Рубашка

В дальнем углу моего шкафа лежит твоя рубашка. Домашняя. Фланелевая. Упоительно зеленая. Когда ты уезжал, ты попросту забыл взять ее с собой. Как и меня. И теперь мы встречаем утро вместе. Я надеваю ее вместо халата, и она обнимает меня рукавами, которые еще помнят запах твоей кожи. Каждое утро, пока я умываюсь и пью кофе. Правда, на работу я в твоей рубашке пока не хожу. После выхода из дома я становлюсь совершенно нормальной. И даже улыбаюсь. Постоянно.
По утрам я пью кофе, потому что вместе с тобой мы всегда пили черный чай. Ты сидел спиной к окну, а я устраивалась в кресле у холодильника. А сейчас у окна сижу я. Потому что теперь все должно быть иначе. О тебе и так напоминает слишком много. Книги на полке – ты удивился, что мы любим одни и те же книги. И на тумбочке у кровати у меня лежит Кобо Абе. А ты привез с собой такой же – и положил на свою тумбочку. И мы расхохотались.

Срочно, ноги в руки – и вон из дома. Тут не просто книги – тут все о тебе напоминает. И чашка твоя в раковине стоит, как будто ты только что ушел и не помыл за собой посуду. А все потому, что хоть я и пью кофе, но из твоей чашки. И ничего не могу с собой поделать. Про рубашку я не говорю. Я просто ее ношу. Мне так легче. Или тяжелее – я уже запуталась. Все равно – вон из дома, от всех этих вещей, воспоминаний и чашек. На работу! Там по крайней мере рубашки нет.
А на рабочем столе – настоящем, а не компьютерном – стоит фигурка Будды. Ты прислал мне ее больше года назад, и сказал, что у тебя такая же. Потри ему живот триста раз – и все сбудется. Все и сбылось – ты не обманул. Выкинуть бы. Рука не поднимается.

Рабочий день начинается одинаково. Я открываю электронную почту и удаляю все твои письма. В корзину. А через пару минут аккуратно восстанавливаю письма обратно. И перечитываю. Потом случается планерка, клиенты, договора, а со стола лукаво смотрит Будда. На работе легче. Там нет твоей рубашки. Но и тяжелее. Потому что твой адрес до сих пор в моей адресной книге, и в контактном листе ICQ твое имя. Хоть ты и удалил меня из своего. Мы решили вместе. Но сил исполнить решение хватило только у тебя.

Ты помнишь? Мы сидели на кухне. Ты – с удивительно прямой спиной и лицом, которое внезапно показалось незнакомым. И я. Какой я казалась тебе со стороны – не знаю. Мне это было не важно. Важно было не заплакать. Почему-то. Может быть потому, что я знала – тебе это не понравится. Ты говорил, что нам нужно расстаться сегодня. Почему сегодня, если можно завтра – я не понимала. Равно как и не понимала, кому это нужно, чтобы мы расстались. Видимо, тебе. А еще ты говорил, что нам нужно уже сегодня начинать учиться жить друг без друга. Говорил убедительно, правда. Но я тебе все равно не поверила. До сих пор. Поэтому и не пошла смотреть, как ты собираешь чемодан…
Кто тебя просил забывать эту рубашку? Вернулась домой, и надела ее вместо халата. Никто же не видит. Я все равно помню, как ты меня обнимал. Даже если вообще рубашку выкинуть. И то, что засыпаешь ты обычно на спине. А твои тапки все время забираются под кровать, и ты их ищешь. Искал. Потому что тебя больше нет. Для меня.

Я пытаюсь с тобой связаться. Мысленно. Но мне трудно, потому что я не знаю, где ты сейчас. Как одет. И какие у тебя солнечные очки, тоже не знаю. У меня от тебя осталась только рубашка и номер телефона. Как ты сказал, на экстренный случай. А я до сих пор не могу решить: то, что я не могу без тебя дышать – экстренный случай? Или клинический? Из записной книжки я его давно стерла. Чтобы соблазна не было. А из головы стереть не получается. Нет у меня такой стирательной резинки. И кнопки специальной нет. И хирургия не поможет.
Все. Пора с работы уходить. Тут всего-то один Будда, а там твоя рубашка. Она большая и теплая. А Будда маленький. И твоим одеколоном не пахнет.

Вечером я снова сяду на кухне. Выразительно посмотрю на телефон, который снова будет молчать весь вечер. Плотно закутаюсь в твою рубашку и лягу спать с той стороны, на которой целых две недели спал ты. И заставлю себя поверить, что все это мне просто снится. А утром ты будешь рядом. И мы вместе посмеемся над тем, какие глупые бывают сны. Я заставлю себя поверить, даже если это невозможно. Просто для того, что завтра наступило.