Вместе

Москва. Шереметьево-2. Выход А. Объявили посадку DL-30 Нью-Йорк – Москва. Там же Тель-Авив и через полчаса Хельсинки. Я в первый раз в международном аэропорту. Я вообще в Москве в первый раз. Я – простая девчонка из русской глубинки.  У выхода толпа – встречающие рейс из Тель-Авива. Надписи на английском, на русском, на иврите, эмблемы фирм. Люди выходят загоревшие, в легкой одежде, а у нас декабрь…Правда в Москве по сравнению с моим родным Пыть-Яхом теплынь – всего-то -10. Вот пара мужчин в строгих костюмах, черных шляпах и с пейсами. Раввины? Никогда раньше не видела. Вот стали выходить люди в теплой одежде. Вокруг возгласы на английском. Наверное, уже Нью-Йорк. Сердце подпрыгивает и временами забывает о том, что ему нужно биться и гонять кровь по моему организму. Мы не виделись три с половиной года. Мы расстались тогда после ссоры, унося не обиду, нет… не знаю как это назвать, может быть, чувство утраты. Мы не расставались друзьями. И вот сейчас, после полугода общения по Интернету, я его жду. Я знаю, что я люблю этого человека, что любила всегда, его одного, единственного. Уже все хорошо – мы будем вместе. Бегут минуты. Выходят люди. Вот молодой человек с красивой алой розой в руках. Навстречу ему из коридоров в глубине залов таможенного досмотра бежит красивая девушка с радостной улыбкой на лице. Они уходят обнявшись, болтая о чем-то своем, так, словно расстались только вчера и не было этого дикого расстояния в пол земного шара и трансатлантического перелета  в 10 часов. Все хорошо. Все будет хорошо. Только сердце бухает. Вот сейчас. Сейчас я посмотрю в его глаза, и годы разлуки будут забыты. Я жду свою половину. Часть самой себя. Бьется сердце. Проходят люди. Я подхожу к стеклу, закусываю губы и стараюсь не заплакать. Вглядываюсь в загадочные коридоры зала таможенного досмотра там, за стеклом.
- Ав! – кто-то подошел ко мне из-за спины.
Резко разворачиваюсь, и мой взгляд тонет в двух синих озерах его глаз. Его глаза. Его! Я без сил валюсь ему на грудь и цепляюсь за него руками, стараясь удержаться. Прячу лицо на его груди, и понимаю, что то самое седьмое небо – оно здесь, здесь рядом с этим человеком, и не может быть по-другому. Я замираю, не в силах ни сказать что-нибудь, ни заплакать.
Мы вместе!