Булка
Челноки возвращались из Польши домой, свои родные горы. Они все – члены тургруппы, были либо близкими, либо дальними родственниками, что-то вроде кланового подряда, и – как правило занимали один самолёт. На этот раз с самолётом вышла накладка – их рейс был, оказывается, дополнительным, его отменили. Деньги за билеты с грехом пополам вернули - и всё, делайте теперь, что хотите. Билетов на нужный рейс в кассах оказалось всего два и то - через неделю. Руководитель пошёл по кабинетам, предупредив родственников, что если повезёт, и удастся «найти» самолёт - надо будет «скинуться». Ну, об этом даже и предупреждать не надо было – все были готовы, вопрос был только в том, как к этой готовности отнесутся польские начальники.
Вскоре руководитель вернулся с поляком в форме, начальником смены, который, вроде, мог бы пойти навстречу застрявшим на неопределённым срок кавказским туристам при одном условии. Все согласно закивали головами, многие уже вытаскивали деньги.
- Мне - женщину на пять минут. И через полчаса вы все – в самолёте.
Поляк сказал это по-русски, - распад СССР только усилил распространение русского языка по всему миру, - не понять его было невозможно. Все его прекрасно поняли и вошли в состояние столбняка.
Поляк невозмутимо оглядел всех и добавил:
- Я - в своём кабинете. Поторопитесь, если моё условие вам подходит. Если нет – больше меня не беспокойте.
И ушёл.
Все молча переглянулись. Незамужние и замужние покраснели. А пара разбитных разведёнок раздражённо пожали плечами – если бы тайно, на ушко бы намекнули, чтобы никто не слышал, ещё можно было бы - ради общего дела. А так демонстративно взять и пойти в кабинет – нет уж. И тут, к руководителю подошла Булка:
- Где кабинет?
Руководитель открыл рот и часто-часто заморгал:
- А - а - ы, в каком смысле?
- Где этот поляк сидит, которому женщина нужна?
Её звали Булкой, потому что её полное коричневое лицо «украшали» бородавки, совсем как коричневую корочку булки чёрненькие изюминки, всплывшие в результате запекания на поверхность. Она была «уже в возрасте», очень полная внизу. Купленные плащи и пальто всегда укорачивались почти наполовину и никогда не застёгивались на последнюю пуговицу. Булка обожала дешёвый парфюм со сладким запахом, который вместе с её природным ароматом создавали невыносимую ауру.
Руководитель безнадёжно вздохнул и, махнув рукой, удалился с ней. Оставшиеся старательно делали вид, что ничего особенного не произошло. Всех мучил один и тот же вопрос, а что если поляк, совершенно справедливо, воспримет визит Булки как издевательство и посадит их всех за оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей. Через 15 минут пришёл руководитель с милой секретаршей польского начальника, которая у всех собрала паспорта. Через полчаса их всех пригласили на посадку. Поляк оказался человеком слова. Сказал, через полчаса будете в самолёте – и слово своё сдержал.
И тут появилась, наконец, Булка.
- Где мои вещи? – зычным голосом спросила она.
- Вот, вот, мы всё принесли, - засуетился руководитель.
Она прошла вперёд, рассекая небольшую очередь родственников как нос корабля воду. Мужчины трусцой подбежали за ней с её чемоданами, услужливо выкладывая их на ленту транспортёра. В самолёт Булка тоже вошла первая, рядом с ней тут же заняли места мужчины, чуть не устроив потасовку между собой. Женщины устроились в хвосте, боясь даже взглядом выказать своё неудовольствие покинувшими их мужчинами, сгрудившимися вокруг Булки в тёплую компанию.
Все они старались её рассмешить, шутили, соперничая друг с другом.
- Эй, Фира, где ты там, - вдруг раздался властный зов Булки.
-Фира, Фира, зовёт тебя, зовёт, - пронеслось по салону.
- Да, я здесь, - Фира даже попыталась встать с места, совсем как школьница.
- У тебя, я знаю, обжора ты эдакая, всегда есть что-нибудь вкусненькое. Давай сюда.
По салону в направлении Булки поплыли коробки с печеньями, конфеты, журналы.
Фира переглянулась с сестрой:
- Слушай, как ты думаешь, а что она там с поляком делала? Неужели...
- Да нет, конечно. Он такой симпатичный мужик, европеец...
- Ой, а они, между прочим, такие извращенцы, - обернулась с сидения спереди одна из разведённых.
- Ну извращенец не в отношение же запаха. Ещё не описывались извращенцы, которым нравились бы вонючки.
- Ты не знаешь, - высокомерно вставила другая разведёнка, - в момент экстаза запахи не воспринимаются.
- Ну всё равно, - упорствовала Фира, - за пять минут ничего не успеть. И нечего тут из себя корчить, тоже мне, раскомандовалась.
- Ну, иногда и за две минуты укладываются, - тяжело вздохнула замужняя женщина с сидения сзади, - как бы там ни было, делала она что-то или не делала, но мы - в самолёте, и это – факт. Теперь она – героиня. Подождите, когда приедем, посмотрите, как она будет попрекать и напоминать. До конца жизни будем у неё в должниках.
- А ты с ней поругалась, - набросилась на сестру Фира, - теперь все будут говорить, что ты – скандалистка.
- А про неё будут говорить, что она - проститутка.
- Дура, проститутка – это комплимент. Мужики в очередь уже выстроились, сама посмотри. А вот скандалистка – это пятно. Никто на тебя смотреть даже не захочет. Так и останешься старой девой.
У несчастной, так неосмотрительно поругавшейся с Булкой, засосало под ложечкой. Она вдруг с ужасом припомнила, что еле-еле наметившийся жених был четвероюродным племянником двоюродной бабушки Булки – по кавказским меркам, довольно близкий родственник. У неё по щекам покатились тихие слезинки, а по салону торжествующе громыхал смех Булки.
От автора: в основе повествования - реальные факты. Если кто-то и усмотрит параллель с «Пышкой» Мопассана, то это потому, что история повторяется один раз в виде трагедии, а другой раз в виде фарса.
Свидетельство о публикации №204030700034