Музыка весны

Дети гоняют во дворе клюшками гашишовую бутылку, ну знаете такую маленькую, пластиковую с прожженным снизу отверстием. Как сказала мама одного из моих товарищей: «Ребята опять баловались и прожгли бутылку». Я подхожу и отбираю у детей игрушку. Если вы думаете, что отнять у ребенка конфету легко, значит вы никогда не пытались этого сделать. Дети замахиваются на меня клюшками, но ударить не решаются, это воспитанные дети, для них взрослый человек – авторитет. Я легко, с нескольких попыток отпираю кодовую дверь подъезда и поднимаюсь к почтовым ящикам на первом этаже. Ящики исписаны и покорежены, замки отсутствуют, вместо газет в ящиках лежит мусор, окурки и пустые сигаретные пачки. Справа около исцарапанной стены с зеленой облупившейся краской стоит картонная коробка. В коробке использованные шприцы, пивные бутылки и ворох рекламных агиток в поддержку каких-то кандидатов. Я достаю из кармана двухграммовый камень и аккуратно разворачиваю его на подоконнике. Между рамой и стеклом припасено бритвенное лезвие, я отрезаю достаточно жирный крапаль, чиркаю зажигалкой и грею его...

Хлопает входная дверь, и кто-то поднимается по лестнице. Это жилец, он недоволен, они все недовольны шприцами, бутылками, окурками, вопросом безопасности своих двухкомнатных хрущоб. Я разворачиваюсь и закрываю широкой спиной всю кухню, которую разложил на подоконнике. Поднимающийся взгляд небольшого по габаритам мужчины сверлит меня, я натягиваю полуулыбку и говорю «Добрый день, я собираю подписи в поддержку кандидата Резникова, не могли бы Вы дать мне свои паспортные данные...» Мужчина что-то бурчит и проходит выше, потеряв ко мне интерес. Я закуриваю и пытаюсь прилепить готовый башик на сигаретный уголек. С третьей попытки мне это удается, и я аккуратно вставляю конец сигареты в отверстие бутылки. Главное сейчас, чтобы не треморнуло, потому что бутылка внутри мокрая от снега. Пытаюсь унять дрожь в руках и смотрю как сифонит крапаль, тонкая струя дыма поднимается вверх, ударяется о крышку и растекается по всему объему. Снова хлопает дверь, на сей раз отступать некуда и я поворачиваюсь спиной к лестнице, теперь идущему не видно, что у меня в руках. Голос немолодой женщины гнусаво причитает: «Повадились наркоманы чертовы, ты к кому вообще пришел, а ну выметайся, устроили тут свинарник, сейчас милицию вызову!» Я, не поворачиваясь, успокаиваю ее фразой о том, что я жду товарища, сейчас он выйдет, и мы уйдем. Она мне не верит, но связываться со мной тоже не особо желает и под аккомпанемент проклятий в мой адрес, она торопливо шаркает в свою нору. Я дожидаюсь, пока хлопнет дверь, откручиваю крышку и принимаю полные легкие липкого ароматного дыма. На секунду закрываю глаза и задерживаю дыхание...

Я выхожу из подъезда и щурюсь от уже весеннего солнца, отдаю детям их бутылку, самый смышленый понимающе смотрит на меня, но ничего сказать не решается. Я тоже ничего не говорю, разворачиваюсь, иду к остановке. Тут этот смышленый догоняет меня, дергает за рукав и застенчиво говорит: «Дядя, а дайте нам тоже крапалик».