Я знал двух людей

Я знал двух людей. И этими людьми был я. Я знал, что мир построен на триединстве так же, как и на других мыслимых и немыслимых сочетаниях чисел и знаков.
Двух людей, которых я знал лучше всего остального в мире, я звал для себя Внешним и Внутренним. Другие имена, что я им давал в попытке угадать вложенный в них Божий замысел, висели на них, как пальто на кривой вешалке. Как, впрочем, и мои многочисленные имена на мне.
Внешний человечек питал безумную страсть к знаниям. Ощущения были его знаниями. Он купался в них, впитывая их, как поролоновая губка, а потом выжимал из себя лишнее, оставляя лишь самое полезное и приятное.
Внутренний человек совершенно ничего не знал, но в момент между пробуждением и засыпанием он чувствовал абсолютно всё. Его чувства полностью заменяли любые знания. Лишь один недостаток был у такого восприятия мира – в отличие от знаний, чувства не оставались в памяти, исчезали бесследно, оставляя своего хозяина совершенным глупцом.
Внешний часто видел сны. Он знал о них лишь то, что они ему сообщали. Но иногда, в момент пробуждения от странного сна или в момент странного пробуждения, он догадывался, что сны могут быть явью гораздо больше, чем вся его жизнь.
С Внутренним сны часто случались. Иногда во сне ему случалось бывать Внешним. В этих снах он многое узнавал из того, что не мог, почувствовав запомнить. Эти сны он помнил. Они были их общим временем.
Внешний очень любил составлять слова в предложения, а предложения – в тексты. Он считал, что это у него неплохо получается. Поэтому очень на себя ругался, если забывал взять с собой перо и бумагу.
Внутренний плохо дружил с точными словами. Поэтому чаще всего он думал словесными символами, которые сразу же исчезали, растворяясь в пространстве Вселенной. Был, конечно, способ запечатлеть их в памяти. Но для этого словесные символы должны были появиться во время общего с Внешним сна. Тогда Внутренний запоминал символ, а Внешний – фразу или текст.
Внешнему никогда не приходилось задумываться о существовании Внутреннего. Он попросту не знал о том, что такой  существует.
Внутренний же иногда забавлялся тем, что подбирал к Внешнему словесные символы. Он чувствовал, что где-то есть тот, кто носит крылья его снов.
А я всегда должен был думать о них и за них. Должен же хоть кто-то знать, что здесь происходит!