История одного подарка или неудавшееся 8-ое марта

Приближалось 8-мое марта. Я решил подарить ей часы, так как она нередко спрашивала о времени, вечно куда-то торопясь и спеша.  Заблаговременно, за несколько дней до праздника, подарок был куплен, упакован, и надежно припрятан  до срока. А в день  8-мого марта  он уже составлял композицию, которая включала также открытку и небольшой букетик цветов. 
По замыслу, мы должны были войти в темную комнату, где находился подарок, нажатие кнопки на  старом реле, и он словно проявляется из темноты, в свете направленной на него сверху лампы.
Напрасно я ждал. День, другой, третий…цветы почернели и их пришлось выбросить. Нет я не искал ее, я не знал где можно было ее искать, и лишь по средам и субботам, вновь и вновь приходил в математический клуб  и ждал. А ее все не было, она тогда опять куда-то пропала, и  мы потеряли связь. Но почему это должно было случиться именно в марте, в начале весны,  почему она не знала, что вот уже который день подарок ждет ее, и второй букет,  изуродованный временем, полетел в  урну. Я переживал сильное душевное потрясение, во мне кипели обида, отчаянье, злоба в плоть до того, что я не без злой иронии воображал как вручу ей почерневший букет, сохранив давно увядшие сухие цветы до ее прихода.  И чем больше оказывалось «пустых» сред и суббот, тем больше  таяла вера, переживание уступало место тупой, но саднящей боли, наступала апатия. Однако совершенно неожиданно, случилось то, что вечером я изложил в своем дневнике:
   Подарок, наконец, то я ей вручил. Пришел в клуб рано, ее не было. Впрочем, тогда еще никого не было, кроме руководителя. Я не много посидел и потеряв всякую надежду на то что  увижу ее пошел искать телефонный автомат - так как мне надо было позвонить. Безуспешные поиски привели меня к отцу на работу. К этому моменту состояние мое было прескверным, да еще и аппетит разыгрался. Я схватил кусочек булочки и выбежал прочь. Я вспомнил, что в тот день в доме ученных должна была состояться интересная программа и решил, что отправлюсь туда.  Вечер  действительно был интересен, но больше двух с половиной часов я не выдержал.
Ушел.
Путь мой лежал к клубу, последняя надежда на встречу с  Зу загорелась во мне. На этот раз я не был обманут.
-Привет – сказала она.
Господи, как просто – «привет». Шесть букв после стольких дней ожиданий. Я чувствовал, что нужно было, что- то говорить. Еще какое - то время, помешкав, словно готовясь к обстоятельной и серьезной беседе, я предложил пройтись. Выходя за ворота старенького дворика, в котором расположен клуб, я не знал, как сложится наш разговор. Я был очень взволнован, но неожиданно для себя, дал волю словам. Я говорил то, что приходило в голову -  это было проще всего, нарочито ничего не выдумывая, сдавленным от волнения голосом, я пытался передать всю боль и отчаянье последних дней. Она упомянула о цветах, которые видела накануне в ведре, и с легкой иронией заметила: А цветы увяли… (Отец говорил мне, что она как-то приходила, когда меня не было). Мы дошли до середины тещенного моста,  и стали возвращаться.  Оставалось что - то недосказанным. Тогда мы пошли в глубь двора, миновав арочный свод, и там долго бродили по снегу, о чем-то разговаривая друг с другом. Я нисколько не скрывал своих чувств, говорил, что ждал ее, и на душе у меня становилось радостно и легко.
В фотостудии мы застали знакомых отца, и тот час же влились в эту веселую компанию. На столе оставалась кое - какая еда, так что мы смогли подкрепиться бутербродами. Потом еще кто-то  сходил в магазин за пивом.  Взволнованный, раскрасневшись,  я рассказывал Зу о своих сегодняшних скитаниях,     а в это время, за дверью лаборатории отец был занят восстановлением композиции и света. (Не было только цветов). Когда все было готово, он дал мне понять, мол, сработано. Зульфия, естественно не уловила намека, она вообще не знала, что ожидает ее, и только я пытался представить  ее изумление. Приближалось то краткое мгновение, которого я ждал столько дней.
Я нажал заветную кнопку. В молчании и застывшем удивлении на лице, протекла долгая минута, за тем включили свет общий и все пошло как буд - то заново. Она изменилась, стала улыбчивей. На открытке я по ее просьбе нарисовал глаз, а она нарисовала мой глаз на той же открытке. Нерасторопно, делая это впервые,  я надел ей на руку часы, которые за все эти 20 дней не отстали ни на минуту со дня покупки. 
           Психологическим замком стал для нее этот подарок, навсегда запрев дверь ко мне, в этот светлый весенний праздник.