Повесть о белом

ПОВЕСТЬ О БЕЛОМ.

Люди, во многом такие разные,  одинаковы в одном: в стремлении достичь счастья. Каждый день, шаг за шагом мы двигаемся туда, где по нашему разумению, оно нас ждет. Объяснить, что такое счастье, толком не может никто, но все знают – это что-то светлое. Будь я художником, я бы нарисовала счастье в виде белой сияющей звезды. Она, так же как и счастье, прекрасна, и так же  далека…
В поисках счастья мы попадаем в истории разных оттенков: темные и светлые.  Как художник на палитре смешивает краски, так и мы, словно краски, смешиваем на палитре памяти события, встречи, разлуки, вошедшие в картину нашей жизни. Часто, в разноцветье красок, которыми мы рисуем свою жизнь, преобладают темные тона. А ведь, чтобы написать радующее глаз полотно, живописцу нужно много белой краски…
1

Где я могла видеть этого человека?
Напротив меня сидел грузный мужчина лет пятидесяти с небольшим. Увлеченно читая газету, он то и дело поправлял, падавшую на высокий лоб непослушную волну совершенно седых волос. Мельком взглянув, он поздоровался со мной и снова углубился в чтение.
В голове еще крутилась фраза, брошенная на вокзальной площади цыганкой. Она, как и многочисленные её сородичи, приставала к прохожим с предложением погадать. Цыган я боюсь с детства.
Тогда в голодные послевоенные годы я жила у бабушки, потому что мои родители, артисты филармонии, были постоянно в разъездах. И вот под вечер в  нашу дверь постучали. Бабушка открыла. На пороге, вернее на ступеньках порога, сидела цыганка, она жалобно попросила воды. Эта изможденная женщина, конечно же, вызывала жалость. И моя хлебосольная бабушка отправилась за водой на кухню. Я же, пятилетний ребенок, видевшая цыган только из окна (их кибитка стояла несколько дней неподалеку от нашего дома), с любопытством разглядывала  гостью из-за двери. «Девочка, хочешь, я дам тебе конфет?» - предложила цыганка. В нашем небогатом доме конфеты, или как их на старинный манер называла бабушка «конфекты», были только по большим праздникам. И эти праздничные сладости я любила больше всего на свете. «Пойдем со мной, я дам тебе много конфет», - продолжала цыганка и протянула ко мне, унизанные сверкающими кольцами и браслетами, руки. Что было дальше, я не помню. Бабушка потом рассказывала, как отнимала меня у цыган уже из кибитки, позвав на помощь чуть ли не пол-улицы соседей.
С тех пор у меня при виде цыган  всегда возникает ощущение опасности, хотя, наученная житейским опытом, знаю, что не все из них ведут бесчестный образ жизни. Быть цыганом, это, словно проклятие: красивые и свободные, они не могут найти покоя, их всегда манят дороги и приключения. Горячие головы, они часто стоят перед выбором: жизнь или смерть, чужая или своя -  это уж как получится. Интересно, есть ли среди цыган мудрецы, которые точно знают, как нужно жить правильно. Наверное, есть. Хотя, может быть, у них своя, особенная  мудрость, цыганская…
Но, что же все-таки хотела сказать цыганка на вокзале своей хитроумной фразой: «Жизнь у тебя от того черная, что белое от себя гонишь…»? Жизнь мою действительно можно назвать черной, а вот, что такое белое, ума не приложу. В купе я зашла не более пяти минут назад, и все это время, располагаясь поудобнее, пыталась разгадать эти слова.
Поезд тронулся.
- Давайте знакомится. Павел… - взглянув на меня, представился мужчина и отложил газету. Потом медленно, как будто припоминая, спросил: – А вас как зовут?
О, боже… Паша… Он меня не узнал.
2
- Девушка, вам плохо? - слышу мужской голос как-будто издалека.
 Наверное, я выгляжу очень несчастной: одна, прислонившаяся к какому-то ящику, с закрытыми от усталости и бессонной ночи глазами.
- Девушка, вы меня слышите? Пойдемте, присядете - низкий приятный голос приглашает меня присесть…
Присесть! Да ведь только об этом я и мечтаю после бессонной ночи стояния у билетных касс, и в итоге получив билет, опять же, на «стоячие» места  верхней палубы теплохода.
Открываю глаза и зажмуриваюсь снова: белоснежная рубашка так ярко отражала утреннее солнце, что смотреть долго было невозможно.
- Вы едва держитесь на ногах, садитесь на мое место.
Не дождавшись от меня  ничего вразумительного, сильные руки нежно, но настойчиво обхватили мои плечи и, куда-то увлекая, наконец, усадили в шезлонг. Замечаю, что нахожусь в окружении большой компании ребят и девчат. Играет тихонько гитара, слышу чудесные слова песни : "Милая моя, солнышко лесное..." Чьи-то заботливые руки укрывают меня чем-то теплым и пушистым, от которого приятно пахло, как мне показалось, выпечкой или ванилью. Не важно... Теплоход, как гигантская  колыбель качается на волнах. Гул голосов, нежная мелодия гитары, гомон чаек постепенно уходят куда-то далеко-далеко; ласковая, темная бездна манит меня все больше и больше. Я сплю… И снится мне, что  вхожу я в здание морского вокзала. А там настоящее столпотворение: военные с вещмешками за спиной, пионеры в белых рубашках с красными галстуками, повязанными по всем правилам пионерии: один конец длиннее другого; тот, что покороче символизирует пионерию, подлиннее – комсомол,  ну а сзади, самый большой – коммунизм. Около пионеров суетятся вожатые в белых панамах. Какие-то  вспотевшие тетки и дядьки, ругаясь, толкаются у окна кассы, на котором большими буквами написано: «Билетов нет». Я ищу глазами, куда можно присесть; вдоль стен стоят лавки, они пусты, но никто на них не садится, хотя в зале толчея такая, что даже стоять спокойно невозможно. Я хочу пройти и сесть, но вдруг путь мне преграждает билетер в черной форме и компостером в руках:
- Ваш билет!
- Я очень устала, можно присесть хотя бы на минутку?
Лицо билетера перекосило от злости, и он толкает меня, при этом чем-то больно уколов.
Я действительно укололась… Боль не во сне, а наяву. Открываю глаза: оранжевое солнце, как в модной сейчас песенке, окрасило  все в оранжевый цвет. Сопровождающие наш теплоход чайки кричат, взмахивая золотыми крыльями. Закат. То, обо что я укололась, приятно меня удивило… Белая роза. Мой любимый цветок. Сердце радостно забилось… Чувствуя, что на меня кто-то смотрит, поворачиваю голову. Справа сидит широкоплечий вихрастый парень в белой рубашке и внимательно следит за мной.
- У вас все хорошо?
Вспомнив, что я заняла его место и проспала здесь целый день, мне стало неловко и где-то даже стыдно.
- Спасибо. Вы меня очень выручили, - говорю ему, вставая и собираясь уходить.
- Постойте, не уходите, это место теперь ваше, можете оставаться здесь сколько хотите.
-  Еще раз спасибо, - говорю, приводя в порядок свои мысли и чувства, и снова усаживаюсь в шезлонг. -  И за розу… Я очень люблю эти цветы.
Через пять минут мы уже были знакомы и кое-что выяснили из биографии друг друга. Зовут его – Павел, он учится в техническом институте, закончил четвёртый курс.На каникулах с однокурсниками ездили в путешествие по побережью Черного моря, и сейчас  возвращаются из экскурсии домой.
- Пойдемте, прогуляемся по палубе, - предложила я. От долгого сидения мои ноги жалобно ныли и просили дать им возможность подвигаться.
Когда он встал, я чуть снова не села, такого гиганта мне еще не приходилось встречать. Его широкие плечи находились на уровне моих глаз, хотя среди своих сверстниц я считалась рослой. А когда Павел улыбнулся мне, то моя двадцатилетняя душа затрепетала и унеслась сначала на небо, а потом в пятки.
Мы пошли рядом, и нас провожала тишина, которая как-то сразу возникла среди шумной компании товарищей Паши. Наверное, мы были красивой парой, потому что такая же тишина возникала то тут, то там, где бы мы ни проходили. Я мельком перехватывала восхищенные или завистливые взгляды пассажиров.
Какая-то девушка в сильно декольтированном платье, переходя нам путь, чуть приостановилась и, просто уничтожающе взглянув на меня, томным голосом сказала Павлу: «Какая цыпочка…» И, кокетливо поправив прическу, не отводя глаз от моего попутчика, удалилась, виляя бедрами. Усмехнувшись про себя, смотрю на Пашу. Он, похоже, немного смутившись, спокойно продолжал мне рассказывать о том, как ему удалось собрать какой-то необыкновенный радиоприёмник, и что о его разработке напечатали даже в журнале.
Никогда мне не приходилось слышать такие научные слова, но я старалась много не задавать вопросов и делать умный вид, что понимаю.
"Да что я всё про себя, вы мне лучше о себе расскажите" -Павел повернулся ко мне лицом и взял за руку. Я не стала выдёргивать руку почему-то,  я доверилась этому могучему гиганту.
 Павел был откровенно шокирован тем, что я серьезно занимаюсь парашютным и мотоциклетным спортом. Узнав об этом, он был просто возмущен тем, что таких хрупких девушек берут в такие неженские виды спорта. И мои доводы о том, что нашей Родине не только мужчины-защитники нужны, но и женщины-защитницы, его не убедили. Павел успокоился только тогда, когда я пообещала заняться чем-нибудь более безопасным для жизни, например, стрельбой пулевой или шахматами.
- Полина, а  вы куда едете?
Мне очень не хотелось отвечать на этот вопрос честно, а врать я не умею. Собравшись с духом, отвечаю:
- В Одессу, в гости к родственникам…
Тут на мое счастье объявили, что их группу приглашают на ужин.
Взяв с меня обещание, что вернусь сюда, тоже поужинав и одевшись теплее, Анатолий быстрым шагом отправился вниз. А я, тронутая такой заботой, осталась стоять у бортика палубы.
Солнце посылало из-за моря прощальный привет, позолотив края облаков. Смеркалось. Включили иллюминацию, и мне представилось, как наш «Колхида» красиво смотрится со стороны. Так все романтично складывается, почти как в кино…
Спускаясь в  ресторан, я мысленно перебирала варианты его вопросов и моих ответов. Почему я стараюсь скрыть от него то, что его совсем не касается? Кто он для меня? Но, с другой стороны, зачем усложнять это ни к чему не обязывающее знакомство правдой? Пусть всё выглядит так, будто я действительно еду к родственникам в гости, а не возвращаюсь от родственников домой к мужу-инвалиду…
Замужем я всего четыре месяца. Этот брак был для меня возможностью вырваться из унизительной нищеты. Два года будущий муж «обхаживал» меня, моля выйти за него замуж. Если бы не смерть бабушки, у которой я прожила всю свою сознательную жизнь, и последовавшая за этим череда неприятностей, приведшая меня к краю пропасти, из которой чистой уже не выбраться, вряд ли бы я вышла замуж за этого, в общем-то, хорошего человека.
Мы  познакомились с ним на совместных учениях. Я занималась парашютным спортом в клубе ДОСААФ, а он тогда был курсантом военного летного училища. Симпатичный парень, он был для меня просто другом, не больше. Но его настойчивые попытки завоевать мое сердце и руку привели, в конечном итоге, нас в ЗАГС. Окончив училище, мой муж стал летчиком, но служба его была недолгой. После неудачной посадки он получил травму позвоночника, и вот теперь… Правда, врачи сказали, что организм молодой и, может быть, «некоторые двигательные функции восстановятся».
Оставив мужа на попечение, матери и сестры, я ездила к родственникам в Ростов за лекарством, которое по большому блату «достала» двоюродная тетка моего мужа. И вот теперь заветные ампулы лежат в моей сумочке. Мне подумалось: в этих хрупких стекляшках, превратившись в капли,  находится судьба мужа, и сейчас за эту судьбу в ответе только я. Тревога и бесконечная жалость занимали все это время мою голову. Сердце  сжалось от мысли, что ждет нас впереди… Нет, так можно сойти с ума. Мне нужно немного развеяться.
Накинув кофточку, возвращаюсь на «наше» место. Паши еще нет. Наслаждаясь вечерней прохладой, любуюсь небом, щедро осыпанным звездами. Звезды мерцают, переливаясь, как брызги шампанского на черном бархате. Теплоход размеренно и плавно качает. Море спокойно, и только бегущая от нашего лайнера косая волна, возмущает его спокойствие.
«Где моё чувство гордости? Почему девушка ждет парня, а не наоборот?» Решаю удалиться с «нашего» места и со стороны понаблюдать, придет ли Павел. Сделав несколько шагов, слышу заставившие меня замереть волнующие звуки мелодии «Вальса потухающих свечей» из кинофильма «Мост Ватерлоо». Эту музыку, этот фильм я обожаю, поэтому удержаться от того, чтобы не увидеть исполнителя, я просто не могла. Быстро спускаюсь в музыкальный салон и вижу: за шикарным белым роялем, окруженный многочисленными слушателями, сидит… Паша. В свете хрустальных люстр его волнистые пшеничного цвета волосы кажутся нимбом. Увидев меня, не прекращая игры, Павел мне кивнул. И все слушатели, как по команде, повернули головы в мою сторону. От гордости и охватившего меня волнения я не знаю куда деться. Закончив игру невероятно сложным музыкальным пассажем, сорвав бурные аплодисменты и крики «Браво!», Павел встал, чтобы уйти, но публика просто вцепилась в него с требованиями сыграть что-нибудь ещё. Подойдя ко мне, он спросил:
-   Полечка, что ты хочешь, чтобы я сыграл?
- Что-нибудь из «Серенады Солнечной долины» можно? – опешив, тихо попросила я.
- Пожалуйста…  Для Полины…, - в тоне конферансье начал Павел и чуть потише спросил, -  Как твоя фамилия? – Называю почему-то девичью фамилию. И Павел громко, на весь зал объявляет:
- Для Виниченко Полины исполняется мелодия из кинофильма «Серенада Солнечной долины».
Музыка полилась, и вот некоторые из присутствующих стали танцевать, кружась по начищенному паркету салона, некоторые просто качали головой в такт музыке. А у меня от всего происходящего закружилась голова.
- Ну, и повезло же тебе, - подойдя ко мне откуда-то сзади, сказала девушка в декольтированном платье. – Он тебе кто?
- Брат, - неожиданно для себя соврала я.
- Слушай, познакомь, а? – оживилась красотка.
- Сама знакомься, - ответила я ей и направилась к выходу.
Уже на лестнице Павел нагнал меня и стал отчитывать, куда это я пропала. Да, я пропала… Сердце съежилось от обиды на судьбу, на то, что я не могла, вернее не должна, давать  волю впервые в жизни зародившемуся в моей груди чувству. Уже стоя на «нашем» месте, болтая невесть знает о чем, я решила все ему рассказать, чтобы не мучить себя напрасными надеждами. Но тут Павел прервал меня буквально на первом слове. Взяв мои ладони, он поднес их к своим губам и, согревая мои холодные пальцы дыханием, сказал, глядя мне прямо в глаза:
- Поля, справа по борту Севастополь, мы скоро расстанемся, а я не сказал тебе главное… Прости, если я покажусь тебе нахальным, но мне очень хочется тебя увидеть снова… Я такой девушки еще никогда не встречал. Дай мне, пожалуйста, свой адрес. Я напишу тебе.
Трудно передать, какой шквал чувств окатил меня. Теперь я точно не смогу рассказать ему о себе, о своем неудачном замужестве. Может быть в письме лучше объясниться? Но, что подумают близкие, если обнаружат нашу переписку. Я ведь замужняя женщина… Да и к чему этому красавцу девушка, как у нас говорят, «с прошлым». У него, наверняка, будет впереди более удачная партия, нежели я. Вон, каким успехом он пользуется. Слишком  хорошо и красиво здесь, чтобы хорошо кончиться. Нет, всё было против продолжения этого невинного романа, и я даю ему вымышленный адрес. «Пусть будет так, как - будто мы и  не встречались» - решаю я окончательно, подавив в себе желание расплакаться.
Вот к теплоходу пристал паром. Мы почти бегом спускаемся вниз. Пассажиры переходят с теплохода на паром, а мы стоим как завороженные смотрим друг на друга.  «Пашка, давай быстрее, один ты остался" - кричат ребята. И вот  последний миг расставания. Моя рука еще хранит тепло его ладони, а Павел уже взявшись за бортик, и готовясь сойти на паром, вдруг резко обернулся, рывком притянул меня к себе, и, крепко обняв, прильнул губами к моим, приоткрывшимся от неожиданности, пересохшим губам. Сердце в  груди затрепетало, будто его пронзили тысячи серебряных иголочек, и  забилось так, словно пробудившаяся ото сна жар-птица пыталась вырваться на свободу. Это был наш первый и последний поцелуй. Уже с парома, перекрывая шум моторов, Паша крикнул: «Жди!» В ответ я только помахала, хотя хотелось кричать.
Я провожала взглядом скрывающийся в ночном тумане паром, пока могла видеть белую точку, одиноко стоящую на его краю. И до самой Одессы простояла на «нашем» месте…

3

- Полина, - представилась я своему попутчику.
- Вы знаете, мою жену тоже зовут Полина…
- ?
- У меня такое ощущение, что я вас где-то видел… Мы не могли с вами встречаться раньше?
  Голубые глаза Паши пронизали меня насквозь и я, растерявшись, не знала, что ответить. Признаться или нет? Ведь прошло двадцать пять лет, я очень изменилась. Давно нет моей шикарной косы, я её остригла и  продала парикмахеру, когда сильно нуждалась в деньгах после смерти первого мужа. От точеной фигурки так вообще ничего не осталось. А уж морщины… Нелегкая доля выпала мне на этом свете. За двадцать пять лет тяжких испытаний из наивной девушки я превратилась умудренную жизненным опытом женщину, с жестким характером. Если судьба нас опять свела, может быть теперь не стоит скрывать правду. Да и к чему это лукавство сейчас, когда прошло столько лет.
- Мы действительно встречались, - начала я, - но это было очень давно… Вы тогда еще учились в институте и мы с вами встретились на теплоходе. Помните, вы уступили мне свое место, а потом еще белую розу подарили? Я Виниченко Полина…
Павел глубоко, прерывисто вздохнул, откинулся на спинку кресла и отвел взгляд в сторону, видимо, собираясь с мыслями. Как трудно бывает подобрать слова, чтобы сказать именно то, что чувствуешь. Особенно, когда  давным-давно заготовленный для  долгожданной встречи текст стерся из памяти за давностью лет…
- Помню, конечно, помню, – в голосе Павла зазвучала нотка грусти и какой-то  особой душевности. – А я ведь писал тебе и сразу, после первой сессии, поехал по твоему адресу… Искал тебя...
В моей груди стала нарастать давящая боль, и я достала из сумочки валидол.
- Поля, ты не волнуйся, я тебя давно простил. И, наверное, даже должен благодарить.
-  За что?
-  За жену.
И тут Павел рассказал мне, как сложилась его судьба, после того как мы расстались на теплоходе.

4

  Большое письмо написать ему было некогда, поэтому он решил сначала просто подписать свою фотографию и выслать мне. Но ни на фотографию, ни на отправленное вскоре письмо ответа не было. Павел отправил еще одно письмо и еще. И вот приходит ответ, что, «судя по письмам, вы замечательный человек, и я посчитала бы за счастье встречаться с таким парнем как вы, но я не та Поля, за которую вы меня принимаете, и больше не пишите по этому адресу, т.к. из-за ваших писем мы поссорились с любимым человеком». Успешно окончив университет и получив свободное распределение, после недолгого пребывания у родителей на Украине, отправился на работу в Ростов. Ему очень не терпелось зайти по «моему» адресу выяснить, в чём все-таки дело, поэтому на следующий же день он отправился именно туда.

  Когда Павел нашел нужный ему дом, оказалось, что Поля уехала с подругами на три дня к морю. Родителям Полины он понравился, и они предложили ему остаться переночевать. Они оказались очень приветливыми, интеллигентными людьми. И Павел, сам умница и интеллигент, быстро нашел с ними общий язык. Недоразумение с письмами скоро выяснилось.
  У Полины действительно был жених. Он, обнаружив письма Павла, устроил ей бурную сцену, представ не в лучшем виде. Поля сначала сильно переживала их размолвку, злилась на непонятно откуда свалившегося на неё Павла со своими письмами. А потом увидела своего любимого то с одной, то с другой девушкой. Парень ударился во все тяжкие, обвиняя при этом Полю в том, что именно из-за неё он гуляет. Простить такое трудно, проще забыть этого человека, вычеркнуть его из жизни, что Поля и сделала.
  Утром, поблагодарив хозяев за ночлег, Павел попросил вернуть ему письма и фотографию. Он уже собирался уйти из этого гостеприимного дома, но тут вошла вернувшаяся с моря красавица Поля… Короче говоря, Павел больше из этого дома не ушел. Через несколько лет купил дом, перевез в Ростов своих родителей. Полина  оказалась хорошей женой и заботливой матерью их троих сыновей.
Рассказывая мне свою историю, Павел достал из внутреннего кармана пиджака небольшие, слегка измятые (видно, что он с ними не расстается) фотографии жены и детей. Показывая мне это богатство, Паша даже и не подозревал, какую боль причиняет мне. Ведь я бы никогда не смогла родить ему. Жестокий приговор я услышала в больнице, куда с тяжелыми травмами попала после падения с парашютом. Запасной удалось открыть только перед самой землёй… Не зря, Пашенька, ты отговаривал меня заниматься этим видом спорта. Но я тогда не знала, чем рискую. В молодости на многие вещи смотришь через розовые очки. Кажется, что беда где-то далеко и не для тебя, и если что случится, то все можно исправить, переписать заново. Переписать я пыталась не единожды, но последняя попытка чуть было не закончилась для меня, как говорят врачи, летальным исходом. Да и возраст уже прошел… А потом беды одна за другой посыпались как из дьявольского рога изобилия.

5

Павел замолчал.
- Я очень рада, что у тебя всё так замечательно сложилось, - возвращая фотографии, сказала я улыбнувшись.
-  Не всё…
-  ?
-  Я долго не мог забыть тебя. Все надеялся, что ты найдешься. Где ты была? Почему? Зачем ты меня обманула? – голос Павла стал жестким и требовательным.
Наконец-то, я могла рассказать Паше всё, не таясь. Слушая о моей нелегкой судьбе, он внимательно меня рассматривал, немало этим смущая.
 Что он пытается найти в глазах, потерявших былой блеск от моря слез, в бледных ввалившихся щеках, когда-то упругих и румяных до такой степени, что мои старшие коллеги, ратуя за нравственность молодого поколения, вытирали их своим белым медицинским халатом, а он оставался таким же белым, как и был?
Я рассказала Павлу всё, как на исповеди. Может быть, мы опять расстанемся и никогда больше не увидимся, а мне очень хотелось открыть перед некогда любимым мною человеком душу. В своем сбивчивом рассказе я делала  паузы, пытаясь объяснить некоторые моменты, и получалось так, что, когда я не могла подобрать слова, Паша договаривал за меня, попадая прямо в десятку. Это меня сильно тронуло. Такого отклика в душе другого человека я никогда не встречала. Он чувствовал то же, что и я! Разве это может быть? Он ведь мужчина, ему должны быть непонятны женские чувства, мы на разных полюсах. А, может быть, он умеет читать мысли? Я о таком слышала. Но, как бы то ни было, излить ему душу мне было просто необходимо и я благодарна Паше за то, что он оказался таким потрясающим собеседником. Заканчивая свой длинный рассказ, я, как постскриптумом, произнесла:
-  Я очень жалею, что не дала тебе своего адреса. Как мне тебя не хватало…
Паша пересел на мой диван и взял мои ладони.
-  Мы с тобой уже давно не молодые люди, и всё в нашей жизни непросто. Ты простишь меня, если я скажу, что тоже обманул тебя?
-  ?
- Видишь ли, у меня нет жены… Просто, мне почему-то хотелось проучить тебя, что ли… Может быть, заставить ревновать. Я никогда не был женат. На этих фотографиях семья моего друга. Я его с Полей познакомил тогда. Мы вместе учились в институте. Друг попал в автокатастрофу и, умирая, просил заботиться о семье. Это было пять лет назад. Я помогаю его семье, и так получилось, что мы стали с Полей жить вместе. Но я её не люблю, и она об этом знает…
Павел встал и, как будто раздумывая, произнес:
- Я, наверное, всю жизнь любил только одну женщину, и ты её знаешь.
Он достал сигарету и, извинившись, направился в тамбур курить. А я осталась в полной растерянности.

6

Вот оно белое, которое я отогнала от себя когда-то… Это любовь. Любовь жизньдающая и окрыляющая своей взаимностью.
Я старалась заставить себя полюбить мужчин, с которыми меня связывала судьба, но тщетно. Это было жалостью, дружбой, привычкой, чем угодно, но далеко не любовью. Эти отношения иссушали мою душу. И я заполнила зияющую пустоту в сердце, уйдя с головой в работу. Работа стала мне всем: моим ребенком, моим мужем. Она заняла в моей душе, моей семье всё свободное место. Я стала карьеристкой. Борясь за кресло повыше, зарплату побольше, я научилась добиваться нужного любыми доступными средствами. За спиной обо мне говорили, что я «шагаю по трупам». Находясь на людях, всегда приходиться играть определенную роль. И я почти забыла, какая я на самом деле. У меня нет друзей. Мое окружение – это «нужные люди». И хотя вокруг меня всегда толпа, я очень одинока.
Испытав на себе все ужасы бедности, когда буханку черного хлеба и 200 граммов халвы я растягивала на неделю и перешивала на себя бабушкины вещи, мучаясь зимой от холода в её стоптанных демисезонных ботиночках, теперь я могу позволить себе покупать все самое вкусное, самое модное и шить вещи в ателье по заказу. Имея все атрибуты счастливой жизни, не считая детей, я рыдаю ночами в подушку.
О Павле я почти забыла. А это тот человек, с которым мне не нужно притворяться, он любит меня такой, какая я есть на самом деле. Мы не знаем о социальном статусе друг друга. Оказывается, это так здорово, когда чувства не испорчены этим знанием. От меня ему ничего не нужно, кроме взаимности. А то, что наши чувства взаимны, я поняла еще двадцать пять лет назад. И вот, как Божий промысел… Словно, кто-то специально устроил нам свидание в этом поезде. И в купе нас только двое.

Дверь купе отъехала вправо, и в проеме показался огромный букет белых роз. Павел вошел и, встав на колени, бросил эту благоухающую охапку к моим ногам. Я видела, что он хочет сказать что-то очень важное для нас.
И он начал:
-  Если судьба снова подарила нам встречу друг с другом, не будем притворяться, что между нами ничего не было и нет. Я люблю тебя и ты меня. Ведь так?
Растроганная, я не могла выговорить ни слова и только часто-часто закивала головой, поднимая цветы. Павел мне помог уложить цветы на столик, и все это время мы молчали, лишь изредка вглядываясь в глаза друг другу. Я укололась, как тогда на теплоходе. Паша взял мою руку и осторожно подхватил губами появившуюся капельку крови. И тут необъяснимое чувство завладело нашим разумом. Мы, словно сумасшедшие, стали целовать каждый сантиметр друг друга. Жар в груди нарастал и просил выхода. Наше горячее дыхание слилось в одно и опять, как и двадцать пять лет назад, я почувствовала, как бьется в моей груди сердце-птица, разрываясь от счастья. И в эти минуты мы были на той белой звезде, поднявшись на неведомую нам доселе высоту мироздания.

Перечеркнув прошедшие двадцать пять лет, как неудачную попытку жить, мы покинули поезд вместе, чтобы никогда не расставаться. Впереди нас ждала жизнь с белого листа. 
 

апрель 2004 года.