Записки рыболова-любителя Гл. 514-516

514

19 июня 1990 г., Мурманск, дома (Северный проезд, 16, кв.33)
Приехал в Апатиты я во вторую половину дня, точнее, вечером, поселился в "Аметисте" и позвонил Славе, а он пригласил меня в гости несмотря на поздний час. Угощал коньяком, а на закуску мне Таня сварила жиденькую манную кашку, поскольку ничего другого я есть не мог.
Коньяк с манной кашей - не часто приходится потреблять!
Впрочем, основное Славино угощение - разговоры. И основная тема в этот раз - Пивоваров, Лазутин и выход Славы из Учёного Совета.
- Пивоваров не имел права назначать Лазутина! Он обещал выборы и не выполнил своего обещания.
- Но выборы же были! Просто Мингалёв отказался, - шепелявил я своим изуродованным ртом.
- Мингалёв поступил честно: он не набрал 50 процентов голосов (49!) и только поэтому отказался. А Лазутин набрал всего 26 процентов, и Пивоваров не имел права предлагать ему место зама.
- Но кому он должен был предлагать? Ведь все остальные отказались баллотироваться, и ты в том числе.
- Я отказывался в пользу Мингалёва. Но после того, как он не набрал 50 процентов, я готов был выдвинуть свою кандидатуру, и Пивоваров об этом знал, но повторных выборов не назначил. А назначил Лазутина, который набрал всего 26 процентов голосов, - какая это к чёрту демократия!
- Но у него просто не было времени на повторные выборы, нужно было в ООФА отправлять на утверждение кандидатуры замов до летних каникул. И потом он же назначил Лазутина временно, на год только.
- Это ерунда, что времени не было. Времени было вагон. Просто он захотел Лазутина поставить.
- Но у Лазутина есть свои плюсы, и Пивоварова можно понять. Лазутин - доктор, профессор, экспериментатор, а не теоретик как я или Мингалёв, и к тому же член КПСС в отличие от самого Пивоварова, меня, тебя и Мингалёва. Это, по крайней мере, создаёт впечатление некоторой уравновешенности.
- Это-то я как раз могу понять. Но Пивоваров о-бе-щал выборы! И не выполнил обещание.
- Но выборы же были.
- Опять двадцать пять.
- Ты, Слава, слишком суров. И твой выход из Учёного Совета я не одобряю. Пусть Пивоваров не прав, но Учёный Совет-то тут причём?
- Учёный Совет при том, что не осудил действия Пивоварова.
- Но кого ты в результате наказал? Не столько Пивоварова, который, кстати, очень переживает из-за всей этой истории, а коллектив, поскольку без тебя Учёный Совет не тот.
- А что я могу поделать? Я не могу против своих принципов пойти.
- Ты совсем как Нина Андреева - не могу поступиться принципами. Пивоваров, кстати, считает, не без чьей-то подсказки, думаю, что ты сам власти захотел и рассердился, что он не тебя, а Лазутина назначил.
- Ну и дурак он, если так считает.
- Поспешил он, конечно, с Лазутиным. Но, говорю, переживает теперь сильно. Из-за тебя и Мингалёва, поверь мне.
- Верю, что переживает. Но сам создал ситуацию, пусть сам теперь и выкручивается. А я посмотрю, как у него с Лазутиным получится.
- Но, Слава, Апатиты выбрали Пивоварова в директоры подавляющим большинством голосов при твоём активном участии, а теперь, не прошло и полгода, а ты резко отворачиваешься от него. Сам привёл, можно сказать, к власти, и тут же отказываеь в доверии - эдак сама идея демократических выборов дискредитируется. Не хрена и выбирать, если выбрали, а он тут же и плох оказался. Ты, Слава, сам виноват тогда - не за того агитировал.
Вот так мы и мусолили эту тему - я, еле ворочая языком в израненном рту, Слава, как всегда темпераментно, и разошлись далеко за полночь, как бывалоче.

С утра я отправился к протезисту. Очереди никакой. Протезист посмотрел мне в рот, посмотрел снимок, подтвердил, что два зуба сломаны, и отправил тут же на удаление корней и шатающихся зубов.
У хирурга (женщины) народа тоже не оказалось, меня посадили в кресло, воткнули обезболивающий укол, подождали чуть, когда занемеет, затем - раз, раз, - выдернули зубья, и ...
- А теперь придётся потерпеть немножко. Сейчас будем корешки доставать. Больно они у Вас глубоко сидят, трудно зацепить.
И началось.
Вовек не забуду.
Два часа (!) меня терзали негодными инструментами, никак  не могли "зацепить". Дважды дополнительно кололи анестезию в дёсны, один раз в руку, но больно было всё равно - жуть! Особенно под конец, когда врачиха, чтобы добраться до корня, принялась сверлить челюстную кость.
 У меня проверяли давление, давали полежать, расстегнув ворот рубахи, и спрашивали:
- Ну, как, мужчина, Вам не плохо?
Мучителям моим, видать, тоже было не сладко. Я поднимал оттопыренный большой палец руки:
- Отлично. Когда вот так лежу, и Вы меня не трогаете.
- Ну, потерпите немного ещё. Надо закончить, не оставлять же так.
- Ну, разумеется.
И попытки, точнее, пытки возобновлялись.
Но всему приходик конец. Выдернули, наконец, и мне последний корень. Наложили швы на дёсны и сказали:
- К протезисту теперь не раньше, чем через неделю, пока дёсны не заживут. Пришлось их покромсать, уж извините.

515

19 января 1991 г., там же
В эти дни середины августа как раз вернулись из отпусков Власков и Боголюбов, мне стало легче, есть с кем посоветоваться и водку при случае попить.
Саша Боголюбов - Учёный секретарь института, сменил с приходом Пивоварова Терещенко-старшего, Владимира, шебутного мужика, попроще, погрубее и поскандальнее младшего брата своего Евгения Дмитриевича, зятя брюнеллевского, бывшего нашего с Пивоваровым соперника в борьбе за кресло директорское.
Саша из власковской команды, коренной мурманчанин, они с Власковым давно дружат и работают вместе. Чем-то и внешне похожи даже немного, одинаковой примерно комплекции, Власков пониже и покудрявее, Боголюбов позалысистей и без усов. И большие пальцы рук у него с рождения, видать, кривые. И в очках, да глаза карие, а у Власкова серые. А так в остальном похожи.
С Боголюбовым, как с Учёным секретарём, мне пришлось проворачивать свою первую международную акцию в ПГИ: перебрасывать Успенского, сотрудника ПГИ, из Англии в ФРГ и обратно. Этот Успенский (Миша, Михаил Владимирович), за полста лет уже мужику, из Лопарской, локаторщик, авроральными радарами занимается, сидел уже второй месяц в Англии, в командировке.
И приходит оттуда телекс на имя дирекции, то есть Пивоварова, а раз его нет, то мне: мол, в начале сентября в ФРГ будет важное совещание по вопросу строительства западными странами радара некогерентного рассеяния на Шпицбергене. Если СССР в этом деле хочет участвовать, нужно представителя командировать, и вежливо намекают, что лучше всего бы Успенского, поскольку он в курсе всех дел уже.
Я, однако, первым делом с Терещенко связался, Е.Д., - всё-таки вроде бы он у нас по некогерентному главный. Позвонил ему в Ленинград (он в отпуске ещё), но Женя отказался - не реально, мол, не успею оформиться. Ну, а Успенский согласен, я его по телексу запросил.
Не буду описывать эту эпопею наших с Боголюбовым телефонно-телеграфных переговоров с Англией и чиновником из Президиума АН, но операция удалась, и валюта Успенскому на поездку нашлась, и всякие разрешения получили. Я даже сам удивился, никак не ожидал, что такое можно проделать, повезло, видать.
По субботам продолжались коллективные поездки на природу. 19 августа ездили за грибами туда же, куда и в прошлый раз, - на 59-й километр Печенгского шоссе. Грибов было уже заметно меньше, а народу понаехавшего больше. Набрал всего полведра молодых подосиновиков.
Ездили в этот раз не на автобусе, а на КАМАЗе-фургоне, на нём трясёт здорово, с моей спиной тяжеловато, но ничего, в корсете можно терпеть.
20 января 1991 г., там же
А через неделю ездили опять же на КАМАЗе за брусникой - на юг, за Верхне-Туломский, на 11-й километр от посёлка. Я ягоды вообще-то не любитель собирать по причине своего дальтонизма, но тут мне понравилось, очень даже. Брусники много, ляжешь на мягкую кочку пузом и обираешь гроздья. Набрал я, правда, немного, полведра всего, а народ затарился - будь здоров, работая грабилками.
И чем ещё брусника хороша - перерабатывать нет особых проблем: выбрал мусор, да залил водой. Так я и сделал. На подоконнике в кабинете у меня теперь стояли трёхлитровая банка и графин с замоченной брусникой, можно в чашке ягоду сахаром засыпать и есть, можно питьё брусничное сделать - очень не плохо.

Будучи в Апатитах, я поинтересовался у ДОСПовцев:
- А как в Мурманске с демократией?  С кем-нибудь там связь поддерживаете, ведь вы же теперь ОДД - областное движение вроде бы?
Саша Яхнин разъяснил мне, что в Мурманске, конечно, хиловато насчёт этого, но там есть КАСП - Клуб активных сторонников перестройки, в него от ПГИ Миша Волков входит, он сейчас в отпуске, правда, но вот есть ещё симпатичные ребята - Серёжа и Лена Исаченко, Гриша Шугаев, с ними легко связаться по телефону, и дал мне номера.
Я позвонил в один из выходных (27 августа) Исаченкам, прослышав по радио, что намечается некий демократический митинг, но не разобрав толком, где и когда. По телефону Лена Исаченко всё мне объяснила.
На этом митинге я и познакомился с названными Леной, Серёжей (мужем и женой), Гришей и другими весьма симпатичными молодыми (вряд ли старше тридцати) "демократами", знающими ДОСП и Ляцкого и солидарными якобы с ними.
Сам митинг был малолюден и вял, а от ребят я узнал, что в городе кроме вот ихнегоКАСПа есть ещё "Мемориал", "Гражданская инициатива" и "Клуб творческой интеллигенции", а также голодающий безработный Уткин - борец за права человека.
И уже на следующий день я побывал на заседании актива "Мемориала" в Доме культуры железнодорожников, где познакомился с основателем и главой "Мемориала" Жосаном, а заодно и с голодающим Уткиным, по какому-то делу там оказавшимся, - небритым мужиком в очках с опухшим (с голоду?) лицом.
Жосан же вполне респектабелен - молодой, высокий брюнет, учитель истории, коммунист. Я представился как доверенное лицо Калиниградского и Мурманского ОДД, чем сразу и вызвал огонь Жосана по последнему.
- Что такое ОДД? Что это они на себя областную шляпу на цепили? Кто их в Мурманске знает? В Мурманске знают "Мемориал" - вот, пожалуйста, наши листовки, они повсюду распространяются сейчас, - и Жосан передал мне несколько типографски исполненных листовок с шапкой крупными буквами: "Тоталитаризму - нет!" Действительно, не чета по качеству исполнения машинописным изданиям ДОСПа и ОДД.
- Но у ОДД есть свой бюллетень, и Мурманский КАСП входит в ОДД, - попытался возразить я.
- Кто видел эти бюллетени? И что такое КАСП? Клуб любителей поболтать, несколько человек, а делом они никаким не занимаются!
В таком духе Жосан продолжал и дальше, явно уязвлённый до глубины души тем, что в Калининграде знают про ОДД Мурманской области, которого здесь, в Мурманске, никто не знает, самозванцев каких-то из Апатит...
Кончили мы разговор тем, что я пообещал в Апатитах изложить услышанные претензии к их самозванству и выразил надежду на возможность действительного объединения демократических сил области под согласованной "шляпой".

516

6-го сентября в Апатитах мне вставили вместо выбитых парадантозных четыре железных зуба, и я смог отправиться в Калининград не в таком страшном виде, как был до этого.
В Калининград я поехал в командировку - готовить наш совместный доклад для семинара по ионосферному прогнозированию, предстоявшему вскоре быть в Мурманске.
В Калининграде было тепло и сухо, как и обычно в это время (первая половина сентября). Ездили один раз с Митей во Владимирово, нашли 15 белых в теневых местах, а с другими грибами неважно - сухо.
Ещё в Мурманске я получил от Сашули "Вестник "Солидарности" с похабной довольно заметкой о некоем профессоре, злобно поучавшем демократов. Шибко я, значит, задел Жиденкова. Заметка эта дошла до Славы Ляцкого и очень его возмутила, он сказал мне, что отправил им письмо протеста.
К чести "Вестника" в следующем номере, который я прочёл, уже приехав в Калининград, был опубликован ответ Серёжи Измайлова шустрому фельетонисту, вполне правильный, спасибо Серёже.

Из Калининграда обратно в Мурманск я возвращался в составе целой бригады сотоварищей из обсерватории, поехавших на семинар по прогнозированию, включая Сашулю (Мишу забрали Ужгины, Митя впервые остался один, к деду не захотел перебираться), Коренькова, Ваню, Федю, Суроткина, Кузина и Галину Якимову.
Причём летели мы через Минск с остановкой там на целый день, точнее, на сутки почти. Ночевали в гостинице аэрофлотовской как транзитники, а день провели под опекой ... Володи Опекунова, очень для нас старавшегося и посвятившего нам вест день.
Побывали мы и у него дома, с Раей повидались и детишками ихними, двое уже у них. Ютятся, конечно, в тесноте, но от центра близко и гараж во дворе, что для Володи особенно важно.
В Мурманске участники семинара все поселились в "Арктике", в том числе и мы с Сашулей. Сам семинар проходил в Политпросе. Организовывал его гидромет и Андрюша Михайлов, и прошло всё очень неплохо, включая дружеские попойки в номерах и общий банкет в ресторане "Арктики". Спиртное тогда было не по талонам ещё, и на закуску рыбу, по крайней мере, купить можно было. Да и колбасу, кажется.
3 февраля 1991 г., там же
А днём перед банкетом - куча визитов в ПГИ: Данилов, Макарова с Широчковым, Зевакина, Мирмович...
На следующий день (22 сентября) Учёный Совет был в Мурманске (он попеременно собирается то в Мурманске, то в Апатитах, первый после лета, кажется), слушали Успенского, Перцовского (про ионозонд на Шпицбергене, ничего особенного), и часть апатитян - членов Совета смылась на пятичасовой поезд уехать домой пораньше.
А Совет вёл я вместо Пивоварова, который тоже куда-то отвалил с середины заседания. И когда всё закончилось, и стали расходиться, вдруг Волошинов (парторг ПГИ, однокашник Славы Карвецкого по Политеху, кстати) заорал на меня:
- Что за безобразие! Куда председатель смотрит? Полсовета разбежалось! - и пошёл на эту тему на меня бочки катить, остановиться не может.
Я опешил.
- Николай Николаевич! Что же Вы сейчас-то кричите, а, когда апатитяне разбегаться начали, слова не сказали? Ни сами их не остановили, ни ко мне не обратились. И голос-то вообще зачем так повышать?
Волошинов пришёл в себя и, пробормотав ещё чего-то по инерции, успокоился. А я подумал про себя - ни фига себе, как с цепи сорвался, вроде бы и повода не было особенного. Однако, нервный товарищ. Или, во всяком случае, горячий.
А вечером того же дня мы с Боголюбовым и Власковым проторчали часа четыре на довольно забавном сборище - учредительном собрании комитета содействия ..., нет, не перестройке, а конкретно одному её бойцу, народному депутату СССР Александру Митрофановичу Оболенскому.
Послал нас туда, можно сказать, Пивоваров, которому позвонил некто Карасик - главное доверенное лицо Оболенского и просил его участвовать в сем собрании или, в крайнем случае, делегировать кого-нибудь от ПГИ, лучше от руководства.
Пивоваров сам пойти отказался, сославшись на занятость, и предложил поучаствовать нам с Боголюбовым. Саня в ходе выборной кампании Оболенского был, как и я, в числе активистов, и нам с ним вроде бы просто положено было явиться. Взяли с собой и Власкова для компании.
30 марта 1991г., Мурманск, дома
Поехали сразу после работы куда-то в конец города, в новый микрорайон, где какая-то библиотека с энтузиазмом соболезновала демократам в лице Оболенского и предоставляла своё помещение для сборищ команды Карасика - Мурманской группы поддержки Оболенского, вознамерившейся теперь преобразоваться в некий "Комитет содействия депутату". Участвовать в сем мероприятии нас сюда и пригласили.
Когда мы туда прибыли, там уже было человек пятнадцать, включая, между прочим, уже известного мне "голодающего" Уткина, которого я видел в "Мемориале", потом ещё человека два-три подошло. "Самого" же Оболенского не было, его ждали попозже, он встречался в городе с какими-то коллективами.
Уселись вокруг составленных вместе столов, стали слушать Карасика - худого мужика нашего возраста, за сорок пять, с горящими глазами и простуженным голосом, геофизика, между прочим, из какой-то разведочной конторы.
Карасик объяснил суть дела. Она состояла в том, что надо, как того желает Оболенский, создавать повсюду, по крайней мере, на территории округа, по которому он избирался, а это Мурманская, Ленинградская, Калининградская области и Карельская АССР, "Комитеты содействия народному депутату", то бишь Оболенскому, которые должны быть официально зарегистрированы властями - это очень важно! - для чего требуется Устав и заявление, подписанное не менее чем десятью учредителями. Такие комитеты уже есть в Карелии и Калининграде, пора создавать и тут в Мурманске.
- А что, собственно, этот комитет будет делать? Какая помощь нужна Оболенскому? - поинтересовался я.
31 марта 1991г., там же
И тут же почувствовал недоуменную реакцию собравшихся, которая, будь она выражена вслух, прозвучала бы, наверное, так:
- Товарищ таких простых вещей не понимает, чего же он сюда пришёл? Откуда взялся такой?
Карасик терпеливо объяснил мне, что в соответствии с проектом Устава, который он, кстати, передавал Пивоварову, и вот здесь имеется, можно почитать, основными задачами Комитета являются следующие.
Во-первых, работа с письмами избирателей, в которых содержатся, главным образом, просьбы и жалобы, разбираться с ними, отвечать, помогать в меру сил.
Во-вторых, сбор информации для депутата со страниц местных изданий, поскольку депутату самому газеты читать некогда, нужно готовить ему обзоры.
В-третьих, пропагандировать политическую программу депутата.
И что-то там ещё в этом же духе, я уже сейчас не помню.
А в Калининграде, кстати, где я был ещё неделю назад, в кирхе мне рассказывали саенковские "девушки" - Галина, Надежда, Лена Васильева, что неутомимая Кольцова по просьбе Оболенского собрала группу энтузиастов работать с письмами Оболенскому и помогать Полуэктовой на приёмах избирателей - выслушивать их жалобы, разбираться, советовать куда обратиться и т.п.
В эту группу и наши "девушки" включились было, но быстро скисли, ужаснувшись потоку просьб и стенаний и убедившись в абсолютной невозможности чем-нибудь помочь, а, значит, и в бессмысленности всего мероприятия.
- Дурью народ, в основном, мается, - в сердцах говорила Галина. - Одному "Волгу" не выделили, а его очередь была, и он, конечно, себя борцом за правду считает. А больше всего квартирные жалобы - опять же, что очереди не движутся, крыша течёт, топят плохо и т.д., и т.п. Разве этим Народные депутаты СССР должны заниматься? Это же местных органов власти дела!
Я тут сдуру и поделился таким мнением с собравшимися: мол, ерунда всё это, бесполезное занятие, неужели это Оболенскому, действительно, нужно?
Реакция была однозначной: товарищ не понимает... Неужели неясно, что авторитет среди рядовых избирателей следует укреплять на встречах с ними, реальной заботой об их нуждах?
- Ну, до выборов, может, так и нужно голоса набирать, но не для этого же Оболенский пошёл в депутаты, он в парламенте должен работать, законы творить...
Но со мной даже и спорить особенно не стали. Раз Оболенский считает, что нужно, значит, нужно. А когда я ещё и по другим пунктам Устава попытался какие-то критические замечания высказать, на меня стали откровенно смотреть как на пятую колонну. Уж не заслало ли его КГБ сюда?
Впрочем, такое отношение было явно выражено, главным образом, со стороны экзальтированных библиотечных дам и некоего Сереброва, про которого я слышал, что он возглавляет местную общественную организацию, порождённую перестройкой, - "Гражданская инициатива", помельче, чем "Мемориал", но тоже известную в "демократических кругах" города.
Карасик же к моей критике отнёсся спокойно. Он знал, что я активно вёл кампанию Оболенского в Калининграде и противником его не являюсь. Впрочем, и остальным это было известно от Карасика, но моя недостаточная почтительность к Уставу Комитета содействия, а, может быть, даже и к самой идее Комитета воспринималась здесь как просто неприличие. Тут, похоже, не сомневались ни в одном слове Оболенского, а в его отсутствие - Карасика.
Итак, большинству собравшихся задачи мероприятия были ясны, они их одобряли, по Уставу замечаний кроме моих дурацких вопросов не было, приступили собственно к учреждению Комитета.
Первым делом Карасик предупредил, что в Комитет должны войти люди, чтобы работать, он подчеркнул - работать там, а не просто числиться. Это большая честь, но и ответственность большая, чем окончательно настроил собравшихся на серьёзный и где-то даже торжественый лад.
Председателем учредительного собрания избрали Сереброва - по предложению Карасика.Свою собственную кандидатуру он отвёл, сославшись на нездоровье. Избрали, разумеется, и секретаря, вести протокол. А дальше вообще цирк пошёл. Серебров его устроил.
6 апреля 1991 г., там же
По его предложению учреждаться стали методом самовыдвижения. Каждый желающий войти в "Комитет" должен был выступить с кратким отчётом о своём уже внесённом вкладе в дело перестройки и борьбы за демократию и с предложениями по конкретному участию в будущей работе Комитета.
Кандидаты в члены Комитета, волнуясь, рапортовали о своих скромных достижениях на демократическом поприще (участвовали в предвыборной кампании Оболенского, расклеивали листовки, ходили на митинги), запинаясь, отвечали на суровые вопросы Сереброва.
Выяснилось, что большинство предпочло бы в качестве основного вида своей деятельности собирать информацию из местных газет для Оболенского, а вот с письмами-просьбами избирателей работать желающих почти не оказалось - по причине занятости на работе.
Это, впрочем, не смущало Сереброва и Карасика, как и остальных присутствовавших учредителей, дружно голосовавших за каждого самовыдвиженца. Однако, то ли из-за строгости процедуры, то ли по какой другой причине самовыдвижение шло не слишком живо и после восьми утверждённых кандидатур, в число которых вошли и Серебров с Карасиком, совсем застопорилось.
Больше никто не самовыдвигался. А надо было десять человек, чтобы официально зарегистрироваться, без чего вся затея, по мнению Карасика, не имела смысла. Не прочь был и даже рвался самовыдвинуться голодающий Уткин, но ему сказали, пусть не торопится: сейчас он одиозная в глазах властей фигура, это может помешать регистрации, а после регистрации - пожалуйста, его с удовольствием примут в комитет.
Предлагали самого Оболенского ввести. Карасик сказал, что нехорошо так сразу, а потом будет можно.
Председательствовавший Серебров несколько раз бросал взгляды в наш угол - чего, мол, не самовыдвигаетесь, товарищи из ПГИ?
И Боголюбов не выдержал - поднял руку. Но, как оказлось, только для того, чтобы объясниться: не могу, мол, по причине ужасной занятости на работе, но готов помочь Комитету, например, хоть бы отэрить, если что надо, не в слишком больших объёмах.
Я добавил, что ПГИ может место предоставить для собраний Комитета, чтобы не таскаться им в такую даль, а вот для членства в Комитете у нас нет пока кандидатур.
После того как с нами стало всё ясно, Серебров продолжил взывать к собравшимся, и ещё две кандидатуры, наконец, самовыдвинулись, объяснив свою нерешительность сомнениями - достойны ли? - и разрешив тем самым ситуацию, ставшую почти критической. Все облегчённо вздохнули и проаплодировали в честь успеха мероприятия.
В этот самый момент появился Оболенский.
Он не только не выглядел утомлённым после целого дня встреч с избирателями, напротив, был вполне бодр, оживлён и, как сказала бы Сашуля, вальяжен. Депутатство явно прибавило ему чувства собственной значимости.
Присутствовавшими появление Оболенского было встречено с большим энтузиазмом. Его порадовали сособщением, что Комитет содействия ему создан! Я, правда, не удержался, чтобы не спросить прямо Оболенского, действительно ли ему нужна такого рода деятельность, какая записана в Уставе Комитета, и получил утвердительный ответ, после чего, видимо, окончательно упал в глазах собравшихся.
Затем Оболенский стал рассказывать новости дворцовой жизни из Москвы - о деятельности Межрегиональной депутатской группы, о том, какой жулик Лукъянов, и т.д., и т.п., что было и само по себе весьма интересно, и рассказывал он неплохо - при почтительном внимании слушателей, но мы с Володей и Саней смылись: ребята истомились не куривши столько времени, а меня Сашуля заждалась в гостиничном номере.
Резюме наших впечатлений от Учредительного собрания было: Оболенский партию создаёт - партию Оболенского.
(продолжение следует)