Рассказ 2

Посвящается
Кейту Лаумеру,
сестре Макса Фрая
и Робокопу


Не нитка жемчуга, или здесь могло быть предисловие.

Например, такое расхоже-метафорическое:
Мы не настолько богаты (эстетичны, элитарны…), чтобы дарить читателю жемчуг. Две сущности, обратившиеся в слова при нашем материнско-отцовско-повивальном содействии, скорее нитка с шоколадными рыболовными крючками. В мире, где все – амфибии, а поверхность между океаном снов и берегами добрствования прозрачна, и завсегдатаи первого или второго заманивают уставших от второго или первого к себе, свято (наивно, с сомнением…) полагая, что у них настоящая жизнь. В общем, от нашего стола неизвестно куда. И спасибо всем, у кого мы слова (фразы, стиль, дух) позаимствовали, что мы, выдумщики какие, что ли.
Не умеем мы предисловия писать, не Фирдоуси мы. Так что не будет вам предисловия, вот!

Супергерой. Отпуск кончился.

Пробуждение было двухступенчатым: включился сенсор в левой пятке, отреагировав на бесшумно открывшуюся дверь спальни. Я был уже готов к скрипу, с которым вкатился мой робот-дворецкий, и дремотно ожидал очередной утренней приветственной фразы (я загрузил в него книгу Шри Бхагавана «Мудрость каждое утро»).
- Ой, цветет мороз с раннего утра, а в душе у йога адская жара!
Тут я проснулся совсем. Вообще то фраза должна быть типа «Вставайте, сэр, вас жгут прекрасные тела!», то есть сами понимаете, какая, а прозвучавшая означала какие-то изменения полета событий в нашем городе. Я потянулся, потом потянулся к суперкомпьютеру и ввел в него фразу. Нажал клавишу «анализ», затертую от частого пользования. Через минуту две секунды прибор выдал прогноз: «Гряда злит». На что я решил проснуться совсем-совсем, прокрутил голову в обе стороны на 1440 градусов и подверг мысли формулировке (они не обиделись, процедура даже полезная), получив на выходе заявление: «Зло грядет!». Это означало, что двухнедельный отдых окончен, и сегодня днем я иду на разведку.
В городе о том, что таинственный хранитель справедливости, порядка и гроза злым силам – это я, не знал почти никто. Из взрослых, конечно. Я вышел из парадного, мимо прощебетала стайка детей на скейтах: «Вот наш супермен вышел!». Ну, да кто их будет слушать? Взрослые не верят, что обычный на вид молодой парень, их сосед, может быть величайшим, а может даже и справедливейшим борцом с мировым Злом. Внешность моя, конечно, располагает наших обывателей к доверию, граничащему с умилением. Средний рост, светлая улыбка, темные волосы аккуратной прически, открытый взгляд, как в контактных линзах. Одежда из супермаркета, скромная однокомнатная квартира на окраине города (я, естественно, могу позволить себе замок, но не могу позволить внимания), приемные родители, работающие на загородном секретном военном объекте, необщительные, что все понимают. И меня они никогда особо не доставали своим вниманием, с десяти лет и особенно с тех пор, как я устроился корректором в местную газету. До десяти лет помню себя плохо, жил в месте, где детей было мало, помню какие-то проверки, анализы (в больнице, наверное). Потом, пока я привык к своему супероснащению, мы переезжали два раза. Слава богу, жертв не было, а случаи эти списали на аварии энергосети. Теперь разве что телевизоры у соседей иногда горят, когда я проверяю свои боевые системы, но селясь на окраине города вы должны быть готовы к электрическим аномалиям.
Я решил прогуляться по старому району, присушиваясь ко всему необычному. Включил суперслух и на ходу стал наводиться на разговоры в магазинах, барах и на улицах: что-то не дает мне влезать в квартиры своими ушами, воспитание или скромность, ну, и не надо.  Я услышал первый обрывок:
- Образно выражаясь…
- Что это вы все образно, вы нормально можете!?
- Ну, я же не могу выражаться, как вы, безобразно!
- Ах, вот как.… Тогда представьте нам справку, что вам не выдавали справку.
- У вас сопля на носу.
Это к делу отношения не имело, обычный диалог.
Я перестроил направление слуха:
- На вопрос нашей постоянной слушательницы отвечаем, что, по данным нашего расследования, слухи об готовящихся военных маневрах в окрестностях города и испытании военно-промышленным министерством новой персональной боевой системы беспочвенны. Одним словом, госпожа слушательница, типичная утка.
Вроде бы говорят гусыня, подумал я и перестроился. И еще раз. И еще. В промежутке между кажущимися бесконечными и бессмысленными обрывками фраз я подумал, что сейчас сверху я виден, как маленький островок, омываемый волнами спешащих людей. Это значит, я иду против течения, кончился рабочий день. Или за мной кто-то следит со спутника. Найдя последнюю мысль очередной идиотской, я заметил, что очередной разговор происходит рядом и слышен просто ушами. Мамаша в розовых (!) очках на ходу лупила рядом идущего ребенка детским свитером, глядя в пространство самодовольным взглядом и тявкая что-то обидно-дурацкое. Я редко вмешиваюсь в такие мелочи, но включилась солидарность: мне тоже было десять лет, я помню. С аналогичной улыбкой, проходя мимо, я снял с оптимистичного носа очки. Тявканье прекратилось. С той же милой улыбкой я раздавил розовый фильтр реальности ботинком и перешел на свой обычный быстрый шаг, заскользив дальше. По моим оценкам, говорить дама сможет нескоро. Все еще улыбаясь, отметил косой взгляд, встретился глазами с типом в плаще с капюшоном и круглых очках. Тип скользнул в подворотню, еще раз обернувшись напоследок, как бы удостовериваясь, что я его заметил. Засада, замечательно! Я вошел в переулок, огляделся. Глаза зацепились за две вещи: правый увидел тепловой контур того типа за аркой, левый зачем-то начал читать надписи на стенах. Левый, одним словом, но на секунду я задержался: формула на стене гласила: (Лена + Женя = (Лена / Вася + Петя)). Нелогично, но надо разобраться с более очевидным следом, я обошел арку, остановился вполоборота, руки в карманах. Тип стоял лицом к стене, руки за спиной. Я кашлянул - неестественно, конечно, я ведь не болею никогда. Тип обернулся, начал набирать воздух, я решил захватить инициативу и выпалил:
- Вы – зло?
Тип хрюкнул на полувдохе, я уже приготовил минисеть – обычно от неожиданности они проговариваются, но он принял особо наглый вид и взвизгнул:
- Я – ждло!
Тут я чуть не хрюкнул, пальцы на правой руке дернулись , и понял, что заподозревался. Тип продолжал:
- Мы хорошо информированы. Вы чувствуете, что происходит что-то…
- Метафизическое?
- Мммм…
- Катастрофическое?
- Не будем гадать. Готовится страшное… Любой ценой… Вы понимаете?
- Я чувствую. Где и когда?
- Сегодня на старом химическом заводе. Могу сказать только одно: не цельтесь в корпус. От энерголучей оно непоправимо детонирует. Падение в этом смысле безопасно. Для города я имею в виду, не для него. Поспешите, люди надеются на вас.
Дорога через Старый город в промышленный район заняла два часа. Темнело, дождь, начинавшийся с редких, неуверенных капель, превратился в настоящий ливень, но настоящему супергерою не нужны прогнозы Гидрометцентра, так что дождевик я прихватил с собой, еще выходя из дома солнечным утром. Стремительно обрушиваясь с неба, потоки воды разбивались мириадами мельчайших капель о поверхность моего плаща, заставляя чувствовать себя неуязвимым (но меня, конечно же, так просто ни к чему не принудишь). Лететь в такую погоду я не рискнул, это сэкономило бы время, хотя днем я обычно не рискую будоражить обывателей, но велик риск встретиться со случайной молнией и получить перебои электропитания в целом квартале. Вот и первый сломанный фонарь: поникшее «Г», лампа болтается на проводе, создавая эффект беззвучной дискотеки. Окраина непрестижна, малокомфортна, но замечательно малолюдна для тех, кто не клеит о себе афиши. То есть для меня и партнеров по танцу смерти.
У завода я сразу почувствовал наблюдение, но не враждебное, оно продолжалось и во время последующих тридцати минут, но я решил не придавать этому значения. Сейчас сумерки мегаполиса взорвутся ради спокойствия людей. Охраны ворот не было, я не стал отвлекаться на раздумья об ее судьбе. Войти через ворота – неожиданный ход, подсказал тактический модуль. Я попытался излучать обычные людские флюиды… родители говорили мне в таких случаях: не прикидывайся валенком. Что такое валенок? Какое-то русское оружие ближнего боя или во время предпоследней мировой войны оно, по-моему, автоматически сбрасывалось при раскрытии парашюта. Все, долой маски! Я поднял энергощит, готовясь принять первый удар. Оно сидело в крабьей позе, отливая металлом, контуры человеческого тела, увеличенные в два раза, неестественно удлиненные конечности. Общее впечатление сверхчеловеческой ловкости и почему-то недостающей паутины. Похоже на одного из моих предшественников – героев позапрошлого века. Я замер в позе удивления, голова втянута в плечи, руки судорожно сжаты перед грудью. Один раз мне удалось так усыпить бдительность врага, он не знал, что любая моя поза в любой момент – это боевая стойка. Металлический клекот – смех известил меня о том, что это ухищрение не проходит. Я выстрелил по двадцати восьми опорам конструкций в поле видимости. Сущность взревела реактивным ускорением и, от неожиданности, промахнулась по мне двумя быстрыми ракетами, отлетая за пределы прямого удара бластера. Тот тип сказал – падение, значит, топлива у существа надолго не хватит. Я дал залп почти наугад на уровне плюс тысяча миллиметров над поверхностью. Энерговыделение скрыло от моих сенсоров тепловой след противника, еще восемь ракет по навесной траектории накрыло то место, с которого я начал сражение. Дальше бой шел под мою диктовку. Я  был методичен в лишении его опор, он не нашел ничего лучшего, чем «бей и беги». Вскоре реактивное топливо у противника кончилось, мне удалось запугивающими выстрелами заставить его, цепляясь клешнями, повиснуть на опорах башни с токсическими отходами. Ракеты тоже заставляли меня уворачиваться уже реже. Последний штрих, тактический модуль просчитал траекторию, и мой залп заставил сложную конструкцию опор завалиться, увлекая противника в гигантскую шахту. Шансов у него не было, и вскоре надзвуковой вопль затих.  Теперь и мой рабочий день закончен. Случайный осколок в ноге отзывался черным стуком шаманского бубна. Я дал своей боли в руки балалайку, и посадил ее под стеклянный колпак, где она успокоилась и заскучала. Не самый скучный вечер.

Система гидроамортизаторов отмигала лампами и выплюнула майора А-11 из секретной испытательно-штурмовой группы. Наблюдатели оторвались от мониторов.
- Наверное, можно поздравить друг друга с успешным завершением мини-проекта – сказал мэр.
- Да, те небольшие деньги, которые город заплатил за снос основных конструкций, плюс прибыль от проката будущего фильма, сцену которого мы сняли, минус сгоревшие камеры и съемки с самолета… плюс испытания нового бронекостюма в условиях, приближенных к городским. Все удачно, – согласился представитель военно-промышленного министерства, - мы рады, что удается использовать возможности парня. Хорошо, что он помнит мало из ранних лет жизни. Трудноподъемная судьба: мать, почему-то выжившая в эпицентре ядерного взрыва… ровно на месяц, чтобы родить ребенка, ничего не давшие нам исследования до и после рождения… Яркий пример нашей системы социальной интеграции! А, простите, это не предвыборная речь. Пока я не на пенсии, но репетирую, знаете ли.
Я подлетел к дому поздно, приземлился на крыше, быстро спустился по трубе и вошел с черного хода. На лестничной площадке стояла соседка. Не жена соседа-буржуа, а молодая, одинокая…и, может быть, милая, нежная, прекрасная. Я отогнал наваждение: наше супергеройское предназначение не позволяет нам откровенности.
- Добрый вечер, вы так поздно сегодня возвращаетесь, может, знаете что-нибудь о взрывах, которые гремели на окраине недавно? У нас опять телевизор сгорел…Правда, энергокомпания нам новый каждый раз покупает, у них, говорят, уже лет десять статья расходов такая специальная.
- Добрый вечер, нет, я в подвальчике засиделся с приятелями, не слышал. Вы с работы идете, еще не переоделись, да?
Я не удержался и заглянул ей в глаза. Каким, интересно, она видит меня? Вдруг я  испытал чувство головокружения, как будто я смотрю вниз с высоты птичьего полета, и вижу себя, идущего по улице навстречу людскому потоку… нет! Я отогнал наваждение еще подальше и стал подниматься дальше по лестнице, мои чувства не имеют значения, как и то, что соседка сегодня одета в комбинезон лейтенанта авиационной разведки. Завтрашнее утро превратит эти неуместные чувства в призраки.


Здравствуйте, меня зовут Месси. Иногда.

Я у вас часто бываю, только вот слышат меня редко. А ты слышишь, такая лапочка, право! Да нет, я не Галлюцинация, не знаю, о ком ты. Я Месси. Слышал про параллельные миры? В моем мире меня чаще слышат. Кто я? Ой, по-разному называют, так смешно: сущность, фея, бог. Никакая я не бог. Они у нас людей не пугают: их бояться давно перестали. А на фею я очень похожа: крылья бабочки-крапивницы…сегодня, я их меняю по настроению. А из цветов платья я предпочитаю желто-лимонный, небесный, травяной, яблочный, и все остальные, и чешуйчатый даже. И развлекаться я люблю, как все феи, и иногда по-другому, сейчас расскажу. Мне даже такое имя давали: «Та, что теребит за бороду, смеется и находит потерянную радость». Смешные ребята, правда? Они даже памятники мне пытались делать, так я их ночью то в полосочку зебриную раскрашу, то хвост себе трехметровый приделаю, или еще чего смешнее, так они это занятие бросили. Почему за бороду? Помнишь Эгея? У нас все почти так же, как у вас, только интереснее, само собой, много удивительных великих рек, и мир-то побольше, кажется. Так вот дядька уже собрался в море прыгать, а тут я его за бороду хвать! Куда, говорю, собрался, не попрощавшись, и вообще зачем? Он и злится, и богов (дурачок) уважает: море, говорит, в мою честь хоть назовут, если жизнь не удалась. Ну, не удалась, говорю, так куда спешить? Отдай эту, последнюю честь богам, мне то есть. Посидим на дорожку. Думаешь, хана Тесею? Спорим на желание, что не так. – Так парус ведь черный. – А ты видел? – Смеешься ты, жестокий бог, над старым больным человеком. – Спасибо скажи, что смеюсь, вот съем на обед, и море Эгейским не назовут…ладно, помнишь тех слепых, что слона собрались щупать? (у вас, это я тебе, лапушка, тоже эту байку часто рассказывают, только потом человеки с самыми серьезными лицами начинают думать, что мораль в том, что плохо быть слепым и вообще жить нынче тяжело, ну, не все, конечно, я знаю) – Не вспомнить мне веселья час.- А помнишь, как двое слепых потом так смешно пискляво ругались?(у дядьки левое ухо заулыбалось, вспомнил) И камнями начали кидаться, попадая раз в полчаса и жалобно при этом завывая или смеясь, как злой герой мультфильма. (А ты лапушка, знаешь мораль? Ну, типа, один слепой пошел дальше щупать слона и потом нарисовал такую картинку, что зрячим завидно, а все, кто за сим действом наблюдал, согласились, что хорошо иметь много точек зрения. А маг слепой, которого по ошибке на эту забаву пригласили, послушал, что остальные орут, фыркнул презрительно, наколдовал себе слона, сел на него и уехал… правда, у того слона шесть ног и две головы получилось, наверное, голос кто-то из слепых сорвал, пока доказывал свою правоту, а маг подумал, что это разные люди орали) Так что не лучше ли тебе, говорю, отринув тщетную гордыню, предаться размышленью долго, и мужество явить народу, что равным счесть его они божественному смогут, и памятник себе оставить в сердцах грядущих поколений.(Это я так смешно, чтобы до дядьки дошло) Задумался дядька надолго, а там и корабль подошел. Хэппи энд, как говорят французы. Что, англичане? Не, лапушка, парус не черный. Это у нас французы так говорят. В общем, начудила я так славно и много, что ни одной страшной сказки у нас в мире не осталось, детей нечем пугать. Ромео под локоть подтолкнула, когда он дрянь какую-то пить собрался, ну и дальше, кому веником по спине, кому щелчок в лоб. А дальше само собой пошло: люди у нас стали задумываться, а происходит ли на самом деле то, о чем так страшно противные сказочники рассказывают: трагедия, нищета, безысходность и прочий смешной бред, и стали принимать более полезные или просто новые решения. Так что немного миры наши отличаются. А сюда я тоже не так просто наведываюсь: ваши боги знаешь, задумали какую вредную штуку? Правильно, Армагеддон (у нас я его обозвала Бурбулярдон, есть у меня такая слововласть, так что никто им не поверил). Так они, противные, всех обманывают, что будет две армии и так далее. Бурбулярдон у вас давно начался, только воюют каждый с каждым, иногда в кучки объединяясь и по-разному их называя: нация, сообщество, диаспора, коллектив. Не все, конечно, воюют, объединившись, многие научились оставлять в своей жизни место для всех остальных людей, гордым – красивое, злым – путаное. Так что и у вас Бурбулярдон не удастся, вот, тебя, например, спрошу: что будешь делать, если все богатства мира и жизнь в придачу случай злой потребует рукою твердой? Правильно, лапушка, один случай злой не ходит, трусливый он. Где злой, там и второй смешной. И может, не так уж ему эта дребедень нужна, а, может, достаточно новую рубашку ему пожелать. Как угадать, что надо ему? Магов у вас хватает, они знают много-много разных способов. А пока способам учишься, можно сделать много-много разных смешных ошибок, только обязательно разных, а то иначе мне скучно. Что, засыпаешь, на работу завтра? Ну спи, лапушка, умница, даже подушкой тебя не пришлось стукнуть. Как там тебе говорят, спокойной ночи, господин Президент!
А в гости можно, конечно, все можно.