18 часов

Августовский вечер медленно опускался на город. Темнело. Сквозь тяжелые тучи затянувшие небо безуспешно пытались пробиться первые звезды. Воздух казался сладким и вязким, словно сгущенное молоко. Как всегда бывает после летней грозы, пахло смоченной пылью и озоном, но ужасная жара превратила чудесную послегрозовую свежесть в паровую баню. Огромный и обычно шумный, город, казалось, задохнулся в атмосфере кипящей кастрюли. Все затихло, и можно было представить, что на сотни километров вокруг разносятся только шаги и голоса двух пар.
Широким жестом, стараясь скрыть неуверенность, он приобнял ее за талию. Она не отстранилась. Кожа на ее спине, которую практически не скрывала коротенькая маечка больше похожая на верхнюю часть купальника-бикини, покрылась мурашками, что казалось немыслимым в этой жаре. Ее босые щиколотки соблазнительно мелькали из-под слегка расклешенных джинсов. Несколько минут они продолжали молча идти вдоль полутемной улицы.
– Скажи, а ты помнишь как меня зовут?
Вопрос показался неожиданным, но вовсе не праздным. Их представили друг другу всего пару часов назад, и он вполне мог не запомнить или пропустить мимо ушей ее имя. Но он помнил. Как только он впервые увидел ее этим вечером, его охватило знакомое нервное возбуждение одновременно с оцепенением, которое всегда возникает, когда в поле зрения появляется очень привлекательная девушка. Длинные, светлые, разметавшиеся по плечам волосы... Хрупкая фигурка с немного широковатыми бедрами и маленькой грудью, симпатичное и серьезное личико. Он не мог пройти мимо такого. И он попросту не мог забыть ее имя. Уж очень часто ему встречались обладательницы этого имени. Это имя действовало на него как красная тряпка на быка. Как будто кто-то нажимал потаенную кнопочку в его мозгу. Он помнил ее имя, но ему почему-то всегда было трудно называть по имени малознакомых людей. Он нервно сглотнул, но это осталось незамеченным сквозь общую напускную веселость.
– Конечно, Лена, я помню как тебя зовут, – сказал он и улыбнулся.
Казалось, что она осталась. удовлетворена ответом. Они ещё минуту шли молча, и их догнали Юля с Никитой. Юля, старшая сестра Лены, была немого страшненькой, но, похоже, Никита решил сегодня всерьез с ней пообщаться. Он знал, что Никите вряд ли что-нибудь обломится.
– У, они уже обнимаются! – весело воскликнул Никита.
Юля с легкой завистью покосилась на сестру.
– Тормоз тоже механизм, – отпарировал он Никите.
Перешучиваясь и непринужденно болтая, они быстро дошли до дома, где их ожидало «продолжение банкета». Зайдя в подъезд, Лена высвободилась из его объятий: на лестнице было довольно тесно. Поднявшись на пятый этаж, они чуть ли не вчетвером затарабанили в дверь. Звонок не работал, а в квартире немилосердно громыхал очередной хит. Он ненавидел попсу. Через минуту музыка стихла.
– Блин, вас только за смертью посылать! – дверь открыл хозяин квартиры – Илья. – Все купили?
– Нет, только половину!
– Ха-ха.
– Нет, ну это ж надо быть такой сволочью! Я тащил вся дорогу на себе эту тяжесть, а он только за Ленку держался! – начал жаловаться Никита, сгружая с себя пакеты с алкоголем и закуской.
– Молчи, женщина! – они все время в шутку поддевали друг друга.
– Мальчики, не ссорьтесь, – Юля явно не понимала шуток. – Фу, ну и духота же на улице, – сказала она явно для того, чтобы сменить тему разговора.
– Здесь не лучше, – немного недовольно ответила Лена.
Действительно, если воздух на улице напоминал атмосферу внутри кипящей кастрюли с водой, то уже в квартире это был суп. Причем, суп позавчерашний.
– Пойдем на кухню, там окно открыто, – сказал он. – А Илья пока проветрит зал. Правда, Илья? – Илья скривился, но пошел выполнять. Лена улыбнулась.
«Что-то я сегодня грубоват», – подумал он. «Но, похоже, ей это нравится».
Вчетвером они прошли на кухню. Он встал возле окна и закурил. Лена облокотилась о стол напротив и тоже попросила сигарету. Он протянул ей пачку и чиркнул зажигалкой. Появился Илья в сопровождении двух девчонок, которых не было, когда они уходили полчаса назад.
– Маша и Марина. Они двойняшки – представил девушек Илья.
Сестры были похожи как две капли воды, и обе страшноватые. Различить их представлялось возможным только по некоторым различиям в прическах. Но он все равно не запомнил, кто есть кто.
«Илье определенно нравится Марина», – подумал он. – «А я, похоже, сегодня взял Гран-при».
– Мы тормозим, а тут пиво стынет! – послышался голос Никиты, как всегда казавшийся чем-то недовольным.
– Ну, так наливай! – ответили ему три или четыре голоса разом.
Он выкинул окурок в окно, и отошел к столу напротив, встав рядом с Леной. Она молчала и слегка улыбалась.
– Народ, у нас тут с кружками рамс! На всех не хватит.
Все кинулись к столу разбирать пиво. Он взял последнюю кружку и отдал Лене, молчаливо предложив пить из одной. Видимо, они оба не очень расстроились по этому поводу. Он закурил ещё одну сигарету и взял у Лены пиво. Отпив немного, вернул кружку назад. Завязывалась шумная болтовня не о чем. В ход пошли анекдоты, потом стали вспоминать эпизоды из «Масяни». Кто-то кого-то подкалывал, кто-то шутил. На половину незнакомая компания начинала чувствовать себя более раскованно. Лена стояла рядом. Он обнял ее, и она слегка прижалась спиной к его плечу. По лицам присутствующих пробежалась легкая рябь улыбок и ухмылок.
Постепенно перетекая от одной темы к другой, беседа пришла к логическому выводу, что пиво кончается, и пора бы уже вернуться к более серьезным напиткам. Илья вышел, а через пару минут закричал из комнаты нечто мало разборчивое и заставившее всех выбежать из кухни. Они остались вдвоем. Ему захотелось поцеловать ее. Не задумываясь, он решительно повернул девушку к себе и прильнул к ее губам. Она ответила, горячо и страстно. Продолжая целоваться, он крепко прижал ее к себе, а она обвила руками его шею. Кто-то выключил свет и прикрыл дверь. Послышались звуки магнитофона. Они продолжали целоваться еще несколько минут и потом ещё долго стояли, обнявшись и положив головы друг другу на плечи.
– А, вот они где, голубки! – это была Юля. Она принесла две полные рюмки водки. – Это вам, чтоб веселее было, – Хихикнула она.
Сказав ещё какую-то колкость, за которую Лена пообещала убить ее, Юля удалилась.
– Ты хочешь водки? – спросил он.
– Нет.
– Я тоже не хочу, у меня итак крышу сносит. От тебя.
Он закурил. Лена сказала, что тоже хочет курить и он, затянувшись, приблизился к ее губам, чтобы выпустить дым изо рта в рот. Этот эксперимент закончился ещё одним долгим поцелуем, и ему пришлось выкинуть сигарету в открытое окно. Когда они уже вроде бы оторвались друг от друга, она неожиданно, легко чмокнула его в сомкнутые губы. Никто и никогда не целовал его так не до этого не после, и этот целомудренный поцелуй распалил его ещё больше.
– Ты такая сладкая!
Она встала, облокотившись о подоконник, а он продолжал целовать ее губы, шею, плечи. Их руки блуждали, словно изучая друг друга и пытаясь найти самые чуткие места. Это могло бы продолжаться бесконечно, но он понимал, что пора остановится, иначе уже будет поздно.
– Что-то мне дышать стало трудновато, не хочешь немного прогуляться? – предложил он.
– Нет, не хочу.
– Ладно, как хочешь. А я, пожалуй, схожу, – сказал он и вышел.
Когда он зашел в комнату, к нему подошел Илья.
– Слушай, будь поосторожней. Ей всего пятнадцать, – прошептал он.
– Сколько?!!
– Пятнадцать!
Смысл сказанного с трудом доходил до его сознания, и он махнул рукой. Пробежавшись взглядом по комнате, он увидел Никиту, с отсутствующим видом сидящего в кресле.
– Никитка, пошли на улицу – воздухом подышим, пообщаемся! – крикнул он, стараясь перекричать музыку.
– Ну, пошли, – ответил тот.
Они вышли. На улице было уже совсем темно. Тянул легкий ветерок, и небо немного прояснилось. Недавно опять прошел дождь. Дышать стало намного легче.
– Так ты что, замутил с Ленкой? – спросил, улыбаясь, Никита.
– Ага, типа того. Прикинь, ей всего пятнадцать.
– Ну, молодец. Смотри, статью за совращение малолетних ещё никто не отменял!
– Спасибо, утешил.
– Пожалуйста. А я думаю с Юлькой замутить.
– Удачи тебе, – ответил он с ноткой сарказма. – Знаешь, я кажется начинаю понимать, чего же на самом деле хотят женщины.
– М-м-м? – промычал Никита, выражая одновременно удивленную и вопросительную интонацию.
– Силы и уверенности в себе.
– Вот открытие сделал! Скажи, лучше, где их взять.
– А вот... – ответил он, неопределенно улыбаясь.
Они ещё прошлись по улице до перекрестка и обратно, беседуя, как всегда, на темы взаимоотношений полов и вернулись назад.
Зайдя в комнату, он увидел Лену одиноко сидящую в уголке дивана. Он подошел, легко поцеловал ее и присел рядом. Молчание затягивалось. Он увидел гитару, стоящую в углу и взял ее. Гитара оказалась паршивой и плохо строила. Он начал играть что-то лиричное из Металлики, и мгновенно переместился в центр внимания всей компании. Она слушала и улыбаясь. Потом он начал играть что-то заводное, потом что-то забойное. Закончив на чем-то общеизвестном, он сказал, что у него пальцы сбились в кровь об эти дурацкие струны толщиной чуть ли не с карандаш и поставил гитару на место.
Эпицентр веселья постепенно стал возвращаться назад на кухню. Лена лежала на диване. По ее груди и животу ползала черепашка, которая жила у Ильи или где-то ещё поблизости. Он стал играть с черепашкой, впрочем, более интересуясь рельефом, по которому ползало животное, нежели им самим. Они практически не говорили и изредка обменивались короткими поцелуями. Когда последний человек покинул комнату, он лег рядом, и они вновь стали целоваться как одержимые. Он безумно хотел ее, но понимал, что это было бы излишним. Он был почти уверен, что она ещё девочка. К тому же, завтра утром он должен был надолго уехать из этого большого грязного города в другой, такой же большой и грязный город.
Кто-то постучался, включил свет, стал искать какую-то вещь. Гости начали расходиться, шумно и сердечно прощаясь с хозяевами и друг с другом.
Они вновь остались на кухне впятером. Он сел на табурет, и притянул Лену, посадив ее к себе на колени. Закурили. Оставшись втроем, парни завели более непринужденную беседу. Девчонки больше молчали, отвечая, когда их что-нибудь спрашивали, или изредка вставляя пару реплик.
– Помните, как мой день рождения каждый месяц отмечали?
– Ага. Только без меня в основном, – изобразил обиду Никита.
– Всего то один раз, без тебя было.
– А помнишь, как раз тогда,  Герка тебя гипнотизировал? «Море шумит, бабочки летают». А потом... – начал, было, Илья.
– Лучше надо об этом, – ему не хотелось вспоминать эту историю. – Лена, а когда у тебя день рождения?
– В ноябре, – ответила она и посмотрела ему в глаза, – Приезжай ко мне на день рождения! Ты ведь приедешь? – в ее голосе чувствовались умоляющие нотки и робкая надежда.
Он уже, было, на пару секунд сам себя убедил в том, что все бросит и приедет снова в этот пыльный и шумный город, только для того, чтобы вновь увидеть ее, но решительно отогнал эти мысли.
– Да, конечно я приеду, – сказав это, он молча пересадил ее с одной коленки на другую. Нога чуть-чуть затекла, к тому же ему было трудно смотреть в глаза, говоря неправду.
Она вновь обняла его за шею и провела рукой по трехмиллиметровому ежику его волос. Он закрыл глаза и глубоко затянулся.
– Давайте чай пить! – предложил Илья, и встал, чтобы включить чайник.
Была глубокая ночь, и из открытого окна уже ощутимо веяло прохладой. Лена зябко поежилась. Он обнял ее так, чтобы она прижалась своей почти полностью открытой спиной к его плечу.
– Так лучше? – спросил он.
– Да, – ответила Лена.
Они ещё долго разговаривали, пили чай и курили. Потом пошли провожать девчонок домой. Идти было недалеко. Небо почти прояснилось, стали видны звезды. Воздух казался свежим и прозрачным, как родниковая вода. Было невозможно поверить, что всего несколько часов назад кому-то могло бы придти в голову сравнить этот воздух с кипящей кастрюлей. Они шли молча, казалось, что говорить уже стало не о чем.
– Ну, вот и все, тут совсем недалеко осталось. Мама, наверное, нас убьет, – сказала Юля, когда они подошли к ещё одной типовой пятиэтажке, точь-в-точь похожей на ту, из которой вышли пять минут назад.
– Нет, не убьет. Привыкла уже, – ответила ей Лена.
– Завтра ещё увидимся, – прошептал он, притянув ее к себе.
Лена молча кивнула, и они ещё несколько минут целовались, прощаясь. Юля чмокнула Никиту в щечку. Попрощавшись, девчонки шустро забежали по ступенькам крыльца и скрылись в темном подъезде. Парни вернулись домой, и легли спать. Завтра намечался насыщенный день, и надо было выспаться, но он никак не мог заснуть. Он все думал о ней, о прошедшем дне, и мысли эти были одновременно приятными и грустными. Наконец, когда небо за окном уже начало сереть, его мысли сбились со своего размерянного хода, нелепо закружились, и он провалился в небытие.
Солнечный свет больно резанул в глаза, разлепленные с таким трудом, и он снова зажмурил их. Кто-то, похоже, тряс его за плечо.
– А ну, просыпайся, засранец, сколько можно спать?! – Илья, похоже, уже потеря всякую надежду разбудить его.
– М-м-м??!!! – похоже, в этом ответе было ровно столько недовольства и разочарования жизнью, сколько только можно было вложить в один нечленораздельный звук.
– Да он начал подавать признаки жизни! – весело воскликнул Илья и начал трясти его с увеличенной вдвое амплитудой. – Вставай, завтракать будем.
– Сколько времени? – спросил он, открыв глаза, но все ещё щурясь.
– Уже десять.
Этот ответ заставил его подскочить. Наскоро позавтракав, они с Ильей вышли из дома. До обеда нужно было завершить несколько дел, а потом его ждал поезд. Он ненавидел поезда, а иногда наоборот любил их. Сегодня он ненавидел всех, кто имел хоть малейшее отношение к железной дороге, включай изобретателя самого первого паровоза.
Закончив все дела, они спустились в метро, чтобы ехать домой.
– Давай в овердрайв зайдем, – предложил Илья.
– А что это такое?
– Это магазин, там продают всякую рок-атрибутику. Значки, цепи, косухи... Чего там только нету! – глаза Ильи горели энтузиазмом. – Он здесь, недалеко, в переходе.
– Они бы его ещё дисторшином назвали. Ну, пошли, зайдем.
Магазин оказался действительно интересным. Вся стена за прилавком была увешана Косухами, балахонами и футболками с символикой различных рок-групп. Противоположная стена обклеена мрачными плакатами и фотографиями знаменитостей. Прилавок был завален всякой мелочью, вроде бандан, напульсников, цепочек, и браслетов с шипами.
– Ну, как? – спросил Илья.
– Впечатляет, – ответ показался немного равнодушным.
– Что-нибудь будешь брать?
– Да, пожалуй...
Он купил медальончик «Металлика», и они вышли.
Когда они вернулись домой, Никита уже встал и возился в ванной. В квартире был кто-то ещё. Зайдя на кухню, он увидел Лену, стоящую возле окна. Ее длинные волосы отливали золотом в лучах яркого солнца, светившего в окно. За ночь он уже почти забыл, какая она красивая. Он подошел к ней, сказав на ходу «Привет», и, не дав ответить, поцеловал. Потом ещё раз. И ещё.
– Я скучал.
– Я тоже, – ответила Лена.
– Это тебе, – сказал он, достав медальончик. – Чтобы помнила, какая я сволочь.
– Спасибо. А почему «сволочь», – она непонимающе нахмурилась.
– Неважно, – ответил он, и они снова начали целоваться.
Зашел Илья, в руках у него был фотоаппарат-мыльница.
– Давайте, я вас сфотографирую вдвоем!
– Нет, не стоит, – он не любил фотографироваться с девушками, с которыми встречался.
Не дожидаясь согласия, Илья щелкнул затвором фотокамеры.
– Вот гад, – но голос не показался очень недовольным.
«Все равно я эту фотку вряд ли когда-нибудь увижу», – подумал он.
– Есть сигареты? – спросила Лена.
– Да, – ответил он и протянул пачку. Потом закурил сам.
– Чай будете? – предложил Илья и включил чайник.
– Можно, в принципе.
Они опять сидели на кухне, пили чай и разговаривали. Илья, нес всякую веселую чушь. Лена, в основном, молчала. Он смотрел на нее, и думал о том, как ему не хочется уезжать и расставаться с ней. На душе было тягостно. Промелькнула мысль о том, чтобы бросить все, остаться здесь, перевернуть из-за этой девушки свою жизнь. Но, испугавшись своих мыслей, он поспешно отогнал их.
Они целовались последний раз, прощаясь. Обоим хотелось растянуть эти минуты. Превратить их в годы. Остановить время и остаться жить в этом мгновенье навсегда. Но самые чудесные моменты имеют свойство кончаться гораздо быстрее, чем нам бы этого хотелось. Сделав над собой усилие, он оторвался от ее губ и посмотрел в глаза.
– Я напишу тебе письмо. Ты мне ответишь? – спросила Лена. В голосе была уже знакомая умоляющая нотка.
– Да, конечно.
Он знал, что она напишет. Скажет что скучает. Будет вспоминать, какой он властный, решительный и даже немного грубый, но в тоже время ласковый и нежный. И то, как ей это понравилось. Будет вспоминать его жесткие губы, его сильные руки. Он знал, что она ему напишет. Один раз. Он знал это, как знал и то, что она так и не дождется ответа. Как знал и то, что он никогда больше не увидит ее вновь.