Немного иначе

Город, в который ты приехала - мой город, в котором иногда в марте по утрам бывает снег…снег, как в январе или феврале...снег, хлопьями облепляющий корпуса машин и подкидывающий дворникам внеплановую работу. Но вчера еще не было снега. Наверное, поэтому ты и приехала. Я ведь знаю, ты совсем не любишь снег...
 
Я ждала этого вечность – больше чем день, меньше чем год…я ждала этого всю жизнь – всю жизнь, которую мы с тобой начали...начали и уже забыли когда...может быть, в один из сентябрьских вечеров прошлого года...может быть, тогда, когда родились...может быть вчера…а может быть тяжелой ноябрьской полночью, в которую на лист бумаги впервые полились строчки моих стихов к тебе...
 
Я не знаю...я, кажется, вообще потеряла способность что-то осознавать, приходить к каким-то оптимальным и хотя бы кажущимся истинными решениям. По неосторожности я научилась чувствовать...а чувствам...как я успела проверить очень вредно сожительствовать с мыслями...
 
Я тысячу раз представляла себе твой приезд…я сто тысяч раз видела тебя стоящую под фонарем у моего подъезда в хлопьях снега, в ласкающих твои светлые волосы лучах неоновой лампы, зажженной неизвестным фонарщиком…в моих фантазиях ты всегда стояла  красиво...ты была похожа на распустившийся тюльпан или пробивший майскую, еще мерзлую землю, нарцисс...и ты не могла бы быть иной...я знаю это...как не могла бы  подкрасться к тебе незамеченной я и не разрушить своим приветом твое прикрытое улыбкой смятение...

А может быть, мы бы встретились в каком-нибудь скверике, в каком-нибудь старом парке моего маленького города с вычищенными дорожками, едва припорошенными снегом и опрятными скамеечками, симметрично устроившимися по их краям. И ты бы примостилась на спинке самой незаметной скамейки, как печальная птица на ветке, как яркогрудый снегирь на кусте сирени, пронизанная насквозь  не холодом, а томительным, напрягающим душу ожиданием. Почему то в моих мечтах я всегда опаздывала...хотя я никогда не опаздываю...почему-то в моих мечтах ты всегда ждала меня, хотя ты не умела ждать. Но может быть за эту нашу маленькую вечность я стала жить немного твоей жизнью...заболела твоей непунктуальностью...и в совершенстве владея техникой ожидания, научила этому и тебя...
 
Но о чем это я...я совсем далеко ушла от того что хотела сказать. Банановая корка примостилась на горке дискет и дисков на моем компьютерном столике, рядом - мобильник, скучающий после поставленной мной на нас сегодня точки, чашка с косточками из вишневого компота...и вот эти слова...вот, пожалуй, больше у меня ничего и нет...ничего и не осталось...впрочем я и этому теперь рада...
 
А...ты...колеса такси, увозящего тебя обратно, уже трутся о мокрый асфальт города, который я до странности люблю...а снег сегодняшнего утра  растаял к вечеру...как и растаяла моя мечта, потерявшая крылья в неосторожно зажженном огоньке надежды.
 
Весь вчерашний вечер было холодно, весь вечер дул ветер, заставляя стучать о дверную коробку тяжелую стальную дверь подъезда, в котором я стояла взвинченная придуманным себе  возможным твоим приходом. Я стояла и дрожала толи от волнения, толи от проникающего в незакрытую дверь марта, озаряла огоньком зажигалки неживое освещение подъезда , бетонный пол и облезшие грязноватые стены, стояла, и прислушивалась к скрипу тормозов машин, гнала от себя мысли и не могла отогнать - я думала о тебе и о том, что машины привозя и отвозя кого-то почему-то игнорировали меня и мое ожидание...тебя не было...но тебя и не могло быть...
 
Тяжелая батарея на стене, прикрепленная к ней чьими-то сильными руками, как символ и моего рабства, подавленности, разбитости и ненужности, не грела, а хлопья пыли и клочки паутины облепили ее в некоторых местах, как и мою душу - черные и уже нежеланные как когда-то иллюзии...я шарила по ней глазами...в то время как мысли не давали покоя сердцу, прочитывая каждый его всплеск надежды...обсмеивая, обругивая, пробегаясь по самым тайным его уголкам, обостряли его муки, и, сделав свое черное дело, залезали обратно в черепную коробку, дьявольски хохоча и дожидаясь там нового его волнения...
 
Я не облокачивалась на стену...у меня хватило бы сил стоять до рассвета...но мертвая обреченность и холод заставили ноги подниматься по ступенькам...обратно - в уют Ее квартиры...под ласковую теплоту пледа.  Я постояла в ванне, долго всматривалась в усталое отражение в зеркале,  и взъерошив  так и непокоренные твоей рукой волосы, мило улыбнулась остатками улыбчивости, вгляделась в так и не расцелованные тобой губы...а потом, выключив везде свет, пошла в комнату, сбросила на спинку стула штаны и ярко оранжевую водолазку, сбросила с шеи на плоскость кресла-кровати внезапно замолчавший телефон...пожелала Ей спокойно ночи и слилась с мохнатым пледом в бабочковый кокон.  Блаженство тепла накатило на члены, я почувствовала проникновенную податливость пледа, свежесть простыни и неожиданное удобство отсутствия подушки...ежели я вообще могла чувствовать хоть что-нибудь кроме пронизывающей каждый нерв боли твоего неприсутствия...затем немного подумала и решительно сняла с себя все остальное, оставшись только в мохнатом коконе как будто готовящаяся к рождению бабочка на этом маленьком островке жизни.
 
Прислушиваясь к шорохам на соседней кровати, и к усталому скрежету так и незакрытой, шатаемой ветром двери, я думала о том, что, наверное, умерла. Но ведь и смерть - рождение...и отмирание одной жизни - всего лишь навсего - начало новой...
 
Телефон глухо завибрировал...кольнуло сердце...я еще верила в то, что судьба просто испытывала мое терпение...или что она просто ошиблась и вот сейчас извинится и все утроит, осознав свою жестокую ошибку, верила в то, что люди встречаются не только в письмах, не только в глупых чатовских комнатах и на разных концах телефонных проводов...
 
Но часы отстукивали секунды, твердо и неумолимо, и трижды сбросив что-то мне на телефон ты замерла. Оазис посреди желтых песков пустыни оказался лишь миражом. Стихла и я. Забылась. А потом пришло утро.
 
Утро...А утром...утром Она раскрыла шторы и показала мне снег...мы пили кофе и ели копченый сыр...по Маяку детский голос напевал "Друг в беде не бросит, лишнего не спросит..."...она рассказывала про неизвестную любовь Достоевского...а я слушала и думала о том, что все когда то кончается...
но почему то не плакала...просто шел снег...просто  я его любила, просто в окне было белым бело и это напоминало чистоту девственных страниц в моем письменном столе и белизну новых крыльев, которые обязательно должны были к вечеру вырасти...
И еще я  боялась, еще я страшилась мысли,  что ты не утерпишь и,  когда проснешься, сразу же заглянешь с надеждой в окно…увидишь снег…и, пораженная отчаянием, разрыдаешься, выпустив печаль понимания слезами по нежным щекам… ведь ты все поймешь...ведь ты обязательно все поймешь...всю банальность и простоту, всю  нелепость и необратимость…поймешь, что я ушла, что я тебя разлюбила, и что вот это просто я и мой город тихонько прощаемся с тобой под печальный вальс мартовских снежинок...