Праздник

— Моя фамилия Белинский, — поклонился церковный сторож. Его белая борода вплелась в молодые побеги белого же шиповника. Белая ночь гарцевала. Возле Лицейской церкви собирались тревожные парочки. Пахло воском и сандаловым деревом.

Почтмейстер Репин смотрел на Божий мир во все глаза. Ночные перешептывания влюбленных казались ему загадочными.

— Будьте счастливы, — крикнул он шепотом и скрылся в кисее белонощной.

Тут все стоящие тихо зааплодировали. Хлопки походили на полет крыльев летучей мыши.

Репин вскоре вернулся и взмахнул дирижерской палочкой. Едва-едва тявкнул духовой оркестр, таившийся до поры в кустах.

Влюбленные страстным сипом грянули "ура".

— Что тут у вас происходит? — осведомился, подходя, опохмелявшийся академик Лукин.

— Праздник, — смиренно ответил сторож Белинский и ласково посмотрел на лепестки шиповника.

— Жизнь — процесс необратимый, — проскандировал Репин и втянул носом ночных ароматов.

Было сильно! Было круто!

Кто-то из молодежи затеплил свечу. Нежный дымок воскурялся и исчезал в белесом перламутровом небе. О чем-то оптимистическом толковали Репин и Лукин.

Когда-то в этом городке все знали Белинского. А теперь забыли. Он жил здесь же, при церкви.

— Моя фамилия Белинский, — старческий жаркий слог его вызывал легкое внимание у парочек, но в следующую секунду они уже забывали о нем, увенчанные друг другом.

Подрагивал и наливался теплым светом розово-дынный рассвет.

Расходились по домам торжественные, усталые, упоенные июньскими звуками и запахами.

Сладостно зевая, жали друг другу руки Репин и Лукин — до следующего года.

Белинский чиркнул спичкой, и в темноте осветился угол кровати, ветхого серебра икона на стене.

— Счастливые, — засыпая, подумал о людях сторож, — и то — пусть их — ведь праздник на дворе.

24 июня 1999 г.