Право судие

Одноактная пьеса.

Действующие лица:

Понтий Пилат – Прокуратор. Нестарый, но дряхлеющий.
Слепец – Обнажённый и грязный. Возраст неопределим.
Крот – Незаметен, как любой агент секретных служб во все времена.
Люций – Начальник караула.

     Стол грубый, простой. На столе кувшин и чаша. Слева от стола  лавка. На ней облокотясь на стол, боком к залу, Пилат. Он пишет. Вся остальная сцена затемнена.

Пилат – А ещё потому мой добрый друг, что доверять кроме тебя никому не могу. Тебя и супруги моей, Клавдии. Но в этой стране она, к сожалению, слабеет рассудком. И это так далеко зашло, что местные варварские  суеверия стала принимать близко к сердцу. Уж такая видно, это страна. (Бросает письмо) Проклятая страна. Проклятый народ. И отвратительное вино. Крот, ты здесь?!

Сцена освещается полностью. От стены отделяется незаметная фигура и подходит к столу.

Пилат (Не глядя на подошедшего. Вообще разговаривая с Кротом, он на него не смотрит.)– Зде-е-есь. Конечно же, ты здесь. Как всегда незаметен и услужлив. Вот так же незаметно однажды, ты приблизишься ко мне и услужливо перережешь горло. Хотя нет, ты скорее всыплешь мне отравы в, и без того отвратительное, вино, а всем скажешь, что хозяин скончался от несварения. Или того хлеще, обвинишь меня в самоубийстве. Ну, и чего ж ты молчишь?!  Крот – Крикуны ждут имени, господин. И сикарии ждут.
Пилат – Много хотят?
Крот – Втрое против обычного, господин. Говорят, случай особенный.
Пилат – Особенный.… Дашь вдвое, пусть подавятся, раз случай особенный.
Крот – Слушаюсь, господин. Так какое имя назвать? 
Пилат – Пусть ждут. Я ещё не решил.
Крот – Приказать им прийти позже?
Пилат – Я же сказал, пусть ждут.
Крот – Конечно, господин, твоя воля.
Пилат – Вот именно, моя. (Задумчиво) Моя воля. Воля моя. Доля моя. Скажи, Крот, а ты хотел бы иметь право решать? Иметь власть карать и миловать исключительно по своему разумению?
Крот – Нет, господин.
Пилат (Встаёт и бродит по сцене спиной к Кроту, боком, но только не лицом.)– Нет?! Почему - нет? Все хотят власти. Или все хотят власти, а ты значит, нет?!
Крот – Власть – это ноша, господин. А я - слаб. Меня власть раздавит.
Пилат – А ты не так глуп, как кажешься! Впрочем, это ещё хуже. В этой стране слишком много рабов, пытающихся думать.
Крот – Я не раб, Господин. Я свободный человек!
Пилат – Ты! Ты свободный человек? (Хохочет) Ну, слава Олимпу, ты всё-таки глуп! Хоть это обнадёживает.
Крот – Может мне лучше удалиться?
Пилат – Что, обиделся? Но разве в твои обязанности входит обижаться?!
Крот – Я не обиделся, Господин. В мои обязанности не входит обижаться.
Пилат – То-то. ( После затяжной паузы) Привёл?
Крот – Его принесли. Сам он ходить не может.
Пилат (задумчиво) – Хорошо. Да-да. Это очень хорошо. Вносите.
Крот (в низком поклоне) – Слушаюсь. (Уходит.)
Пилат (в задумчивости бродит по сцене) – Слушаюсь.… Слушаюсь.… Как же, как же. Послушать, так все послушные. Послушные мы - препослушные мы. Проклятая земля. (Садится за стол, снова пишет) Помнишь, как в детстве мы охотились на крыс? Так вот здесь их великое множество, только обличье у них человечье. А так всё то же. И повадки, и неистребимость. И хитрость. Чего им точно не хватает, так это хорошей дубины. (Бросает писать, встаёт. Задумчиво)  Чего им точно не хватает.… Да здесь всего не хватает. Воды не хватает. Еды не хватает. Даже фантазии и то не хватает. Их утлым мозгам слишком много богов, не помещаются, понимаешь. Так они себе придумали одного! На все случаи жизни. Дешево и сердито. Главное – дешево! Один бог, так и на том экономят. Ведь не единой статуи! А он - знай, пекись об их благополучии! И с чего бы, спрашивается? Дикий народ. Ой, дикий! И фанатичный, в силу этой своей дикости. Как они набросились на этого убогого. И ведь говорит практически ту же ерунду, разве что без злобы. Так они его готовы сожрать, без запивки. Ну и как прикажете приобщать таких к цивилизации? Казалось бы, куда как проще вырезать всех без исключенья, а земли заселить египтянами, например. А то и германцами. Те хоть силу уважают. А эти.… Бояться-то они может, тоже боятся, только всё без толку. Глядят униженно, улыбаются подобострастно, а на самом деле считают тебя полным ничтожеством. И это они-то!.. (Нервно бродит по сцене) И грязь. Грязь везде. Чего ни коснись, сразу хочется умыться. Хотя бы руки! (Крот и Люций вносят шест, к которому за запястья и щиколотки привязано тело. Они швыряют его и ждут. Пилат продолжает говорить, демонстративно не замечая вошедших.)  Нет, ну почему – я? Разве я мало тружусь во славу императора?! Разве ж не лезу из кожи вон для блага Рима?! И что наградой за мою преданность? Вшивая бесполезная провинция населённая фанатичными бесполезными дикарями. (Поднимает вверх правую руку) Крот, задержись на минуту. (Люций кланяется и уходит). Прикажи приготовить ванну. Или нет, сам приготовь. ( Крот кланяется и, пятясь, удаляется. Когда он уже в дверях - Пилат снова поднимает руку) И ещё… (Крот замирает) Скажи им, скоро я выйду. Да, и принеси ещё вина…(Смотрит оценивающе на лежащего.) Позже. ( Крот снова кланяется и на этот раз уходит. Пилат нашагивает круги вокруг тела, разглядывая его. Наконец он останавливается.) Значит, ты всё ещё жив, слепец. Странно.
Слепец – Время ещё не пришло, римлянин.
Пилат – Это хорошо. Ты мне как раз нужен. Не догадываешься, зачем я хотел тебя видеть?
Слепец – А уж я бы как хотел тебя видеть, римлянин. Только вот люди лишили меня зрения. Но я догадываюсь, зачем я здесь. Ты хочешь просить меня о помощи.
Пилат (взрываясь) – Ты спятил, слепец! Чтоб я просил о помощи?! Чтоб я просил о помощи РАБА?! Да стоит мне пальцем пошевелить и ты.… Да я из тебя…
Слепец (прерывая) -  Тебе нужна моя помощь, гордый римлянин, или не нужна? Не стоит пугать того, кто при жизни прошёл через ад и продолжает по нему ползти. Хочешь убить меня, сделай милость. Хочешь говорить – говори.
Пилат – А если не убить я тебя прикажу, а пытать? Пытать так, что ты поймёшь – все предыдущие муки были лишь ласковой прелюдией к настоящей симфонии боли?
Слепец – Боюсь, ты опоздал, римлянин. Я не боюсь боли. Думается, что давно не боюсь. Боль даже приносит мне странную радость, приближая неотвратимое. В будущем это состояние назовут мазохизмом, в честь одного из бесчисленных уродов.
Пилат (успокаиваясь) – Так значит это - правда? Ты действительно видишь будущее, слепец?
Слепец – Люди лишили меня зрения, боги – памяти. Но видимо богам и этого показалось мало, так они наделили меня способностью видеть, то, что ещё не произошло, и помнить то, что ещё не свершилось. У богов странное чувство юмора. Возможно, они посчитали это компенсацией. 
Пилат – Значит и это - правда.
Слепец - Что именно, римлянин?
Пилат – Что ты ничего не помнишь.
Слепец – Ну почему же. Во-первых, я помню каждую последнюю неделю, а во-вторых - будущее… (Помолчав, добавляет) Пилат.
Пилат (удивлённо и недоверчиво) – Как ты меня назвал?
Слепец – Я назвал тебя по имени, римлянин. Разве это не твоё имя?
Пилат – Допустим. Но как ты узнал кто я, если не видишь меня, и, как утверждаешь, ничего не помнишь? А, наверное, кто-то из легионеров говорил обо мне. Так ведь, слепец? И что же обо мне болтают? 
Слепец – Ничего, Пилат. О тебе вообще ничего не говорят. О тебе молчат. Зато только и разговоров что о бродячем фокуснике, взбудоражившем умы своими речами и деяниями.
Пилат – Ты хочешь сказать, что стража с тобой разговаривает?
Слепец - Не ищи виноватых, римлянин. Люди лишили меня зрения, боги – памяти, зато мой слух обострён, как меч перед битвой. Стражники говорят – я слышу. (Задумчиво) Иногда мне кажется, я даже слышу, как они думают.
Пилат – Ты противоречишь себе. Если обо мне, как ты выражаешься, молчат, то откуда тебе известно моё имя.
Слепец – Я не противоречу себе, Пилат. Люди лишили меня зрения…
Пилат (раздражённо) – Да слышал уже, слышал! Люди лишили тебя зрения, боги – памяти… Дальше-то что? 
Слепец (как ни в чём не бывало) - Люди лишили меня зрения, боги – памяти. Но никто не лишил меня разума. Твоё имя вписано в анналы грядущего…
Пилат (удовлетворённо) – Хоть что-то. Первая приятная новость за последний год.
Слепец (с ухмылкой) - Твоё имя, Пилат, вписано в анналы грядущего как раз в связи с этим фокусником.
Пилат (возмущённо) – Что?!!! Что ты хочешь этим сказать, раб!
Слепец – Лишь то, римлянин, что имя Понтия Пилата, вписано в анналы грядущего как раз и только в связи с появлением в Иерусалиме этого кудесника. И кстати, сдаётся мне – я не раб. Узник – да, но не раб!
Пилат (возмущённо) – Вот уж действительно, если день с утра не задался, так до ночи мучиться. Сегодня рабы как-то особенно наглеют. Ты – раб! Раб, раб и раб. И сдохнешь рабом. И если хочешь хотя бы ненадолго продлить своё рабское существование попридержи свой поганый язык.
Слепец – Как скажешь, грозный римлянин. Только вряд ли экономически выгодно в течение многих лет содержать раба, пусть даже слепого, в заточении, да ещё под круглосуточной охраной, кормить его, пусть даже помоями, поить. Разве не целесообразнее скормить его собакам? А ведь Рим славится своей целесообразностью.
Пилат – Ну нет, пора с этим что-то делать. Каждый норовит думать, рассуждать, да ещё и высказываться. Тебе не затем сюда притащили, чтобы я выслушивал твои идиотские размышления.
Слепец – Разве не за этим, Пилат? Тогда зачем же меня глупого слепого раба притащили пред твои светлые очи?
Пилат – Ради твоего дара. Если он действительно существует, в чём ты меня ещё не убедил.
Слепец – И чего же ты ждёшь от меня и моего дара?
Пилат (нервно ходит по сцене, и как бы споря с самим собой)  - Ну что ж. Пусть. В конце концов, ведь не узнает никто.… Да если б даже и узнали… (Слепцу) Мне предстоит сделать выбор. Трудный выбор. (Громко, словно продолжает убеждать самого себя) И это тот самый случай, когда незазорно воспользоваться любой помощью. Даже помощью раба.
Слепец – Один из Иисусов – лишний, и ты не можешь решить который?
Пилат – Откуда ты.… А, ну да.… Да, именно так и стоит вопрос.
Слепец (смеясь) – В будущем будет такое поверье, если ты оказался меж тёзками, можешь загадывать желание, и оно сбудется. Не хочешь загадать желание, Пилат?
Пилат (в изнеможении падает на стул, устало, почти безразлично произносит) – Перестань, слепец. Я действительно рассержусь. И так уже на пределе. 
Слепец – Неужели тебя действительно волнует судьба этих мелких человечишек? Что значат они, никчёмные иудеи, в твоих столь важных римских делах?
Пилат – Всё-таки нарываешься? Ну да ладно, я тебе отвечу. За назорея просила моя жена. Я почти не уделял ей внимания последнее время, а она честно его заслужила. Она такая.… И вот представилась милая возможность.… Этакая невинная прихоть.  Но синедрион требует его смерти. Если я им его не отдам, они напишут императору. Обязательно напишут. Грамотеи.
Слепец – Так что для тебя важнее, любовь супруги, или черви, которых ты так презираешь?
Пилат – Не всё так просто. Для меня и моей семьи непозволительная роскошь прозябать в нищете. В нищете и забвении в зачуханной провинции наподобие этой.
Слепец – Уж что-что, а забвение тебе не грозит.
Пилат – Много ты понимаешь! Думаешь, я поверил во все эти бредни с виденьем будущего? Только боги знают, что ждёт нас в грядущем! Только боги. 
Слепец (прерывая) – Только боги. И я. Даже ты мог бы.
Пилат – Что? О чём ты?
Слепец – Я говорю, что могу не только видеть, но и показывать будущее. Во всяком случае, мне кажется, что ещё могу.
Пилат – Ещё один шарлатан. Почему я должен тебе верить, раб?
Слепец – Потому что ты уже мне веришь, римлянин. Потому что ты заинтригован. И потому, что ты ничего не теряешь. Как тебе кажется. А ещё потому, что я не раб. И не называй меня рабом. Я теперь точно знаю, что это не так.
Пилат – Ты не можешь знать этого, тем более точно.
Слепец – Ты прав, не могу. Но знаю. Да и ты своим чрезмерно мягким обращением, каждым терпеливо произнесённым словом, пусть косвенно, но подтверждаешь, что мы – равны. Во всяком случае, были когда-то равны. 
Пилат – Вот и относись после этого к людям по-человечески.
Слепец – Вот видишь, ты уже говоришь обо мне как о человеке! И это о рабе-то?!
Пилат – Заткнись. Зря я всё это затеял. (Кричит) Крот! Ну где ты там!
Слепец – Да уж. Ради этого точно не стоило.

       Вбегает Крот и почтительно замирает.

Пилат (разъярённо) – Где ты шляешься?! Где вино?! Сколько я должен ждать?!
Крот – Я думал…
Пилат – Думал?! А других занятий у тебя нет?!
Слепец (мерзенько хихикая) – Вот и относись к людям по-человечески. Тут же на шею…
Пилат (Кроту, указывая на слепца) – Разберись-ка.

                Крот подходит к слепцу и молча, методично избивает. 

Пилат – Достаточно.… Ну, довольно, я сказал! Убирайся. (Крот кланяется и, пятясь, удаляется)
                Пилат подходит к столу поднимает кувшин и подносит к губам, безуспешно пытаясь вытрясти из него хоть каплю жидкости. В злобе швыряет кувшин оземь.

Пилат – Итак, начнём сначала. Мне нужен совет.
Слепец (откашливаясь) –  Ответь мне на один вопрос, добрый римлянин. Я и раньше давал тебе советы?
Пилат (неуверенно) – С чего ты взял?
Слепец – Да так, дежавю какое-то.
Пилат – Чего?
Слепец – Дежавю. Модное в будущем словечко французов, народа заселившего современную Галлию. (Задумчиво) Да, кажется именно так.… Означает состояние, при котором тебе кажется, что данный момент когда-то уже происходил.
Пилат – Ты говоришь на языках варваров?
Слепец – Я на них молчу. Но ты не ответил. Давал ли я тебе советы ранее?
Пилат – И не отвечу. Считай это государственной тайной.
Слепец – Тогда ты считай, что уже мне ответил.

                Входит крот с кувшином, ставит его на стол, и ждёт распоряжений.

Пилат – Не в коня корм. (Кроту) Я принял решение. (Крот выжидающе кланяется) Впрочем, пусть ещё подождут в неведенье. Хоть какое-то удовольствие от этого дня. (Крот молча удаляется) 
Слепец – Ну вот, похоже, и ты ответ получил. Значит, я могу быть свободен?!
Пилат – Скоро. Скоро ты будешь свободен.
Слепец – В твоём голосе слышна угроза, справедливый римлянин?!
Пилат – Я согласен.
Слепец – Что?.. На что?
Пилат – Я говорю, что согласен на эту твою «экскурсию».
Слепец – Тебе не кажется, что как-то уж очень вдруг? Тем более что и решение ты уже принял?
Пилат – Значит все твои разглагольствования, всё-таки - враньё?!
Слепец – Да нет. Просто, во-первых, ничего может и не получиться, как-то я себя не очень хорошо чувствую. Чувствую себя каким-то избитым что ли. Ну а во-вторых… Оно тебе надо, римлянин. Ты уверен, что способен воспринять невоспринимаемое? Ты готов увидеть, то, что понять не сможешь? А если даже и готов…
Пилат – Заткнись. Довольно слов.
Слепец – Ну что ж. Я предупредил. Подойди ко мне, храбрый римлянин. Прими мои ладони. 
Пилат – Вот только не надо мистики. Меня не запугать.
Слепец – Я не пугаю, просто мне так удобнее.

                Пилат подходит к слепцу и кладёт свои ладони в его. Тот вцепляется в него мёртвой хваткой.

Пилат – Надо же! Откуда в таком хлюпике такая сила?!… Ну а дальше что?
Слепец – Закрой глаза, римлянин. Закрой глаза и смотри.
Пилат (закрывает глаза)– Смотреть с закры.… Ой, мама!

                Музыка. Пилат пытается выдернуть руки, ничего не получается. Он дёргается, падает, снова встаёт, крича, пытаясь освободиться, таскает слепца по всей зале. Наконец отрывается, качаясь, идёт к столу, но, шага не дойдя до скамьи, снова падает, уже от бессилия. Вбегают Крот с Люцием. Люций подскакивает к Пилату и помогает ему подняться, а Крот к слепцу, и снова, но уже ожесточённо избивает его.  Люций усаживает Пилата на скамью и делает движение в сторону расправ, но Пилат резким взмахом руки его останавливает. Оба наблюдают избиение до тех пор, пока Крот, наконец, не выдыхается.   

Пилат (хрипло) – Оставьте нас. (Крот и Люций в замешательстве переводят взгляды с Пилата на скорчившееся тело) Живо! (Крот и Люций неуверенно кланяются. Люций  медленно идёт к выходу. Крот ещё раз пинает стонущего слепца и отправляется за Люцием. Пилат тихо) Крот. (Крот замирает, Люций выходит.) Приготовь ванну и воды побольше. Вернись, доложи. (Крот снова кланяется и выходит. Пилат - слепцу) Как ты живёшь с этим… Нет… Это… Это невозможно… Этого просто не может быть… Не должно…
Слепец (хрипя и кашляя) – Есть многое такого, прокуратор, что и не снилось…
Пилат – Нет.… Этому не бывать! Рим – вечен! (кричит) Вечен! Крот!!! (Входит Люций)
Люций – Он ещё не вернулся, господин.
Пилат – Не вернулся? А, ну да. Придёт, скажи ему… Скажи ему… Прости, Клавдия. Скажи ему – я решил. Пусть кричат Варравву.
Люций – Слушаюсь, господин. Я передам, что ты решил. Я передам, пусть кричат Варравву.
Пилат – Вот именно. Варравву. Иди. (Люций уходит. Пилат долго глядит на слепца. Потом выдавливает ) Ну вот. Я сделал это… Почему ты молчишь? Я ИЗМЕНИЛ историю, ты раб!
Слепец – Да, ты изменил историю. Если тебе приятно так думать.
Пилат – Что ты имеешь ввиду, слепец?
Слепец – Я имею ввиду…
Пилат (закрывая ладонями уши, истошно) – Молчать! Молчать, молчать, молчать!!! Не смей!

Входит Крот. Выжидающе смотрит на Пилата.

Пилат – Убери его! Убери… (Крот поворачивается к двери и машет рукой. Входит Люций.) Унесите его в ванную и отмойте… Нет. Ты, Крот, займёшься этим. А ты, как там тебя…
Люций – Люций, господин.
Пилат – Хорошо. А ты, Люций, сразу возвращайся. Для тебя есть поручение. 
Слепец – Это – не выход, Пилат. Это – не выход.

Пилат отворачивается. Крот и Люций привязывают слепца к шесту и уносят. Слепец продолжает повторять «Это – не выход»

Пилат – Я сделал это. Я это сделал.. (Идёт к столу и садится. Жадно пьёт из кувшина.) Сделал.

                Возвращается Люций.    

Пилат -  Могу я доверять тебе, солдат?
Люций – Я твой верный слуга, господин! Слуга Рима и императора.
Пилат – Надеюсь. Я очень на это надеюсь, Люций. (Пилат встаёт и подходит к Люцию). Мне нужен свой человек. Мой человек. Только мой. Готов стать моим доверенным лицом?
Люций – Конечно, господин, с радостью. Но как же…
Пилат (прерывая) – Это и есть твоё первое задание. Тех двух бандитов уже привезли?
Люций – Да, господин.
Пилат – Кто-нибудь ещё их видел? 
Люций – Только стражники, господин.
Пилат – И много стражников?
Люций – Четверо, господин.
Пилат -  Ну что ж не так много. Не так много. С ними разберёмся позже. А теперь… В моей ванной комнате двое бандитов. Возьмёшь тех самых четверых, захватишь бандитов и доведёшь их до кондиции. Так чтоб их мать родная не узнала. Впрочем матерей у них и так нет. Короче подготовишь их к распятью. Да так, чтоб молчали.
Люций – Слушаюсь, господин. А, что делать с настоящими бандитами?
Пилат – Какими «настоящими» бандитами, Люций?
Люций – Слушаюсь, господин!
Пилат – Молодец, солдат. Слушайся.

Люций кланяется и выходит. Пилат садится за стол и пишет.

Пилат – Никому, добрый друг, здесь нельзя верить. (бросает письмо, сидит задумавшись, наливает вино и выпивает.) И ничему нельзя. (Берёт пергамент идёт к стене и поджигает его от факела.)



ЗАНАВЕС.

                12. 11. 2001г