монолог шестой...

Монолог шестой… половинчатый…


Вступление

***
Со слова Я хорошие рассказы не начинаются. Воспитанные люди начинают повествования  со слов - «Она повернула голову и подумала…». Бездарности, которых так любил Чехов,  пишут  - «Мороз крепчал». Талантливые же представители современной прозы так  начинают свои неоднократно номинируемые произведения, что  начало выглядит  скорее финалом. Оно, собственно ни к чему и не нужно, разве только удивить читателя и шокировать его… Вот, мол,  вы думали, тут про экзистенциальную тоску будет  -  «непрерывность бытия сводила  с ума некую личность, поскольку  возможности к расширению сознания поутру не наблюдалось в ограниченном пространством отрезке времени»…. Ан нет! текст дальше  -  про  утреннюю тошноту  какого-нибудь среднего корпоративного работника, которого душит  тупой монстр  - работа. И тысячи  читающих корпоративных работников проникаются благодарностью к автору за реалистичное описание мучений талантливой молодежи.
Но я так писать не могу. Я слишком  близко к сердцу принимаю страдания вымышленного литгероя. Да и повествование у меня обычно к жизни приближенное, а  сюжет незатейлив до омерзения. Я, так сказать – бытописатель-реалист. Жизнь моя приключениями  небогатая, зато судьбинные  коллизии  окружающих людей всегда меня ставят в тупик. Ну какой смысл мучительно выдумывать  сюжеты, когда их под каждым кустом валяется – бери-не-хочу?!
Так нет – я не хочу. Я каждый раз боюсь непредсказуемой реакции читателя, узнавшего в литгерое себя свою жену, тещу, собаку и любовницу в красных трусах. Но иногда сюжеты валятся на голову в буквальном смысле, угрожая  свернуть мне шею, если я проигнорирую такой подарок судьбы. Приходится брать, что дают и не кочевряжится попусту.

коллизии
***
Жизнь делится на неравные половинки.  Филологи на это утверждение плюют со своей филологической колокольни и просят не коверкать великий и могучий язык. Мол, половинки – это  равные части целого, а «неравные половинки» – полный абсурд. Я это и без филологов понимаю и поэтому  убежден, что моя жизнь  состоит из неравных половинок. Иначе весь абсурд в ней никак не объяснить. Причем, половинок этих у меня уже накопилось  штук пять. Как это  происходит  – понять трудно, но так все и есть.
Отрезок жизни в два года, измеряемый перегонами  между городами М.- П. (догадайся, о, недогадливый!) – половинка  десяти  лет. Насыщенный такой отрезок – слезы,  тамбуры, ночной коньяк с попутчиками, перронные истерики… Все как положено, все по сценарию  - даже не буду  углубляться. Дурной тон для жителей обеих столиц – ни разу не поиметь большой нечеловеческой любви, символом которой будет красная стрела в пронзенном сердце. В любой компании есть общие воспоминания, любимые вагоны и  пятачки на перроне – совпадения можно обсуждать часами. Пока вдруг случайно не выяснится, что  объект любви был тоже общий… Так что, если   люди вокруг новые, а  разговор не клеится, то фраза  «а вот когда у меня был сумасшедший роман в городе П.» - просто спасение вечера.  Это примерно как  встреча  выживших однополчан – все вспоминают   старые  битвы, жалуются на ноющие раны и  пьют по кругу «за  рано ушедших».
Я на тему «города П.» давно не говорю – раны уже зажили и ковыряться  в них не интересно. Вывезенная оттуда  с боями и потерей некоторой доли имущества жена (бывшая жена!)  -  вернулась обратно и счастлива («потому что беременна» (с).  Восемь лет в городе М. научили  ее  встречаться в центре зала, приходить вовремя на встречи и не пить после  хорошего коньяка  портвейн.  Но  на переливание крови  жену я  отвезти не решился и бацилла любви к городу П. все же победила. Однажды по весне зараженная кровь взыграла, и  жена решила рвануть на выходные  к друзьям. Как говорится – «ушел в тапочках за хлебом – вернулся через три года».  Субботние посиделки  за портвейном  переросли в гуляние по вечернему  городу П., джаз  в «Мухе-Цокотухе»,  посиделки с художниками и музыкантами, гуляние по мостам, блевание в подворотнях и прочий романтический  набор  города П., так любимый приезжими из пафосного города М.  Через неделю я решил, что вольной жизни жене хватит и поехал  на вокзал.  Но, получив  в  морду  тапочкой от обкуренного супруга   «гениальной» художницы, с которой моя жена  гуляла по городу уже три дня, я купил коньяку и поехал смотреть на залив. 
Словом,  жена  осталась  жить в атмосфере  творческого бардака  и  половой свободы, а я вернулся  в пафосный город М., где нет места  гениальным художницам, работающим в «свободной манере». Живут девушки  счастливо, регулярно получая от меня спонсорскую помощь и   пытаясь в ответ одарить живописью.  Но я люблю дом в японском стиле и лишние холсты к комочками краски мне ни к чему.  Приходится отказываться от шедевров, которые пекутся как блины  -  в огромном количестве и с множественными изображениями частей тела бывшей супруги. Лиричные силуэты  ее (не спорю – красивой!) задницы на фоне  неба и Казани никак не вписываются  в мой интерьер и образ жизни. 
Я вообще понял, что супруги из города П.   - это из разряда явлений, которые мы понять и  выбрать  не можем – все приходит само.  Ты строишь из себя самостоятельного адекватного человека, а потом рядом поселяется существо, которое переворачивает твою жизнь с ног на голову.  Контролировать процесс невозможно,  понять  - что к чему –  невероятно трудно, к тому же никогда нельзя однозначно ответить на вопрос – хорошо тебе или плохо.  Вероятно, поэтому приходится заводить любовницу. 
Мне нравится сам процесс выбора  и оценки женщин.  Я  быстро загораюсь и быстро гасну, но при этом успеваю классифицировать/распределить по категориям/выстроить рядами и шеренгами/начислить и снять баллы… Нет, конечно, если я  влюбляюсь без памяти, то  становлюсь глух/нем/слеп/рассеян…  Первые  два дня. Потом  - либо да, либо нет.  И можно идти дальше.  Но говорить это  потенциальным любовницам опасно. На попытки классифицировать обижаются даже самые умные и самоуверенные. О! я одна такая на всем белом свете,  - думает  любая женщина, даже если она  - десятый клон из пробирки. Пока  ты  киваешь головой – тебе позволяется делать многое  и даже можно задавать  некорректные вопросы про возраст.
Вам уже тридцать?! да что вы?! Как вам удается при таких мозгах  выглядеть на все двадцать?!..
… тут главное не переборщить с уменьшением возраста, поскольку к тридцати  девушки разрываются между желанием выглядеть молодо и легкомысленно и   - как советует многочисленный тупой глянец – «быть сексуальной офисной стервой». Поэтому большая часть  этого возрастного работающего контингента носит под  рабочими униформами  белье  с кружавчиками или  трусы в полоску.  Когда они вдруг снимают юбку – не надо смеяться! Надо  расширить глаза  и  сказать – Вау… как ты оригинальна…
На  самом деле шорты в полоску я люблю. С такой девушкой хочется танцевать на кухне утром, дурачиться вечером и не бояться сломать ей накладные ногти на ногах. Зато контингент под условным названием «Мулен Руж»  повергает меня в шок и трепет.  Красное нижнее белье, любовь  к голливудским  спецэффектам в постели и  вечная боязнь рутины… Сначала  пытаешься привыкнуть к тому, что  тебе страстно шепчут  в постели «трахни меня грязно» и вырывают последние волосы на затылке, изображая невъебенный приступ страсти.  Но  манера поведения  может меняться каждую неделю (и где она только берет образцы для подражания?).  Вместо нормального человеческого секса  от вас требуют  «разнообразной сексуальной жизни» с риском сломать шею в новой позе.  Вы должны проявлять чудеса понимания, когда девушка вдруг  с нечеловеческими воплями выбегает на балкон в нижнем белье, кусая губы и произнося страстные монологи  о бессмысленности  жизни  без огромной нечеловеческой любви.  Главное  здесь – переключить внимание трагического персонажа на другого несчастного (вспомни имена врагов!). Когда сезон страстей закончится, вспоминать  все коллизии будет легко и весело… главное – сделать   основательную ревизию всех мест в квартире и потайных карманов. А то смех сотрудников химчистки, вынимающих комки  красных кружевных тряпочек  из карманов костюма,  вам обеспечен. 
Но больше всего мне нравятся  маленькие тихие  девочки в очках, читающие книжки  даже в тамбуре поезда.  Не было у меня ни одной такой девочки всерьез. Я бы мог прожить  с ней долго и счастливо, не задавая вопросов  и  не стремясь к ответам. Принося ей книжки, укутывая  замерзшие  ноги в плед,  молча ставя чай на подоконник.  А за окном  - снег…  снег…  снег…  а она смотрит  на него близоруко, теребя прядку за ухом и думая о своем.  И я люблю ее.
Но ни одной такой девочки всерьез у меня не было.  И я  -  классифицирую/распределяю по категориям/выстраиваю рядами и шеренгами/начисляю и снимаю баллы…  Я пытаюсь жить, пока еще  хоть что-то чувствую.

29.03.04