Ужин

Я прихожу домой. Переступаю порог, не помню, доставал ли я ключ, чтобы открыть дверь или она уже открыта кем-то. Это, должно быть важно, но не сейчас и не для меня. Со мной что-то происходит, я живу в мире образов, созданных самим собой.

Время замедлилось, став дорожкой из крупинок песка изумрудного цвета на блекло черной поверхности существующего пространства. Это пространство - плоскость с точкой посередине, от которой идут четыре  стрелки - на север, юг, запад, восток. Но я - не точка. Я кто-то другой... Я ее двигаю,  лишая направления давно направленного не мной.

Опускаю на пол пакет с продуктами для ужина, будет замечательный ужин. Я приготовлю…

Целлофан шуршит, напоминая мне о музыке, которая звучала по дороге к дому, взять бы гитару сейчас и в аккордах изобразить желаемое, услышанное, навеянное, настоящее…

С моих плеч снимают куртку, открывают шифоньер, достают вешалку…
Я смотрю на свое отражение в зеркале - там только я…
Сейчас я сброшу с себя всю одежду. Вместе с ней напряженность рабочего дня и останусь гол. Тело начнет дышать моими образами, вдыхая порами аромат мелиссы.
Я лежу на огромном диване, решаю важнейший вопрос: ужин или ванна?... Ну, поскольку ванной я еще не обзавелся, то - ужин - вопрос решился сам собой. Я заулыбался тебе. Где ты, моя красавица, где ты?
Я замечаю звуки, раздающиеся от куда-то слева, приподнимаюсь слегка на локтях и смотрю на светящийся экран телевизора, его включили без меня.
Милая моя незнакомка, как ты оказалась с таким как я? Что привело тебя в тот поезд, который двигался из ниоткуда в конкретном направлении? Там был только я и, вдруг, – ты. Ты - мое дыхание, мое внутреннее состояние. Я не люблю себя, а значит…, а значит, а значит я буду…
Как же я хочу любить.

Шуршащий пакетик в моих руках. Я бодро двинулся на кухню. Сейчас будет ужин, я приготовлю что-то невероятно вкусное. Я начинаю улыбаться, потому как на кухне царят совсем иные образы. Делаю шаг, замираю,  всматриваясь.
Мне удалось преобразить пространство меж четырех стен, раздвинуть, касаясь перегородок, давящую чужим воздухом атмосферу, и теперь тут мир и спокойствие.
В углу заседает белый медведь – холодильник. Я приветствую его молчаливым взглядом. Иногда он порыкивает, храня нетронутыми продукты, но его мохнатая шерсть приглушает рык в мурчание котенка.
В другом углу что-то светится и потрескивает. Какие-то странные звуки..., они похожи на те, которые я слушал в детстве, там в поле… Была ночь, мы с братьями разожгли костер…
 
Пока голова затуманена мыслями, послушные руки двигаются под влиянием внутреннего состояния человека, которому они принадлежат. Наверное, в них заложен какой-то ритм, или программка… Когда же она возникла? Ах, да, скорее всего, в те минуты, когда я стоял перед крутящейся каруселью прилавков. Программирование на уровне нервных импульсов.

А что это под ногами? Кленовые листья? Я задаюсь вопросом: разве сейчас осень? На дворе ведь зима. Я выглядываю в окно, на огне тем временем закипает вода. Да, во дворе зима. Там много снега в этом году. И он особенно белый сегодняшним вечером.
А на кухне у меня осень. Значит, ужин будет осенним.

На столе появилась бутылка красного вина, странно, я не покупал ее, наверняка запасена мной для особого случая.
А чем не особый случай? Не часто под ногами шелест кленового покрывала.
Нарезаны яблоки.
Ой, ой, ой, - запах брусники, пока я следил за тем, как закипают мои равиолли, на столе взмахом волшебной палочки оказалась тарелка пирожков с брусникой.
- Татьяна! – вскрикнул я, и продолжил спокойней: - Когда же ты успела приготовить такое чудо?
- Это сюрприз тебе, дорогой мой, ведь  осень - пора брусники.
Наши руки задвигались быстрее по комнате, порхая от пасти медведя к ночному костру. Общими стараниями приготовлен Чарский соус к равиолли.
 
Когда ты в лесу, то трапезничаешь на корточках или развалившись на мягком пледе, но точно - не на стульях. Вот так и у нас протекал ужин. В бокалах багровело вино, на руки, на плечи то и дело слетала еще неопавшая листва, а мы смеялись и поглощали макароны.
Как жаль, что ужин близится к концу, вместе с ним исчезнет осень и только медведь останется одиноко стоять в комнатке.
 
Запах мелиссы, звук телевизора окончательно сбивают меня с толку. Обрывается очарование. Преграждается путь, словно существует некая невидимая завеса между ТАМ и здесь. Я лишаюсь сил и  потеряно плюхаюсь на диван.
 
Последнее, что проносится у меня в голове, это желание придумать эту комнату,  чтобы в ней оказалась ты, та, которая далеко. Я увлекаю себя делами, нахожу их с невероятным упорством и все лишь для того, чтобы не тяготится твоим отсутствием. Каким образом застелить мне свой взгляд, чтобы не чувствовать пустоты окружения?
Все выдумано.
Все пока выдумано.
 

---