Пахот с Аргонизмами

genre: intellegent punk

Гегель есть Фихте, опосредованный Шеллингом.
(Л. Фейербах)

Света Л.О. Солнцев с Тала из-за Морева Ленок. Морев всю ночь бурел, он всех замочил, отгрохал, и уже под Утровой полюбил Г.Розу, вначале мая. И Солнцев встал из-за него. Проснувшись, все увидели на Утровой Островского. Их радость была ни в сказке сказуема, ни пером подлежаща, ой, извините, описуема, а подлежаща камень вода не течёт. Уже несколько лет они не видели землю, и тут, вот Островский. Кораблёв поднял "Алые паруса", вчера их кто-то бросил, недочитав, и что есть силы дал Газу. Все замерли в недоумении. Все всегда замирали в недоумении, когда кто-нибудь давал Газу. Газ, в отличиях от своего братца Майкла, пошедшего по эстрадной тропе в эстрадные дебри, и навсегда заблудившегося там, был в перфекте боксёром. Поэтому все сейчас обмозговывали: может ли он остаться боксёром в индефините - пока, наконец, Умецкий не зашёл за Разумовского, и не выяснилось, что существительные не имеют в Ремени. В Ремени у последних действительно небыло ничего, поэтому пришлось ограничиться предпоследними и спешить к Островскому, потому что в Ремени, как оказалось нет ни у кого, и ваще, правильно говорится не в Ремени, а в Ремне. Кораблёв был староват, но ещё весьма крепок и силён. Обойдя почти весь мир, сейчас он двигался медленно и осторожно, неся на себе немалый груз, что делало его пригодным к жизни.
До Островского оставалось ещё какое-то расстояние, уже был виден его заросший хребет, Погодина стояла прекрасная, Солнцев бил в глаза, и вдруг слева он увидел - пПиратов. Некоторое время они шли параллельно, пока один из них не устал и со стороны пПиратов не услышал команду - Фейербах - прозвучало грохочущее Э.Х.О. Эдуард Харитонович Оборжаться был сыном Харитона Ульяновича Йорка, он же Каценеленбоген, он же фон Патофф, он же Эркранц, он же Петянчиков и Тэдэ, изнасиловавшего кенгуру Джемми и убившего ее опосля происшедшего в ночь с 14 июля 1789 года на 5 января 1905 года. Ну не об этом речь. Бах ответил в сторону пПиратов. После Баха начался Шейкспир. Побитые и побайтые они одновременно врезались в Островского, снеся его крышу, как с молока пенку. Шумел сурово Брянский. Они туда. Там Темнов лису убивать сразу. Он Дремуч. Что делать, Чернышевский?
Авета в Ремя скакала, чтобы сообщить до 100 верную информацию о высадке на берегу. Она, как и всё её родное племя, знала, что эта высадка очень дорога вождю. Он долго изучал плодородность Земель и, найдя её, сделал свою высадку. Помнится, как много охотников было до этой Земли, каждый хотел посадить своё, и когда вождь приказал: Моисей - охотников поубавилось. Поэтому все знали, что любого ступившего на высадку ждёт Участь. Она была местной П. От неё ещё никто не ушёл. Стоит также учесть, что к ней никто и не приходил.
Вождь (просто вождь) лег, перед этим сев. Обычно сев бывал после этого, но сегодня вождь осуществил сев перед этим, и Устав решил прилечь. Устав постоянно помогал вождю в севе. Поняв, что это сегодня возможно обломится из-за пришествия вступивших на высадку, вождь перевезал это покрепче, поставил вуголок, а это взял с собой.
Из-за Кустов был слышен Шуман. Устав, Авета, Трас и вождь притихли. Шуман при Бли жался. Он чувствовал себя рядом с ней словно после babality, хотя со своим братом Шопеном они родились намного раньше её. Но Ихужев чащи Пяти рождали. Вытаращив очи черныя, очи страстныя, очи жгучия и прекрасныя, как люблю я вас, как боюсь я вас, знать увидел вас я в недобрый час, они увидели. И не вас и не в недобрый час, а оборванных и обросших - пПиратов - поняли они. Решив действовать неожиданно и выскочив из-за Кустов, они тутже были связани вместе с ним и этим. Слух дошел до племени быстро. В Ремени на сборы ушло немало. Шли и Млад, и Стар из Тар. А Участь уже ждала наглых действий пПиратов не предполагал. Утрова ушла, оставив нас, а на Островского наступил Дэн. Тропинка медленно извивалась и уходила в глубь, завлекая всё дальше пПиратов не догадывался, что Тропинка - сестра Участи и такая же П, как и она. Все расслабились и Люба, Вали с природой. Здесь можно встретить и старый огромный дуб и маленький гнилой зуб. Лес распахивал перед ними проход, и уже по распаханному они пробирались внутрь Леса. Тихо Шагал Марк! - послышался чей-то голос. Все немгромко замерли. Тихонов Ремени: стоять некогда. Но я слышал шаги пПиратов тоже слышал шаги. И Толька Ветров-Прибой сорвал этот разговор и унёс его Нагорный (хребет). Оставим ненадолго разногласия - в Ремени и пПиратов. И попадём Нагорный хребет. Звуки, которые принёс сюда Ветров-Прибой, рассыпались, разбудив Э.Х.О., которое тутже уснуло, напугав лишь своих соседей-медведей, ждавших превращения после долгих Морозов Е.Гор в Летова Нильных пряников и овсяных печений. Три медведя, Утров, Соснов, Омбору, три составных части Максизма-Ленизма, раз крыли глаза и рты ж тоже раскрыли, и затянув Песню, пошли завтра Кать. Они с сестрой всегда согласны на совместный пахот, но на этот раз почувствовали что-то неладное и коза, лось уже не желают, а позже всё-таки идут. Кать симпатична, она унаследовала характер от Ца и матерную манеру разговора. Её мать была графиней, очень интересной и образованной женщиной, что очень привлекало к ней мужчин после смерти мужа (не у мужчин, естественно, а у неё). И Кать если бревно вала, то только потому что была очень маленькой. Возможно поэтому она оказалась на Островском не случайно. Мать ей говорила, что пахот до Хорошего не доведёт, но Кать и не хотела до Хорошего, и сейчас, когда она была с Частлива, её возвращение домой стало бессмысленно. Частлив был самым выразительным и приставительным кавалером в жизни матери Кать-мы и сумерек он не боялся и всю ночь напролет приставал к ней, выражаясь не цензурной бранью, а мягким нежным французским языком. Он был военным и каждый Дэн приводил языка, с помощью которого и хотел добиться расположения Баз, так звали мать Кать. Раз положение было неважное - он не отступал. Это и нравилось Кать в нём, поэтому когда она стала с Частлива - её жизнь превратилась в Рай - трёх дочерей от трёх медведей, горячо любимых ею. База была в положении два раза: в горизонтальном, когда рожала Кать, и в вертикальном, когда была ими беременна. Беременна она была временно.
Оставалось ещё немного в Ремени, нов ОС нов НОМ всё что могло пол-зло, чтобы-с хва тить пПиратов же Лалиту, и эту, и дею, осу, шест вить в месте. В К-ком знал Толька О.Н. Племя по степи, нно окружало пПиратов чувство вал на вал о сов, ерш & ствол же лани, йод, воз можно с тей, а можно с этей. Связанные одной целию, скованные одной цепию трупы как свитера валялись на поверхности. И Толька Стивен сигал. Вдруг пол-Яна наполнилась раз личными дву личными три медведя, три составные части Максизма-Ленизма, все отпинать hoteli пПиратов hotel отпинать всех. И 100 Рия в Ойн в Пи сала ещё о дно. Когда всех взяли в плен - все попались. Сначала О.Н. поимел Расстрелли пПиратов со своей стороны намял бока ему, как проти в Нику. -Ту, да? Вечерело постепенно переходило в ночело. С Низиных орошо было видно как Нагорный (хребет) Цветаеву, толи последнии вздохи ушедшего СолнцеВа, Толя Северный-Сиянин, Толя мол Нина. Начинал буреть Морева Ленков. Темнев и Дима с тьma de-Крестов похороненных пПиратов погиб, но не плакал. Островский почти весь был гол. И лишь Крутова-Берегова не было видно. Здесь стояли все кому в Ремя возвращаться. Кораблёв тихо лёг на Водину, и пробивая носом проход, поскользил по её глади. Остров с кий из Че зал из Поли Зрениной. Вот ещё пока виден в Дали полный Крутой-Берегов. Ещё мнгновение. И никого.
Провожая одиноко стоит Маяковский.