Не по-настоящему

Мимо медленно проплывали одинокие, но роскошные старинные дома. Всегда кажется, что они именно плывут, когда вот так просто идешь по центру Питера. Без цели. Просто гуляешь. В одиночестве восприятие мира, как будто бы обостряется, и возникает ощущение, что прямо таки чувствуешь окружающий тебя мир. Нет, не людей, не машины и не прочие звуки мегаполиса, я имею в виду. Вот, например, эти дома, их лепнина, колонны, капители, они говорят, прямо таки кричат, об успехах, заработках, значимости, образе жизни своих прошлых хозяев. Те люди стремились сделать свой дом лучшим. Фасад в стиле барокко и несколько деталей из совершенно другого архитектурного направления. Золоченые ручки, мозаики, цветные стекла в окнах, лучшие строители, новейшие проекты. Но целью было не эстетическое удовольствие и забота о семье, а лишь желание прославиться. Через дорогие нововведения. Через внешний декор. Чтобы похожие случайные и те, до кого уже донесся слух о новом произведении архитектурного искусства, обсуждали, смотрели, завидовали, рассказывали еще кому-то… несли эту весть… прославляли.
Нет. Теперь ничего нет. Ни тех людей, ни тех эмоций. Мертвы. Мертвы эти люди, строившие, зарабатывавшие, могшие позволить себе все. А дома стоят. Один или два века осталось позади, а они все стоят. Словно эхо из прошлого, которое никак не утихнет. Или рококо, или барокко, или классика. Холодная глыба, построенная в таком-то году, по проекту такого-то. Жилище людей, которых уже нет, чьи имена навсегда забыты. Строение. Просто строение из дерева и камня.
А что внутри? За недавно покрашенным фасадом, что внутри? За только что вымытыми окнами? Начищенными медными ручками? Там давно прогнившие стены. Перекрытия, рассохшиеся и пророчащие каждый неосторожный шаг сделать последним. Проржавевшая крыша, течь. Хлам. Но никто не знает. Все побелено, покрыто краской, отполировано. Сверкает. Сияет. Заставляет поверить в свежую оболочку гнилого нутра. Прячется и прячет.
А двор?! Должен быть двор позади этого достойного дома, стоящих, но мертвых хозяев!? Мощеный, чистенький дворик, если не с фонтаном, то с несколькими зелеными деревцами! Да. Так было. Было один или два века назад. А сейчас? Сейчас там желтые, даже коричневые стены и под ними огромный, уродливый, как чье-то искалеченное тело, железный, совсем черный от времени, поржавевший ящик. Или использованная, или ненужная, или старая дрянь в нем. Она суть этого железа. Сущность. Душа… но мертвая. Живая никогда бы не оказалась прикована к такому телу. А может и фальшивая. У настоящей души - достойное тело.
Эти дома. Эти когда-то роскошные дома! Свежепостороенные, новенькие.  В них не осталось душ… настоящих душ, а еще жизни. И весь внешний пафос никогда не убедит в обратном того, кто в этой жизни стремится чувствовать только настоящее.
Надо выбираться отсюда. Из этих дворов. От этих домов. С этих улиц. Туда где жизнь и оставить позади все эти массивные каменные существа.
Большие центральные улицы города. Наполненные людьми, подвижные. Живые… На них кипит жизнь: огни, пестрые одежды, глосса, вывески. Нет. По-настоящему живой человек не станет тратить свое время в железной коробке, меняющей топливо на неживое механическое движение и ядовитый газ. Стоять в автомобильных пробках, нервничать, переживать, волноваться.
Кто станет тратить свои вечера за чашкой кофе, цена которого зависит от разной комбинации в нем специй, сахара и молока. Или на чай. Самый обычный чай: заварка и кипяток, который дороже посуды, в которой был подан.   
Какой настоящий живой человек станет искать нужные ему вещи в магазинах, где на самой маленькой безделушке висит ярлычок с короткой вертикальной черточкой и несколькими знаками пустоты?!
Сейчас. Вот прямо сейчас люди проживают свой век. Старые, те, кто в состоянии, стремятся продлить внешнее впечатление молодости. Молодые, не имея никаких стоящих ценностей, создают себе образ совершенно других людей, чем те, которыми являются. Прячутся и прячут.
А они все ведь убеждены, что живут по настоящему. Так, как надо, активно, в полную силу. Говорят о настоящих ценностях: о любви, о правде, о дружбе, высоких чувствах. О настоящих, а не о тех, что так искусно имитируют изо дня в день. Фальшь.
Идешь, стремишься скрыться от этого мира. Такого мира. Но всегда  непостижимым образом возвращаешься к нему же. К миру, который гонится за внешним эффектом, старается убедить в том чего нет, в том что маска – и есть истинное лицо, что роль, порой неудачно выбранная, и есть настоящая жизнь, в том, что иллюзия – и есть реальность. Все сплетения становятся целым полотном, все вещества – одной смесью. А люди, те, что живут по-настоящему?! Их мало они одиноки, им страшно и стараются спрятаться от этой иллюзии, но сами в результате становятся ее частью, тонут в этой массе. Бездушной, мерзкой, пестрой иллюзии, не по-настоящему живой иллюзии, которая, являясь частью мира, являясь самими миром, поглощает все. В этом и заключается ее суть.
Ох, как же все фальшиво! Как мерзко! Как мертво!