семьи, рискуя жизнью и понимая, на что они идут. Уже давно мне был предложен такой проект Леонидом Находкиным; он сам отсидел в лагерях, часть семьи его погибла во время нацизма. В Израиле, как вы знаете, есть аллея Праведников, звание «Праведник мира». И таких людей, по-моему, свыше восьми тысяч имен.  Тех, кто помогали и спасали, рискуя жизнью, евреев. Им торжественно присваивается звание «Праведников мира». Памятник будет посвящен им.  Это девятиэтажная пирамида с входом внутрь, с вратами ада; это как бы печи Бухенвальда. С другой стороны решетки, где будут стоять копии со столов доктора Менгеля, но пустые. Человек, попавший внутрь этой пирамиды, может ощутить ужас нацизма и понять, от какого же ада эти Праведники мира спасали евреев и других, какой опасности они подвергали  себя, и свои семьи. Памятник предполагается устанавливать в тех странах, где было наибольшее количество праведников. Сейчас мы говорили с министром культуры Швыдким, который очень поддерживает эту идею и ведет переговоры об установки памятника на Украине. Ведь многие украинские семьи, украинские Праведники спасали евреев, рискуя своей жизнью, своими семьями, и именно на Украине нужно поставить такой памятник. Такая пирамида должна стоять в таких странах, как Швеция, которая известна своими героическими поступками, Норвегии, Дании и других странах, где жили или родились эти замечательные люди.

«С ЭЛЬБРУСОМ У МЕНЯ БЫЛО НЕ ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО,А ВСТРЕЧА»                Если можно, подробнее о той книге, которую написал Джероламо Кардано.
- Джероламо Кардано – знаменитый деятель эпохи Ренессанса, который был одновременно врачом, философом, в целом – крупнейший гуманитарий, занимавшийся исследованием и сопоставлением человеческой мимики. Он сделал гравированную книгу, состоящую из сотен рисунков. По ней я занимаюсь долгие десятилетия. Книга по исследованию мимики написана на французском языке и я долгое время не обращал внимание на фамилию автора. Мне были важны сами картинки. А сейчас, когда вышла новая монография Джероламо Кардано на английском языке, увидел ее обложку. Оказывается, Джероламо Кардано и рисовал все эти картинки. Таким образом, получилось, что мои исследования мимики, которыми  занимаюсь уже лет тридцать, совпали с исследованиями Джероламо Кардано.  Ему стоит памятник в Милане; в книге написано, что он прибыл из Италии. Это была семья  Кардано, которая прибыла из Кабарды; итальянцы естественно обычно прибавляли «о» для того, чтобы легче общаться с человеком. Как бы это становится итальянской фамилией. Когда я встречался с членами родового комитета Кардановых в Нальчике, увидел у них книгу Джероламо Кардано на русском языке. Она всегда лежит на столе у старейшины рода как ссылка на нашего замечательного предка.
Пьер Карден тоже ваш родственник?
- Не исключена возможность. Он сам из Италии; его мама или отец, а может быть, он сам даже приехал. Но я знаю, что он связан с Италией.
Получается, что у вас итальянские корни.
- Я думаю, что корни кабардинские, просто тех людей, которые когда-то здорово помогли Италии. Тех адыгов, которые когда-то послужили Италии.
Возврат к корням.
- Очень важен в жизни человека. Я, например, до поездки на родину отца некоторые моменты своего характера не мог расшифровать. Вот, например, когда состоялась презентация моего двухтомника, который вышел лет пятнадцать назад, до того, как я еще не думал, что могу вернуться в Россию, что такая возможность будет; итальянский издатель, профессор Грибаудо выступал на банкете в честь выхода книги. И там сидели художники, искусствоведы. Он прежде всего отметил, что впервые в издательской деятельности столкнулся с таким явлением, когда художник благодарит старших художников, делает два листа имен и посвящает сто страниц своей книги другим художникам, благодаря их за то, что они его научили и прочее. Фактически сто страниц – это целая книга. Художник в своих двух томах целую книгу отдал старшим художникам, хотя обычно другие стараются умолчать, кто их учил. И когда я побывал в Нальчике, в аулах  увидел вот эту сохранность кодекса чести, это необычайно развитое уважение к старшим, толерантность, понял тогда, откуда это. У меня это живет в генах. Если человек меня чему-то научил или сделал доброе, если он старше меня, то  всегда стараюсь внести свою долю благодарности во всем: в мое поведение или в делах – чем могу помочь. В этом я расшифровал мои адыгские корни. И когда, по возвращению из этой замечательной поездки, где встречался с многочисленными представителями своего рода, родственниками меня спросили: «В чем прежде всего Вы заметили разницу между кабардинцами и русскими?», - я сказал: «Чем старше человек в Кабарде, тем он более уважаемый, чем старше человек здесь, в России, тем он более беззащитный и положение его зачастую ужасное». Это первое, что сразу бросается в глаза. Я увидел нашего старейшину, которому было сто четырнадцать лет, как он вел себя, увидел то почтение, которым он окружен. Все старейшины сидели со мной за столом, младшему из них было девяносто с лишним лет, я был просто поражен. Я представляю, что такое на сегодняшний день русскому человеку дожить до девяноста лет будучи простым, явно непартийным деятелем. Старейшины рода, пожилые люди окружены таким почетом, уважением.
Вы почувствовали в их глазах понимание того, что делаете?
- Да безусловно. Однажды я упомянул в интервью, что по отцу Карданов, и тут появилась масса моей родни.  Представители  Президента Кабардино-Балкарии Валерия Кокова, который по матери тоже Карданов, пригласили меня на родину моего отца, родину моих предков. Я принял это предложение  и был счастлив, когда увидел и узнал по цвету многие те гаммы и гармонии, которые с детских лет меня волновали. Я воплощал их в картинах.  Как раз до этой поездки я выполнял большую серию таких громадных акварелей в серо-бурых тонах с серыми, белыми вкраплениями. И когда мы ехали мимо гор, Сара сказала: «Посмотри,  оказывается, несколько месяцев ты работал над этой гаммой».  Я  предчувствовал эту поездку.
У вас в подсознании сидят горы.
- Да, я обожаю горы. И живу в горах уже 14 лет.
Они чем-то напоминают Эльбрус?
- Очень отдаленно. С Эльбрусом мало что может сравниться.
Первое впечатление, когда увидели Эльбрус, какое было?
- Было ощущение, что я когда-то это видел. Знаете, как иногда бывает во сне, что это с вами уже происходило. То же самое, когда впервые увидел Эльбрус  понял, что я его узнал. Была встреча, а не первое знакомство.
Среди адыгов вы чувствуете себе органично? Вас не напрягает ритуализованность, многосложность общения?
- Я все воспринимаю абсолютно естественно. Мне это нравится. Я поддерживаю с ними теплые братские отношения. Ко мне в Америку приезжал один из моих братьев Валерий Карданов со своей супругой; в то время она была еще невестой. Я поддерживаю самые братские отношения со многими членами родового комитета, сам являюсь членом этого комитета. Безусловно, устойчивые отношения, этикет адыгов являются спасением от хаоса. Я думаю о том, что спасает еврейскую нацию  уважение к традициям. Это я понял, живя долгие годы в Америке, Нью-Йорке, где необычайно мощная еврейская община. Исполнение обрядов, соблюдение старых, семейных традиций, всего: еды, столов, постов, молитв и прочее, - помогает этой нации, разбросанной по всему миру, держаться и быть очень сильной.
Может поэтому вас потянуло в родные края?
- Наверное. Это, как говорится, судьба. Как однажды мы говорили с Эрнстом Неизвестным; он сказал  очень интересную фразу: «Когда я куда-то еду понимаю, что покупаю билет, но то, куда еду, запрограммировано в других мирах».
Вы собираетесь в скором времени в Нальчик?
- Да-да, у меня сейчас уже отправлен герб рода Кардановых, который я выполнил в бронзе. Он уже находится в Нальчике и сейчас жду распоряжения президента Кокова о выборе места его установления. Я хочу, чтобы там собирался наш родовой комитет, а также родовые комитеты других адыгских родов. Одновременно будет организовываться мой небольшой музей и будут происходить выставки различных художников.
Известно, что во Франции вы открываете музей современного искусства.
-На самом деле недалеко от города Тур, во Франции, прямо на территории королевского замка, имеется громадное помещение, на ремонт которого сейчас ищу деньги. И там как раз собираюсь выставлять художников - адыгов. Я мечтаю первым показать работы Руслана Цримова,  а потом вы посоветуете  других художников. Будем их выставлять, знакомить французов. Я планирую там открыть отделение такого  адыгского центра;  стараюсь сделать все, что могу.