Нереальность трактат о снах

Свидетельством о том что я там был, обычно остаётся ощущение, что побывал на поразительной высоты горах.
Странно, но мой страх перед высотой приносит мне ещё и наслаждение. Я часто забираюсь, как в реальности так и во сне, всё выше и выше, чтобы ощутить свой страх и восторг, не сравнимый ни с чем.

В той стране  очень много огромных зданий, даже какие-то шпили на самых высоких вершинах. Замки, часовни, странные храмы – всё это, опять же, чёрте где в горах. Добраться до них можно только с огромными трудностями. И хотя, вроде бы, на такой высоте и выстроить-то ничего нельзя, да и некому, но… они удивительно красивы. Все несут в себе черты какого-то одного загадочного, немного мрачноватого, но тем не менее очень роскошного стиля. -  Вот что действительно интересно, я попадаю туда из раза в раз, но архитектура, расположение, скульптуры - всё остаётся на своих местах неизменно, что, может быть, действительно показывает в пользу их реальности.
(А впрочем,  всё ведь просто объясняется – память есть память. Хоть и есть, конечно, некоторая странность в том, что когда я ТАМ, то помню одно, когда здесь – другое. События, происходящие со мной в реале,  я с большим трудом могу припомнить во сне, тогда как очень хорошо помню всё, что со мной происходило на той стороне).

Допустим всё-таки, что это не фокусы малоизученного мозга, а  реально существующая область мироздания, куда физически попасть мы не в силах, а вот заглянуть во время сна можем.
…только во время сна.
Мне тут пришло в голову, что нашу жизнь можно представить как движение подводной лодки с неким запасом автономности – лет эдак на 60 – 80, и снующей туда-сюда в глубинах… не океана, но привычного, реального для нас мира, нашей среды обитания. Покинуть её мы не можем по той простой причине, что запаса плавучести лодки чуть-чуть не хватает, чтобы  выйти на поверхность. Её хватает как раз на то, чтобы, подвсплыв, мы могли выдвинуть перископ и оглядеться. Но рули глубины устроены у нас так, что, двигаясь вперёд,  мы понемногу погружаемся, а двигаться  назад не позволяет устройство двигателя. Командир на лодке – наше недремлющее сознание – направляет лодку, нашу жизнь, в том направлении, в котором считает нужным.
И вот мы живём, двигаемся, сталкиваемся друг с другом, разбегаемся, гоняясь какими-то доступными нам целями, постепенно расходуя свои жизненные ресурсы и изнашивая двигатели. И каждому из нас, или может почти каждому, не считая некоторых бедняг, а может, счастливчиков, нужны периодические остановки для… ну не знаю, может для перезарядки, может просто из экономии, а может и для сеанса связи. Короче, мы спим, то есть наша лодка спит – турбины остановлены, громкоговорители и осветители там всяческие – обесточены, все системы работают в четверть накала.
Благодаря своему положительному запасу плавучести лодка начинает подвсплывать и остановившись у поверхности, окончательно замирает. Командиру, однако, однако спать не положено. Он там подсчитывает, прикидывает что-то, потом, если достаточно любопытен, поднимает перископ и смотрит в белый свет – как там что, может зонды даже какие-нибудь запускает, чтобы получше чего разглядеть.
Отсюда и сны чудесные.
И верю, конечно, изо всех сил верю, что кто-то имеет способность на время покидать свою ПЛ и выходить на поверхность, а потом возвращаться – ясновидцы, пророки и т.д.  Надеюсь, эта вера меня не оставит – о шарлатанах здесь говорить не будем.

А вообще, кажется, неплохое сравнение.
С выводом:
Возможность познания Вселенной физико-аналитическими методами на данном этапе сильно ограничена самой средой человеческого обитания. Другие методы, расширяющие возможности познания, являются интуитивными, которым до конца, к сожалению, доверять нельзя и которые требуют в свою очередь проверки опять же физическими или же аналитическими методами, что зачастую невозможно.
Что нового? – Ничего нового.
Идея о многомерности мироздания в моём дистрофично-метафорическом изложении не стала ни более понятной, ни более привлекательной.
А что вы хотите?
Разорванный в мелкие клочья ветром больших перемен, туман общественного сознания, превратившись со временем в некие редкие скопления индивидуальных взглядов, по вкусу и по запаху, по виду и консистенции от того же тумана не отличающиеся, однажды инкорпускулировался в мою пустую и звонкую голову.
А те, кто его культивировал, до конца выполнили свой долг, наделив меня  усреднённым набором комплексов и стандартным пакетом зарезанных знаний, ограничив при этом мои: и линию поведения, и образ мыслей искусственными запретами, назвав всё это образованием, определили  меня как самостоятельную личность, вытолкали в малопонятный им самим мир, а потом, пожелав успеха, призвали к независимости мышления.
И чего я такого сумею намыслить независимого?
Полагаю мало чего.
« С ветром не поспор-ришь!»

И вот ввиду своей явной, хочется сказать - ярко выраженной, посредственности, я вынужден уходить дальше и дальше от всего, чему требуется мышление логическое (аналитическое), к тому же напряжённое. Излюбленный путь и способ такого ухода – мир иллюзий, тёмные глубины сознания и желательно как можно более тёмные. А так как отыскание этих тёмных пятен на фоне глобальной серости того же сознания потребует действительно серьёзных усилий, то налицо и ценность и полезность таких изысканий – они препятствуют прогрессирующему в мозгах процессу умственного вырождения.
    ***
            Эволюция. Работа сделала из обезьяны человека, отсутствие её делает человека долбо…бом. Хоть это, конечно, и грубо.
    ***
Итак, что мы имеем? для начала?
Для начала любой работы нужны материалы.
Но есть материалы и материалы.
Есть архивные, подвергнутые экспертизам показания и фотографии,  такие как приснопамятный архив НЛО, к примеру, проданный, между прочим, по компетентным слухам нашими американцам – материалы обширные, но недоступные. С другой стороны есть мои собственные наблюдения и свидетельства знакомых мне людей, которые, конечно, желательно делить на шесть, но которые по крайней мере ЕСТЬ.
Да, понятно, к первым доверия было бы больше, но довольствоваться придётся вторым. И если беспристрастных исследователей летающих объектов это бы огорчило, то для меня это как раз то что нужно. Субъективные свидетельства ценны для того, кто пытается представить зыбкий изменчивый мир человеческих снов и галлюцинаций в виде устойчивой картины, которая позволила бы разглядеть детали и охватить целое, и кто знает, может увидеть в ней то, чего никто до него не заметил.
Не плохо было бы ответить, к примеру, на вопрос – не являются ли какие-то из человеческих фантазий неким интуитивным знанием, и существует ли такое знание вообще?
Впрочем, отставим пока далеко идущие планы и попробуем заняться тем, что зовётся по-простому делом.


***
С чего начать?
Будет, по-моему, лучше, если я начну с детства.
Сны детства – самые яркие, счастливые и страшные.

                ***
 Начнём с того, что в детстве человеку, или человечку, очень тяжело, наверное, различать сновидения и реальность, точнее отличать одно от другого.
Попробуйте вспомнить что-нибудь из своего самого раннего детства. Не знаю, как у вас, но у меня возникает ощущение, будто я вспоминаю забытый сон. Больше того, я действительно некоторые свои воспоминания не знаю, к чему отнести – то ли к сновидениям, то ли к реальности.
Три первых года моей жизни я со своими родителями прожил на Алтае, на руднике с нервным названием – Весёлый. Не знаю, положено ли иметь воспоминания о таком возрасте, но мои – живы и сказочны.
К примеру, пошли однажды мои родители в лес и меня с собой взяли – за грибами, наверное – за чем ещё можно в лес ходить. Правда « в лес» – это чисто условно, там же горы кругом. Ну не горы то есть, а такие поросшие деревьями большие холмы. День солнечный, птицы поют. И на какой-то из этих гор, на склоне, меня ненадолго оставляют рядом с корзинками одного. Сижу, глазею по сторонам. Поглазеть, сами понимаете, есть на что. И вдруг вижу, как прямо передо мной, по небу, без всякой опоры идут мои папа и мама, огромные, как горы, до последней чёрточки чёткие и реальные…
Шли они так, шли мимо меня куда-то влево, зашли за гору и исчезли, а потом появились справа – уже настоящие, обыкновенные, добрые и тёплые. Не знаю, умел ли я тогда говорить, но помню, что пытался им рассказать об инциденте. А уж как там меня поняли?
Словом, мираж. С этим всё ясно.
Но с другими моими воспоминаниями не всё так просто.
Ну, как, к примеру, оценить одно такое моё весьма последовательное детское воспоминание.
Мне явственно помнится, как мы с родителями тогда гостили у родственников в каком-то домике в горах, у небольшой бурной речки. До сих пор всё стоит перед глазами, при желании нарисовать бы смог. Но родители, вернее мама не помнит такого места и таких родственников, хотя не отрицает, что, возможно, она действительно всё забыла. А с этим домом ведь связаны самые таинственные мои детские воспоминания.
Девочка, постарше меня, моя, как мне думается, двоюродная или троюродная сестра, уводила меня там по одной ей ведомым тропинкам в горы в потрясающую волшебную страну, где я и увидел, по-настоящему, те невероятно прекрасные замки и храмы, на головокружительных высотах, безлюдные и таинственные. Теперь я часто вижу их в своих снах и естественно сомневаюсь, – а  не приснились ли они мне и тогда, в детстве. – Три, ну, пусть даже четыре года. Куда я там мог там ходить? В какие горы? Я даже если эта моя сестричка была старше меня не несколько лет, могла ли она так просто таскать меня по окрестным скалам?
Да куда же тогда смотрели мои родители?
С другой стороны, чего только не происходит в детстве такого, о чём родители и не подозревают. Вполне даже можно представить себе ситуацию, когда дети могут быть предоставлены сами себе и уйдут, да хоть бы и в горы, и поход их останется никем незамеченным.
Всё это, в общем-то, могло произойти (допускаю) и родственники эти, возможно, действительно существуют - мама же не отрицает этого совсем, она просто говорит, что не помнит. А родственников у нас там миллион, и всё по отцовской линии  - так что всех можно и не упомнить.
Словом, может и сон, а может и нет.
Только вот никаких храмов и замков там, в самом-то деле, нет. Это уж как пить дать…
Ну, да. Правда, я их видел.
И страх высоты, во сне, у меня оттуда же. Не страх даже, а какое-то вспоминание о страхе ( только не надо тут вспоминать про уши дедушки Фрейда, выглядывающие из всего, что  пишется и движется.  ведь и он не всё подчистую к хрену сводил…), восхищение высотой. Причём ощущение наяву атрофированное и забытое.
В действительности страха перед высотой я не испытываю… но это перед нормальной высотой, границы которой представимы, а не той грандиозной - не бесконечной, но на пределе восприятия – что я вижу во сне. Ужас перед этой высотой неописуем и достался мне с детства, я уверен. Ибо только в детстве, когда ты сам мал росточком, всё окружающее кажется огромным, а всё огромное – грандиозно огромным: все пропасти бездонны, а горы – до небес.
О каком ощущении я говорю, хотите вы знать?
Я попробую объяснить… это ощущение может родиться, если вы встанете на край пропасти, и под вами летают птицы. или если есть башня Вавилонская, растворяющаяся своей вершиной в синеве неба,. или Олимп и дом с колоннами в разрывах облаков.
Вот такое что-то…

…один характерный для моего детства сон, который и сейчас в каких-то вариантах может присниться…
Огромный дворец-замок, старый мост, высокие стены, множество входов. Какие-то ведут внутрь, а другие - лишь  дыры,  через них попадёшь в подземелья, с паутиной, пустые… только будет паническим эхом метаться звук от твоих неуверенных, боязливых шагов.
У замка владелец - страшная, абсолютно не добрая ведьма. Ты видел её, она знает тебя - и кажется, есть в ней что-то понятное, но отталкивающее - черты противоположные материнским.  Она будто антипод твоей матери (не знаю, как олтер эго, но лучше сказать - антимать). Можешь не сомневаться, что попадись ей в руки - и она сожрёт тебя прямо живьём или похуже - превратит в тупого ежа  (или амёбу желеобразную - пустит в аквариум).
Но есть у неё во дворце что-то такое - никак не вспомнить теперь - без чего невозможно… И ты, если не сможешь увидеть, узнать это или украсть… то и нет уже тебе тогда и не будет  жизни…
Не знаю, зачем мне было лезть раз за разом в эти подземелья - может я отчаянно хотел лишить зло его силы, может кого-то спасти (себя? или там взять ключ от темницы, где красна девица томится?). Но как бы я не боялся той ведьмы, мне в логово ко злющей влезать приходилось… и не раз.
Чаще снилось, что ведьмы нет в замке… не зная, когда ей вернуться, спеша, я пытаюсь разыскивать нужные вещи. То бегом, то крадучись передвигаюсь по красивым и тускло освещённым залам…
Я часто находил нужное, но никогда не успевал унести ноги вовремя. Услышав вдруг звуки - и ведьмин хохот и топот коней, прятался обратно в подвал.
И сразу наружу, к свету, домой…
Непременно, всегда выбирался. И даже при этом, умудряясь обставить всяких там чёрных призраков - охранников замка.
А уж потом, пробираясь к лесу, к спасению, ощупывая в кармане то, ради чего всё затевал и… - о, ужас! - его нет! Я потерял, обронил, оставил в каком-то месте то, что мне было всего, и даже жизни, дороже - как это могло?!.. О-о! Что теперь?! Возвращаться назад?! Когда только что вырвался, и то лишь удачей.
Всё сначала?! Ведьма тогда меня точно сожрёт!..

Но я возвращался…
Финалы у сна бывали разные. Я или просто находил то, что искал, где-то сразу, или иногда приходилось долго бродить, разыскивать внутри потерянное, а замок тогда был обманчиво тих и призраки прятались…
Но это уже не суть. Главное, была необходимость вернутся - к опасности к смертному риску. И как бы ни было страшно, безнадёжно - я возвращался…

Кстати и по поводу…
Однажды со знакомцем моим, в то время дружком закадычным, приключилась похожая история в жизни, в реале.
Это Ершов - он тогда был слишком большой любитель баб и спиртного. Андрей Ершов. В один прекрасный день… Не день - случилось это ночью… Он возвращался домой с хоть невесёлой, но обильной (без женщин) пьянки, что-то около двух ночи, пешком.
Улицы пусты, ночь тепла, дом не далеко. Проходя мимо городской больницы, он, чтобы срезать путь перелез через забор (а забор там будь здоров) и пошёл по её территории. Он рассказывает, что было очень светло из-за полной луны и аллея, по которой он двигал, была освещена так, что не надо фонарей. А по дороге - морг.
Понятно, что в любой крупной больнице должен быть морг, но не знаю - все ли морги не имеют замков и закрываются на проволоку.  Этот был именно такой.
Ершов задумался у дверей - или за ними внутри пустота и ничего нет, или этот запор - следствие общей в стране распущенности и расхлябанности.
Не обладая на тот момент главным своим качеством - трезвостью ума - Ершов решил выяснить все обстоятельства. Не найдя в душе педали тормоза, размотал он проволоку, спустился вниз по лестнице - лунного света как раз хватало, раздвинул створки ещё одной незапертой двери. А здесь, оказавшись в полной тьме, использовал спички.
Зажигая их одну за другой, двигался по моргу вдоль стены и - удивительный человек, сообразил, хотя и был пьян в зюзю, что в морге без электричества никак нельзя - искал выключатель.
И пусть довольно далеко от двери, но выключатель ему найти удалось.
Включил освещение. Огляделся.
Трупы в морге были - двое лежали у противоположной стены, и ещё один - в небольшой комнатке там же рядом.
Таким образом, вопрос, ради которого Ершов там оказался, был разрешён и снят. Но, понятное дело, не мог же он сразу  вот так взять и уйти, не разглядев всего и всех подробностей.
Не забудем - Ершов был пьян, а потому смел. И упивался своей смелостью, ощущением крутизны темы, неповторимости момента - ночью, в морге с трупами, и хоть бы…
Тогда прошёл он в комнатку и приблизился к прикрытому простынёй (с его слов) трупу, захотел посмотреть на лицо умершего, взялся за край простыни - волосы поднялись у него на затылке от ощущения движения за спиной. Ершов замер, потом резко обернулся… и хоть ничего движущегося при этом не обнаружил, какое-то сомнение всё-таки забралось в душу (заметьте - сомнение, но ещё не страх). Он выглянул в дверной проём, спокойно и сосредоточенно оглядел зал - не колышется ли где чего, и снова вернулся к оставленному на время в покое трупу ( ведь «если уж чего решил…» - сами понимаете). Откинул с лица покойника простыню - дело вроде бы небольшое, сколько раз в кино такое видели, а попробуйте, говорит, сами - вдруг не дай бог случай представится - жуткое дело.
Видок, по заявлению героя-Ершова, был прямо таки… Короче, плохо покойничек выглядел. И швы - ужасающие! На груди, горле…
Хоть бы и пьяного Ершова, но проняло. Хотел Андрей обратно лицо умершего простынёй прикрыть, но руки вдруг отказались ему повиноваться, а зато ноги сами по себе от покойничка к выходу двинули. Попятился он так, попятился. А там ведь ещё трупы - и спиной к ним теперь страшно.
Ершов - по стеночке, по стеночке - добрался до выключателя и остановился. Нет смысла говорить, что хмель уже от переживаний потихоньку выветривался, а так как трезвый Ершов - довольно здравомыслящ, но всё равно считает себя - хоть и без больших на то оснований -  смельчаком (но по меньшей мере во всякую чертовщину без особых причин не верит) - короче встал ещё один вопрос - выключать уходя свет в морге или не выключать. Вроде бы и чёрт бы с ним, но… все-таки лучше было бы выключить, во избежание всякого рода неприятностей - вдруг его кто-нибудь на выходе заметит? В темноте он только тень, а на свету… могут потом и фоторобот под нос представить.
Огляделся он ещё раз - никто, естественно, не шевелиться. Все уже своё отшевелили.
«А, ладно», -  думает, - «где наша не пропадала. Не сойду же я в конце концов с ума - до двери пять метров…»
Выключил свет и, не задерживаясь, в кромешной темноте скоренько зашагал к двери - вот тут-то за его спиной и повставали все покойнички. Как будто, говорит, видел - откинули простыни, тянутся к нему - даже слышал. Подскочил Ершов к дверям - ни живой, ни мёртвый, протиснулся в них как мог - по-скорому, на лестницу - и тут уже как птица взлетел наверх, к лунному свету. Захлопнул дверь, проволоку замотал накрепко и только было рванул оттуда, как вдруг с ужасом осознал, что нет пиджака, в котором он (точно) вышёл с пьянки, но так как его разжарило, то и нёс всю дорогу в руках…
Во внутреннем кармане этого злополучного пиджака лежал ершовский паспорт. А по всему получалось, что пиджак теперь в морге.
Вот и пришлось Ершову возвращаться - круто?.. только что выскочить оттуда, удивляясь, что мертвецы не съели, не успели,  и тут же снова себя убедить в полнейшем своём, законченном материализме, и что всё это, нахрен, чушь, ахинея, бред… и размотать проволоку, и спуститься. А?! Какого?
Что уж там он испытал, не берусь описывать. Но пиджак свой он выручил.
И так чтоб заметно не изменился - не тронулся, не поседел. Пить не бросил…

Этот же момент использовали голливудские киношники, к примеру, в «Дракуле» 1993год. Помните, когда вампира привезли в ящике в Англию.
Привезли в заблаговременно купленный им дом, в ящике, поставили в подвал. Уже смеркалось, а рабочим (их было двое) надо было что-то ещё такое сделать - то ли вскрыть прежде ящик, согласно заказа, не помню -  однако же мрачная обстановка и темень выгнали обоих наверх ( там тоже была лестница, ступени ). Уже выбрались, вздохнули с облегчением, но вдруг тот, что старше вспоминает - позабыл внизу чего-то… Младший наотрез отказался спуститься. Первый на него наорал, наугрожался… и пошёл вниз один. И… его там сразу схарчили.
Впрочем, второго, кажется, тоже - не убежал…
Со смеху помереть.
…и просто придётся рассказать про теремок.

Это у меня из тех, очень размытых воспоминаний, каковые я не знаю к чему отнести - сон, явь?

Вроде понятно - сон… Если здраво посмотреть с высоты сегодняшнего возраста и опыта, то был это, конечно и безусловно, сон. Ибо чудес не бывает. Не бывает никогда.
Но проблема в том, что в детстве я без всяких сомнений относил мой «теремок» к реальности, считал, что это происходило со мной на самом деле…
Декорацией будут опять те же алтайские горы. Среди гор небольшая долина - как раз такая, чтоб мог уместиться в ней двухэтажный уютный дом рядом с прозрачной быстрой речкой…
Нет, это бред!..
Жили в том доме звери - медвежата, зайчата. Притом что друг дружку не поедали, ещё и меня с радостью привечали, когда я их приходил навещать. Играли со мной, дружили по полной, скучали, если долго отсутствовал - иной раз не хотели отпускать вовсе!
Но мне всё реже и реже удавалось появиться у них… наверное, проходили дни, даже месяцы - однажды я навсегда с этой сказкой простился…
Последний раз я вспомнил про дом в возрасте около пяти - снова попал на Алтай, но не знал уже, в какую сторону надо идти, и где волшебство искать… правда тосковал недолго - в детстве всегда найдётся, чем увлечься по-новой.
А вот потом уже прошли годы. Я начисто забыл об этих своих детских улётах, но в девяносто третьем попалась под руку в поезде книжка Саймака «Зачарованное паломничество» - это был шок (ну, может, не такой уж и шок - не один раз я испытал в жизни подобное - Стивен Кинг не врёт, можно подчистую забыть какие-то события из жизни, особенно из детства… кстати, и кошмары… пришлось потом очень тщательно анализировать свой опыт - со всей уверенностью, к счастью и с облегчением я обнаружил, что меня как некоторых героев Стивена никто в детстве никуда не трахнул, но пару неприятных моментов, уязвляющих самолюбие - очень уязвляющих - я вспомнил). А в книге Саймака описывался если не мой теремок, то очень… весьма похожая версия.
И что это? Мы с Саймаком одинаковые сны в детстве смотрели? Он под влиянием Диснея, а я - раскрашивая и дополняя фантазией скучный социалистический быт без телевизора?
Или за этим действительно есть что-то?..
Потом у Желязны есть малоизвестная вещь - «Остров мёртвых». И вы прочтите - там всё то же. Без разночтений. Тот же «теремок», только преобразованный, помещённый на специальную планету. Звери - от змей до медведей. И та же нота - запредельная грусть от вынужденных расставаний. С любимыми… не расставайся - очень рискуешь…

Мы пережили чуму (карнавал)
«Такие же скучные и невнятные, эти чужие сны…»
Хочу описать один сон, приснившийся мне лет в десять…
Вариант «пира во время чумы».
До сих пор ярко помню - он просто стоит перед глазами, хотя уже лишь отдельными эпизодами.
…начну с того, что во сне я старше своих десяти. Видимо во сне может случится всякое. То ты старше своих лет, то гораздо младше. И если последнее нормально, то откуда берётся противоположный опыт - если это знания о недоступном? Ты же ещё мал был - ни прочесть ничего толком, ни в кино увидать не успел, да и, вряд ли понял бы хоть что-то - не пережито, стало быть и не понято…
В этом сне мне около шестнадцати. Европейский город - небольшой, рассечённый надвое неширокой речкой, булыжные улицы, каменный мост через реку в центре, узкие улицы. Население - в основном дети, мужчин совсем мало, женщины - только гораздо старше среднего возраста.
То есть вообще людей в городе мало. Остались дети и старухи. Почти всё взрослое население умерло от страшной, мучительной, быстрой болезни. Те, что ещё живы, напуганы и ждут своей очереди. И каждый день из нашего квартала кого-то увозит на телеге дряхлый полусумасшедший старик - за город, подальше от омертвелых в своём недетском страхе детей. Умирая, люди теряют за считанные часы свой облик, их поры источают смрад - весь город пропах этим смрадом и дымом. Дымом пытаются отбить вонь, въевшуюся в дома изнутри и терзающую ноздри на улицах. Её и дым доносит из каждого дворика, из каждого раскрытого настежь окна.
Вечерами город погружается во тьму и почти нигде нельзя увидеть даже огонька.
Страшная болезнь по непонятной причине обходит детей.
Дети долго горевали, боялись… но потом личное горе каждого потонуло в потоке общего - у них у всех умерли родители. И получается, смерть стала обыденностью, которой пытались не придавать большого значения…
Неудивительно, что когда в городе практически не осталось взрослых, среди детей скоро пополз слух о том, что смерть, наконец, отступила, и кошмар… кончился.
В ознаменование было решено провести карнавал.
Отпраздновать победу жизни над смертью!
И карнавал состоялся!
Городская площадь и ратуша, улицы, мост были расцвечены, разукрашены. Теперь даже днём горели все фонари. Вокруг всему, каждому дому дети постарались придать праздничный вид. Какая-то женщина - единственная из взрослых, оставшаяся в моём квартале живой, наряжала детей, подшивала им кружева, строила на головах колпаки…
Вместе со всеми я пришёл на площадь. Подруга, моих же лет, тесно и ласково прижималась ко мне… Как ни жестоко, но меня похоже не слишком трогала городская трагедия - знал ли я своих родителей, были они у меня, или я с младенчества был сиротой? Не знаю. Но заботила меня лишь только моя подружка - самый нужный, натурально любимый - без сомнений живой человек - всё! Большего и не надо…
А на тот момент - карнавал и люди не умирают - не один я был счастлив!
…и все старались веселиться, танцевали, угощали друг друга сладостями и фруктами - обгоревшие кости продавцов уже засыпаны землёй на кладбище, зажигали фейерверки - над покрытыми сажей черепами создавших их мастеров роем вьются комары и мошки, со смехом кланялись, широко размахивая широкополыми шляпами - всех их владельцев вывезли из города те самые старики, что сидят сейчас за столами, расставленными посреди площади…
Они рады, что остались в живых хотя бы дети их детей. И улыбаются старательно, почти искренне. А слёзы вытирают быстро, украдкой… Праздник состоялся, праздник удался!
Но тут на площади будто стало вдруг холоднее, волной прошло через всех присутствующих волнение, сбилась и замолкла музыка - что-то как будто страшное подступило вплотную… и пропало. Остолбеневшие было дети опять встрепенулись, рассмеялись над глупой паузой и снова пошли танцевать… а на площади появилась малозаметная, но очень неприятная внешне женщина.
Была ли это мадам Смерть собственной персоной? я не знал - только вдруг начали падать без сознания те, к кому она нарочно или случайно прикасалась, и это её приводило в восторг - женщина кружила лохмотьями юбок, смеялась и в жути своей завораживающей, в невозможности оставалась для всех, кроме меня, почему-то невидимой. Вот только и я ничего не мог предпринять - да, я её видел, но не мог даже пальцем на неё указать. Я был обезволен.
…около десятка подростков были снесены стариками по-тихому в ратушу - в самое ближайшее здание к площади. А забеспокоившимся малышам сказали, что ребята - взрослые, и напились крепкого…
Я тоже стоял на коленях в ратуше, и у меня на руках очень быстро угасала девушка - та самая моя подруга-любовь. Я был рядом весь вечер, всю ночь - она слабла. Я молил её удержаться, вернуться, бороться - но она уже вся была мокрой, в поту…
Потом, когда, уже казалось, она давно не могла говорить - попросила вдруг поцеловать её. Я сделал это снова, не чувствуя запаха - не видя всего! ничего! - старался удержать её своим дыханием, только живи!..
но её губы замерли и отпустили - а меня уволокли старики…
а потом она умерла.

Мне было десять лет - я проснулся на мокрой от слёз подушке. Сколько лет я прожил за одну эту мрачную ночь?..
Потом, гораздо позже, гораздо… я пережил что-то подобное с «Человеком, который смеётся» Виктора Гюго… А ещё позже, в двадцать пять лет, вдруг узнал о том, что была в восемнадцатом веке такая болезнь - «английский пот», непонятной природы, которая поражала только взрослых, оставляя в живых детей и стариков (вонючий пот, неконтролируемые выделения, болезнь очень быстро приводила людей к смерти - вот отсюда и были в Европе города, населённые одной молодёжью - не Крысолов их Гарлемский уводил, а просто смерть грубо отбирала у них родителей). Женщина-чума была встречена в нашем кинематографе (фильм про врача, сделавшего дельтоплан, с Андреем Мироновым -"Сказка странствий") и где-то в то же время – после службы - удивляюсь, что не осознал этого сразу после просмотра - ведь буквально сейчас только и дошло…

Что-то сентиментален я стал в последнее время. Где былая бесшабашность, где?
Нет никакой бесшабашности.
Оглядываюсь - может и не было её никогда? И всегда я был честным, сентиментальным болваном.
Сентиментальность, если копнуть, вообще мужчинам свойственна (но это бабам плакать над мелодрамами, у нас другое). Какой бы ты ни был циник и балбес, но всегда найдётся какая-то струна, которую тронь и… меланхолия тут тебе, ностальгия и водки бы врезал…
А! да что там.
Не о сентиментальности речь, а о снах - моих, твоих, общих.
Чего только мы во сне не пережили - и войну, и любовь, и беды с победами всяческие и даже смерть - лично я как минимум в трёх видах.
А ещё и с сатаной якшался - и тоже как минимум три раза… но это уже другая история.


Сатана - это сложно (рассказ хорезмийца)
…теперь о сатане.
Хочется рассказать обо всём, обо всех встречах по порядку, но я столько лет к этому готовился, собирался - всё уже забыл. Заровняло время, присыпало песком все детали - что теперь смогу показать, сколько песчинок сумею сдуть с узора, хватит ли сил?
Да и дело в том, что потребуется от меня куда больше откровенности, чем я могу себе позволить. Но не буду ничего врать, просто умолчу кое о чём…
Нет, лучше расскажу лишь то, что никому не повредит. А там решайте сами - существенно это было для вас или не было никакого смысла слушать мой рассказ - рассказ немолодого, не столь уж умного, не так много и повидавшего в жизни, но… кое в чём осведомлённого человека. Я признаю, что был случайно посвящён в эту тайну, но теперь она тяготит меня. Будет лучше, если я расскажу о ней хотя бы вам - пускай она даже вам и не нужна совсем. Всё равно…

Было это не в раю и не в аду - не знаю точно, но мне казалось, что это уже точно за гранью жизни. Я не мог припомнить, какие обстоятельства предшествовали моему там появлению - и если это было чистилище, то ждал ли я там суда?..
Я был слишком юн, чтобы рассуждать здраво - только пятнадцать лет миновало с той поры, когда мать принесла меня в мир. Но, насколько я мог видеть, в том оторванном от любых действительных представлений месте никто и ничего не ждал - и очень вероятно, что не ждал никогда. Если это место могло существовать, то оно существовало вечно, и там… царствовала тишина - грациозные, лёгкие феи (может быть ангелы - но я буду называть их для вас феями, чтобы не вносить сумятицу в ваши души), в открытых платьях бегали вокруг, улыбались, но я редко слышал там громкий смех. У них были прекрасные голоса, но это если они были рядом - а всего в нескольких шагах звуки уже замирали.
И всё-таки можно было определить это место… назвать его.
ДОМ.
Это был очень просторный и с множеством залов и комнат невероятный дом без дверей, но с множеством окон, из которых внутрь смотрело НИЧТО - оно было светлым и абсолютным - без пользы было б вам смотреть из них в НИКУДА.
Феи сразу призвали меня не чураться их игр, не грустить и «быть проще» - но мне не было «просто», я думал о том, что я где-то НИГДЕ, что я умер, о Боге, о зле, о грехах.
Всё вокруг меня было напитано безмятежностью, но как я её ни призывал к себе - она отстранялась… пугливо бежала прочь.
С первых дней, проведённых в Доме, я понимал, что случайно оказался тут, без права.
Все, кто встречался мне, были добры со мной - это были не только феи, но и умудрённые какими-то непостижимыми знаниями люди - мужчины. Эти тоже держались запросто, но с одного взгляда на них становилось понятно, что читают они меня как книгу.
И тем более я не понимал, почему ОНИ не выгоняли меня - я был вряд ли достоин даже смотреть на их платье. Да, я успел натворить в своей жизни немало - и неприглядного, как, глядя назад, понимал… всё же никто из квартала, меня ворованным хлебом взрастившего, не был ангелом - но ведь никто из него и не собирался давать когда-нибудь в этом отчёт…
Феи правда всё так же ласкались ко мне и уверяли, что никакой бы плохой человек никогда не сумел проникнуть сюда, в этот Дом - это ведь место для тех, кто душою кристально чист - даже в помыслах честен, не говоря уж - вообще - о поступках… Но что-то я никак не умел согласиться - я пытался себя убедить , но не мог.
Да, наверное… по-своему я был честен, но разве сказали бы так те торговцы, у которых я воровал в детстве еду - а это не САМЫЙ мой главный грех - чего только не случилось со мной в том маленьком городе, где я рос…
Поэтому я не мог веселиться, прикасаться к вину, фруктам и… избегал привлекательных фей...
Но была среди них одна - невероятная - заворожила, оттеснила, разметала тонкими руками сомнения, потому что была…
я влюбился.
Влюбился как… как никогда - ведь и правду ещё всерьёз не влюблялся…
О, слушатель! это была любовь. Любовь совершенная!
Как очевидно она обожала меня… как я её БОГОТВОРИЛ.
Но будто червяк - изнутри - прогрызала путь к увлёкшемуся и забывшемуся в любви моему сознанию совесть. В конце концов мысль, что я НИЧЕГО недостоин, опять начала, с новой силой, терзать мой покой и моё обретённое - опять воровством - счастье…
Удивляло - скорее смущало, что никто не спешил меня гнать…
Нельзя сказать, что ВОТ ТУТ и появился он (ОН?).
Я давно его видел, этого человека - его можно было видеть везде, то здесь, то там. И заметен он был тем, что не был одет в белое, как остальные - но в какой-то нескладный клетчатый костюм, на голове смешная шляпа, с плавными носами кожанные башмаки…
Определённо у окружающих было к нему особое отношение - никто его и не избегал, но и к общению с ним не стремился. Он часто шутил, но в ответ на свои шутки получал лишь кривые усмешки или совсем ничего, а многие феи откровенно и не пытались его слушать - тогда, как даже мне всегда легко удавалось, будь на то надобность, завладеть их вниманием.
Но огорченья и обиды, видать, не входили в набор его правил - он везде успевал, если видел собранье хотя бы из трёх человек. ...чтобы был слушатель. И просто чесал языком…
И вот однажды я бродил по Дому в одиночестве, в тягостных думах о своём праве на выпавшее мне задаром счастье - он подошёл, посмотрел мне в глаза и дружески начал:
«Конечно, здесь люди безгрешны - совершающий грех как будто гирю подвесит к душе и до Дома ему никогда не подняться», - сказал, - «если ты здесь, то любым - даже малым грехом ты, мой друг, обделён».
Он засмеялся и как-то вдруг ловко меня обнял за плечи.
«Ты удивлён? Считаешь, что точно был грешен?»
«Да», - я сокрушённо признался, - «похоже, что так».
«Нет, человек! Наверное, слышал не раз - на всё воля ЕГО?.. Я открою секрет - это действительно так! Хоть разобраться - КОГО?»
Он хмыкнул и руки потёр ладонь о ладонь.
«Я САТАНА. Но это так сложно - гораздо сложнее, чем воля и ОН… а сомненья оставь, лучше будь счастлив».
«Но как? Она знает, кто я?»
«Ну, конечно!»
«Тогда почему? Почему она может любить? Я же вор…»
Сатана улыбнулся.
«Пойми, никакие грехи - не грехи, если ты совершил их без тени сомненья… Это не тайна - ну, может только для полных придурков. Ты не можешь быть грешен - когда ты воровал, разве шёл поперёк своей совести?.. НЕТ! ты делал дела и делишки, но имел на то сотню причин... ОСНОВАТЕЛЬНЫХ. Никакой из поступков ты грехом не считал. Это главное... А вообще, оглянись - ты же здесь, значит правда верна…»

В двадцать один год я, служа на Севере, взял в библиотеке «Братьев Карамазовых»…
Я чуть тогда не застрелился - дьявол у Достоевского и тот, которого я видел во сне в свои пятнадцать, один и тот же.
Если это просто выдумка Фёдора Михайловича, то как быть с моим сном?

2002г