Порнократия Анатомия Ада

Порнократия
(Anatomie De L'Enfer, Анатомия ада)

Невнятный дебют картины поначалу создаёт некое ощущение комковатости, что-то сродни плохо сваренной манной каше. Оральный секс геев в подворотне сразу же задаёт ритм фрикциям визуального восприятия зрителя. Бордовые залупы словно инструмент для выкалывания его глаз, даже не выкалывания как такового, а жёсткого надавливания на глазные яблоки, когда видимость восприниматься через некую призму замутнённого тумана в сверкающих точках. По сути, всё начинается со вскрытых вен. Суицидальный мотив главной героини обескураживает своей алогичностью. С таким же успехом можно было сунуть голову под фрезу деревообрабатывающего станка в связи с педикулёзом. Отсутствие интереса посетителей гей-клуба к своей персоне (нашла куда ходить в поисках мачо!!!) заставляет её чиркать лезвием по запястью на унитазе клубного туалета. Но хотя бы, в таком случае, ради уважения к жанру, позаботьтесь о сворачивании крови, ведь тромбы всё равно не дадут подохнуть. Где горячая вода, спрашивается? И здесь мы понимаем, что это не очередной кинематографический ляп, вызванный плохими оценками по анатомии Брейа, как сценариста, а высокая её способность к символической обоснованности. Горячая вода в канве фильма – герой мега-порно звезды Рокко Сиффреди. Многие удивятся: как же так, ведь именно он отвёл её к доктору, зажал своей ладонью истекающие вены героини. Однако нет и еще раз нет, Брейа не так прямолинейна. Именно он не позволит затромбоваться никчемной жизни героини, конечно, не так быстро как при самоубийстве, но спустя четыре ночи. Но от этого умерщвление выглядит еще более изощренным, пытка приобретает некую экзальтированность.   
Весь фильм держится на небритых подмышках героини Амиры Кассар. Именно они – тот притягивающий внимание зрителя магнит, критерий абсолютной женской свободы. Давно мне не приходилось восхищаться высокой художественностью наличия волосатых подмышек в кино, наверное, со времён, опять таки французского, «Любовники с Нового Моста» Лео Каракса. С того времени волосатые подмышки Жюльет Бинош оставались для меня кинематографическим фетишем. И герой Рокко правильно замечает, что обволошенность естественнее и более уместна, чем наполненные желтоватым гноем, воспалённые от бритья, фолликулы волосяных луковиц области бикини. 
Попытки Брейа препарировать тот самый ад, вынесенный ею в название картины, должны проходить по её замыслу через отторжение, сквозь призму зрительского отвращения, однако шок не достигается по той простой причине, что еще относительно недавно, жёстко цензурируемые моралью порнооборазы, в сознании современного обывателя стали таким же архетипом как Coca Cola в двадцатом веке. Герой Сиффреди пристально разглядывает свои высунутые из вагины героини пальцы, смазанные её естественным лабрикантом (хотя на вид это всё и кажется бутафорским желатином) и это выглядит не более эпатажно, чем, скажем,  сцена со спермой на губах героини, которая воспринимается как-то буднично и обыденно – зрителя это не отталкивает, наоборот, даже будоражит. Здесь как раз замысел Брейа и не удался. Мужское семя и женский секрет бартолиновых желёз в её картине – некие синонимы, равноправные половые жидкости, ни одна из которых не имеет преимущества по эффекту отвращения, поскольку равно естественны на экране.
Безусловная находка Брейа – садовый инвентарь в половых органах героини, аллюзивно отсылающий нас к невозделанному «Саду земных наслаждений» Иеронима Босха. Зритель в напряжении следит за тем, как герой Рокко Сиффреди выходит во двор, залитый лунным светом, вынимает из амбарного сундука проржавевшие грабли, медленно и зловеще поднимается в спальную, и вот вскоре он должен её забить этими корявыми крюками, как безропотную овцу, ан нет -  использует эти грабли именно для возделывания, доставляя героине удовольствие от заполненности её влагалища (аллегорию о земных наслаждениях смотри выше). И опять же таки мы улавливаем синонимичность символов: грабли в ****е и католическое распятие на стене, более уместно смотревшееся бы в анальном отверстии главного героя-гея.
Вот уж, что по истине пугает, так это промежность главной героини (правда титры и дают понять, что это, скорее всего, промежность дублёрши Кассар). Сжимающийся как морской скат ребристый сфинктер, лоснящиеся и чавкающие, словно беззубый старушечий рот, губы влагалища, чёрный цвет которых присущ испанкам и итальянкам. Устрашающий, даже агрессивный вид этой промежности, поросший дебрями гуще, чем Амазонка, действительно достоин «Кошмаров на улице Вязов». Pussy that have never been shaved, как говорится на американских порносайтах. Но я в очередной раз ловлю себя на мысли, что многих, в том числе и меня, как раз только такие запущенные влагалища и доводят до животного возбуждения и космосо-оргазмического исступления. Анатомия ада для Брейа - это препарирывание женского влагалища, скальпелем для которой служит объектив камеры. Мы видим всю безобразность и отталкивающее несовершенство женских гениталий на контрасте внушающего доверие своими габаритами и строгостью мужского достоинства Рокко Сиффреди.
Сценой с поглощением героем менструальной крови опять таки не достигается отторжение. Пить эту кровь мужчине ничуть не противоестественнее чем есть бифштексы с кровью. Мужчине чтобы быть таковым, вернее даже ощущать себя именно мужчиной, необходимо чувствовать вкус крови. Такова его природа – видеть кровь поверженного им врага, слизывать кровь с разбитых в драке губ, носа и бровей. Мужчине просто необходима кровь, поэтому Брейа, явный мастер чайных церемоний, словно пакетик липтона «заваривает» использованный героиней тампон в чашке с водой и даёт напиться этим напитком герою. Именно это и есть кульминация данного киношедевра - превращение гея в настоящего мужика. Анализируя собственный опыт поглощения менструальных выделений могу сказать, что только так достигается необходимая степень вселенского единения разнополых особей, к которой стремятся многие, тешащие себя иллюзиями о наличии в этом мире любви. Герой, философствуя об инертности кала и противопоставляя его менструальной крови, отнюдь не заблуждается в его вселенской сущности, однако ошибается по поводу разного предназначения данных экскрементов. Кал точно также как и менструальная кровь объединяет мужчину и женщину в некий космический союз. Поглощением кала друг друга, а равно менструальной крови, спермы, вагинальной флоры, творожистых выделений, смегмы и пр. достигается то кармическое единение, которое не возможно постичь пустым трением гениталий. Поглощение экскрементов и является тем самым ритуалом, посредством которого мы познаём друг друга так, как невозможно познать даже прожив совместно всю жизнь.    
Брейа – мастер кинематографических синонимов и антонимов. Первичное желание или даже убеждение героя не вступать в половой контакт с героиней отображают христианские каноны райского Эдема, когда Адам и Ева еще не познали первородного греха. И как только это происходит, рай превратился в ад, анатомия которого – это внутренности человеческой всепоглощающей и непобедимой похоти. Таков новый фильм Брейа – «Порнократия». Ровный прочерк лезвия по горлу заскорузлости. Воинствующая феминистка Катрин Брейа, известная нам по фильмам «Романс» и «Интимные сцены», поставленным критикой в один ряд с "Империей чувств" Нагисы Осимы, "Последним танго в Париже" Бертолуччи, "Сало, или 120 дней Содома" Пазолини, "Калигулой" Тинто Брасса, как это не парадоксально, своей «Порнократией» выступила в защиту мужчин, как исчезающего вида. Гноби геев!!!! Пидоров к ответу за вымирание нации!!!!