Штирлиц снова идет по коридору

(Последние 17 дней бывшего СССР)

2 августа 1991 года. Я полковник КГБ Максим Исаев, больше известный, как штандартенфюрер Штирлиц, с трудом привыкал к жизни в Советском Союзе. Тянуло в Берлин, тянуло к радистке Кэт и даже к Мюллеру тянуло, но он не отвечал на мои письма.
В далеком 1945 меня срочно отозвали из Берлина в Москву.
В шкафу весел мой фашистский мундир с тремя килограммами советских орденов. Я не ходил в нем на демонстрации, и только однажды ездил на киностудию, где снимали по моей жизни фильм про Семнадцать мгновений весны.
Сняли, в принципе, правдиво, но допустили одну большую историческую ошибку, показав нацистов слишком трезвыми людьми. Это неправда. Мы, они, честно пили за свою Германию и пьяными держались до конца.
Я не пил с самим Гитлером, врать не буду, но за водкой ему бегал. Мы все бегали.
Вы помните в фильме, как Штирлиц долго шел по коридору. А все шептали Мюллеру, что Штирлиц идет по коридору. Это было. Я шел и нес свой любимый русский коньяк. Меня шатало и тошнило, а в кармане лежали трусики Кэт. Я не оставил ее без присмотра в Швейцарии, а спрятал на даче под Берлином. Вы бы видели, какая рассада выросла у нее на грядках к Дню Победы. Как она кричала от радости на своей родном, русском языке, и немецкие дачники стучали об этом в Гестапо. Вы помните пруд, в который упал застреленный мною провокатор, так в нем к маю месяцу уже не помешались другие предатели.
Сегодня 2 августа 1991 года, до демократического переворота 19 августа осталось ровно 17 мгновений лета. С самого утра я отоварил свои талоны на водку, масло, сигареты, спички, колбасу и макароны и все это принес в бункер, так по привычке я называл свою однокомнатную квартиру. Я включил телевизор и, судя по телепрограмме, сегодня ярые перестройщики снова будут целый день разоблачать компартию и КГБ, и призывать к ответу конкретных лиц. Я знаю, что меня не выдадут, но многих моих бывших сослуживцев уже провалили, назвали по именам и требовали над ними суда. В
новом советском подполье все перепуталось. Одновременно наши сидели в Кремле и прятались по кустам.
Я почистили свои именные пистолеты. Один от Сталина, а второй от Гитлера. Все равно ни к одному не было патронов, и я держал в пороге кухонную скалку.
Живым я не сдамся. Я лучше приму яд, он содержится в магазинной колбасе, но ее надо много, около килограмма, иначе доза окажется слабой...