Клеймо ощущения татуированной

 Когда ты предложил сделать мне татуировку, это прошло сквозь мое сознание, вскользь понимания реальности предложения. Это не напугало меня, словно что-то такое уже сидело в моей голове, как будто я сама давно была к этому готова. Жизнь моя до встречи с тобой напоминала обычное спокойное русло со своими тихими омутами, легкими поворотами и сильным подводным течением. То, что творилось глубоко, было скрыто от людских глаз подле самого дна. Может быть, даже от самой себя.
    После твоего появления моя жизнь начала круто меняться. Менялось мироощущение, менялись понятия, менялся вкус к жизни.


    Я помню тот день, когда ты впервые сказал мне о татуировке. Я только что купила себе новый набор нижнего белья  с интересными, на мой взгляд, трусиками - темно-фиолетовые шортики на просвечивающих сквозь тонкую сеточку стрингах. Одеваясь в ванной после принятого постлюбовного душа, я почувствовала возле двери твои шаги и скоренько натянув на себя трусики, специально повернулась к двери попой, изогнувшись, словно для поднятия оставшейся одежды так, чтобы ты смог полностью насладиться предоставленным тебе видом. Я помню, тебе понравилось. Поцеловав, ты снова повернул меня к себе спиной, и, отогнув край стрингов сказал: «А вот сюда бы татуировочку, сантиметров пять, да, пять».
    Я пропустила эти слова мимо ушей, но не мимо мыслей. Как бы то ни было, подсознание всегда работает быстрее, и спрятанные мысли находятся глубоко только до поры, варясь при этом в собственном соку и доходя до кондиции. А может ты это сказал просто, невзначай?
    Тем не менее, эта мысль прозвучала снова. Тогда мне пришлось хорошо покопаться в себе. Что скажет мама? Вопросов о том, делать или нет, практически не возникало. Идея прошла ЛЕГКО, как будто на самом деле где-то в мыслях она сидела уже давно и мне стоило только найти ей время и путь. Оставался только вопрос, какую?
    Это навсегда, убрать, спрятать татуировку невозможно. Борются две мысли: что потеряю и что приобрету при этом?
    Одно большое ЗА - место. Ты выбрал правильное место. Это не вульгарность на ягодицах, не тюремный вариант на кистях рук, и не рискующий испортиться со временем от растяжки кожи «нагрудный знак». И потом, рисунок. Не стирающийся со временем, он должен выглядеть актуально и спустя 15,20 лет.
    Я думала очень недолго. Будет.
Но зачем она нужна? Кто будет ее видеть? И что значит для меня это действо?
    Меня волновало мнение толпы. Что подумают люди, увидев на мне такое «украшение»? Я была слишком от этого зависима. Поэтому вариант «чуть ниже спины» меня очень даже устраивал. Увидеть ее мог бы только близкий мне человек или кто-то по моему желанию. На пляж я хожу не так уж часто, поэтому сильно проблем не будет - это то, что всегда спрятано под одеждой.
Страх осуждения? Маниакальная боязнь непонимания толпы?
    Но. Легко. Выбрано место и время, выбран рисунок и пора ехать. Чем меньше остается времени до заветного часа, тем сильнее и тревожнее бьется сердце, тем больше адреналина впрыскивается в и без того напряженный организм, тем сильнее скрытое волнение. Но от начала переговоров и  до самого последнего мига, когда моей спины коснулась игла, у меня не возникло ни единой мысли повернуть все назад. Я знала, что так хочу. И это желание было естественным, таким же, как желание, например, приобрести себе новые туфли. Только оно как бы было более интригующим и гипнотизирующим мою волю, сковывающим и открывающим границы одновременно. Игра на грани, как в детстве, знаешь, что запрещено, а как хочется!
    Лежа на кушетке в довольно прохладном зале салона, готовясь сама не зная к чему, я подавляла волнение перед мне предстоящим. Это больно? Первый и больше всего интересующий вопрос. И как долго - вопрос второй. «Часа на два»,- ответил мальчик, делая первый стежок. Блин, а больно. « Ну, вот примерно так, больно первый контур, а потом уже легче будет». Жду, когда будет легче. Незапланированная, очень не устраивающая боль.
    30 минут. Надоело. Не хочется лежать, терпеть и молчать. Ты спокойно занят рассматриванием  картинок в Женином компьютере, пока он трудится над моей спинкой.   Сравнивая твои ощущения со своими, твое созерцательное наслаждение с тем, что происходит за моей спиной, злюсь. Тебе хорошо, а мне так больно. Больно и почему-то страшно. А ты, хитрый козлик, наслаждаешься, пока я тут страдаю.
    Час. Физические ощущения. Боль. Жгущая, режущая боль в области поясницы. Боже, как хорошо, что эта часть тела  не связана ни с какими особо чувствительными нервными окончаниями. Остался час.
    Взгляд на часы. Час двадцать. Знакомое движение- взгляд на часы. Так было и во время появления сына. Я так устроена. Два часа, надо выдержать два часа. И выдержать так, чтобы никто не понял, что только величайшим усилием воли я удерживаю так легко ускользающее сознание. Час сорок. Полусон. Рефлекс организма, направленный  на отторжение реальной боли. Состояние перед провалом. Нужно удержать этот сон, не погружаясь в него и не возвращаясь в сознание полностью. Никто не виноват, что у меня столь низкий болевой порог, и что наряду с физической болью идет гашение моей личности.
    Час пятьдесят. Не слишком ли часто я стала поглядывать на часы? Что я, маленькая?         Смотрю, что делаешь ты. Все так же ко мне спиной. Перекур. На ваше предложение отдохнуть соглашаюсь, сжав зубы. Смогу ли я вернуться к этому после отпущенного мне пятиминутного кайфа? Надо! Возьми себя в руки, давно не маленькая.
    Возврат. Кто решил, что это займет два часа? Снова знакомая история- срок окончания, обещанный ранее, как обычно  задан неправильно. Два часа не хватит, чтобы завершить все. Секунда за секундой, судорожное дерганье стрелки отдается по всему телу. Два часа. Ты уехал. Тебе нужно забрать ребенка. Я испытываю какое-то облегчение оттого, что ты ушел. Можно просто закрыть глаза и поверить в то, что скоро конец. Мальчик устал. Это слышно уже потому, как по-другому он стал ко мне прикасаться, не опасаясь задержать на мне руки дольше, чем  положено.
Два двадцать. Все. Последний стежок. Нет сил радоваться. Прошитая спинка приглушенно дает знать о себе жженой тяжестью. Хорошо, что тебя еще нет. Можно прийти в себя, проглотить болевой комок, застрявший в горле и попробовать восстановить осевший голос.
    Ванная. Стираются лишние мазки, остается покраснение и дрожание ресниц. Мальчик протирает рисунок, над которым он так долго трудился, какой-то противно пахнущей жидкостью для дезинфекции. К старому добавляется тошнота, словно кто-то резко и безжалостно искромсал тебе поясницу, а потом плеснул на свежую ранку подсоленной жидкостью. Рефлекторный прогиб спины. Но. Так надо.
    Ты приехал, я спокойно сижу, разговаривая о том, как ухаживать за «наклейкой» по мере заживления. Отсчитываешь деньги и, по-моему, испытующе смотришь на меня. Переживал ли? Не знаю. Так, спокойно, глаза сильно не прятать. Осталось немного. В машину, домой. Нет, не домой. Есть еще сын, и его нужно забрать домой. Значит, мне предстоит играть еще весь вечер. Лишь бы никто не дотронулся до спины.
    Как хорошо, что ты не предложил остаться со мной еще на какое-то время. Я не хотела видеть тебя, я отворачивалась от тебя в машине. Было лишь одно желание- остаться одной, забиться в угол, и смаковать боль до тех пор, пока на заживет тело, пока не пройдет обида на тебя, пока не остынет недоумение от произошедшего.
    Ночь. Жжет спина, но это терпимо. На удивление, спинка заживает достаточно хорошо, быстро- быстро, не оставляя уже на следующий день ни покраснения, на припухлости. Через несколько дней начинает шелушиться место проколов, сходит ненужная кожа, делая рисунок более четким и заметным.
   Спустя пару недель, не оборачиваясь, я не могу отличить на ощупь нетронутую кожу от собственно теперь тоже моей, новой. Да, на барабан теперь не пойдет.
    По мере заживления и мысли словно проходят те же стадии. Опухоль и покраснение сопровождаются обидой и возмущением, отшелушивание кожи - желанием так же отторгнуть тебя, как отторгает мой организм ненужную шелуху, постоянный зуд - и боль, и кайф одновременно. Но ты со мной. Теперь я понимаю, что, возможно, ты переживал за меня все то время, пока находился со мной в салоне. Наконец- то вспоминаю, что последнее «да!» было все-таки за мной, и не ты виноват во всем со мной происходящем. Да и в чем винить-то?
    Я даю тебе возможность быть со мной рядом, но пока все еще держу колючки наготове. Только бы ты не понял.
    При этом как никогда раньше мне хочется знать, зачем же МНЕ это было надо, что бродит в моей голове. И что, в конце концов, представляю Я, если готова совершать такие ненормальные для нормальных людей вещи. И я не сказала, нет.
    Время. А мне начинает нравиться моя спинка. Изворачиваясь, я все чаще разглядываю перед зеркалом, что же там получилось. И в одежде и без. Понимаю, что слегка прикрытая нагота и чуть выглядывающая татуировка намного завлекательнее смотрится, чем просто на голом теле.
   Поначалу я лишь тревожно наблюдала за физическими преобразованиями моего организма, позже, когда я стала понимать, что будет все в порядке, эта моя новая игрушка начинает доставлять новые ощущения. На улице, в транспорте загадочно улыбаюсь, стоит лишь вспомнить о том, что у меня есть такая ляля, есть то о чем никто даже и не догадывается. Ты помнишь представление  в снабжении? Сыгранный спектакль, который прошел на удивление удачно. Нужно было видеть реакцию окружающих. Боже, сколько удовольствия мне это доставило! Одно дело видеть, как воспринимают все это женщины и совсем другое - восторг мужчин. От того, что увидели, оттого, что увидели необычное, не принятое всеми, увидели на человеке, которого может до этого и не замечали. Здорово! Немного жалею, что не лето.
   Три с половиной недели. Блин, как просится с языка. Как распирает восторг оттого, что сделано. Сделано МНОЙ. Теперь уже ты отошел на задний план, и я немного забываю о том, как ежилась на то, что ты заставил меня пройти сквозь боль. Это я МЕНЯ есть татуировка, это Я вытерпела боль, это Я могу показать то, что есть далеко не у всех. Ура! Я - особенная. Дикий восторг своей исключительности.   
    Все, ни следа боли. Чтобы воскресить ощущения, уже нужно напрягать память. Ты со мной, мама спокойна, все в порядке. Да, забыла сказать - в восторге и сын. Мой мальчик с таким интересом наблюдает за всеми преобразованиями моего тела, что это никак не может пройти мимо формирования у него интереса к таким вещам на будущее. А удовольствие
от необычности своего вида просто прет из всех дыр.
    И все-таки зачем? Зачем я это сделала? Почему так легко согласилась? Почему я сразу знала, что это сделать НАДО? Причина, где она?

    И лишь многим позже, когда наша близость с тобой стала совсем откровенной, когда я перестала по большому счету бояться, что через день, два, неделю ты бросишь меня, когда в твоих глазах я, наконец, позволила себе видеть то, что там было на самом деле. Я поняла, зачем я это все-таки сделала. Душа. Мы с тобой так похожи, словно нам была дана одна  душа на двоих. Это ты. Твой мир, твои чувства, твоя душа, к которым мне пришлось прикоснуться. Это я. Моя любовь, мой страх и мое тайное желание принадлежать кому-то безгранично. Принадлежать так, чтобы никто не мог больше вторгнуться в мой мир, чтобы никто не смел ко мне прикоснуться, чтобы все знали я - твоя! Да, моя первая татуировка- это своеобразное тавро, которое ставят племенному скоту, чтобы никто не мог его угнать. Чтобы в случае чего можно определить свою собственность.
    Так и со мной – я только твоя, я принадлежу ТЕБЕ, самому изумительному мужчине на свете, и я никого к себе больше не подпущу. Ну, пока на это будет твое желание. И татуировка – твоё клеймо. Это вместо слов «руками не трогать!».