Город

Грузовые песни, крик кошек в подвале,
Забитые лица на сером бетоне,
Глаза,что на солнце смотреть перестали,
Мозги, что расплылись от грязи и вони.

Город был серым и грязным, он казался пустым и не обитаемым, покинутым на краю между прогрессом нового дня и чем-то почти забытым, но теплым и приятным, как клетчатый плед бабушки.Он напоминал мост над пропастью, между двумя краями гор, связующую цепь между вчерашним и завтрашним, колышащуюся только при дунавении ветра с одной стороны перевала на другую.Этот город был настоящим, тем настоящим, от которого мы постояно пытаемся убежать то вперед, то назад, до самой смерти так и не в силах смериться с тем, что у нас есть только этот миг, и только он в наше власти.
Улицы в нем извивались, как змеи схваченые мангустом в его крепких челюстях и предвидя свой последний час, пытающиеся выкрутиться и ужалить как можно больней, заканчивались тупиком, упираясь в ряд домов.Их никто, никогда не планировал и они возникали постепенно, вместе с разрастанием города и по людской прихоти.Ветер гонял по потресканому асфальту обрывки старых газет и пачки от сигарет, бросая их людям под ноги.Люди наступали на них и шли дальше, а ветер  снова поднимал их в воздух и снова бросал на мостовую под ноги очередному прохожему.
Рядом с новыми высокоэтажками стояли маленькие облущеные двух и трех этажные дома.Они были построены так давно, что на некоторых из них были обвисшие ставни, которыми когда-то закрывали окна и теперь, висящие безнадобности на ржавых петлях,  напоминанием о качестве строительства былых времен.Кое-где дома были определены под снос и ставни на окнах этих домов были закрыты и заколочены поверху досками сбитыми крестом.Старые дома казались сгорбившимися стариками рядом с возвышающимися над ними с гордо поднятой головой новыми многоэтажками, которые смотрели на них десятками своих окон.Поверх крышь многоэтажек по небу иногда лились клубы белого дыма, плавно сливаясь с такого же белёсого цвета облаками.Это заводы делали своё дело, давая людям все, что им нужно и каждое утро в семь часов, оповещая начало нового дня. Заводы делали своё дело, но даже им неудовалось испортить красоту заката и рассвета, казалось, что природа посмотрев на этот город решила  вселить хоть каплю оптимизма в эту безразличность, как врач, который до самого конца пытаеться вселить надежду в сердце неизлечимобольного пациента: А вдруг случиться чудо!.Но каждое утро люди шли на работу, сгорбившись и озябши от утреней прохлады.Они не смотрели на небо им было всеравно, им было холодно, они хотели спать, они устали.Когда  заканчивался рабочий день они спешили домой, их мучал голод, они шли согнувшисть под бременем забот, они снова устали, им было не до неба, не до солнца, не до заката.
Погасло солнце на город опускалась ночь, густым туманом темноты обволакивая все вокруг.Тёмные линии улиц  ветеевато тянулись между домами.На некоторых из них тускло мерцали два фонаря, на некоторых был только один и то работающий с переменным успехом, а кое-где не было ни одного и эта кромешная темнота тяготила своей однообразностью и одиночевством, накладывая отпечаток на мысли.Лишь иногда по ней проходил какоей нибудь одинокий человек проваливаясь в выбоену в асфальте или подскальзнувшись на сабачьем дерьме, которое никто никогда не убирал, он чертыхался и вспоминал чью-то маму.
Сначала люди ходили и жаловались в ЖЭК на то, что не горят фонари вдоль улиц, на то, что нет горячей воды в батареях, на протёкшую крышу, на дворников.Их там внимательно выслушивали, обещали помочь чем только смогут, но помощь не приходила не через неделю, не через месяц, не через год.На каждую просьбу им отвечали ещё большим бездействием и в конце концов люди перестовали куда-либо ходить и на что-то жаловаться они привыкали, они покорялись давлению большого города.
Крысы смело бегали по дороге от одного мусорного бака к другому, они чувствовали себя свободно в этой кромешной темноте, как только наступала ночь влась над городом перегодила в их короткие лапы.Они никогда ни на что не жаловались,  они жили тем что давала помойка, они довольствовались малым и если бы не их маленький рост то наверно в этом города люди бы исчезли много лет назад.
В конце одной из улиц был маленький парк с детской площадкой и поломаными скамейками, поросший не стриженными кустами и кленовыми деревьями.Квадратная детская песочница в которой давным давно не было песка стояла в одном углу площадки, в другом была детская горка перекосившаяся на один бок вся проржавевшая и поэтому не очень удобная для детских игр.Однако не смотря на это, днём там всегда были дети и их не останавливали не непригодная, как казалось, для игр площадка, не заросли колючих кустов.Они бегали  и копашились по всему парку, занятые своими на их  взгляд важными делами.
Но сейчас была ночь, холодная ночь парк был пуст за исключением двух человек ,ёе и его, которые сидели на качелях  под большим ветвистым деревом.Они о чём-то разговаривали слегка раскачиваясь взад и вперёд на длинных цепях качелей, которые иногда соприкосались и снова расходились, поскрипывая из-за, покрывающей их ржавчины.Ветер трепавший их лёгкие волосы и шуршащий в листьях, уносил их слова в глубину темноты, охраняя их разговор.Но даже если бы кто-нибудь услышал о чём они говорили то, скорей всего не придал бы никакого значения услышаному, все их слова были важны только им и толко они понимали их ценость.
Тусклый свет не полной луны искрился в их глазах устремлённых друг на друга, которые лучше сказаного выражали все их мысли и чувства.Так они сидели долго друг на против друга, пока не рассвело и не прохрипел простуженым голосом заводской гудок, объявивший начало нового дня болшого города и  заставивший их вернуться в повседневную реальность.
Прошло много лет и дома который раньше были новыми и самодовольно блистали белезной своих кирпичных стен теперь больше походили на те сгорбившися старые одноэтажки, над которыми они когда-то так гордо поднимали свои головы.И только теперь когда над ними возвышались более новые, более красивые и высокие здания они закрыв глаза немытых окон понимали всю бессмысленость своей прошедшей напыщености.
Как и раньше всходило и заходило солнце сопровождаемое белым дымом из заводских труб, стелившемся по небосводу, под которым продолжали капошиться и бегать “занятые” люди.Всё также, когда наступала ночь, на тёмных улицах не хватало фонарей и одинокий прохожий проваливаясь теперь уже в более глубокие, но теже самые выбоины в асфальте, размытые дождями, вспоминал всё туже маму .
Парк с детской площакой до сих пор был на мести, разве что теперь он был чуть более заросшим чем прежде и детская горка стояла под ещё более устрым углом к земле, угражая встретиться с ней в скором будущем.Не полная луна высоко висела над старой качелью, цепи которой скрипя раскачивались взад и вперёд от лёгкого дунавения ветра, звеня при встрече. Свет этой луны не стал ни ярче, ни тусклее он безизменно окрашивал всё вокруг в серый цвет, только на этот раз он не отражался не в чьих глазах, а лишь одиноко струился сквозь овальные звенья цепей утопая своими концами в земле.Парк был пуст.

А ровно в семь часов утра  прохрипел простуженым голосом заводской гудок объявив начало нового дня большого города...