Жизнь?

«Я уже довольно давно просто дышу ею. Мое сердце, душа наполнены всеобъемлющим чувством. Когда она рядом, я готов кричать от счастья. Ее нет – я вою от тоски. Часы, проведенные с ней, пролетают, как минуты, часы без нее тянутся, как годы.
Она такая… такая непохожая на ту, которую я представлял себе. Мы читаем разные книги, слушаем разную музыку, но это не мешает нам быть вместе.
Ей достаточно просто прикоснутся ко мне и в тот же миг спокойствие, почти божественное тепло переполняет меня.
Бывает она ставит меня в тупик неожиданными вопросами. Она тоже
[… что такое абсолютная свобода? Что значит свобода для тебя? Может ли ее быть слишком много?..]
ищет в себе ответы, на вопросы, которые задает жизнь, которые мы не слышим, просто ощущаем. В этом мы с ней похожи.
Она красива. Необыкновенно, восхитительно,
[… ну не божественно, не говори так…]
божественно.
Иногда я просто сижу рядом и молча смотрю на нее, просто любуясь. Наблюдаю, как она накладывает макияж, как она
[… пожалуйста, не смотри так на меня, когда я ем…]
кушает, когда говорит с другими людьми. Ее голос будит в моей душе чувства, о которых я и не подозревал.
Во мне столько неизрасходованной любви, что иногда я напоминаю себе резиновый шарик, наполненный водой. Стоит только нам встретиться, как я взрываюсь эмоциями, чувствами
[… не говори так. Меня смущают твои комплименты…]
словами, мыслями.
Но я боюсь показать все, что в душе. Я стараюсь спрятать многое поглубже. Ведь возможно, что для нее это не так чувственно, глубоко и… боюсь даже думать об этом… не так серьезно, как для меня. А может быть она не уверена во мне, не знает – может ли мне доверять. Иногда мы напоминаем двух напуганных зверьков, осторожно прислушивающихся к звукам вокруг и боязливо рассматривающих друг друга.
Но самое главное – вместе с необыкновенно сильной привязанностью к ней, вместе с той абсолютной любовью, что она, одним своим появлением в моей жизни, поселила во мне, живет во мне сильная уверенность. В том, что мы будем вместе. Несмотря на ее, иногда, чрезмерную холодность,  Что все всегда будет у нас хорошо. Что нас невозможно будет разъединить.
А пока… Пока я жду. Брожу по мрачным коридорам
[… где это ты бродишь, фантазер?..]
жизни и в приступе сомнений ночами грызу подушку до тошноты.
Но я терпелив. Я дождусь счастья. Я очень этого хочу. Мы будем вместе.»
Он отложил в сторону ручку. Поставил локти на стол, потер виски, зажмурился. Глаза устали и сильно покалывали в уголках. В комнате не было окна, а тусклый свет маленькой лампы не подходил для того, чтобы писать на бумаге.
Еще раз взглянув на исписанные мелким почерком пожелтевшие листки, он выдвинул ящик стола, сгреб их внутрь, глубоко вздохнул.
Металлический стол, стул, такая же кровать – вся мебель… серые стены.
Он еще раз вздохнул, встал со стула и, не снимая комбинезон, рухнул на кровать.
Технология выращивания женщин была безвозвратно утрачена на Земле еще сто с небольшим лет назад. Из «котлов» появлялись только мужчины, человечество забыло о красоте, любви с потерей технологии.
Повезло ли ему? Случайно найти запечатанные много десятилетий назад правительством архивы – почти все упоминания о женщинах: журналы, книги, фотографии, информацию о странных существах, которые когда-то жили рядом.
Повезло ли ему? Получить к привычным для своего мира чувствам: страху, боли, другие, странные, непривычные ощущения: любовь и… тоску.
Засыпая, он поглубже засунул руку под подушку и положил ее на ветхий потрепанный журнал, со странным словом «Cosmopolitan» и ее лицом на обложке.
[Спокойной ночи!]