Сонное царство

В жизни Андрюши Рыбченко произошло интересное событие - жена вместе с ребенком отправилась на лето к своим родителям в Краснодарский край. Кубань - это не Северо-Запад, климат там здоровый, лето жаркое, вокруг станиц и хуторов раскинулись бескрайние поля с золотой пшеницей. Село на юге Руси это не северо-западное нагромождение полусгнивших деревянных халуп, жизнь в которых намного сокращает годы пребывания на Земле. Домики там аккуратные, кирпичные с увитыми виноградом прохладными двориками, со сладкой вишней и ароматными грушами. От живущих в этом краю людей веет силами земли, и даже старухи здесь дородны и красивы, они не имеют ничего общего с петербургскими старушенциями - развалюхами, очень похожими на бабок-ежек.
С каким бы удовольствием поехал туда и сам Андрей! Но типичные для большинства семей отношения зятьев с тещами к великой досаде Андрея сделали это путешествие невозможным. Что поделать, придется Андрюше прогнить все лето в мерзостном петербургском климате, жадно ловя немногочисленные солнечные денечки и вдыхая гарь забитых автомобилями улочек.
Но, разумеется, в каждой бочке дегтя есть своя ложка меда. Вместе с семьей от Рыбченко уезжала и четкая регламентированность его жизни, многочисленные обязанности по помощи жене в бесконечных домашних делах, необходимость отчитываться о местах своего пребывания в свободное от работы время. Теперь на какое-то время некому стало высказывать свое недовольство нетрезвостью Андрюши и запахом алкоголя из его рта. Всякий порядок для своей стабильности нуждается в хаосе, а всякий хаос - в порядке. Не случайно страшнейшие диктатуры чаще всего заканчиваются колоссальнейшими по своей мощи революциями, а те, в свою очередь, установлением железного порядка, после чего цикл повторяется.
Порядок нужен беспорядку, а тот - порядку как муж жене и жена мужу. Это касается и жизни всей нации, и жизни общины и жизни семьи, ибо сама жизнь есть ни что иное, как великое содружество льда и пламени, огненной свободы и ледяного порядка. Одним словом, временное отсутствие жены и ребенка должно было принести семье пользу.
Вернувшись с вокзала Андрюха разлегся на диване. На минуту он представил себе жену и дочь в данный момент времени. Стучат колеса, гудит электровоз, за окнами проносятся городки и деревеньки. Хорошо! Андрей обожает поезда, и потому очень жалеет, что его сейчас там нет. Но ничего, завтра он соберет друзей на пьянку, всю ночь они будут обсуждать глобальные проблемы, говорить о потустороннем. Быть может, удастся прогуляться по ночному городу, вдохнуть метафизику узких переулков и давно не дымящих печных труб, омыться в реке. Прекрасно!
Но, прежде всего надо вкусить будущее в его нереализованности, когда оно есть только в виде идеи, в виде проекта. Когда оно начнет реализовываться что-то самое главное, самое вожделенное все равно будет утрачено и эта уже никогда не восполнимая утрата навсегда застрянет гвоздем в последующих воспоминаниях. И Андрей стал мечтать, вкушать будущее в самом красивом и полном его виде - нереализованном. Так он промечтал до часу ночи, а потом взял с полки книгу и углубился в чтение.
Рыбченко - типичный представитель тех людей, которых именуют совами. Их любимое время ночь, и только ночью они способны продуцировать самые важные мысли своей жизни, да и вообще приносить максимальную пользу. Свой режим жизни они никому не навязывают, зато им активно навязывается образ жизни других людей, именуемых жаворонками. Вторые считают подъемы “с петухами” и отбои “с курами” абсолютной, не подлежащей сомнению нормой. “Совам” они сперва активно навязывают свой жизненный ритм, а потом столь же активно упрекают их в низкой работоспособности и даже лени. Этот моральный террор превращает жизнь предрасположенного к ночному бодрствованию человека в настоящий кошмар, выбраться из которого в течение земной жизни практически невозможно, но он же и дарит необходимость преодоления человеком самого себя, отсутствие которой превращает жизнь в сплошную скуку. Не по этой ли причине бывшие “совами” И. Сталин и А. Гитлер смогли прочно войти в историю двадцатого столетия? 
Андрюша очень любил ночь. Он безумно попрощаться с Солнышком перед закатом, потом изо всех сил всматриваться в Небеса и напряженно ожидать его возвращения, и дождавшись, вдоволь насладившись огнем рассвета, отойти ко сну.  Переживание этой драмы наполняло жизнь чем-то важным, и он совершенно не понимал людей, засыпающих и просыпающихся при висящим в небе Светиле, ни разу не ощутивших трагизма его заката и нового Воскресения. Вглядываясь во тьму ночи, Андрюша пытался прочитать язык звезд, самой любимой из которых была Полярная Звезда...
Также было и в эту ночь. В четыре утра, когда над восточным горизонтом появился сперва маленький огненный серпик, потом - половинка огненного шара и наконец на небосвод взошло оно, Солнышко, Андрюша лег в кровать. Спать оставалось четыре часа.
Нахлынувшую теплую волну сна полоснуло стальным ножом. Ничего не понимающий, охваченный внезапным страхом Андрюша мигом вскочил на ноги. Причину своего беспокойства он понял моментально - дверной звонок заливался грубым железным соловьем. Не имея никаких мыслей на счет личности этого столь странного визитера, Андрей автоматически подскочил к дверям:
- Кто там? - спросил он как почтальон Печкин из известного мультфильма советских времен.
Ответом была гробовая тишина.
- Кто там? - повторил свой вопрос Андрей. Его сущность была заполнена ужасом, произошедшим ни то от столь быстрого перехода из мира сновидений в реальность, ни то от странности происходящего.
Ответом на новый вопрос было, разумеется, все тот же молчок. Пришлось Андрюше набраться смелости и приоткрыть дверь. На площадке никого, не слышно даже ни чьих шагов, весь дом погружен в глубочайший сон. Во дворе тоже пустота, столь характерная для этого времени.
Андрей поругался и пошел спать дальше. Однако мысли о пришельце упорно не давали ему заснуть. Кто это мог быть? Явно, что это не хулиганство мальчишек, не ошибка номером квартиры, ибо кому и к кому приходить в такую рань (или позднь, что по существу одно и то же). Воры выслеживают момент, когда его не будет дома и можно будет спокойно обобрать квартиру? Это уже больше похоже на реальность.
Еще два часа Андрюша обдумывал меры по противодействию возможным ворам. Впрочем, от воров-любителей у него была мощная железная дверь, а профессионалам брать у него было совсем нечего, и поэтому квартирка Рыбченко вряд ли могла представлять для них хоть какой-то интерес.
Весь следующий день прошел в полусонном состоянии. “Приду домой - отосплюсь!” - думал Андрюша на работе, но дома, как это обычно бывает у “сов”, заснуть не удалось. С красными от не высыпания глазами он бродил из угла в угол, пока в три ночи сну, наконец, не удалось его сморить. 
И опять покрывало сна оказалось вспоротым клинком звонка. Андрей выскочил из кровати, почему-то очень легко подлетел к двери и открыл ее. В ту же секунду он, будто бы отброшенный неведомой силой, снова увидел себя лежащим все на той же кровати. Стояла зловещая тишина. “Значит то, что я шел к двери - мне приснилось на узкой грани сна и пробуждения, это ясно. Но что же меня все-таки разбудило? Был звонок в самом деле или он тоже мне приснился?” - с тревогой рассуждал Андрюха. На рассуждения опять ушло около двух часов, после которых Андрей спокойно заснул и был в очередной раз разбужен злобнейшим ревом будильника. Выругавшись Андрюша с полностью отключенным рассудком кое-как нацепил на себя одежду и рассекая многолюдные толпы ринулся к своему рабочему месту.
Потом была работа, которую Рыбченко выполнял почти автоматически, словно жевал мочалку, красные от страшнейшего недосыпа глаза и следующие одна за другой порции крепкого кофе. После работы он на “автопилоте” добрался до дому, где его взору предстала вожделенная цель - теплая постелька. Однако как Андрей не ворочался, заснуть он так и не смог. Пришлось усесться в кресле с газетенкой в руках и прибывать в такой позе до привычного времени сна. Читать что-либо более серьезное Андрюха уже не был способен, он и из газеты не смотря на шестичасовое ее чтение понял только смысл заголовков, остальные слова сделались недоступными его вниманию ибо только стоило ему вглядеться в них повнимательнее, как буквы принимались прыгать, меняться местами и прятаться друг за друга. Ближе к утру Андрей кое-как заснул.
И опять сверкнуло стальное лезвие звонка. Страха в сознание Андрюши уже не возникло, вспыхнул только какой-то уж очень острый интерес, который опять повлек Андрея к заветной двери. На этот раз Рыбченко и в самом деле двинулся к ней, но на полпути грохнулся на пол и моментально продолжил свой сон. Ему приснилось, что он открыл дверь и увидел за ней... большущего черного кота, стоящего на задних лапах. Андрейка открыл глаза - сиял яркий свет. Судя по часам на работу он уже опоздал, но тщательно привитое родителями чувство ответственности все равно заставило Андрюшу с пожарной скоростью нацепить на себя одежду и как угорелому нестись на работу. Выбегая из дома он с удивлением обнаружил отсутствие Солнца на совершенно ясном небе, однако предавать значение этому странному обстоятельству было некогда.
- Опаздываешь, - заметил начальник.
- Виноват, проспал, - оправдывался Рыбченко.
- Сегодня надо ряд документов отвезти к Финляндскому, вот ты после работы их и повезешь.
Не считая высказанного недовольства начальника, день прошел как и прежде. Рыбченко решил, что до Финляндского лучше всего ему проехаться  на электричке - не так в сон тянет. Тем не менее, в вагоне он все-таки заснул и проснулся лишь тогда, когда отметил что поезд прочно стоит по-видимому возле перрона.
На платформе стояла гробовая тишина. Андрюха удивился, ибо тут же отметил полное отсутствие хотя бы минимального количества людей. Еще больше он удивился, когда не увидел и вокзала и привычных домов, всегда стоявших возле него. Кругом, до самого горизонта расстилалось похожее на степь поле, заваленное кусками битого кирпича и покореженными балками. Один лишь маленький паровозик высился посередине этих руин, не сохранивших даже отдаленных форм когда-то стоявших здесь строений, чего обычно не бывает даже при самой мощной бомбардировке. Самое странное было в том, что абсурд происшедшего никак не подействовал на Рыбченко и внимание Андрюши почему-то привлекли не ужасные руины, а маленький паровозик. “На нем дедушка Ленин ездил”, - отметил он.
Мгновение - и он увидел себя продирающимся сквозь гигантскую толпу народа, оснащенного рюкзаками и убогими двухколесными тележками. Вокзал и дома стояли на прежнем месте, паровозик, впрочем, тоже. “Что я, выходит на ходу спал?” - с удивлением отметил Рыбченко.
Бумаги у него принимал толстенный тип в тщательно отутюженном пиджачке. Когда он прочитал названия документов, Андрей вполне спокойно отметил наличие у него свиного пятачка и копыт. На документах тоже стояли весьма странные эмблемы, имеющие больше общего с кабалистикой, чем с его работой, в самом углу каждой из бумаг красовалась черная шестиконечная звезда.
Впрочем, уже через секунду свиные приметы исчезли и человек опять стал вполне нормальным, только чрезмерно толстым, а документы снова приобрели ничем не примечательные юридические названия, звезды и вовсе исчезли. Однако за окном прошел усатый мужичок, катящий перед собой на манер футбольного мяча такую же усатую голову.
“Пойду-ка я лучше домой подобру-поздорову. Надо бы на работе взять отгул да отоспаться, а то так и до психушки недалеко”, - твердо решил Андрей, понимая, что он начинает сходить с ума.
Через пять минут Андрюша мчался в метро. Стоящие рядом с ним люди время от времени приоткрывались, подобно куклам-матрешкам, и из их нутра выглядывало непонятно что, больше похожее на облака света. Очень редко оно было добрым и мягким, еще реже - безнадежно стремящимся в неведомые дали, пытающимся раствориться в воздухе, чаще же всего оно было крайне тупое и злобное, вроде зубастого глиста, но только еще хуже.
Еще через мгновение Андрей обнаружил себя совершенно голым, даже трусов на нем не осталось. К самой большой неприятности, это наблюдение точно совпало с кратковременным возвращением к нему вполне рационального, “дневного” мышления. “Что я, от недосыпа одеться даже сегодня забыл? И почему никто не удивился, не показал на меня пальцем?” Андрюша густо покраснел и стыдливо прикрывая те места, которые должны быть закрыты, попятился к выходу. “Как же я теперь до дома доберусь?” Однако уже через пару секунд одежда вновь появилась на своем привычном месте, а еще через секунду рационализм вновь покинул Андрюшу.
Рыбченко старательно закрывал глаза, но почему-то продолжал видеть сквозь веки и даже сквозь положенную на них ладонь. Он тер виски, щипал себя за уши, и при этом чувствовал боль. “Сильно переутомился”, - поставил он диагноз сам себе как раз в тот момент, когда узкое и длинное облако, вылетевшее из одной необычайно полной дамы едва не сбило его с ног. Когда он поднимался по длинному косому тоннелю на эскалаторе, из потолка высунулся огромнейших размеров палец и стал его куда-то манить. Андрюха показал ему шиш.
Однако и дорога от метро до дома оказалась не столь простой и короткой, как это себе представлял Андрей. Дома подобно живым существам ходили ходуном и иногда, по-видимому баловства ради, перекрывали узенькую дорожку, лежащую перед Рыбченко. Уворачиваясь от желтого четырехэтажного домика он налетел на какую-то тетку.
- Вот наркоты развелось! Молодой такой, а уже всякой дрянью колешься! В зендан бы тебя засадить - мигом бы поумнел! - вполне буднично заметила она, блеснув двухметровыми клыками и выпустив из себя свирепого черного левиафана.
- Это точно! - ответила высунувшаяся из-под земли голова, спереди у которой красовалось мрачное стариковское лицо, а сзади - морщинистое старушечье. Какое из лиц произнесло непосредственно эту фразу - Андрюша не разглядел.
Тем временем Андрей углубился в рассматривание прохожих. Вылетающие из них облака, почти всегда черные и страшные не давали ему покоя. Один худосочный и невзрачный мужичок породил аж такого монстра, который если бы не его крохотные размеры, то, пожалуй, сожрал бы и всю Вселенную. Нечисть злела, росла, и, казалось, готовилась к решительному бою по завоеванию этого мира. “Беда!” - пронеслось в Андрюшиной голове и он перенес свой взгляд поверх людей и поверх крыш домов на сияющий купол церкви.
От купола расходились золотые лучи, а непонятно откуда бьющий лучик света, приходящий будто бы с Небес пытался слиться с ним и растечься по всей Земле. Но страшные черные тучи, совсем не похожие на те, которые мы видим каждый день, особенно перед дождем, все время разрывали эту связь, запирая Мир в своем мерзком существовании.
Андрюша ничего не понимал, он даже не силился осознать что-либо из происходящего, он просто смотрел. Не удивил его даже валяющийся неподалеку от ворот его дома истерзанный, истекающий кровью труп. С него была снята кожа и сквозь окровавленное мясо выглядывали белые ребра. Что-то подсказало ему, что этот кусок мяса еще совсем недавно был молодой и очень красивой девушкой. Через секунду помимо своей воли Андрей заметил в своих руках большой окровавленный нож, которым он почему-то продолжал разделывать тело несчастного. “Что я делаю?!” - скорее удивился, чем ужаснулся он и решил скорее покинуть это злосчастное место.
Рыбченко хотел было ринуться через проспект, но путь ему перегородил истошный рев сирен и бешенное вращение световых мигалок. Мимо него мчались лакированные черные автомобили, из окон которых во все стороны торчали головы таких же черных многоголовых чудищ. За собой они оставляли ошметки своих извитых тел, голов, хвостов и лап, которые тут же спрессовывались в однородную черную массу и взлетали к небу, обращаясь непроницаемыми черными тучами. “Так вот откуда все берется!” - понял Андрюша и тут же впервые за весь этот страшный день по-человечески испугался.
- Почему не кланяешься, собака! - услышал он над собой грозный рык. Обернулся - перед ним стоял вполне обычный эрефовский милиционер, лишенный каких-либо добавочных или недостающих деталей, и от контраста со всем ходящим, ползающим и летающим вокруг он казался даже страшнее всех монстров вместе взятых.
- Документы!
Андрюша достал свой весьма измятый паспорт.
- А где печать?
- Вот... - пробормотал Андрюха, указывая на фиолетовую печать в документе.
- Куда ты тычешь? Я спрашиваю, где у тебя на лбу печать? А на руке?
- Нет...
- Срочно сделать! Без печати ты не гражданин, без нее ты все равно что дерьмо собачье.
Милиционер исчез. Тем временем, видимо веселья ради, на небе закрутились какие-то черные волчки, порождающие вихри, от которых Луна не выдержала и треснула на две самостоятельных куска. Из ее сердцевины посыпался дождь из страшнейших уродов - вот маленькая голова с двумя длиннющими ногами, вот гигантская рука с приделанными к ней ушами, вот двуглавое существо с одной головой на шее и другой - вместо гениталий. Все они весело смеялись и едва достигнув Земли тут же стали выстраиваться в колонны и с хохотом шагать над проспектом, временами подпрыгивая выше домов. Впрочем, и проспект был уже не проспектом, а изрытой глубочайшими расщелинами дорогой, из этих неизвестно куда ведущих оврагов то и дело выпрыгивали все новые и новые гады.
Чтобы не видеть всего этого Андрюша ринулся в первую попавшуюся подворотню, отлично осознавая, что в свой дом, расположенный на другой стороне улицы, он уже никогда не попадет. По дороге ему едва удалось обогнуть совокупляющуюся гроздь монстров, при чем разобрать, кто из них имел мужскую, а кто женскую сущность было невозможно. Один из монстриков отлепился было от общей кучи и попробовал преследовать Андрея, но вскоре вернулся на место, по-видимому сочтя свое прежнее дело более приятным.
 Весь облитый потом Андрюша поднялся на чердак и не помня самого себя моментально уснул. С улицы продолжались доноситься отвратительнейший визг и гиканье, но только все тише и тише.
Следующим днем Андрюха очнулся на чердаке чужого дома. Когда он вспомнил обстоятельства, при которых он сюда попал, Андрею стало по-настоящему жутко и он пробормотал единственное определение всего происходящего: “Апокалипсис!”, а потом еще добавил: “Боже, спаси и сохрани!”, после чего несколько раз перекрестился. С великой осторожностью он выглянул в окно, но не увидел в нем ни одной из примет вчерашнего безобразия.
 Весь дрожа от страха, покрываясь холодным и липким потом, Андрюша осторожно спустился по лестнице, с тревогой выглянул во двор. Там было все в порядке, играли самые что ни на есть обычные дети, ходили совсем обычные люди. Как партизан он подкрался к арке и провел разведку обстановки на проспекте - ничего необычного, все как было до странного кошмара. Осмелев Андрюша вышел на улицу, в глаза ему ударил яркий свет, исходящий от висевшего в зените Солнышка. “Что же со мной вчера такое произошло? Или это со всем миром?” - все пытался оценить происшедшее Андрей, - “Вроде не пьяный был”, хотя сам он отлично знал, что сколько ни пей - такого все равно не увидишь.
Домой он вернулся вполне легко, и его ждал очередной приятный сюрприз - этот день был воскресеньем, значит на работе его ругать все равно никто не будет. Только злополучный-то день был, кажется, в пятницу, значит он проспал на чердаке больше суток?
Андрюша привел себя в порядок, умылся и лег спать дальше. Ближе к вечеру позвонила жена, а потом - двое его друзей. Ночью никаких странных звонков в дверь не было, не было их и в дальнейшем.
Постепенно Андрюша успокоился, хотя происшедшее и засело в нем весьма крепко. Однако с тех пор все не дают ему покоя мысли о том,  как все это будет. Он отчаянно тешил себя надеждой, что не все будет так плохо, что останутся все-таки в мире островки, где этой беды не произойдет. Доказательство этим своим надеждам он нашел в откровениях митрополита Геннадия.
Но все равно с тех пор не прошло еще ни одного дня, чтобы Андрей не вздрогнул от внезапно настигающего его ощущения близкого Апокалипсиса. 

ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН
2004 год