Один подарок

Однажды вечером мне было очень плохо.
Сердце билось изо всех сил и ныло на вдохе и выдохе, болела голова и навалилась смертельная усталость. Хотелось лечь и  лежать, слушая, как кровь стучит в голове.
Мне казалось, что я умираю.
Приковыляв домой, я зашёл в свою комнату и сел в кресло.
Окинул взглядом комнату, все те вещи и предметы, которые были нажиты или сделаны за свою жизнь, и понял, что мне это не так уж и нужно.
Понял, что у меня нет никакого стремления жить дальше. Не то, чтобы в голове возникали мысли о самоубийстве, а просто хотелось лечь, и будь, что будет…
Жить, или умирать мне было одинаково безразлично.
Многие люди, живя, могли бы нуждаться в том, что есть у меня, а поскольку мне это показалось в тот момент ненужным, я решил всё раздать.
При этом, я чётко осознавал, что проснусь с другим настроением, что мне захочется жить и я буду здоров. И я чётко решил дать слово, потихоньку избавляться от всего этого…
От коллекции минералов, от килограммов фотографий, которые я не смотрю, от гитар, на которых я никогда не буду играть ни в одной группе, от картин, что рисовались ради того, чтобы быть нарисованными и теперь пылящимися без рам на гвоздях вбитых в стену.
В то же время захотелось, чтобы эти вещи попали в хорошие руки и были нужны. Ведь, когда что-то никому не нужно, то оно просто умирает.
Взгляд мой упал на картину, нарисованную год назад, тогда я хотел изобразить ступеньки и дверь в доме, где я часто проводил свои детские годы. Некий собирательный образ, когда открываешь дверь из тёмного подъезда, а на улице ослепительно светит Солнце и летит тополиный пух. Везде тишина, в теле умиротворение…
Вид на эти ступеньки осуществляется ещё и снаружи, как часто бывает во сне, где видишь всё от первого лица и одновременно отовсюду.
Короче хотел всё это показать, но получилось полное г…но.
Но что-то всё таки получилось…
Что-то светлое…
И я представил себе, кто сможет увидеть этот свет, кому это будет нужно, да и просто представился человек, кому хотелось оставить после себя хорошие воспоминания, кто бы глядя на неё, вспомнил бы обо мне.
Это была одна моя давняя знакомая.
Я позвонил ей и договорился на встречу рано утром.

Проснулся я конечно более оптимистично настроенный на жизнь, вспомнил, как на этажах своего дома мыл полы несколько месяцев, чтобы купить электрогитару и мне сразу как-то расхотелось её отдавать …
Но вот я снял эту картину, намалёванную на куске брезента, сунул её в большой чёрный пакет, чтобы скрыть от ненужных взглядов. Залепил скотчем его края и пошёл.
Пахло весной, оттаяло всё то, что было отложено собачками зимой, а я шёл по этому в армейских ботинках на гвоздях и тёмном плаще с картиной под мышкой. Шёл, радовался весне и слушал Цеппелинов.

В метро народу было как всегда навалом, в первый поезд я не влез и пришёл от этого в ужас, так как стараюсь не ездить в час пик, чтобы избежать людской давки, которую очень не люблю.
Обычно, если мне надо куда-нибудь успеть во время час пика, я встаю к открытию метро и потом часик-другой просто жду на месте.
Но кое-как я влез, поехал, читая книжку, а на переходе меня стали подстерегать разного рода мысли.
Когда я встал в огромную толпу у эскалатора, поглядел на эти серые, чужие лица (кто-то в них смотрел наверняка точно - так же и на моё), то перед глазами предстала дверь в тёмном подъезде, открывая которую оказываешься в летнем деньке.
Я невольно опустил глаза на чёрный пакет, который скрывал её от чужого взора и меня перестала раздражать толпа.
Потом я подумал, а что если вдруг в этой толпе появится террорист-смертник и взорвёт себя, то спасёт ли меня этот тонкий миллиметр брезента?
А вдруг произойдёт чудо, и она окажется иконой?
Я глубоко ушёл в думы об этом, до станции, на которой мы должны были встретиться.

Я чуть опоздал, а её всё не было.
Прошло пятнадцать минут, я подумал, что зря решил доверить её в руки нерадивого человека, что я ошибся с выбором.
Время шло, моя вера укреплялась, я становился всё мрачней и мрачней. Подумал, что люди никогда не смогут понять друг друга, что всем наплевать на всё кроме себя, я ощутил одиночество среди суетливого потока людей и всю безысходность человеческого существования.
На душе стало мерзко, я ждал уже полчаса. Я подумал, что если она опоздала на столько, и ей это не нужно, если она не верит в людей, то тогда, её уже не будет, что она осталась дома. Даже не стала выходить…
Меня охватила злоба на всех людей, на себя, что я тоже человек, хотелось что-нибудь сломать или разнести на куски…
Но тут я увидел её…
Увидел её радостные глаза, озарённые внутренним светом и понял, что хоть раз, но принял правильное решение.