Карабанов

ИНТРО
Пара слов о весне

Этот город, эта улица, этот двор, дом, квартира,  комната. Бумага, карандаш, грязная кружка, пятна кофе на бумаге. Весна. Трагическое  время  года.
Весна, весна… Небо пахнет водой и становится бесцветным, а под ногами плещется грязь. Грязь везде: на тротуарах, дорогах, городах,  одежде. Грязь на ногах. Грязь на пальцах рук…

1.
Однажды весной  замерли круглые часы   над белой  дверью, куда   «Посторонним вход воспрещен». Молоденькая медсестра  выбежала  из этой двери  и   застучала каблучками по пасмурному  длинному коридору. Развевались  в стороны  крылья её халата. Тонким голоском она  звала  врача. Медсестра - студентка… Общежитие, стройотряд, фильмы   с Аленом Делоном, водка в стаканах, первая  любовь в  кустах за  танцплощадкой.
А за   дверью, куда «Посторонним вход запрещен», в предродовых схватках кусала губы женщина лет тридцати. Еще совсем молодая, почти стройная  и немного  красивая.
Евгений Дмитриевич Карабанов – первый заместитель председателя горкома в этот  холодный мартовский день подпрыгивал   под окнами роддома № 1, хлопал финскими  кожаными перчатками, пускал изо рта пар  и  ждал СЫНА.  Эх, Евгений Дмитриевич,  даже  когда тебя  будут закапывать  в июньскую землю через тринадцать лет, ты будешь верить людям, и особенно жене.   А ведь люди часто  врут. 
Да, да, врут.
Еще совсем молодая, почти стройная  и немного  красивая женщина лет тридцати   врала мужу не раз. Врала она и   за девять месяцев до того, как остановились круглые  часы  над дверью,  куда «Посторонним  вход воспрещен». Врала,  целуя мужа, его небритые щеки, прижимаясь к его мокрому плащу,   вдыхая  запах  ответственной партийной командировки. Врала, а  ниже шеи, за потными грудями,  колотилось   её  пугливое сердечко. Ведь в спальне, в  шкафу  прятался сантехник  Славка  Тихонов,   вонючий,  но такой похожий на задумчивого   Штирлица. 
А потом, в установленный природой срок  младенца внесли в палату  матери. Он молчал, закрывал глаза и не хотел  смотреть на холодную грязь  за окном, на белые больничные стены и этих больших неосторожных людей. А может, просто стеснялся. Он был на руках, но сам по себе.  Он -  Дмитрий Евгеньевич Карабанов. Человек будущего.
Знал ли Славка Тихонов, что у него родился сын?  Нет, не знал. К тому времени он уже умер. Пьянство, сердце и все другое. 
А через несколько дней  Димку отвезли  на папиной  «Волге» домой. Дома  была чешская синяя  коляска с ракетами, поездки на шее у дедушки, конфеты у бабушки,  похороны дедушки, похороны бабушки,   аллергия, свинка, пластмассовые солдатики,  разбитая  лампа. Назначение папы на должность  зампредседателя райкома, поездка в столицу, Ленин и «Ну погоди».
Шёлк! Перемотана  пленка в старом «ФЭДе»:  Кремль,  прозрачное  летнее небо, папа в рубашке с длинным воротником  и брюках в полоску, мама в  голубом платье в складку, папа обнимает маму, а мама зажмурила глаза. И перед ними -  сестра Тоня: две косы,  белые сандалии и улыбка до ушей. Она держит Димку за руку. На нем   желтая рубашками с гоночными  машинками и  индийские джинсы. У него в руке самолет,  и  на голове взъерошенные волосы. Димка  смотрит в сторону. Там,  наверное, сидела собака, но собака в кадр не попала.
…А потом  однажды учительница, немолодая и яркая, как   фрукты на лотках в февральской Москве, сказала:
-Прошу садиться. Здравствуйте дети. Я Ваш  первый учитель   и мы начинаем первые в Вашей жизни уроки -  урок Мира и  урок Знаний, – так говорила учительница, потерявшаяся в ожидании   вечной    любви. Незамужняя. Тридцати семи лет.   Ахматова, Блок, майские грозы, цветы вокруг беседки.
Учительница говорила и  кивала головой:  вправо, влево. Морщины на лице,  казалось,  заставляли её  улыбаться.
 Дима сидел за партой - руки полочкой. Сестра рассказывала, что  именно таким надо быть в школе. Сестра все  знала… Отличница, спортсменка, красавица, председатель совета отряда. Бальные танцы, пионерлагерь, линейка, поверка, Олимпиада 1980,   кровавого цвета галстук…
 -  Сегодня мы с Вами вступаем в увлекательный мир, который называется школа.  Вы узнаете много нового. ВЫ узнаете, почему   пингвины не летают, как горит вода и правда ли, что Пифагоровы штаны на все стороны равны,  -учительница улыбалась,  а может быть,  морщилась. - Здесь вы встретите  первых друзей     и потом пронесете эту дружбу через всю жизнь,  и на всю жизнь у вас останется это первое  воспоминание –школа,   этот  чудесный день - первое сентября,  и этот первый большой шаг маленьких взрослых людей.
В открытую дверь  улыбались родители, а  между  партами приседал с  фотоаппаратом на шее  чей-то папа, а может и не папа, а просто никому не знакомый дядя. И было много улыбок и много цветов, был запах сентябрьского дождя,  и царила  бестолковая суета, и  в то же время все  казалось строгим и правильным до того, как вошла ОНА  и  рядом  нею   - серое пятно - её  мамаша.
Линии сломались и цвета расплылись,  словно  акварель от насморка.
–Извините,  мы немного припоздали… 
Девочка  шла   вдоль ряда парт, а    в воздухе замерла пыль, и в розетках бесилось электричество. Тишина.
Она   села рядом с Димкой, там было свободно. Темные  волосы и большие белые банты.  Димка   боялся дышать и шевелиться,  боялся,   что  воздух   из  его неосторожных  легких спугнет девочку,  и она улетит.
Но незнакомка  взглянула на Димку всего лишь раз.  Взгляд был печальным, как свет фонаря на улице ночью  в тумане. Потом она отвернулась, и смотрела лишь  вперед, и видела  учительницу, а   может сквозь неё - классную  доску, стену,  дороги,  расстояния  и  годы.
А Димка посинел от недостатка кислорода, чуть не потерял сознание  и  не услышал ничего, что  ему  говорили в этот самый важный  в  жизни день…
Щелк: общая фотография на школьном  дворе, Димка сбоку во втором ряду, непричесанный,  лохматый. Рядом с ним  какой-то рыжий с лицом хулигана. А ОНА впереди  в центре. Сидит,  смотрит в камеру, а может,  сквозь неё,  и белые банты  закрыли   лицо учительницы наполовину.
А потом   Димку  схватил за руку  папа и, прорвавшись сквозь   взволнованную толпу, привел  к маме;  и мама рассказывала   незнакомым тете и дяде:
-Мы   финскую стенку и собрание сочинений Жюль Верна достали, в восьми томах.  Женя, в восьми томах или в десяти? – спросила мама  папу, но тут   обнаружила Димку. –А вот и наш  бандит,  – засмеялась.
Мама… Неугомонная трещотка. Мама широко   растягивала губы, и показывала  зубы, большие белые крупные  здоровые зубы, как клыки на ковше экскаватора. Собранные в ряд  глыбы льда Антарктики
-Дима познакомься с одноклассником,  он в нашем  доме живет. Его  зовут …ммм….
-Максим,  –сказала незнакомая тетя.
-Да, точно, –мама скривила улыбку. Незнакомая тетя скривила улыбку в ответ. Всем  было  весело.
А потом из-за бедра незнакомой тети выглянул  рыжий с лицом хулигана,  и в этот  пасмурный день его голова напоминала   раскаленную сковородку.
Димка  забыл, что его  учили всем при встрече говорить: «Очень приятно»,  даже если  было неприятно или вообще было никак,  а одноклассник  не растерялся:
-Ты че такой  белобрысый?
Димка обиделся  и ответил:
-На себя посмотри, конопатый, - и получил от   одноклассника  в нос.
А потом  мама отвела Димку к папиной «Волге»   и надавала рукой   по ягодицам. Чтоб не дрался и не задирался. Это было  несправедливо, но отец, улыбаясь, разводил руками перед родителями Максима. Зато  папин  водитель, молодой парень в кепке,  зажав зубами   папиросу, сказал просто:
-Не дрейфь, парень, ты же будущий мужик.
А потом первоклассников привели  к трамваю. На бортах трамвая был  нарисован улыбающийся  тигр.
-В честь  Первого сентября  мы совершим увлекательную поездку по нашему городу на этом красивом,  специально для нас приехавшем  трамвайчике «Тигренок», – говорила учительница.
Димка хотел сесть рядом с девочкой с белыми бантами. Он заскочил в трамвай первым и занял место у окна. Одноклассники забегали  в вагон,  но Димка  стучал кулаком  по дерматиновому  сиденью и кричал:
-Занято!
 И  вот    Димка   увидел, как ОНА  поставила  ножку на ступеньку, увидел, как всколыхнулась  юбка, когда  она шагнула  вверх: шаг, второй,   еще один. Димка замер: сейчас  она подойдет ближе, и он скажет - «Привет, садись рядом». Но случилось всё иначе. Димке на   руку  села совсем другая девочка - толстая, в белых колготках и вовсе без бантов.
-Меня зовут Полина,  будешь носить портфель мне до дома, - сказала она.
-??? – Димка убрал руку, он не знал, как надо  разговаривать с наглыми  девочками.
-Мальчик должен носить девочкам портфели, – заявила  Полина.
-Здесь занято, – пролепетал   Димка
-а ты  это место не покупал!!!
И Димка  больше ничего не сказал. Трамвайчик поехал, и впереди  через пару дерматиновых кресел ехала Она.
«Тигренок»   стучал железом по влажным  сентябрьским улицам города.  Уже   другая женщина, молодая,  в широкой  юбке  до щиколоток, с лентой  в длинных волосах  (комната в  сталинской коммуналке, магнитофон с бобинами, «Пинк Флойд», друзья-фарцовщики, еврейская иммиграция) рассказывала   о  героях,  которые строили,  украшали  и защищали этот город,  о  героях, которые поднимали восстания,  победили богатых и  отвоевали  у  фашистов  портовый берег.  О людях, которые провожали гигантские корабли и  первые послали в космос человека,  и которые жили, боролись,  умирали   за то, чтобы в трамвае «Тигренок» по  этим просторным улицам могли   ехать дети.
Димка смотрел   вперед на незнакомку с бантами, и  ему казалось, что теперь  каждый день  его дальнейшей жизни будет  заканчиваться поездкой на трамвайчике «Тигренок»…
Но на следующий день  трамвайчик никуда не поехал, Димку посадили  за одну парту вместе с Полиной, а после уроков он понес её портфель.
А прекрасную незнакомку, оказалось, звали Настя. Она  сидела  за первой партой и уже умела читать. Она была, наверное, самой умной в первом Б. Потом  через три месяца сказали, что  она заболела  и ушла из этой школы. Сказали, что совсем ушла…

2
-Ты в футбол играть умеешь? –у рыжего Макса была дурацкая привычка ковыряться в носу и вытирать содержимое ноздрей  о  первое, что попадется под руку. Сейчас  под руку попались стены лифта.
-Умею, – Димка поморщился, глядя на Макса.
- А в хоккей?
-И в хоккей умею.
-А у меня папа в хоккей на чемпионате континента   играл! – Макс сплюнул сквозь зубы - «Тцик!»
-Какого континента? – Димка отодвинулся  от Макса.
-Какого, какого?  Ты че, дурак?   Континента говорю.
-Ну и что,  у меня папа тоже играл за сборную за границей  и тоже в хоккей, – врал Димка.
Лифт остановился, двери открылись, мальчики вышли  к Димкиной двери. Звонок отозвался соловьиным свистом. Дверь открыла мама, улыбнулась   на пороге:
-Дима, я же говорила тебе, чтобы незнакомых людей  домой не водил.
-Мама, это же Максим,   сосед и одноклассник,  ты  его знаешь.
-Ну, хорошо, Максиму можно, но ненадолго, –мама,  продолжая улыбаться, посторонилась, впуская  мальчиков.
Мальчики прошли в кабинет Димкиного отца, и пока Макс   пялился на  вывешенные по стенам  африканские маски, Димка нашел то, что было нужно. Коробок спичек, весь в иностранных  словах,    лежал  рядом  с янтарной курительной  трубкой.
-А у тебя отец кто? - спросил  Макс,  когда они вышли из квартиры.
-Он в партии работает.
-А эти маски?
-Это из командировок
-Понятно.  А у  меня военный. Ракетчик! – сказал Макс.
 Димка кивнул головой. Мол, уважаю!
…Костер загорелся лишь с последней спички,  все остальные ломались в замерзших пальцах Макса, а последняя,  наверное, услышала  его молитву: «Гори, гори  ясно! Чтобы не погасло!» и загорелась, а потом загорелась  пара крест накрест сложенных досок,  а под ней  велосипедная камера. Затем  пламя перекинулось на деревянный домик-шалаш, что стоял за качелями. Шалаш  подставил бока пламени, загорелся роскошно,  как костер в фильмах про пионеров. С шалаша пламя перекинулось  на   помойку во дворе  и на простыни на балконе у тети Лены.
Глядя на языки  разыгравшегося   пламени, Макс и Димка в этот  ненастный осенний день  поклялись   быть навеки верными   созданному ими отряду поджигателей  «Золотая Антилопа»,  и порезав пальцы бутылочным стеклом,  перемешали клятву    кровью.
А потом,  в тот же вечер Димка  с Максом  впервые оказались у участкового. Они сидели   в темном  коридорчике, прижавшись затылками к стене.   Макс ковырял   пальцами   дерматиновую обивку лавки, а Димка болтал ногами.
Было слышно, как  отец Макса  что-то виновато    объясняет  человеку в милицейской форме, который был  совсем не похож   на Дядю Степу, а наоборот  был маленьким,   толстеньким,  и на усах  у него   засохла капуста.
А потом пришел Димкин папа, и всех  отпустили.
Димку  с того вечера посадили под домашний  арест,  и отвозили в  школу на папиной «Волге».  За окном выл ветер. Прошла зима, а потом   началась   весна, но ветер  стал выть еще сильнее.
Димка гулять  не пускали, зато за месяцы домашнего ареста он написал Устав отряда  «Золотая Антилопа» и назначил себя  его командиром. Разведчиком отряда стал Макс,  и Димка  подумывал,  что можно  флагоносцем  взять  одноклассника Мишку Нечитайло  по  кличке Вырви Глаз  – он жил рядом и  был бы отличным  флагоносцем,  ведь глаза его смотрели  вбок и вверх одновременно. Димка  придумал первое и самое важное задание молодому подразделению – найти сокровища,  и даже  составил карту их  двора и улицы,  где крестиком указал место клада.
Но после выхода из-под ареста  оказалось, что  Макс забыл про отряд «Золотая Антилопа» и про клятву,  перемешанную  кровью,  и запросто себе играет в кубики во дворе.
Оказалось,  что солнце сверкает  в окнах их многоэтажки. Вокруг  мамы с  колясками, старшеклассники с  папиросами, мальчики с девочками, и оттаявшее  небо высоко-высоко над головой. Жизнь  катится себе без Димки, хрустя  минутами, часами и  днями,  и  скоро закончится весна.
Димка  шлепал резиновыми сапогами по лужам, и рассеянно  огладываясь, заметил в окружении незнакомых мальчишек  Макса. Тот улыбался и  бросал кубики в лунку. Димка   подошел, похлопал его рукой по плечу, сунул  в  руки карту   и хотел молча и гордо   уйти, но Макс  его окликнул:
-Эй, я знаю, где это, – Макс  ткнул пальцем в крестик на карте.
…-Это гараж, а тайник   под ним.   Там лысый мужик в  толстых очках, у него  еще «Москвич»  оранжевый, с четырьмя фарами впереди, - пояснял Макс, сидя   на трубах в  штабе, который они соорудили  на чердаке заброшенного долгостроя.– И живет он один, и даже собаки  не завел.
Макс рассуждал грамотно, хотя был всего лишь разведчиком,  и Димке было обидно, что у него так не получается:
 -Во-первых мужика  зовут  Вилли Оттс  -настоящее пиратское имя.  Гараж  стоит на отшибе,  покрашен в незаметный красный цвет, и Вилли Оттс  всегда его держит закрытым,  даже когда   чинит свой «Москвич» в двух метрах на улице. Во –вторых,  ни с кем в гараже  он не пьет  водку и, кроме того, перед гаражом всегда подметает.
Да, странный  парень этот  Вилли Оттс.
…А потом в один  из дней Макс пошел на разведку,  а Дима  остался  его  прикрывать.  Перед гаражом стоял  «Москвич»,    мужчина  в толстых очках  что-то  высматривал под капотом, а потом,  вытирая тряпкой пальцы,  вошел внутрь гаража.  Макс не сдрейфил  и прошел    следом.
 -Здравствуйте! – Макс  шагнул в холодную темноту,  сразу же  ослеп   после яркого света   и  носом уткнулся в мягкий  живот лысого.
-Мальчик чего тебе? – у Вилли Оттса был скрипучий,  совсем не пиратский голос.
-Дяденька,     у Вас макулатуры не будет, мы в школе макулатуру собираем…
«Когда говоришь  про макулатуру, все взрослые сразу же  начинают тебе улыбаться и считают тимуровцем», - объяснял   до этого Макс Димке…
-Нет, мальчик  – лысый перебил Макса и казалось, не любил «тимуровцев».- Не будет. Ничего и никогда  не будет.
А  потом   Вилли Оттс сказал  то, что  вовсе  лишило покоя и Макса и Димку,  и фланогоносца Нечитайло - Вырви глаз,  которого тоже  приняли в  отряд.
Мужчина  сказал это,    выталкивая  Макса  из гаража  и закрывая за собой стальную дверь:
-Нет,  мальчик, макулатуры не будет, а в гараж не заходи, а то  МОЖЕШЬ  ИСПОРТИТЬ  АТМОСФЕРУ.
-Да, так он и  сказал. Зуб даю.  МОЖЕШЬ ИСПОРТИТЬ АТМОСФЕРУ. А что такое  атмосфера? – Макс сиял, восседая  на стуле  переговоров в  их штабе.
-Атмосфера  это что-то о погоде? – спросил Димка, оглядываясь на Нечитайло.
Но тот тоже не   знал  и  пожал  плечами.
-Дураки,  - сказал Макс. -  Атмосфера это вид бриллиантов! Так вот. – Макс соврал, ведь люди часто врут,   даже  себе. Макс  знал, что он должен быть главным,  и если нет таких бриллиантов – АТМОСФЕРА, он их все равно отыщет.
А Димке на бриллианты было наплевать. Разведка удалась. Загадка существовала. Отгадать загадку  мог лишь  отряд «Золотая Антилопа». Близился  час смелости.
-Предателей будем расстреливать, -  сказал   Димка.
-Только попробуй - ответил  Макс
Нечитайло  же косил глазами в разные стороны:
-А можно  мне не  участвовать ни в каком отряде, можно я сам по себе?
-Нельзя! - ответили хором Макс и Димка, и Макс показал  кулак.
Вырви Глаз  заморгал  и согласился.
…Операцию «Клад»  назначили  на  22 апреля.
День ленинского субботника начинался   пасмурным и унылым.  Лишь к вечеру ветер разогнал  туман, и обнажил тоскливое весеннее небо. Вооружившись ломом и лопатой, Димка, Макс и  Вырви Глаз  пришли к гаражу.
Споров    о том, как достать клад не возникало.  Гараж был железным. 
…-А значит,  -рассудил   Димка,  когда они еще сидели в штабе. - Надо делать подкоп. У нас такой же на даче стоит,  просто взяли привезли на грузовике и на землю краном поставили,  вот он и стоит.
Макс щурился, недоверчиво разглядывая Димку, но возражений не поступило.
Гараж  притулился  на  обрыве,  вдоль его красной  стены земля круто уходила вниз, и обрыв   был завален старыми холодильниками, ржавыми стиральными машинками  и рваными домашними тапочками…
-Будем делать подкоп, –говорил  Димка.
-Работать будем в темноте, – отвечал  Макс.
-Вырви глаз, ты на шухере! - решили  они оба. - Если что,  трижды свисти.
Через час    Макс и Димка докопались до кирпичной стены,  что  продолжала стены гаража. На  неё  падал желтушный свет  луны, нарисовавшейся  из-за заспанных   облаков,  и Макс, вытирая  пот со лба, закричал:
-Откуда стена?
-А я знаю? – Димка повернулся  на спину и  отбросил лом.
-А кто знает?
-Не знаю.
-Сейчас в рог получишь?
-Попробуй.
Макс не стал  бить Димку, а просто толкнул его.  Димка покатился  с обрыва к старым холодильникам, ржавым стиральным машинкам  и рваным домашним тапочкам,  и пытаясь не разбиться об эти скелеты прошлого,     схватился  за  ближайшие  к подкопу  кусты. Кусты оторвались  с корнем, земля обвалилась, и в кирпичной  стене  кладоискатели  увидели спрятавшуюся  за   кустами трубу, которая  вела  прямо  под гараж.
Макс ойкнул, а Димка, забыв  про обиду,   уже  карабкался  к трубе.
Труба  была узкой,   и влезть через  неё было  невозможно,  но на другом  её конце сиял  голубоватый загадочный свет.
-Сокровища, – прошептал Макс. – АТМОСФЕРА.
-Это алмазы светятся,  нет изумруды, –  ответил  шепотом  Димка. - Они светятся зеленым и голубым светом.
Макс хотел возразить,  но внезапно    тень накрыла и трубу, и  свет в ней. Макс и Димка обернулись назад и  подняв головы, увидели,  как  блестит под лунным светом беспощадная  лысина   Вилли Оттса. 
 А потом они просто закричали.
…А в это время Димкина мама кричала на папу Макса, который пьяно улыбался,  и чесал затянутый в тельняшку живот.
-Втянули сына в банду!  Это  все Ваш преступник малолетний! Я уже и думать, что не знаю! Полпервого ночи!
-Тише, тише,  – тянул её за рукав Евгений Дмитриевич,  он смущался. - Соседей разбудишь.
-Да наш Максим  и не бандит вовсе. Мы сами волнуемся,  – оправдывалась мама Макса.
И выл за стеной Максов    младший братик, разбуженный ураганным  появлением Карабановой.
…-Пионеры! Рот закройте! – сказала тень,  только теперь голос Вилли Оттса казался стальным. - Вы что здесь делаете?
«Дурацкий вопрос», - подумал Димка  и почувствовал,  как  его широкие мальчуковые трусы намокли  спереди.  А   со стороны Макса   донесся  слабый запах  пищевых газов,  и  это не было смешным.
-Мы не пионеры,  мы еще октябрята! – пролепетал  Димка. – Мы только готовимся в пионеры.
-Да и макулатуру  собираем, – у Макса  тоже  дрожал голос.
-Парадоксально, такие большие, а еще октябрята! – сказал  этот ужасный человек, и от  слова  «парадоксально» стало еще страшней.
Позади  страшного человека в лунном свете появился  силуэт маленького существа.
«Злой карлик», - подумал Димка.
Но  оказалось, что это  Нечитайло  - Вырви Глаз, и он пожимал плечами:
-Вы сказали: чуть что - свисти, а я свистеть не умею!  - и заплакал.
А страшный человек наклонился и  легко  отодвинул руками в стороны   Макса и Димку,  увидел трубу, покачал головой, заглянул во внутрь.
-И  что вы хотели здесь найти? - спросил он.
И уже почему-то казался не таким страшным.
«Хотел бы убить, убил  бы уже давно», - подумал Дима и хриплым голосом  ответил:
-Мы просто шли мимо,   увидели  труба из земли торчит, заглянули  - светится, вот  и все.
-Да вот  и все - набрался смелости и  Макс.
Вилли Оттс усмехнулся:
-А этого,  зачем  сторожить поставили?  – он указал на Нечитайло, и  тот заплакал еще грустнее.
-А  мало ли что могло  случиться! - Димка осмелел. Время играло за них. Страшный человек  не собирался убивать их на месте, а значит, был  шанс на спасение.
-Хм, – сказал  человек  и опять стало страшно. -Так что же  там светится? – спросил он,  и 
«О боже!»
кажется,  улыбнулся:
-Разобрались?
«Да он сумасшедший. От него  можно ждать лишь долгой мучительной  смерти!»
Димка стал заикаться:
-Нет, мы не поняли, мы  не знаем, да и мало ли что может светиться ночью из-под земли? Нам-то какое дело? Нам-то дела нет никакого! Светится,  пусть и светится себе!
Человек  вновь усмехнулся, и от этих усмешек  у Димки  ползли и ползли  мурашки по  коже.
-Так вы хотите знать, что там светится? –  казалось, вместе с голосом  Вилли Оттса  взвыл ветер,  закружил над землей окурки и обрывки газет, собирая их  в хоровод.
-Вы извините, нам домой пора, родители ждут,- начал Макс, но его слабый голос утонул в поднявшемся вое  ветра. Димка  заметил, что Нечитайло пропал.
«Сбежал подлый трус», - и заплакал
-Испугались? Будущие пионеры! – продолжал грохотать страшный голос.
-Нет, мы не испугались. Просто…
-Так пойдемте, – крикнул  человек и открыв  луну, двинулся  ко входу в   гараж. Ветер стих.
Макс и Димка переглянулись. Димка перестал плакать. И  растер на  щеке  слезу вместе с грязью.
-Ну что, вы идете или мне милицию позвать! – донесся голос Вилли Оттса.
«Милицию?!»
-Держимся рядом, если что пусть один бежит за помощью, -прошептал  Димка.
-А может, он этими алмазами поделится, -  перебил Макс.
-Не будь дураком, придурок.
Человек прошел к гаражу, открыл дверь,  включил  свет. Димка    и Макс, переглядываясь,    вошли следом.
В центре  узкого железного помещения  стоял  одинокий    оранжевый  четырехглазый «Москвич», на стенах развешаны инструменты, а  вдоль  стен свалился   железный хлам. При  свете   Вили Оттс  оказался не таким  уж и  страшным,    и даже  помолодел     в этой дурацкой  кепке и потертой кожаной куртке с треугольным воротником.
-Как зовут-то вас? – он оскалился. Улыбка у него была неприятная,  но не злая.
-Макс.
-Дима.
-А меня   Витя!
«Соврал, маньяк!» - подумал  Димка.
Человек обошел Москвич,  присел и неожиданно    исчез  за машиной.
-Что,  вы  идете или испугались? – раздался откуда-то  снизу его голос.
Макс и  Димка переглянулись.  Путь назад  - к спасению был открыт, но…
Макс  взял  со стены ножовку по металлу. Они зашли за машину  и   увидели  ниже багажника «Москвича»  отверстие в полу и лестницу, ведущую  вниз, в подвал. Туда,  где  разлился   нежный голубоватый свет.
-Вы спускаетесь или стоять там будете? – повторил  из-под земли  Вилли Оттс.
Макс положил ножовку на пол и   ступил на лестницу.
-Макс, я тебя здесь  подожду, – зашептал Димка, но Макс замотал головой,  посмотрел на Димку, и от его  взгляда  Димке стало стыдно. Макс спустился вниз и  растворился в темноте. Димка спустился следом.
Когда Димка шагнул  на мягкую влажную землю, Макс уже  стоял внизу. Он  озирался по сторонам  и  открыл рот.  Димка обернулся, огляделся, потом  посмотрел   на Вили Оттса и поймал   удивленный взгляд Макса.
-Ой! Рыбки! - сказал  Макс.
…Родители выходили из подъезда  по двое, и во главе двигалась  Димкина мама. Она размахивала широким кожаным ремнем,  как флагом, и была решительна. Димкин отец сжимал перочинный ножик, ему было неловко. Во второй шеренге семенила мама Макса, и его полупьяный отец, который надел  свой   майорский   китель поверх тельняшки и спортивных  штанов.
-И  куда теперь? – развел руками Димкин папа.
-За  мной, - мама взмахнула ремнем и устремилась  в темноту.
…-Ой, рыбки! – повторил Димка.
 Вдоль стен подвала стояли  освещаемые голубым светом подвешенных на стенах светильников аквариумы. За  их прозрачными стеклами, среди подводных замков, водорослей и  морских камней скользили,   замирали и издавали  пузырчатые  звуки разноцветные  сказочные  существа.
-Ой, рыбки, – еще раз сказал Макс.
Клада не было. Да ребята и забыли о кладе, они разглядывали рыбок  и прижимались носами к прохладным  стенкам аквариумов, удивлялись и улыбались  своим отражениям.  А потом   вышли из гаража с  полиэтиленовыми пакетиками  в руках,   у Димки плавала гупи,  а  у Макса - меченосец. Вилли Оттс сказал, что  каждое воскресенье  его можно встретить на Птичьем рынке,   что рыбкам  в гараже  тепло и уютно, а дома в  коммуналке у него  только  одна комната, и рыбок держать негде. А труба, что они откопали, сделана,  чтобы выливать воду.
Макс и Димка перед уходом пообещали  Вилли Оттсу  обязательно  в воскресенье   прийти на Птичий рынок. И они  шли домой, поднимали  друг перед другом пакеты, и смеялись. Ветер стих и одинокая луна -  вечная  спутница искателей приключений - стала похожей   на апельсин и, казалось, смеялась вместе с ними.  Это был странное, радостное и еще не  знакомое мгновение в Димкиной  жизни. Рядом смеялся Макс, и с  ним было легко, и загадки этого мира отгадывались  очень просто, и все люди  неумолимо  становились добрее.
  А перед домом их встретили родители,  тут же был  и  Нечитайло,  он не смог добудиться до своего пьяного отца и хотел спрятаться  на чердаке, но случайно попался  Димкиной  маме и  обо всем проболтался.
-Что за дрянь вы несете в руках? -  закричала   издали  Димкина мама. – Почему так поздно, почему расстегнут?
Димка рассказал родителем про сказочный гараж, и   мама   все хотела позвонить в милицию,  чтобы арестовали  «этого  спекулянта». Позвонила она или нет,  Димка так и не узнал, а  держать дома аквариум ему не разрешили. И пришлось   рыбку  подарить  Максу.  И на Птичьем рынке Димка так никогда и не был.

3.
…А потом  случилось так, что  Димка научился читать и забросил легенду о кладе  и перестал горевать о своей золотой рыбке.
Димка научился складывать из букв слова, и отправился  в путешествие.
Сначала он оказался в Солнечном городе, а потом  с Незнайкой на Луне, слетал  в Канзас к девочке Элли  и прошел    через  прочие Желтые Туманы.  А потом  ему на глаза  попался тот самый  восьмитомник, которым хвасталась мама. Восьмитомник   писателя со странной фамилией ЖЮЛЬВЕРН. Целый год Димка ходил на  полюс  с капитаном Гаттерасом, двигался по сороковой параллели, погружался  в воды  Мирового океана,  а когда вышел из мировых пучин и спустился с небес, то   влюбился.
Её звали Алиса  Селезнева,   и она была гостьей  из будущего, точнее из телевизора.
Димка  смотрел на ямочки у неё на щеках и в тайне мечтал   коснуться   рукой её волос,  а вечерами долго не мог заснуть    и  катаясь по кровати, рвал на себе пижаму с олененками.  Он    закрывал глаза  и видел, как Алиса Селезнева  входит в их класс,   садиться с ним за одну парту, а потом Димка несет домой её портфель.
Макс Алису Селезневу не любил, он сказал просто:
-Был бы у меня миелофон, я бы  смог у   Игоря Тургенева задачи списывать.
Димка  Максу ничего на это не ответил.
Ради Алисы  Селезневой Дима стал первым  в   классе пионером. Мама вместо  «Мурзилки» выписала ему  «Пионерскую правду». И
«О, чудо»
он стоит в краеведческом музее третьим справа. За спиной пыльное и  тяжелое темно-красное покрывало, под  ногами тихие ковровые дорожки, напротив фотографии живых и мертвых  героев и их секретарей,  и Димка повторяет  слова:
-Я  Карабанов Дмитрий Евгеньевич, вступая в ряды Пионерской организации  Советского  Союза имени Владимира Ильича Ленина, торжественно клянусь:  быть верным и преданным делу Коммунистической партии Советского Союза… …
Дима учил эту  клятву в течение  трех недель и до последнего момента боялся, что собьется или забудет слова. У его дрожали  коленки, и взгляд  метался  по потолку. Перед глазами пролетали  торжественные   колонны и портреты,  ковры и красные флаги, а на улице лил дождь и опять  наступала осень.
А потом пришла старушка  -участник гражданской войны, грудь в орденах   и медалях. Она  тряслась и   шамкала губами. А Димка смотрел на неё  и думал:
«Она наверно видела Буденного и слышала Ленина»…  И Димка  не запомнил ничего, что говорили    ему в этот день.
Зато вечером Димка  повязал красный галстук поверх рубашки в клетку и вышел     гулять во двор. Никто не смеялся над  ним. Все смотрели и уважительно качали головами.
А Макса  в  пионеры приняли только весной и  с красным галстуком  он гулять не ходил.
А  следующим   летом пионер   Димка поехал в  деревню.
К маме  и папе своего папы.  «К бабушке и к дедушке». Они были ужасно  старыми, и Дима боялся к ним прикасаться. У дедушки были  удивленные глаза, и  кожа на его лице  была похожа на сетку, в которую   мама  опускала стеклянную банку, отправляя Димку за сметаной. А когда во дворе Димку клюнул в попу   петух, дедушка схватил петуха  руками,  прижал  к себе,  ломая крылья,  и  свернул ему  шею.
-Так можешь? – спросил дедушка.  Димка помотал головой, глядя  на тельце петуха, который только что   был таким грозным и  независимым,  а закончил  в судорогах и со свернутой шеей.
А потом  Димку крестили в церкви.  Димка так никогда и   не узнал,  что на этом настояла бабушка, а отец – член  партии с шестидесятого  года  - не мог ослушаться родителей.
-Я не буду, креститься! Бога нет! – заявил Димка, когда  остановился на пороге развалившейся  сельской церквушки. Уныло ползали по её  темным  деревянным  стенам  пауки,  и ласточки в этот жаркий июльский полдень заснули  под её крышей.
Дедушка взял  Димку   за руку.
-Нет, так нет, – улыбнулся.  – Просто встань рядом,  если не хочешь  креститься. Если  не хочешь креститься, то  стоять надо здесь рядом,  - дедушка потянул  Димку  в прохладу и полумрак церкви,  и  Димка споткнулся  о высокий порог.
В церкви  трепетали свечи и сурово глядели лица,  нарисованные на стенах.   Собралась  вся деревня, двоюродные и троюродные братья и сестры, они  стояли вдоль стен и  смотрели, как священник   машет чем-то  дымящимся и круглым.   А потом  священник  брызгал на Димку  водой, мазал кисточкой лицо,  напевал что-то, и  когда   одел ему  на голову покрывало,  Димка понял, что его обманули. Он хотел  заплакать, но  подумал, что пионеру не к лицу показывать слезы.   И плакать  не стал.
А потом Димке дали крестик, маленький беленький легкий  железный крестик.  Он покачал его в руке, а бабушка сказала:
-Береги его, потеряешь, несчастье будет.
А затем подошла мама и  крестик забрала:
-У меня он лучше сохраниться.
Димка и не спорил.
…Все проходило, часы, минуты, ощущения.  Алиса Селезнева исчезла с телеэкрана,  и Димка  оказался  в пионерском лагере, впервые далеко и надолго от дома.
Этот пионерский лагерь был знаменит  на всю страну,  и  отдыхавшие  там иностранные дети  угощали разноцветной  жвачкой.
Димкин папа достал  путевку и для Макса, но в лагере Макс  познакомился с Толиком, и  стал с ним вместе ходить на море и   на  соседние дачи воровать вишню.
А Дима  боялся  воровать и  бродил  один по песочным  аллеям,  разглядывал деревянные  щиты с нарисованными улыбающимися пионерами  и думал о том, что дружбы на свете нет. А потом он влюбился в девочку по имени  Света из старшего  отряда. У  неё были  черные длинные  волосы,  смуглое лицо, синяя юбка и ярко алый галстук, повязанный  аккуратным горизонтальным  узлом.
Лето не задалось в этом году,  где-то бушевал фестиваль молодежи и   студентов, а здесь у моря по утрам постоянно шли дожди.  Димка сидел в беседке, смотрел на дождь, слушал,  как Света  учит  с девочками стихи, откидывает назад длинные черные волосы   и боялся неосторожным взглядом выдать свои чувства.
А в один из дней Димка принес  в  палату,  где  жил их отряд,  яблоки,  печенье и  шоколад – все то, что привезли  навестившие  на выходных родители.
-Я с тобой дружу, – сказал сосед  по палате Васька, чавкая  Димкиным яблоком. - У тебя все такое  вкусное.
Димке было приятно, что у него появился друг.
-И я с тобой дружу,  - сказал сосед по палате Ромка.   - А то я сильно   жрать хочу  после того, что видел  утром.
Васька пояснил:
-Прикиньте,   Рома сегодня  на  дереве  сидел  и в бабском туалете подсекал, там стекло  у них наполовну только закрашено,  а сверху  все прозрачное.
-Это очень нехорошо,  - заявил своим новым друзьям Димка. «Как это  Рома посмел   подсматривать в туалете  за Светой». - Это просто подло, - добавил Димка.
-Тебя никто не спрашивает, – Ромка был   не прочь подраться.
А Васька добавил:
-Ромка тебя вырубит - Он посмотрел на Димку,  затем на Ромку, уселся   поудобнее на кровати и крикнул.  -А ну махня!
Ромка   поднял руки  к лицу и запрыгал  по  полу. Макс тоже  заинтересовался    дракой:
-Один на  один, – заявил он.
«Тоже мне друг», -  подумал Димка и получил удар кулаком в глаз. Ромка схватил его за  плечи,  и  они стали  толкаться между  кроватями, пиная  друг друга,  и каблуками давили  на полу   Димкино   печенье.
Ромка повалил  Димку и потом долго бил его ногами.
-Давай, врежь ему еще, – кричал Васька.
А Димка лежал, закрыв руками лицо,  и думал о том, что   в благородных драках  лежачего не бьют.
А еще через несколько дней  Димка уезжал из лагеря домой, и  снова  лил дождь,  и на лужах расходились бесконечные круги.  Димка  вытер кулаком  глаза. Наверное, он больше  никогда не увидит  Свету, не увидит  то,  как она откидывает назад длинные черные волосы.

4.
В телевизоре шли трудящиеся с шарами и транспарантами, кричали  славу великому Октябрю.   Димка сидел дома, потому что в семье Карабановых не ходили на демонстрации и  всегда смотрели их  по телевизору.
Звание первого секретаря  райкома  заставляло Евгения Дмитриевича  Карабанова рано уходить из дома и поздно возвращаться.  Среди ночи нередко его будили тревожные телефонные звонки:
-Евгений  Дмитриевич,  у нас ЧП на электростанции… Евгений Дмитриевич в порту горит  ледокол…  Евгений Дмитриевич, у военных опять проблема – разговор не телефонный…
Через пятнадцать минут  после таких звонков к подъезду   деликатно подруливала черная «ВОЛГА».
Закрытый партийный  распределитель позволил жене – обманщице Наталье Александровне Карабановой, в девичестве   Завьюжкиной, уроженке села Зарубино,  одеть  финские сапоги, узнать французские духи и есть  на завтрак краковскую. Она не терпела чужого мнения и  порядочно выпивала на пирушках.  Она воспитывала детей, а мужу  среди ночи звонили:
-Евгений Дмитриевич, срочно  важно. На Украине  взорвалась атомная электростанция,  вызывает Москва…
Отца вызывали постоянно и даже один раз, когда сборная Советского Союза играла в финале чемпионата Европы.
У Димки была своя  комната, а в  соседней жила старшая  сестра Антонина или просто Тоня. Она стала одеваться   в обтягивающие американские джинсы  и уже  знала, как полезно  мужское внимание.  Антонина   пила «Рислинг», слушала с друзьями рок-группу  «Наутилус»  в квартирах с высокими потолками и   читала «Дети Арбата». А однажды Тоня Димке призналась, что когда закончит факультет  английской филологии, выйдет замуж за  преуспевающего юриста и дипломата…
-Антонина,  ты куда собралась? - мать стояла в   дверях  и    смотрела, как Тоня прихорашивается её косметикой.
-В «Коралл», мама! – «Коралл» был модной дискотекой, где под потолком висел телевизор, подключенный к заграничному чуду – видеомагнитофону, и в телевизоре пели    «Моден Токинг»  и «Сандра».
-С Лешей или с Пашей? – не отступала  мать.
-Ну что ты, мама! С Эдуардом. У него папа в  ГАИ какой-то начальник.
-Только до десяти!
-Ну, мама,  мне же не пятнадцать  лет!
-Придешь позже одиннадцати -  не знаю, что  сделаю.
Тоня  растягивала губы в улыбке,  а когда мама уходила,  нежно шептала, провожая взглядом в зеркале спину матери:
-Коза, - и  продолжала  красить  губы.
Димку  Тоня любила, она рассказывала ему  много  разных интересных  вещей:
-Знаешь,  Паша просто сопляжуй.  И изо рта  у него вечно  сигаретами воняет. Противно прямо.  А знаешь, что он курит? «Родопи»! Как будто не может хотя бы на свидание со мной «Марльборо» у барыг купить.  А вот Леша  - душка,  ведь правда?
Димка соглашался, он знал, что сестра взрослая,  и   она  многое понимает.
-Ах, как хочется влюбиться, – говорила сестра. - Да так,  чтобы разрывалось всё внутри. Почему я родилась не в девятнадцатом веке, Дима, почему?
Дима тихонько сидел рядом с ней и слушал.
Димка знал, что сестра в отличие от него  родилась в те счастливые  годы, когда мама и  папа были еще  молодые  и в брезентовых куртках с гитарой через плечо осваивали новые ударные стройки…
…В то лето в  окнах страдал  «Ласковый май», и наступили розовые вечера.   Димка гулял допоздна, потому что был июнь,  и  еще потому, что влюбился в  девочку из соседнего подъезда. Он  катался с ней на качелях,   и  когда качели взлетали вверх, Димка    отводил  глаза, потому что  ветром поднимало юбочку возлюбленной,  и всякий раз ему открывался кусочек белых трусиков. Юля – так звали  его любовь – склоняла   голову от плеча к плечу, и улыбалась.
В один из этих розовых дней Димка  пришел домой,   когда было уже  темно, полный любви,  нежности, томления.
Мама сидела в кресле-качалке перед телевизором, и щелкала  душистые  семечки.  В телевизоре с трибун кричали люди.  Димка  знал, что среди них есть Горбачев  - мужик с неприятной ерундой на голове,  и что в стране идет  перестройка и гласность. И  на трибунах можно ругаться.
На трибунах в тот  день ругались очень громко, и сестра в ванной закручивала бигуди, когда позвонил телефон.
Телефон - белый, со  стеклянным  круглым  диском и черными цифрами посередине -  звенел очень деликатно, и Димка  заметил, как при каждом  звонке дрожит  трубка на рычагах.
-Да возьмет кто-нибудь в этом доме телефон или нет! - прокричала из ванной комнаты сестра.
Димка снял трубку. После некоторого молчания   откашлялся голос:
-Простите, это  квартира Карабановых?
-Да.
-А это, наверное, Дима…
-Да. Дима.
-Дима позови маму.
-Мама тебя…- Димка осторожно положил трубку на полку перед зеркалом, посмотрел на себя,  невысокий, курносый, веснушчатый.
-Кто там? - донесся голос матери,  а потом и её  шаги.
Она присела на подлокотник кресла, из-под халата вздыбилась её мраморная коленка. Мама пальцем  указала  Димке, что надо застегнуть пуговицу на рубашке, а потом    глубоким  голосом несостоявшейся актрисы театра произнесла:
-Слушаю.
Несколько секунд мать улыбалась телефонной трубке, затем уголки губ её задрожали и поползли вниз:
-Когда?
Трубка отвечала что-то  неразборчиво. Казалось, в этот момент замолчал и телевизор.
-Где он? Ах да, простите, - мать шмыгнула  носом.
Из ванной комнаты показалась сестра, она стояла, удерживая руками  полотенце  на голове,  и  слушала.
-Да, да, хорошо спасибо, -мать отодвинула трубку от уха, повернулась  к зеркалу,  глянула  в  него, закрыла  глаза, поднесла  ладонь ко лбу, другая рука с телефонной трубкой застыла  в нескольких сантиметрах от рычагов.
Упала на рычаги.
Мать повернулась к Димке, и глядя ему в глаза, сказала удивительные слова:
-Дети, умер папа.
…Когда-то  детском саду  Димка услышал от воспитателя:
-Дети,  умер  товарищ Брежнев! Неужели даже в такой день  вы не можете вести себя нормально?
Да, день тогда был необычным,  за окном  была  злейшая пурга.
Наверное, когда кто-то умирает, природа это чувствует, потому что такого жаркого лета, как в этом году, Димка  еще не знал. Он шел по городу и рядом с ним шла сестра,  она плакала  и у неё на голове была идиотская  черная лента.
Димка сначала боялся, что  похоронную процессию увидит Макс и другие одноклассники,  и будут смеяться.
«У меня все хорошо, у меня не может быть плохо».
Поэтому  когда из дома выносили открытый гроб,  Димка озирался по сторонам.  И было странно стоять здесь  без слез.
 Было много черных машин и много   людей в строгих костюмах, милиционеры перекрыли проспекты, и на кладбище стрелял салют, люди с седыми  висками говорили странные слова, а кто-то  даже прочитал стихи.
А  через несколько дней  Димка с  сестрой опять  шел  по этому чудовищному жаркому городу, чтобы сесть  на  поезд и уехать в деревню к бабушке и дедушке.
…Димка  не запомнил  лица отца.  Лишь вспоминалась  ему      темная детская, полоса света на его кровати,   и в дверную щель видно, как  отец  в коридоре надевает свое серое пальто. Ворчит мать,  кутается в ночной халат, и отец обещает, что он не надолго. Мельком: профиль отца, накуренная кухня, ворох бумаг  и  пустые пачки «Ту-134».
Карабанов Евгений Дмитриевич, 1938 года  рождения, умер на рабочем месте. Сердце.

5
На экране один  человек с желтой кожей и узкими глазами бил  другого человека, с такими же узкими глазами и тоже желтокожего.  Победитель прикладывался губами к кувшину, пил вино и дрался еще яростнее.  Зал затаил дыхание: кто кого?
Димка сидел  в третьем ряду и пил молочный коктейль за один рубль.
Видео и коктейль – что может быть лучше на свете? А потом вместе с Максом они вышли на улицу, туда, где опять  улеглась на тротуары листва.
В парке, недалеко от  трамвайной остановки их ждали.
-Стоять пацаны, давай рубль.
Их было трое. Они были старше.
-Нет денег, -начал Макс.
-Если найду, все заберу, – говорил самый мелкий. А самый длинный стоял и кивал головой: «Да, мол, мы такие, все заберем».
Макс достал из кармана мелочь:
-Семьдесят копеек.
-Давай сюда, – мелкий сгреб  монеты и, шмыгнув носом,  обратился к Димке:
-А теперь ты,  тощий,  подпрыгни…
Димка подпрыгнул,  две двадцатикопеечных монеты запали в дыру в кармане болоньевой куртки   и не зазвенели.
Мелкий пошлепал ладонями по Димкиным карманам, а потом  вдруг  стукнул кулаком Димке в нос.
 Глаза защипало от слез.
-Ладно,  валите, щеглы,  и чтобы больше вас здесь не видели.
Длинный  ударил Макса по зубам, разбил губу,  и троица пропала в зарослях  парка.
-У нас в доме офицеров  один китаец ушу преподает, – сказал Макс, сплевывая кровь. - 60 рублей в месяц и занятия три раза  в  неделю.  Пойдем научимся  китайской махне.
А потом  добавил:
-В этом районе у Вырви Глаза  куртку отобрали. Мы еще хорошо  отделались.
… После смерти отца  жизнь   сильно изменилась.
Всё началось с того, что  Димка разлюбил Юлю.
Почему так случилось, Димка и сам  не знал.   То ли потому,  что весь класс вдруг влюбился  в неприметную  до этого Аленку, то ли потому, что  Юля зимой одела  идиотскую  шапку- ушанку, то ли все сразу навалилось, но Димка перестал ей улыбаться и ждать после школы. 
Неожиданно изменился город: он стал грязным и серым.  В школе перестали  носить  пионерские галстуки,  а на улицах отбирали деньги.
Изменился и сам Димка -  появились волосы ниже живота  и  зачастую  по утрам на простынях  оставались мокрые пятна. Особенно после тех ночей, когда  Димке снились круглые коленки Аленки, выглядывающие из-под короткой юбки.
А через год, в августе  Тоня вышла замуж.
Дима сидел  за свадебным столом  и слушал, как поет песни  пьяная  мать. Жених улыбался фарфоровыми зубами,  и Димка    вспоминал, как Тоня за несколько месяцев до этого   прогоняла жениха с лестничной площадки,  и повторяла:
-Коля - такой козел! Ну, полный козел!
А потом Коля появился на пороге    с кортиком и в золотых погонах.
-Я еду на Камчатку, у тебя на сборы четыре часа.
А через месяц  приехала  свадебная машина.  Димка  получил выкуп- 50 рублей. «Больше проси,  больше»- шептали Димке со всех сторон. Но у  Димки никогда не было больше десятки и   то,  когда  он ходил в магазин.
А вечером был ресторан, были Тонины однокурсницы,  все кричали «Горько!». Диме налили шампанского, а потом еще и еще.   У него кружилась голова, и он танцевал перед оркестром, изображая    музыканта  со смешным именем Дитер Болен.
А потом Коля увез  Тоню к себе домой, где  жили папа, мама и большая собака. А потом  они уехали на Камчатку.
Этим летом  Димка научился курить. Вместе  с Максом они спрятались  в недостроенной многоэтажке, где раньше был их штаб.
-Слышь, у тебя от чего бычок,- спросил Макс. Он был опытнее Димки, он уже пробовал папиросы и пил бражку.
-Аэрофлот.
-А у меня Беломорканал – Беларик,- Макс  помахал папиросой перед Димкой.  –Махнемся не глядя?
-Нет, я его сам курить буду.
Они присели на цементный подоконник, вокруг воняло  мочой и сырыми стенами. Димка набрал дым в рот  и сразу же отметил, что  запах сигареты  сильно отличается от её вкуса:
-Странно, я думал, что вкус будет другим, – Димка сплюнул горькую слюну,  собравшуюся во рту под ноги Максу.
-Ты не правильно куришь, – сплюнул в ответ ему под ноги Макс. - Смотри, набираешь дым в рот и говоришь: -«Ой мамочка пришла»!
-Ой, мамочка пришла, – Димке показалось, что дым застрял в горле,  на глаза навернулись слезы, сигарета выпала из рук.
 А Макс смеялся.
…Это был странный и очень долгий  год. Димка это понял, когда   началась школа. Ведь  в один из  осенних дней   Димка впервые  услышал Depeche  Mode
-А о чем они поют, – спрашивал Дима одноклассника  Кирилла , когда они шли по  ветренным,  залитым умирающим  солнцем,  уже  по-осеннему холодным улицам.
Кирилл  - серьезный мальчик в очках,   отвечал:
-О любви, о боге, о всяком, короче.
-А на каких  инструментах играют?
-На синтезаторах. Но  у них еще гитара есть и   даже саксофон.
«Если гитара и саксофон, это наверное, такое занудство».
На следующий день Кирилл, все такой же серьезный,  протягивал Димке черную пластмассовую кассету TDK:
-Я тебе её на неделю могу дать. Через неделю брат приедет - вернуть надо. У тебя есть, где переписать?
Димка пришел домой, вставил кассету в свою экспортную «Радиотехнику», и услышав  первые аккорды,   решил, что переписывать эту кассету он не будет. «Дрянь какая-то», - думал Димка,  разглядывая  на качающуюся в кассетнике  сторону  А.
«Когда звучала эта песня во время концерта  в Пасадине, США, в 1988 году..» - неожиданно    эхом пронесся по гостиной   голос  Кирилла -все такой же серьезный и  сосредоточенный: «над солнечным сорокатысячным стадионом  появились тучи, и пошел унылый дождь, и шел дождь  ровно  6 минут 23 секунды, пока длилась  эта песня.  Ведь это  Blasphemous Rumours  -  Богохульные слухи».
На следующий день  Димка вернул Кириллу кассету, переписав обе стороны:
-А правда, что Blasphemous Rumours  -  Богохульные слухи?
-Не знаю, а с чего ты взял?
-Да,  так  ладно…
Но больше Димка Депеш Мод никогда не включал. «Странный он какой-то». Димка тогда еще не знал, что вспомнит эти песни позже,  лет через десять, в дни героинового угара. А Кармэн, который Димка  тоже записал   той долгой осенью,  уже не вспомнит.
…А когда, наконец, притащился  Новый год,  то без двадцати двенадцать стало необычайно грустно.
«А ведь детство-то кончилось», - подумал Димка, разглядывая впервые    появившуюся   в их доме  искусственную елку. В прошлые годы Евгений  Дмитриевич всегда приносил елку  свежую, смоляную   и живую.
На праздник к ним приехала    сестра. У сестры был большой  живот, и она шепталась с матерью на кухне.
Димка же заперся в своей комнате,  достал неотправленные   записки, что  он писал  Юльке,   полистал дневник, который  пытался вести в пятом классе,  посмотрел на открытки, что привозил ему отец из заграничных командировок, и неожиданно  нашел свой  единственный стих:
«Месяц  Август настал
И тогда тебя я узнал
Но не знала ты меня
Тогда тебе признался я
Но не дала ответ мне ты»
Димка неожиданно  заплакал. То, что называлось детством,  с мороженым за 10 копеек и газированной водой за три из автомата  - ушло. Просто закончилось, как заканчивались заученные наизусть   «Неуловимые мстители» и «Бесконечная история». Димка  плакал. И от того, что он плакал, хотелось плакать еще сильнее.
 А потом  слезы кончились,  Димка лег на диван и смотрел, как  моргает фонариками одинокая елка.
Мама с сестрой пили шампанское,  сестра негромко что-то говорила,  а мама  качала головой.
После полуночи  пришел Макс  и забрал Димку  гулять  на Городскую елку, а с ними пошли Катя и  Аня, жившие по соседству.  Они катались  на горках,  выпили бутылку шампанского, курили хорошие сигареты, а потом Димка упал лицом на лед   и разбил себе нос.
Мама и   сестра уже  спали,  когда он  вернулся  домой.
«Вот такой вот праздник!» – подумал Димка.
И он  долго не мог заснуть. Он  смотрел   на    женщин с обнаженными грудями в телевизоре,  ожесточенно терзал себя руками и   не знал, что это последний Новый год в огромной стране, в которой он жил. К следующему Новому году страна уменьшилась чуть ли не вполовину.
…К весне  сестра  насовсем вернулась домой, она плакала,   что-то рассказывала матери на кухне. Димку на кухню не пускали, но Димка слышал много раз повторявшееся   слово «Козел», и  вскоре он узнал, что у него будет племянница.
На Камчатку сестра больше так и не поехала. Племянница родилась весной, когда таял снег, и солнце кувыркалось в лужах.  Димка бегал на молочную кухню и подолгу гулял во дворе.  Молодая бабушка сюсюкала младенцу, а Димка подглядывал за ними в дверную  щель.
Пришло лето, и однажды по телевизору три дня подряд  показывали  «Лебединое озеро»,  а потом  - гусеницы  танков   и молодые тревожные  лица.
-Путч не удался, мы отстояли  свою демократию, мы отстояли свою свободу,- говорили они.
Странно было в эти августовские дни знать о том, что где –то далеко в столице происходит  революция, а тихий Димкин Приморск  жил своей жизнью.
Димка пошел в яхт-клуб,  там начальником  был старый  папин знакомый,   и по утрам Димка  снаряжал   свой виндсерфинг, а потом   скользил по зеленым волнам.  В  промежутках вылезал на мол,  довольный и счастливый, курил, бросая в море камни.
Макс затерялся среди зелени бескрайнего лета. Он ушел из школы и поступил в ПТУ. Лишь изредка виделись они с Максом   во дворе, сидели на лавке, Макс с узкими от конопли зрачками  был  задумчив и подолгу выспрашивал у Димки,  как это получается, что он не падает с виндсерфинга, и  сколько весит парус.
Дима угощал  Макса сигаретами «Аэрофлот»  - когда денег не было или «Кэмел» – когда деньги были, а потом уходил в яхт-клуб, а Макс в те квартиры, из  окон которых  неслись песни «Сектора Газа»
Димка в яхт-клубе  познакомился с Антоном  и  Николаем,  и вечерами  соленые, усталые, но   довольные они шли по вечернему,  разлагающемуся   городу, где  звучали   на летних дискотеках «СНЭП» и «доктор Албан»,  тараторил парень из «2 анлимитед» и   яркая жизнь, красочная и неповторимо  меняющаяся,  кружилась вокруг, пьянила  и   взъерошивала   волосы на голове, и эту жизнь  нельзя было ни  остановить и невозможно догнать.
Сентябрь Димка встретил загорелым, высоким, с поломанным просоленным   голосом. ОН перестал  читать  книги,  и  белая первосентябрьская рубашка  не застегнулась на шее.
А когда листва пожелтела окончательно,   случилось невероятное.

6.
Осенние листья  шелестели за окном, и   стеклянная  ручка в   беспокойных пальцах  закружила на парте  радугу. Урок еще не начался,  когда дверь в класс открылась и на пороге появилась темноволосая стройная девушка. Высокая,  с чистым лицом  и  мягкими загорелыми щеками.  Синяя юбка по колено,  обтягивающий  белый  легкий свитер, точнее не белый – белоснежный,  под её загорелыми скулами он просто сверкал   высокогорным снегом.
Гудевший класс притих, опять  замерла   в воздухе  пыль и  взволновалось в розетках электричество.
-Проходи, Настя,  садись…  Так… куда? Вот  сюда  - на   третью парту, - классный руководитель указала  рукой.
Девушка прошла между  рядами парт, разглядывая пол,  поставила свою небольшую сумочку на парту, прижав к   бедрам юбку, села.
-Внимание класс! Ваша новая одноклассница  Настя Ушакова – прошу любить и жаловать.
Конечно, это невероятно. Конечно, так не бывает, а если  бывает, то лишь  в кино про ниндзя или в  детективах с   Аленом Делоном.  Конечно, Дима узнал её.
Димка вспомнил запах  своего первого  Первого сентября, и   девочку с  большими  белыми бантами. Как вошла она в класс, а  в открытую дверь  все так же улыбались   родители, а  между  партами все также приседал  с  фотоаппаратом чей-то папа. Класс опять утонул  в цветах,  и все  казалось строгим и правильным. Если б не она.
Ведь линии опять  сломались…
-Сегодня мы приступаем к изучению творчества  выдающегося представителя   литературы золотого века  Михаила Юрьевича  Лермонтова.
Девчонки в классе поглядывали на  новенькую, шептались и кривились. Парни усмехались и подмигивали друг другу.
А Димка злился, и в то же время ему хотелось встать, и громко крикнуть всем, что вот он неприметный, сидящий в третьем ряду справа, разгадал великую тайну, и что только он один знал  эту тайну, её лелеял и хранил,  и что другие просто не имеют на эту тайну никакого права.
А после уроков  Димка  стоял у крыльца школы, сжимал  в пальцах  сигарету  и  не вступал в разговоры.
 Парадная дверь хлопала, выпуская   шумных пятиклассников, озадаченных  выпускников, девушек с румяными коленками, школьных хулиганов  в спортивных костюмах.
И вот Она!
Настя шагнула на тротуар, шаг, другой, третий. Улица  в потоке солнечного света, желтокрасные  деревья,  у бордюров умирающая  листва. Настя шла по этому тротуару, по этой улице. Ближе, ближе, ближе.
«Если бы был повод - я бы к ней подошел.    Просто бы подошел, Если бы  она выронила сумочку, я бы поднял эту сумочку и подошел,  или бросилась  собака, я бы отогнал собаку  и подошел к ней,  но почему здесь нет злых собак или хулиганов. Стоп. Хулиганов не надо, что-нибудь попроще. Вот она уже подходит ближе, проходит мимо, посмотрит, не посмотрит,  если посмотрит то… если посмотрит, то ...если посмотрит, то..
-Привет меня  зовут Дима, а тебя, кажется, Настя,  ты, наверное, училась в нашем классе, в первом классе … Тебе куда? Я провожу.
…Не посмотрела. Слава богу, но как жаль»
Настя прошла мимо, она взглянула в его сторону и дальше  в школьную подворотню и  курилку,  но Димку не заметила.
Димка сделал шаг за ней, остановился, поднес тлеющий фильтр к губам и услышал за спиной:
-Какая расфуфыренная!
Димка оглянулся. Одноклассницы    сжимали в пальцах  сигареты: одинаковая тушь,  краска для волос и взгляд. Какие толстые пальцы.  Димка заметил на фильтрах следы помады.
Димке  шагнул за Настей следом, и когда  сделал еще  один  шаг, то увидел сбоку в    тени  разноцветных деревьев парня  лет двадцати пяти, с хлебом, намазанным чем-то  белым  - в одной руке и   литровой банкой с желтыми ягодами  - в другой. Парень  улыбнулся  Димке знакомой,  виденной  во снах или в прошлой жизни улыбкой,  подмигнул, шагнул за дерево и исчез.
-Удачи парень, - услышал Димка откуда-то снизу  знакомый низкий голос.
Димка огляделся. Одноклассницы сплевывали  на землю, шелестели деревья, машины урчали  у  светофора,  и  бездомная собака-дворняга всего  в паре метров, подняв   лапу, оросила корни дерева, за которым скрылся удивительный  парень. А потом  посеменила по своим делам.
Если бы собаки   умели  говорить по-человечески,  Димка мог бы поклясться, что это сказала она.   
А Настя в это время   перешла дорогу и затерялась в толпе.
…Дома уже были собраны сумки. Сестра лавировала  среди  тугих чемоданов, волосы  по-походному  собрала сзади в пучок,  узкие джинсы, резкий голос. Мать мешалась под ногами:
-Антонина, проверь документы и деньги,  смотри, там поселитесь, чтобы не обокрали.  Да, я вот что придумала. 
Мать замотала деньги в целлофан,  подошла к сестре:
-Джинсы у тебя узкие, деньги засовываешь сзади, в трусы  и ничего не видно, карманы пустые,  все нормально.
-Мама, а как же я спать-то буду? В джинсах?
-Ну ничего, там у них ночи, может, холодные. И отопление в доме отключат.
-Мама,  мы   в Калифорнию едем,  а  там всегда тепло. Там, даже зимой тепло, почти как в  Сочи.  И дом у него там свой. Родители его живут, к тому же наши 1000 баксов  там  подавно  никому не нужны. Там капитализм, там у людей все есть, понимаешь?  А  Крис ведущий программщик   компьютерной фирмы.
-Программист, – поправил Димка. Он  смотрел на них,  прислонившись  к дверному косяку в комнате, и думал: «Как здорово  уезжать и как неинтересно оставаться».
-Да, программист! – Тоня указала  на Димку своей пудреницей. Мол, согласна с тобой.
-Знаю я этих программистов,  – ворчала мама. - Вон  Коля тоже минно-торпедный заканчивал, а  козел конченый.
-Мама, – одернула её сестра,  метнула взгляд и надув губки, уставилась  в зеркало.
Калифорния, песчаные пляжи,  большие волны и серфинг.  Богачи и открытые машины. Хорошо сестре,  скоро она будет там.
-Антонина, чуть что - сразу же звони, или в консульство беги.   Тамарка из третьего подъезда сказала, что   у них в каждой Санта Барбаре  русское консульство должно быть.
-Мы в Сан-Франциско едем, - отвечала  сестра.  Она бросала на глаза тушь и хлопала ресницами.
-Неважно. И смотри, чтобы там без всяких, может они маньяки какие, может паспорт  отберут, да потом на панель отправят, – мать  всхлипнула.
-Мама,- прикрикнула на мать Тоня.
-Ну,  я прямо не знаю, доченька, –  мать  уже плакала. – Страшно-то как. Страна-то незнакомая, там же все дикие какие-то,  нерусские. Вон по телевизору ужасы какие показывают…
-Мама, послушай, - Тоня  смягчилась,  подошла к матери взяла за руки, усадила на диван. – Я еду на  месяц, ну может на полтора, не понравится -вернусь. Ты же сама все знаешь, парень  он хороший и добрый, и    Полинку усыновить хочет, и все будет хорошо. С родителями познакомлюсь. Все будет хорошо.
-Да знаю, всё, знаю. Полинку жалко. Ей, маленькой, четырнадцать часов лететь.
Внизу у подъезда  заскрипели  тормоза  машины, в открытую форточку  было слышно, как  хлопнула дверь.
Тоня выключила в комнате свет,  подошла к окну:
-Явился! –сказала она, вглядываясь в темноту.
Через минуту на пороге показался он. Гладко выбритый и бездонно улыбающийся, в голубых джинсах, в мятой футболке навыпуск   и в ветровке песочного цвета.
-Добрий вэтчер! – у  него были  белые сверкающие зубы,  а  на его черных негритянских щеках  качнулись ямочки.
-Здравствуйте, – ответила с ужасом  мать.
Димка молчал.
Американец стеснялся и хватал то одно, то другое, пока Тоня не всучила ему  четыре    чемодана и не выставила его за дверь.
-Chris! Wait me in  a taxi!
-Господи,  он  же  негр,  ты что спятила! – чуть не задохнулась мать.
-А что негры не люди? – Тоня опять начала сердиться
-Господи, Крис как Крыс, ну и  имя… Всё молчу, молчу.
Сестра схватила  Полинку:
-Ну ладно, родные мои, я позвоню,  – одела куртку, завязала дочери  капюшон.
-Присядем на дорожку, – засуетилась мама.
Димка присел спиной к стене.
Полинка удивлено глазела на мир,  крутила головой, в руках держала белую пластмассовую лошадку.
-Всё, всем пока! Дима слушайся маму, - сестра вскочила, чмокнула Димку в щеку, и за ней  захлопнулась   дверь.
Мама погасила свет, и Димка прижался  носом к холодному стеклу. Внизу негр  открыл перед Тоней дверь  такси. Сестра села первой, а  затем негр подал ей дочь.
Вспыхнули фары, машина  развернулась, свистнула колесами на льду. Уехала.
Мать  вздохнула:
-Скоро  ты уедешь вот также. А останусь я одна.
Дима определил, что мать  сейчас  заплачет. Он не хотел этого видеть. Он   знал, что  мог бы подойти обнять, утешить, но постоял и пошел к себе в комнату.
«Вот так вот, познакомилась  с американцем, и теперь увез он  её жениться,  даже в аэропорт ехать не разрешили. Кому нужна ты, мама? И я? Кому я нужен? Кому нужны мы?»
Димка курил на балконе. Город тонул в миганье ночных фонарей, красных и  белых фар.    А потом пошел снег, пошел  тихо, и   падал большими белыми  птицами.
Мамы дома уже  не было. Она поплакала и ушла туда, где собиралась  шумные женщины со значками «Хочешь похудеть - спроси у меня как». Уехала сестра, и Димка думал о том,  как и куда несется   этот мир  вокруг. Димка думал  о том, что Макс курит марихуану в подворотнях, и Настя  сидит так близко за соседней партой, но к ней ему не подойти.   И нет денег. Лотерейные билеты, которые купил Димка накануне,  все оказались  несчастливые.
А  дальше?
С магнитофона  неслось:
«Рано или поздно,  что-то происходит на земле, рано или поздно».
Димка представил    Настино лицо, её  длинную  челку. Она улыбается, она танцует, и он танцует рядом с ней. Он держит  в своей руке  её  руку. Настя улыбается,  а  его  правая рука скользит по её спине, спускается  ниже и ниже,  до  выпуклых круглых ягодиц. Кружится голова, за окном кружится снег.
Рано или поздно…

7.
Не один Димка вздыхал  о Насте.  Настя расстроила   немногочисленный, но стройный   ряд школьных красавиц.  Когда  доносился  легкий   стук  её  каблучков по  школьным коридорам, парни оборачивались. Настю обсуждали  в школьной курилке и на уроках физкультуры. И даже молодой преподаватель  ОбэЖэ   пытался лично показать   Насте, как надеть  противогаз.
  А сплетница Лариска рассказывала, что Настя училась в их первом классе, а потом  уехала из-за проблем со здоровьем:
-Она - психованная и впадала в припадки. Уж я то точно  это знаю. И уехали они в Грузию. А потом, когда там  воевать начали, у неё  отца убили местные. У неё отец был майором КГБ,  вот   его и убили, а родную маленькую  сестру на глазах у матери сожгли. Заживо. После этого  они сюда вернулись. У неё мать местная, вот и приехала сюда. И в нашу школу её взяли, потому что мать какая-то  блатная. И сама она после  Грузии  еще хуже стала, она в припадок в женском туалете падала, я сама видела.  У неё к тому же от местного климата болезнь опять возвращается. У неё  еще младший брат  есть, тоже больной на голову. Короче, девочки, полный аншлаг…
Димка этому не верил. А Настя  не рассказывала о  себе, лишь когда спрашивали, где училась,  отвечала коротко:
-Гагры.
И  все  учителя на это,  как правило, говорили:
-О!
Настя   общалась ровно со всеми  одноклассниками, и казалось, не обращала внимания на то, что девчонки из класса  за её спиной   показывали  язык. А одноклассники,  бурля гормонами,   плоско  шутили.
Первый месяц Вовка Березин   клеился к Насте. Димка, скрежетал  зубами, наблюдая за тем, как Вовка в своей блатной манере говорил Насте:
-Че Наська, как дела? Еще  не родила?
Пару раз Березин уходил  с ней после школы, и  Димка надеялся,  что он лишь провожал её домой.
Дима  видел, как Настя  улыбалась дебильным шуточкам Березина, и   про себя пел:
весь мир бардак
все  бабы ****и.
А потом Березин рассказывал:
-Сиськи  у неё прикольные, но мутная какая-то.
Весной  к Насте пристал  Вован из 11 класса, сын первого кооператора города.  Вован и его брат Диман,   который учился на год младше, считались «крутыми»,  надсмехались над   учителем истории   и  коротко стриглись.
Вован был умнее  Димана, он первый в школе одел кожаную  куртку и костюм «Адидас»,   и подъезжал к школе на отцовской «Тойоте». Прав у него не было,  но   дом был неподалеку,  а  все гаишники его отца очень уважали.
Сначала младший брат -Диман  приставал к Насте. Однажды он   выскочил к ней из-за угла,   и когда она сделала шаг в сторону, чтобы его обойти, Диман тоже сделал шаг в сторону и пустил  ей дым в лицо, приветливо улыбаясь.
Однако потом появился старший брат, и Диман  ушел в тень. 
Вован сделал просто   - после уроков он  сел в «Тойоту»,  открыл пассажирскую дверь и на весь школьный двор врубил модный «Снэп». А  когда мимо проходила Настя, Вован закричал:
-Подвезти?
Настя улыбнулась, не ответила и пошла дальше.
«Улыбнулась же все-таки!», - с досадой подумал   Димка.
-А че так?  - Вован понял, что ответа не будет, но был вежлив  и  продолжал перекрикивать музыку. Он врубил первую  скорость  и поехал рядом с Настей.
-Мне недалеко,  – улыбнулась Настя и остановилась. –Людей задавишь.
«Остановилась же всё-таки, что ж снимайся дальше», - скрежетал зубами Димка.  Машина Вована   тоже остановилась.
-Я ничего не слышу, - заорал Вован, указал на магнитофон,  а потом на уши. А затем помахал пальцем, подзывая Настю к себе:   « Иди сюда»
Настя покачала головой и пошла дальше. Вован высунул голову в окно,  поехал за ней следом:
-Эй, да не беги ты! Ты,  ты че прямо так?
В следующее мгновение  легкий  бампер  машины  ударился о бордюр, отделявший  школьную  площадку от дороги,  и  раздалась матершина  Вована, который, наконец,  перекричал группу Snap,  а Настя рассмеялась и пошла дальше.
…Вован вновь приехал на машине через две недели, бампер был замотан скотчем,  и  Настя села  к нему в машину.
С тех  пор все считали Настю девушкой  Вована, и   это никто  не оспаривал. Шутить  и показывать язык за её  спиной перестали.
…А  Димка  часто представлял, как он встречается с Настей на школьной дискотеке,  где басы  раскачивают  пол. Как он танцует с Настей медленный танец.  Она  ему улыбается,   прижимается щекой к его плечу. Её шея   мягко пахнет духами. А потом он идет  её провожать,  и она узнаёт,  какой он интересный человек.
Димка представлял, как его мама познакомится с Настиной мамой, и   Настя придет к ним в гости.
А еще Димка представлял, как Настя будет гулять по  Набережной, шагнет на мол, а он будет копаться  внутри яхты, просоленный и загорелый, как  ковбой с плаката Марльборо. И она  окликнет его, и он покажет ей море…
… -Вот ты скажи мне,  куда на яхте твоей поплыть  можно? -спрашивал Вован, выглядывая  из окна своей  Тойоты. На его очках плясали солнечные зайчики, и челюсть его ритмично двигалась под напором  Бом би Бома.
Димка сидел на ободранных перилах яхтклуба, и смотрел на море. Ветер    взъерошил его выгоревшие  волосы,  и Димка чувствовал себя обыкновенным суперменом.
-Ну куда хочешь. Хочешь – так, через залив. Хочешь, на острова пойдем.
-И ты говоришь 8 рублей в час?
-Обычно берем по 10, а для тебя  так и быть  8.  Мы  ж из одной школы, как  никак.
-За всех?
-Да, за весь табун.
Вован  снял   очки, внимательно  посмотрел  на Димку, но не найдя на его лице  усмешки,  надел очки  и продолжил стучать пальцами по рулю:
-А людей взять, значит, можем …
-Сколько хотите,  мы на день идем.
-А если шторм?
-Тогда не пойдем.
-Что-то мне это все не нравится.
-Сам решай, -Димка пожал плечами.
-Ну ты, потише.
-Как скажешь, - вздохнул Дима  и  достал из кармана  смятые  сырые сигареты.
-А сколько  ваших пойдет? – Вован решил мириться.
-Трое. Яхта большая, мало ли что, – за Димкиной спиной на ярких зеленых  волнах качались белоснежные корпуса  яхт,   и среди них  грациозная  «Романтика».
 «10 рублей в час – столько стоит бутылки водки, 10 рублей  за час жизни, а в море   этот час   пролетит, как  случайная волна, коснувшаяся  шкаторины  при порыве  ветра».
-Ладно,  завтра скажу, – решился  Вован.
-Давай, только смотри, погода будет стоят недолго.
Вован   врубил задний ход. Димка проводил взглядом  его машину, а потом увидел проходящих по молу  стройных девушек  в   ярких  откровенных купальниках. Девушки прошли мимо, потом   обернулись  на него, захихикали.
«Либо понравился им я, либо мои  рваные шорты». Дима перемахнул через  забор. На яхте  его ждали Антон и Коля.
-Ну что, приболтал?
-Не знаю. Если надумает – завтра с утра приедет, – Дима еще раз оглянулся на мол и на девчонок. – Там  такие русалки гуляют!
Коля прищурил близорукие глаза, ничего не увидел, а Антон  сказал:
-Как говорится,  до нашего яхт-клуба доходят или конченные ****и, или не начатые целки, - Антон  хохотнул, но  сразу прервал смех:
-Химку будешь?
Димка кивнул. Антон  врубил «Нирвану»  и полез за папиросами.…
…-Осторожно девчонки, - Вован подал Насте руку.
Димка стоял на носу яхты и  разматывал носовой швартовый, напротив их парусника остановился   микроавтобус.  А затем из-за машины показался   Вован, одетый  в красную кепку, зеленые шорты и желтую футболку.
-Давай Юра, – Вован протянул громиле за рулем микроавтобуса на прощанье руку.
Автобус чихнул, отъехал   и за ним оказались  два придурковатого вида парня: друг Вована и его брат, а еще были  Настя    и  две незнакомые Димке девушки,  одна из которых стала целоваться с придурковатого вида парнем  -  другом Вована.
День был ветреный и солнечный,  короткое  платье на Насте  сразу же прилипло к её бедру.  Настя улыбнулась в никуда и стала  осторожно  спускаться по ржавым ступенькам на пирс яхт-клуба.
Димка начал злиться.
-Ну, здорово пацаны, - сказал один из придурков,  ступив  на яхту
-Это мой брат  Диман, –  ткнул в него пальцем Вован.
-Коля!
-Антон!
-Дима.
Тезка сдавил руку, и, наверное,  ему было интересно, взвоет ли Димка от боли.  Но Димка  стерпел.
-Ты тоже  Диман, – придурок  развеселился  и ткнул пальцем Димке в грудь. – Ну ништяк! Ленка, угарай! Он тоже Диман, – придурок  притянул к себе одну из девушек, у которой был длиннее нос.
-Прикольные мальчики, – вблизи она не была уже такая  симпатичная.
-А это Талян, – представил Андрей второго придурка.
-Доброе утро, -сказал Талян. У него было веснушчатое лицо,  утиный нос,  обезьянья челюсть  и   красивый грудной голос. – Разрешите Вам представить  мою спутницу Ирину.
Ирина улыбнулась и завизжала:
-Ой, мужчинки,  у меня трусики защемило,  - она осторожно ступала по палубе, высоко поднимая коленки.
-Мы вот – все, –сказал Вован, указав рукой на своих друзей.
Антон закашлялся:
-Если все, то можно отходить. Погода сегодня супер.
«Интересно, где  у неё трусики защемило?»- подумал Димка и  рванул   швартовый.
Настя прошла мимо,  уселась рядом с рубкой.
-Привет, –сказала она Димке.
-А! Да,  вы ж одноклассники, – за ней следом   появился   Вован.
-Да, –кивнул Димка, повернулся к  Насте спиной   и подумал:  «К сожалению».
-Ой, а куда мы поплывем? – захлопала  в ладоши Ирина.
«Плавает дерьмо, дура, а мы ходим», - сказал  про себя  Димка и  стал поднимать парус.
… «Романтика» шла  левым галсом, разбивая стеклянную волну. Дневной бриз   уже терял  свою  силу, чтобы к полудню превратиться в штиль.  Солнце висело над  раскисшим    утренним городом. И была пятница. День раскручивался, затянутый душной    ночью в пружину.  На горизонте  мазками между дремлющими на рейде сухогрузами  качались  паруса. Цепи островов,  соленый воздух, чайки в небе.
-Успеем до  мертвяка, – Антон рулил. Он был похож на пирата –второгодника. В рваной тельняшке, с  лохматой головой.
-Пацаны, пока не забыл, а то сейчас набухаюсь и трандец, – Вован протянул деньги - плату за прогулку. –Глядите, чтоб  все было на фоксе.
Димка пересчитал:  шестьдесят рублей – по двадцатке на каждого  - не хило!
-А сколько за  «крышу» платите? – спросил Диман.
-«Крыша» знает, - ответил ему Димка, этот  младший брат его  определенно раздражал.
-Ага, понято, – тезка   улыбнулся ему  прокуренными зубами. Но Димка отвернулся от него.
-Господа, у меня есть замечательное предложение, – вступил Талян. – А не забухать ли нам по  поводу нашей увлекательной экскурсии!
-Точно, – переглянулись Вован и Диман.
-А меня укачало и тошнит, –протянула Ирина,  но её никто не услышал.
Настя сидела на носу,   и когда волна  разбивалась  о  форштевень, окунала ноги в зеленые  брызги.
-Пойду на паруса посмотрю, – сказал Дима   и двинулся на нос к мачте. На Антона Димка  не смотрел, знал, что  тот удивился сказанному им бреду.  НО Димку тянуло туда, на нос, где была Настя, правильные  мысли   и не было рядом этих глупых неинтересных людей. Дима подошел к мачте.  Настя сидела в двух шагах и смотрела вниз, туда, где волны касались её ног.
Димка размотал   фал    и потянул его  вниз. Скрипнула лебедка. Настя обернулась, увидела Димку, улыбнулась.
Подбежавшая волна ударилась  о борт и  окатила Настю солеными брызгами.
-Ай!  - засмеялась Настя.
-Смотри осторожней, – начал Димка, но тут с кормы донеслось:
-Эй,  Димон,   давай сюда, водка  остывает! –   кричал брат   Вована
-Настя пить будешь? – крикнул и  Вован.
-Нет, не хочу, –отозвалась Настя, и отвернулась к волне и своим  ногам.
Дима намотал фал обратно, обернулся. На него внимательно смотрел Вован, взгляд его был, как зубья у пилы, и Димке стало не по себе. Он поплелся в корму. Там Димон уже рассказывал сюжет из  фильма,  а может  историю из жизни:
-И короче, чисто вот так как покатило, так и вообще уже никак, и чо да ни че, выгарало б потихоньку, а бля - ни хера, и короче  че того, что ваще туда  да ни туда.  Он такой, че кого, а  и ваще ни въехал, то ли парень какой, то ли полупарень,  так вот значит  так вот.
Димка взял  огурец, глотнул водки, оглядел  сидящих рядом и окончательно расстроился:
«Что я здесь делаю?» -  думал Димка,  разглядывая машущего руками Димона.  «Какие-то полные придурки, и весь  день  их  терпеть. У них полные карманы  денег, и привозят их на машине. Им  в жизни все светофоры  -зеленые, и Настя есть, и можно к Насте  внаглую на машине подкатить, посигналить, чтоб нагнулась она  перед окошком, закинула волосы назад и выставила на всеобщее обозрение и зависть свою попку. Вот ведь фигня-то какая. А  у меня мать, да сестра, которая замуж за американца вышла,  дура, блин, и я сижу здесь   в рваных шортах, дергаю свои веревки,  а какой-то лопух в перстнях  языком мелет, и никто его остановить не может,  Достоевский блин».
Димка заметил,  как улыбался  рассказу  Димона Антон, и мысли понеслись дальше:
«Вот  человек, которому ничего не надо. Сидит, себе рулит, на паруса поглядывает. Что ему нужно, так никто не знает. А он знает, что  сейчас якорь бросим, он травы накурится и сам себе звезда. Или Коля  - очки протирает  о  футболку, он без них совсем другой. Ни хрена не видит и видеть это все не хочет, изображает,  что интересно ему всё это,  а на самом деле бабки  отрабатывает. Ведь ради бабок он здесь. А так, только б на гонки и ходил, потому что на хер мы ему не нужны. У него  дорожка-то протоптана: технический лицей, а потом  институт точного машиностроения   и привет все на хер.
Да и я то же гавно еще то»
-Налейте еще что-ли, – рявкнул   Димка и протянул Таляну  стакан
-Нет никаких преград тому, кто желает выпить, – сказал Талян  и взял бутылку. - Кому еще налить?  Водки навалом, еще наблюемся.
Тут Иринку, у  которой до этого защемило трусики,   вырвало. Море, волны,  качка, неустойчивый вестибулярный аппарат… Она сидела на наветренном борту, немного впереди. Наверное, пыталась, чтобы  все  содержимое её желудка  полетело немного дальше, в воду, и  задрала голову. Но она плохо училась в своем кулинарном техникуме, а на уроках физики красила ногти,   и поэтому желто—красно-зеленая масса – кажется, она ела с утра  яичницу с помидорами  -полетела по ветру на тезку - Димана, который хотел продолжить свой увлекательный рассказ, на бутылку «Белого орла», которую держал в руках  Талян; на купальник Лены  -она завизжала, в Димкин стакан, на Колины очки.  Антон,  хотел спастись от разлетающихся  брызг бегством,  но поскользнулся  и упал,  потянув за собой  румпель.   Романтика сделала поворот,  и  Вован,  получив удар гиком по голове, полетел за борт.
Ленка визжала.
Ирину рвало еще  и  еще.
-Братаны, спасите, – успел крикнуть из воды  Вован, после чего получил спасательным кругом по голове.
… Яхта встала  у густого зеленого берега. Под высоким бортом искрилась вода. Там под водой - громадные валуны, морские звезды  и консервные банки. На берегу трещали костры,  пестрели палатки. Цивилизация пыталась отдохнуть.
-Надо мне еще выпить, чтобы  протрезветь и  не заболеть,  – сказал,  перевернув сушившиеся   джинсы, Вован, он  сполз под тень накрывшего корму яхты  тента, где  стояла   бутылка «Белого орла», банка   сайры,  бидончик с водой.
Вован налил себе  и махнул бутылкой пьяному Антону :
 -Да, надо выпить.
-Фигня! – отозвался пьяный Антон
-Ага, – согласился Вован. –Вообще, на солнце легко простыть, Ну давай,  -он поднес кружку к кружке Антона,  они чокнулись.  Вован макнул  кусок хлеба в банку с сайрой.  Антон  ею занюхал.
Позади  на корме  дремал, уткнувшись лицом в лебедку Диман,    рядом с ним на палубе  лежала, охая, Ирина, у которой до этого защемило трусики. В рубке  тяжело вздыхала  Елена, и рядом бормотал Талян:
-Елена,  ты прекрасна.
-Ох.
-Ты богиня утренней росы и  ты чиста, как колодезная вода, как горный  искрящийся ручей.
-Ах.
-Ты совершенна, как движение планет и   сияние комет.
-Ух.
-Жаль, что твое сердце  принадлежит  Диману, и нам с тобой не быть вдвоем.
-Что ты сказал, козел?
…Вован  еще раз  понюхал хлеб, а потом съел его и рыгнул. Он посмотрел вперед, где на носу  яхты сидели, свесив ноги к воде, Дима и Настя.
Ему это не понравилось, тогда  он  рыгнул еще раз, постучал зубами и нарисовал губами в воздухе  восьмерку.
…Это, наверное, водка. Да точно, это   та горячая жидкость, которая сближает людей, совращает женщин и пишет самые лучшие песни.
-Не испугалась? - Дима  подошел к Настя и  прислонился к вантам.
Настя только что вышла из воды, и её голубой купальник   был мокрым и нескромным, узкая полоска внизу живота, ничего не скрывающая,     колючие соски из-под верха.   Настя не стеснялась, она  загорала на палубе, согнув ногу в колене, и  когда  подошел Димка, прикрыла глаза от солнечного света рукой:
-Не испугалась чего?
-Ну, когда Вован за борт упал.
-Да нет, смешно было.
-А-а, понятно,  -Дима уставился на берег: «О чем же мужчины разговаривают с женщинами».
-А ты давно здесь? – Настя спасла его от  томительной паузы.
-Где? -не понял Димка.
-На яхте, - Настя постучала пальцем по  палубе.
-Да нет. Нам тренер её дал. В яхт-клубе мы в секции  занимались,   ну спортивная школа, что-то вроде того. И яхта пустовала. Тренер дал её нам. Мы её к сезону готовили, делали тут все, красили…
Глаза Насти были   закрыты тенью от ладони, зато было видно, как она   улыбалась, и Димка от этого еще больше смущался, раскачивался на вантах,  метался взглядом.
-А в яхт-клубе ты  давно? – продолжала Настя.
-Да уже сезона три или четыре.
-Забыл сколько тебе лет? – рассмеялась  она. – Да ты присаживайся.
Настя похлопала ладонью по палубе, и изнутри донесся голос Таляна.
-Просите, но  я готов оспаривать   своевременность вторжения.
-Да, да, – доносился голос Елены, казалось она задыхалась.
Димка присел рядом с Настей.
-А я вот тебя помню, – сказала Настя. - Ты в первом классе был таким белобрысым мальчиком,  у тебя была огромная  шевелюра,  и  ты даже значок носил  на форме, – она легла на бок и продолжала смотреть на него.
-У тебя  хорошая  память…
-Просто запомнила, –Настя, казалось, его не слушала. Потом    убрала от лица  руку, подставила подбородок солнцу,  закрыла глаза.
Димка глянул на неё и ту же   уставился в берег:
-И я тебя помню.
-Что, правда?
Димке показалось, что Настя над ним смеется:
 –И  что ты помнишь?
-Да все!
-Что всё?
-Я помню, у тебя были белые банты,  и школьная форма тебе не доходила до колен. И еще у тебя был белый фартук.
-Ну,  по –моему, все девочки тогда ходили в школьной форме, в белых фартуках и с белыми бантами. А юбка у меня и сейчас иногда колен не достает.
«Она просто  издевается», - вздохнул Димка. Настя, казалось, не заметила  этого вздоха:
-Ты забавный!! -  сказала  она.
-Да  ну, ты что? – Димка  пожал плечами.
Настя  рассмеялась:
-Ты  забавный, –повторила. – У тебя наверное есть хобби.
-Не понял?
-Ну,  то, что тебе нравится в жизни. Хобби, увлечение. Например,  марки собираешь или   на гитаре  играешь.
-Да не играю  на  гитаре. Я  вот Нирвану  слушаю. Нирвану слушаю  и Парк Горького, а хобби… Я в футбол люблю играть. Да нет у меня хобби. Так всего по–маленьку, – Димка обернулся назад и  увидел, как  скрежещет зубами и крутит губами восьмерки Вован.
-А твой парень  не обидится,  что мы тут с  тобой…  - сказал  Лима и тут же  подумал: «наконец то задал правильный вопрос!».
-Во-первых, он не мой, а во-вторых, мы тут с тобой  ничем  таким  не занимаемся. Это там, внизу они что –то делают, – Настя  ткнула  длинным ногтем в палубу яхты. Изнутри донесся шлепок   и  невнятное бормотание Таляна.
Димка  подумал немного  и спросил:
-Скажи  честно, тебе с ними нравится? Только честно?
Настя перестала  улыбаться:
-Знаешь,  многие у себя  в глазу соринку  не замечают,     не суди других,- и потом добавила.  – Ты же ешь за их счет.
Позади кто-то повалился  на палубу.
Димка обернулся и увидел, как Вован пробирался  к ним, хватаясь за леера. Димка поднялся.
-Настя! – Вован был пьян, он  раскачивался. - Настя! Пойдем! Пойдем, – он  протянул  ей  руку.
-Куда? – засмеялась Настя, но руки не подала.
-Вниз, – Вовчик решительно мотнул головой.
-А зачем?
«Улыбаешься как проститутка»
-К ним,  - Вовчик  еще раз мотнул головой, протянул руки  и двинулся к  Насте.
Снизу доносился голос Таляна и его спутницы:
-Вот  так.
-Ах.
-Вот так моя милая.
-Ох.
-Вовка, отстань, -  кокетничала Настя, шлепала Вована по рукам.
-Пойдем, – не унимался он и попытался схватить её  ладонь.
-Не пойду, –сказала Настя, и Димка  понял, что она уже не шутит.
Настя перестала шлепать Вована по рукам, взгляд  был серьезным:
-Не пойду, -повторила она.
Это понял и пьяный Вован.
-Ну и не иди, - сказал он. Огляделся. Увидел Димку.  Двинулся к нему. «Свалю его одним ударом, он пьяный, а там посмотрим»
Вован   ткнул Димку  пальцем  в грудь.
-Запомни, подойдешь к ней еще раз,  грохну! – Вован указал на Настю.
Димка заметил, что Настя смотрит на него,  и понял, что он пропал, что это конец,  что он никогда  больше не взглянет Насте в лицо, потому что именно сейчас  и именно здесь он ничего не сможет   ответить этому  бандиту-переростку.
Но тут Вован  резко обернулся, схватил   крышку люка на носу и  подняв её, открыл свету Талана и Ленку.
Они сидели друг напротив друга и играли в карты:
-Вот такая моя милая, - бросал карту  Талян.
-Ах! – отбивалась Ленка
-А вот  еще.
-Ох!
-О, ****ь!- сказал  Вован,  развел руками, упал на палубу   и уснул.
…На обратном пути в город  Димка  рулил. Ирину опять рвало. Рвало  перепившего Антона.  На палубе  яхты спали вповалку  Талян, Вован и  Ленка. Заснул на палубе  Диман. Ллишь Настя не спала, сидела на носу и окунала  ноги в морскую пену. Да  неслышно  передвигал паруса  Коля.
Ветер был попутным, небо  - ярко синим, и солнце  кошкой легонько  царапало спину, не жгло и  не  морило. Залив покрылся белыми полосками барашков, и шипела вдоль бортов пена.
Настя смотрела за  линией горизонта, цепями островов, белыми попутными парусами, а на Димку не посмотрела  ни разу.
А может, он  этого просто не заметил.
…
8.
А потом лето  вновь неожиданно кончилось, и Димка обнаружил, что в последний раз первого  сентября идет  в школу.  За окном шуршала разноцветная листва, и  мама сказала, прихорашиваясь перед зеркалом:
-Тебе надо подумать о будущем. Подумать, чем  ты будешь заниматься. На курсы устройся  какие-нибудь. Ты думал, кем ты станешь?
-Артистом театра и балета.
Помада замерла в руках матери:
-Я с тобой разговариваю слишком  серьезно, чтобы ты мог мне хамить своими  идиотскими шуточками.
«Ни понял ни слова», -подумал Димка  и ушел  в свою комнату
С мамой никогда говорить не получалось.
…-Я предлагаю всем вместе, классом поехать за город на пикник и отметить начало последнего школьного года, -сказала потолстевшая  за лето Лариска.
Все согласно  кивнули.
Осень оказалась  золотой и теплой,  и еще она  пахла кострами.
…-Дети! Дети! АУ! – по лесу бродила классный руководитель.
-Сюда, давайте сюда, – Березин прополз по-пластунски и помахал остальным рукой.   Димка  и одноклассники  уходили от классного  руководителя оврагами.
-Надо выкопать ей яму, чтобы она провалилась,   –говорил Березин
-А потом  дубиной ей по голове, зажарим и  съедим, – отвечал  Топорков.
-Не до смеха сейчас! Уходим! Водку не разбейте.
-Дети! Отзовитесь! - кричала позади классный руководитель.
Димку схватила за руку   Маринка – одноклассница с некрасивым лицом и  стройными длинными ногами.
-Ты  не против,  я подержусь за тебя, чтобы не упасть.
-Валяй! Осторожно в пакете водку не разбей.
Под ногами хрустели ветки. 
Они вышли на укромную полянку,  где крест накрест лежали  обгорелые бревна и валялись тысячи консервных банок и бутылок.
«Какое чудное место!»
А потом заиграл  «Сектор Газа»,    и одноклассники  наливали  спиртное  в крышки  термосов.
-А чем ты будешь заниматься? – спрашивала, лежа на его груди, Маринка.
-В смысле, -  отвечать Димке было лень.
-Ну после школы?
-Пойду на радиоэлекронику. А потом в компьютерную фирму  мужа сестры.
-У тебя ж по физике тройка.
-Зато по физкультуре пятерка и по трудам.
-Компьютеры  здесь причем?
-За ними будущее.
-Ничего не понимаю.
-Я тоже.
Отвечать было лень, и от выпитого  было тепло в голове. Маринка говорила:
-А я на юридический пойду, на адвоката.
-Скатертью дорожка, – Димка  загребал листву  руками и подбрасывал её верх.
-А тебе что, юристы не нравятся?
-Нравятся,  только я не видел их ни разу.
-И мне нравятся. Денег куча,  машину куплю.
-Да, прикольная у тебя будет жизнь.
Маринка замолчала, но  ненадолго:
-Пойдем в лес, я хочу собрать экибану.
-Кого ****у?
…Карп пьяный играл на гитаре,  а Димка и Маринка уходили в лес.
«Да хрен с этой Настей, ну не пошла с нами, да и хрен с ней. Она же мутная, это точно. Пусть,  со своим бандитом Вованом  там туда-сюда, да и вообще».
-Сфотографируй меня, -Маринка присела на поваленное  дерево,  прижала щеку к плечу.
Димка щелкнул «ФЭДОМ».
Маринка  села в профиль, обняла руками колени.
Димка щелкнул еще раз.
Маринка расстегнула  куртку, Димка увидел два больших бугра  под майкой. Навел объектив на грудь, прицелился. Ура! Попал.
-Иди сюда, сядь рядом.
«Кто  пьян сильнее? наверное, не я».
От её волос  пахло яблоком,  таким шампунем  Димка  мыл голову в детстве.
Маринка повернулась, и её губы оказались теплыми и влажными. Димка   ощутил привкус спирта и сигарет  на них. Он положил руки  Маринке на плечи.
-Хочешь, я  научу тебя целоваться по-американски? – спросила Маринка.
-Как это?
-Увидишь. Открой рот.
«Всё понял. Главное залезать  языком поглубже».
Потом Димка расстегнул её куртку.  Марина  разрешила трогать свою  грудь, а потом Димкины руки стали спускаться ниже, к её животу, где  на каждое движение его рук,   её рука отвечала энергичным  нельзя – хлоп по руке! Но потом они упали на траву. Вьетнамские вареные джинсы вздулись спереди, и Димкиным рукам было разрешено все   выше  пояса  под  её майкой  и все ниже его, но поверх её  спортивных штанов. Дальше Димку не пустили.
 И когда он, наконец,  понял,  что протрезвел, то  услышал голос Маринки:
-Сколько времени?
Димка откинулся рядом на траву, вдохнул полной грудью  теплый сентябрьский  воздух:
-Пол-одиннадцатого. Ой, часы встали, не знаю.
Маринка засмеялась.
-Дай сигарету.
Они тщательно  отряхивали друг друга. Но в Димкиных волосах  все равно осталась листва. Они вернулись, когда в лагере   уже все собрались и  ждали только их.
-Вы куда пропали?
-Экибану собирали.
-Кого ****у? -  не  понял Березин.
… А в электричке Димка сидел напротив  Маринки. Она ему улыбалась,  а Димка боялся,  что это кто-нибудь увидит. И смотреть на неё  было почему-то  неприятно.  А Настя сидела через ряд спиной к нему. И  её лица  не было видно.
…-Дима,  нам нужна твоя помощь.
 «Надо линять  отсюда» - сразу подумал Димка. Но не успел. Немолодая, но энергичная женщина – школьный массовик затейник уже  уводила его за локоть подальше от двери своей кельи.
-Дима, вот ты сейчас заканчиваешь школу, правда?
Димка  кивнул, заметил тут же учителя музыки и понял, что  дело принимает скверный оборот.
-Как ты думаешь, должен ли ты что-нибудь сделать для школы напоследок? Должен? Или нет! Отвечай!- спросила массовик –затейник.
«Наверное, так вербуют  в КГБ»
-Возможно,  должен.
-Правильно   говоришь! Ты нам подходишь и дай слово, что не откажешься  от предложения школы.
«Как хитро получатся: я разговариваю сразу со всей школой»
-Ну, как же я могу согласиться  на то, чего не знаю.   Наталья Константиновна, я так  не могу и  вообще…
Димка попытался сделать шаг к двери, но массовик затейник держала Димку крепко.
-Дима, сбежать не получится. Что ты как маленький? Тебя же просит женщина. Хочешь,  я на колени встану?
Тут подключилась  учитель музыки:
-Дима,  ты что ломаешься как маленький. В самом деле! Прямо стыдно! Мы тебя же просим. Вся школа тебя просит.
Массовик-затейник взмахнула  руками:
-Дима! Да ты  же не знаешь! Помочь школе без тебя  просто некому. От занятий освободим.
-Да не хочу  всякой фигней заниматься, - стал отвечать Димка. -Я и так  ничего  делать не умею. Ни грабить, ни воровать. Да и учиться мне надо, я на экономиста поступать хочу.
Дверь открылась  в каморку зашла  Настя.
«Вот так встреча», - подумал Димка. Настя  ему кивнула, а он  от неё отвернулся.
-Ладно, не хочешь не надо. Иди, - махнула  рукой массовик затейник. –Иди, без тебя как-нибудь разберемся. 
Настя стояла  на пороге.
«Настя-то что  здесь делает? Как некрасиво все получается».
-Наталья Константиновна, вы  мне объясните, что делать  надо,  я может, соглашусь, – начал Димка.
-Иди, Дима иди. Ты даже по-мужски ответить не можешь.
Массовик стала выталкивать  Димку за дверь.
-Нет, вы объясните мне,  в чем дело,  причем здесь не по-мужски, – надо было срочно  исправлять положение.
-Всё, Карабанов, хватит, –  но Димка схватился за косяк,  а потом  отодвинул в сторону массовика затейника:
-Ладно, ладно, – Димка закрыл за собой дверь. -Что делать-то надо? Я согласен.
Массовик обернулась к учителю пения. Согнула правую руку в локте, пальцы  сжала в кулак:
-Йес! Я же говорила, уломаем!
А потом повернулась к Димке, ухмыльнулась:
-Будешь Дедом Морозом на школьном  утреннике.
В каморке  все замолчали.
Димка посмотрел на   учителя музыки,   Настю, массовика - затейника.
-Хм, ни за что.
… Щеки под резинкой   бороды  ужасно чесались, и капельки пота стекали за   накладной нос. Димке казалось, что все над ним смеются.
-Дедушка Мороз, а как же дети без подарков будут Новый год встречать? - Снегурочка - Настя обвела рукой  зал, младшеклассники слушали, открыв рты,  а их родители глупо улыбались.
-Не волнуйся, дочка.  Дед Мороз принес детям подарки. Нового года без подарков не бывает, и нет на свете того, кто мог бы помешать Новому году.
Настя была ослепительна: пышное белое  платье,  блестки в темных волосах,    маленькая   сверкающая корона,  и какие розовые щечки!
Димка  стукнул  посохом и на сцену выбежала условная тройка  с идиотским  гиканьем, а тот, кто был посередине бренчал бубенцами.
За ними бежал  Карп в милицейской фуражке  и, подбежав к Димке, представился:
-Участковый милиционер! Чем могу помочь Деду Морозу?
 Настя играла этот бред с  удовольствием:
-Дедушка Мороз  потерял мешок с подарками, - она взяла Димкину руку в свою. - Дедушка мороз  -старенький, забыл, где оставил свой мешок, и теперь детишки останутся без подарков.
-Этого не может быть. Найдем  мешок, не волнуйся Снегурочка, - заявил «милиционер». -  Дети поможете  найти милиции мешок?
В этом месте   по сценарию массовик -затейника дети должны были ответить  хором  «Да». Но «Да» - закричала лишь одна массовик, а   зал напряженно молчал, с трудом переваривая своими  маленькими мозгами детективный оборот в сценарии школьного утренника, и лишь   один мальчик  лет одиннадцати   крикнул: 
-А  вознаграждение гарантируется?
Взрослые в зале  засмеялись.
-Садитесь, дедушка, в коляску,  поедем  искать  подарки, а то до Нового  года меньше часа осталось,  – милиционер указал на «условную» тройку.
Димка с Карпом ускакали за сцену.
-Дима, ты  молодец, настоящий Дед Мороз, только посох не сломай, - шептала за кулисами учитель музыки.
Димка спрятался под занавес, распечатал пачку сигарет, закурил.
Впереди действительно был Новый год,  настоящий Новый год, такой неожиданный, такой случайный. Димка  всегда любил  Новый год,  жадно  вдыхал запах  хвои и мандаринов. Но этот подошел слишком незаметно.
-Дима!  - окликнули  его. Димка вздрогнул, а потом  быстро  прижал языком фильтр к зубам  и заглотил горящую сигарету. Массовик –затейник  дыма не заметила.
-Дима! Где ты ходишь? Выходить пора.  Надевай  шапку, ну давай быстрее.
Димка выплюнул сигарету за штору и не заметил,  как она упала на вату,  заменяющую  снег.
Сигарета скатилась вниз по «снегу»,  дым пополз вверх узкой струйкой.
Димка ходил по сцене и стучал посохом.
-Елочка, зажгись! -   кричали дети
-Елочка, зажгись! – хлопала в ладоши Настя
-Елочка, зажгись! -  стукнул   посохом Димка. Елочка зажглась, а  из-за кулис повалил дым. Это массовик вылила  на горевший «снег» ведро воды.  Хлопали хлопушки, и искрились  бенгальские огни, дым валил на  сцену, третьеклассницы, изображавшие Новогодних зайчиков, кашляли, но  казалось именно так и должен был закончиться новогодний детектив.
Артисты вышли на  сцену,  кланялись, взявшись за руки. Димка  снял красную варежку и  сжимал холодную узкую Настину руку.
… На улице их ждал серый асфальт  и ветер. День был пасмурным, и в витринах горели гирляды, и  проезжали мимо  машины с елками на крышах. Корзинки, прохожие, шубы,  такси. Озабоченные лица  в подарочной  упаковке.
Настя шла рядом.  Димка курил одну за другой, они всю дорогу молчали, лишь изредка  переглядывались друг с другом, а потом Настя вдруг сказала:
-Ладно, пока, вон мой дом, -  и кивнула в соседний переулок.
-А  мне дальше, – ответил  Димка и замолчал .
-С Новым годом!-  сказала Настя.
-Тебя также,  – ответил Димка и снова замолчал.
Настя пожала плечами, повернулась и сделала  шаг прочь.
«Сейчас уйдет!»
-А ты как будешь Новый год встречать? – почти выкрикнул Димка.
Настя остановилась в двух шагах, обернулась, мимо них ходили озабоченные прохожие:
-Не знаю еще, дома с мамой.
-А мы с  одноклассниками у Лариски. Поедешь?
Настя пожала плечами:
– Нет, наверное.
 «Надо что –то сказать»
-А почему ?
-Не хочется.
Она помолчала секунду, а потом ей это надоело:
-Ну ладно, давай, пока. С Новым годом.
-Тебя также.
«Надо крикнуть, позвать с собой, подарить подарок».
Настю заслонили торопящиеся к новогодним  столам люди.  Димка помолчал,  поправил сумку на плече, сплюнул  и пошел домой.
…В полумраке мигали фонарики поломанной елки, дымилась пепельница, а  на полу лежали  обломки люстры. Из колонок доносился    «Депеш мод», кассету  просто забыли выключить.
Уже в течение пяти песен Димка целовал  Маринку в губы. Они не отрывались  друг от друга, даже  когда звучал энергичный «Еnjoi the silence». Кружилась голова,  пропало все вокруг, оставались лишь жадные Маринкины  губы…
…В это время Димкина  мама  смотрела передачу о Рождестве в Америке,  пила водку у пластмассовой елки. А Настя  сидела в пижаме  на своей кровати,  и разглядывала  в небе   ущербную Луну. Градусник  под мышкой показывал 38,6…
…Маринка целовала Димкины губы.
-Я хочу курить, – он   выпалил слово в промежутке.
-Я тоже,  - Маринка укусила его за губу.
-Пойдем.
-Пойдем, – отвечала Маринка, и  они остались  танцевать.
…Потом мама допила водку  и,  поднявшись  с кресла-качалки,    наступила ногой на платье,  рухнула на пол. А Настя уснула на боку, обняв руками подушку.
… И вот они уже на балконе. Маринка  вытащила сигарету из Димкиных  губ, затянулась, пустила струю вверх. 
Димка забрал у неё сигарету, спрятал  за спину, и они снова прижались  друг к другу губами.
На  улице качался под ветром  старый фонарь,   дрались и орали друг на друга  какие-то люди. Димка завел Маринку в комнату, и они легли на скрипучий диван.
-А где все? –спросила  скорее себя, чем его, Маринка.
Димка пожал плечами, а потом встал и закрыл  дверь в комнату на щеколду. Маринка  лежала на кровати. Димка стал целовать её плечи,  а потом спустился головой к её животу.
-Не надо, – громко сказал Маринка и за уши притянула его лицо к своему.
А потом она шептала «не надо», но  обнимала Димкину шею, а когда он расстегнул ширинку, сказала:
-Я тебе доверяю, - и притянула его к себе.
Димка лишь  успел подумать:
«Я трахаюсь».
Маринка стала стонать,  но на счастье за стеной продолжал играть «Депеш Мод». Димка вдруг ощутил себя  уже совсем трезвым. А потом вдруг наступил конец, и Димка залил всё покрывало. Он застонал,  и Маринка  рукой закрыла ему рот. Они опять стали целоваться, и Маринка целовала его и кусала за уши. Димка гладил  её бедра,  а потом  обнял её и крепко прижал к себе,
-Димка, сломаешь, – шептала  она.
 А за шкафом всё это время сидел их одноклассник Руслан Топорков, который забыл выключить «Депеш Мод».  Он курил сигарету и думал о  том, когда же, наконец,  ему можно будет выйти из комнаты в туалет. Он был очень тактичным мальчиком и ждал конца, хотя ему очень хотелось писать.
….
9.
Димка  бежал по лугу. Он поднял над головой сачок, в который  должна пойматься стрекоза. Димка  снова  был маленьким,  в джинсовом костюмчике,   он  улыбался  в камеру, а фотограф, очень похожий на отца,  натянул на голову черное покрывало, поднял вверх указательный палец и яркая вспышка сравнялась по яркости с солнечным светом, залившим лужайку.
Димка увидел маму в белом сарафане. Она  бежала навстречу и махала платком. Она была еще далеко, там, на краю луга, где начиналась темная полоса густого пугающего леса.
А потом Димка вдруг понял, что главное - не попасть  под прицел объектива  и  быть не пойманным  мамой. Но  мама уже широко расставила руки и приближалась, приближалась, приближалась.
Димка  уворачивался от пристального  взгляда фотокамеры, которая  сверкала ровными вспышками, и куда бы он не бросился на этом  солнечном зеленом лугу,  везде его ждала мама, и  она уже  не улыбалась и  не махала платком.   Она скалила  зубы, и из её ощеренного  рта текла кровь, и заливался   смехом фотограф, и над головой свистели пулями его фотоснимки.
Димка заметил, что  в небе появилась рыбка. Та,  которую подарил Вилли Оттс. Только она уже была не в пакете, а плавала огромная, как дом, и от взмахов её плавников  пригибалась к земле трава.  Димка увидел  людей в черных траурных костюмах и парня в камуфляже на костылях.  Их накрывала тень от рыбки, а что потом стало  с ними дальше, он не увидел, так  как заметил   Настю. Она сидела  в траве, совсем близко, она помахала рукой и вот она уже рядом, Димка не услышал слов, но читал по  её губам:
-Беги, Дима, спасайся от них, спасайся от них.
-Я не знаю. Я думаю, что Марина, -  пытался объяснить Димка, но Настя вдруг оказалась совсем близко и закрыла ему рот рукой:
-Не время думать об этом. Нам надо бежать. Прямо сейчас. Я  все знаю, верь мне.
«Верь мне!»
«Верь мне!»
Димка вдруг понял,  что он уже не мальчик в  джинсовом костюме, а взрослый   выпускник средней школы, и он держит Настю за руку и  убегает  с ней  в лес,    там за деревьями  шум машин, скрежет  гусениц, танки, танки танки, сталь.
Димка прижимает к   себе Настю, они  падают на землю, они прячутся глубже и глубже  в паутину громадных корней старого сухого дерева. «Это похоже на сказку про Витю и Машу», - подумал Димка, но над головой звучал  голос одноклассника  Руслана Топоркова:
-Я знаю,  они могли спрятаться только под этим деревом. Это  самый старый дуб, и именно под ним мы искали клад.
Димка хотел выкрикнуть, что ничего  такого не было,  и не искал он  с Топорковым клад. Димка хотел крикнуть,  что когда он искал   клад, рядом с ним был  его  лучший друг Макс и  трус  Нечитайло – Вырви глаз,  но Настя закрыла ему рот рукой. Димка подумал, что она боится и волнуется  за него, а оказалось,  что Настя просто перекрыла ему доступ кислорода, и сейчас он задохнется.
Димка  мотал  головой,  смотрел на неё, а  Настя плакала, и Димка чувствовал, что задыхается, задыхается от Настиных рук, и не может открыть рта…
И тут Димка  проснулся.
В комнате было темно,  и  тикал будильник,  Димка услышал торопливые шаги из кухни в комнату, и  сны  утонули в глубине памяти.
Димка вспомнил, что мама ночует у своего  знакомого –дяди Миши,  и   дома больше никого нет. Дверь  раскрылась, и в комнату  ворвался человек в белом халате. Может быть, это была женщина, толстая женщина, большая женщина, страшная женщина.  Она стала пританцовывать, хлопать в ладоши,  что-то  напевая, и возможно даже пела что-то из  «Депеш Мод». Но Димка не разобрал, он лишь  узнал  голос отца.
Димка  хотел закричать,  но не смог даже  выдохнуть звук, а потом   он услышал  вой  первых троллейбусов  и   увидел, что предрассветный туман уже заползает  в   окна. НЕЧТО пропало.  Наступало утро.
… Вскоре приехала сестра и закрылась в комнате с мамой. Димка слышал через дверь, как мама плакала.   Потом сестра открыла дверь,  потрепала Димкины волосы на голове и тоже ушла плакать. Одна,  в кухню.
-Тоня, что случилось?
-Все нормально, -улыбалась сестра. На её загорелых  калифорнийских щеках остались мокрые дорожки слез, а потом она  сказала:
-Наша мама  болеет…   Как бы тебе объяснить? Она тяжело болеет, и ей надо лечиться.
-Антонина, не надо  ему говорить. Все нормально Дима, – мать стояла в дверях комнаты,  у неё были красные глаза,  она прижимала к груди  мокрый носовой платок.
Дима увидел мать   маленькой, хрупкой, жалкой,  и ему захотелось сделать то, что он делал лишь в далеком детстве. Подойти, обнять  маму за талию, прижаться щекой к её плотному животу и   плакать на её халат.
-Дима как раз школу заканчивает,  и ему надо ехать с тобой, - возразила сестра.
Мать покачала головой и ничего не ответила.
…А потом наступила весна, и Димка узнал, что мама уезжает лечиться в Америку вместе с сестрой.
Димка лежал на крыше своей многоэтажки, и над головой проносились облака. Они  были кучерявые  и разные  в  этом бессмысленном и ненужном голубом небе. Мама ходила к чиновникам, унижалась и  открывала визу, а Димка открывал историю.
Мама  продавала папин гараж, а ветер на крыше переворачивал   учебник  алгебры.
Мама говорила своей знакомой - тете Зине:
-Я думаю, что экономист  сегодня - это самая перспективная профессия,  и к тому же точных наук он не  потянет.
«Что значит  самая перспективная?»- думал Димка.
-Не беспокойся,  - отвечала тетя Зина. - Все будет О,кей.  Это последняя страна на планете, где можно  получить  бесплатное образование, а я за ним присмотрю. НЕ волнуйся, отучится, к тебе приедет, или ты вернешься.
-Ой не знаю, - мама начинала плакать,  а тетя Зина гладила её плечи:
-Ну все, ну все, ну все. Всё будет хорошо.
-Вот деньги,  - мама протягивала тете Зине  почтовый конверт и снова плакала. - Господи, лишь бы не женился,  один-то ведь остается.
-Все будет нормально,  - успокаивала тетя Зина,  и прижимая к себе мамину голову, пересчитывала деньги у неё за спиной.
А Димка в это время распечатывал новую  пачку сигарет,  проводил рукой по волосами,  и хорошенько шмыгнув носом, плевал с  крыши на  соседей по дому. А  потом переворачивался на спину  и накрывал учебником  алгебры глаза, и   видел Настю. Видел, как она появлялась на крыше,   бежала к нему, и развевалось её легкое платье: 
-Дима! А Дима?  Давай поиграем.
-А как? - Дима поднимался и шел к ней навстречу.
-Ты завязываешь глаза и   ищешь меня. Я вот она,  смотри,  какое на мне облегающее платье. Оно такое  короткое. Я сегодня собрала волосы на затылке в пучок, ты видишь? Правда, мне идет?
 И Димка  шел по крыше, ступал на узкий парапет двенадцатиэтажного дома, но всегда утыкался лишь в кирпич, и его   били током  телевизионные антенны.
…Иногда звонила Маринка:
-Привет.
-Привет.
-Как дела?
-Нормально.
-Что делаешь?
-Ничего.
-А что будешь делать?
-Не знаю.
-Понятно.
-Ну да.
-Пока.
-Пока.
…И наступил день, когда  Маринка стояла слева, а Димка был    торжественный и печальный. А потом появилась  маленькая  девочка  с колокольчиком. Колокольчик  брякнул пару раз, глухо, несмело,  и Димка подумал: « Все конец». А потом Димке показалось,  что из-за сцены, на которой они стояли, вышел Джим Моррисон - парень с портрета на яхте – в кожаных штанах,  густоволосый и встал с краю. Но школьной фотографии его никто не заметил,  таким он был грустным и одиноким.
Голос директора  кто-то выключил, А Джим пел:
“This is a end beautiful friend,  the end my only friend “
-Награждается Ушакова Настя  за успехи    в изучении    литературы.
Настя вышла получать грамоту - такая тонкая,  такая  хрупкая. А Димке ничего  не вручили.
А потом  наступил выпускной бал,  когда    Димка  почувствовал себя сильным. Он допил рюмку водки   и поставил её мимо стола. Прицел был сбит, но это не мешало ему – бравому пилоту двигаться к цели. Глядя через  триплекс глаз, он шел и улыбался, и врезавшись в толпу  выпускников,  двигался вперед.
Да,  это был его день, Димка знал это и был  решительным. Настя танцевала с   Топорковым, и тот  ломал ноги, изображая  то ли Элвиса, а  то ли Хавтана.
И когда Димка встал у него за спиной, Топорков  ощутил его силу.  Настя подняла брови домиком, увидев Димку, стоявшего среди  дергающейся толпы, а потом Димка просто  отодвинул  Топоркова, сделал   шаг влево, а затем  шаг вправо, а затем еще и еще.
Мать, которая  была сегодня потрясающе красива - как деревья    поздней осенью, удивленно смотрела на него. Пальцем   показывал и смеялся  Карп,   прищурила глаза Маринка,   а Димка  делал шаг влево – шаг вправо и  махал правым  и левым кулаком, будто забивал в воздухе гвозди.
 Настя держала брови домиком, и Димка смотрел ей  в глаза, и   случилось волшебство. Все вокруг перестали существовать, просто растворились в тумане, лишь как эхо в водосточной трубе,  звучала издалека музыка,  пустая,   дырявая.
Остался лишь он,  и осталось  лишь Настино лицо,  оно кружилось в сиреневом тумане, потом перевернулось  и почему-то  стало смотреть   сверху вниз, но Диме это нравилось, Настино    лицо было прекрасно.
А потом появилось лицо военрука,   и Димка почувствовал,  что воздух стал  плотным. Димка почувствовал, что   взлетает вверх. А потом все было белым.
Димка  увидел своё отражение  в спокойных водах унитаза, и  опять в который раз,  стал отталкивать унитаз от себя прочь. Но тот не сдавался или, может, обладал гипнозом. Димка победил,  сполз  вниз, сел на кафельном полу:
«Блин, какой же я дурак».
Дверь в туалете открылась, на пороге стояла мама, на её лице  не осталось и следа  былой осенней  красоты.
-Собирайся. Пора. У тебя скоро экзамены, – сказала мама.
…Димка стал студентом-экономистом,  это было несложно. Последним экзаменом стала  история.
-Скажите, в каком году отменили крепостное право? – седой  худой старичок-профессор что-то темнил.
-Ну, по-моему, это было в прошлом веке, - отвечал Димка.
-Что ж, правильно, тепло, тепло. А как Ленин  называл Русско-японскую войну?
-Вообще-то,   Ленин  был  сам-то не очень.
-Что ж да-да, новое  мышление, абсолютно новое мышление. Последний  вопрос господин…  ммм… абитуриент… экономический, так сказать, вопрос, будьте добры …ммм …   назовите основные принципы  столыпинской  реформы.
-Свобода рыночной экономики и  либерализация цен, - ответил Димка.
-Я думаю, что экономистам сегодня история не особо-то и нужна, – сказала сидевшая рядом  со старичком густо накрашенная женщина. Она надувала из жвачки пузыри.
-Да,  да,  у молодого человека своеобразное мышление, я бы сказал, очень своеобразное…
Дедулька заглянул в свой блокнотик. Увидел  фамилию -Карабанов в отдельном списке, карандашиком поставил рядом с нею «птичку».
-Я думаю, можно поставить «отлично», - лопнула пузырь женщина.
-Да, да, «отлично»  господин э…ммм…
-Карабанов.
Дедулька помахал рукой в сторону двери:
-Господа, э… ммм… следующий!
«Так бы сразу,   а то - реформа, Столыпин.  Идиоты!»
… На улице шел дождь.  Димка встал  на крыльце Университета,  сунул в рот сигарету и   увидел девочку в легком платье, которая  семенила по лужам.  Димка  узнал бы её даже по трепыханью юбки.
-Настя!
-А привет, – она выглянула из-под зонта. – Ты откуда?
Димка  прикрыл голову   методичкой по истории, побежал рядом:
-Экзамены сдавал.
-И куда?
-Экономический фак, – начал Димка, а потом сразу же захотелось пооткровенничать. - Мамина знакомая помогла.
Настя улыбнулась, взяла Димку под руку, перешагивая лужу,  по потом руку не убрала.
-А я на журналистику поступила, представляешь?
-Ну да, ты - умная.
Настя улыбнулась, ничего не ответила, глянула на Димку, сразу же отвела взгляд.
И Димке сначала показалось, а потом стало  ясно, что та дрожь, которая  охватила   его правую руку, возможно,  не его,  а её.  Губы сами собой произнесли:
-Скажи.  У тебя есть кто-нибудь?
Настя заглянула в его глаза, опять отвернулась:
-Такой вопрос странный…
-Нет ничего странного, -ответил Димка. – Я действительно  хочу это знать.
-Не скажу, – сказала Настя, но Димка уже  сжал её  руку, вдохнув дынный запах её кожи. Ему   захотелось  скорее бежать с этих дождливых улиц  домой, в уют. Правой рукой держать эту гибкую талию, прижимать её к себе,  и  едва открыв дверь квартиры, снять с неё плащ, это тонкий светлый плащ,  бросить его на пол,  посмотреть,  как она переступит через него, взять её за руку,   обнять, а потом   провести  рукой по её телу, чувствуя каждую ложбинку, каждый бугорок, расстегнуть её платье   и никогда, никогда не отпускать..
 Настя остановилась, согнула в колене ножку, поправила ремешок туфельки  и когда подняла глаза, Димкино лицо уже было рядом. Димка  прижал её к себе, а потом поцеловал. Их прятал  от дождя Настин зонт,  а проезжавшие мимо машины сигналили, и  люди махали им из  окон руками.
…Это было незабываемое лето,  хотя, наверное,  такое же,  как и все прошлые годы,  когда  волны неторопливо, но неумолимо  переворачивали  календарь: июнь, июль, август. Но именно этим летом шумели самые необыкновенные грозы, Димка и Настя бежали по грозовым лужам, и ночной асфальт сиял отраженьем света фар,  машины  рассекали белую пену дождевых потоков,  и  люди вокруг превращались в манекены.
-Скажи, о чем ты мечтаешь?
-Я даже не знаю,  наверное,  о  счастье.
-А что такое счастье?
-Счастье, это когда ты рядом, и этот дождь. А еще, когда мама здоровая, и все живы, и все хорошо,  и в мире нет войны. И еще, я даже не знаю, как  об этом сказать. Это… Это… Это когда внутри звучит песня, ты её слышишь в первый раз, но знаешь все слова…А ты?
-Я ???
-Ты слышишь песню?
-Наверное, я хочу, её услышать. Хочу услышать твою песню. Хочу, чтобы все у меня было хорошо. Чтобы  меня любили. Хочу хорошую работу, чтобы понимать её,  а еще хочу много детей,  родить здоровых детей и  читать им книги в саду или в парке.  Хочу, чтоб у меня было бы двое  -девочка  и  мальчик, я даже не знаю почему, но мальчик был бы умным и спокойным, а девочка была бы красивой  и тоже умной…
-Как ты?
-Как ты.
… А потом Дима был у Насти  дома, и    когда  летние сумерки  окрасили окна в красный цвет, Димка столкнул коленом с кровати на пол Настиного  плюшевого медвежонка.  Настя опустила голову на подушку, и волосы разлетелись  по    фиолетовым цветам на наволочке. Она закрыла глаза, и Димка касался  губами её пахучей  и теплой, как домашнее молоко, кожи. А когда, минуты спустя, Димка   обнял её руками, прижал к себе,  он подумал о том,  какая она не похожая там, на улицах города,  и здесь –рядом  с  ним; какая она разная - неприступная и  ранимая, маленькая и единственная, вот здесь и вот сейчас.
…Димка провожал маму. Аэропорт  гудел, и Димка катил   сумку по  горячему асфальту. Из киосков хриплый мужчина  пел  про Владимирский централ, семенили мимо тонкие, дорогие женщины, и зевали мужчины в строгих костюмах.
Мама смотрела  в  билет:
-Нам туда, - кинулась к  стойке   регистрации. -Я лечу в Москву, а оттуда в Америку, - сообщила мама,  а  прыщавая девушка у стойки удивленно взглянула на  неё.
-Мам, необязательно ей об этом говорить, - Димка дернул маму за рукав.
-Да не трогай  ты меня, -мама нервничала, её щеки покрылись густыми красными пятнами. За последние месяцы болезнь наступала на  маму, и мама стала сильнее нервничать, и каждый раз эти красные пятна  выступали у неё на щеках,  и казалось, мама задыхается.
-Наташа! – закричала,  распугивая пассажиров, тетя Зина. Она раздвигала плечами людей и пробиралась к  маме.
–Наташа! Я взяла  тебе  красной икры! У меня сноха в газетах читала, что у американцев ничего подобного нет. Просто жуть какая. А? - тетя  Зина протянула  матери 100 граммовую баночку.
-Ах да! Сколько  я тебе должна, - мать стала рыться в сумках.
-Да копейки, – отвечала тетя Зина.
«Когда же вы уедете, тупицы», - Димке  было очень  неуютно здесь.
Объявили вылет, мама проходила через двери контроля, суетилась, а потом обернулась,  махнула Димке рукой, и Димка увидел, какие у неё мокрые глаза.
-Димочка, будь умницей, звони, хорошо кушай, не  влезай  никуда, я тебе буду деньги высылать.  Зина, следи за ним, и я буду деньги  высылать. Будь умницей Димочка.
-Поторапливайтесь гражданка, -милиционер толкал маму в спину.
-Ну все, пока, –мама  выглянула из-за угла   зоны досмотра, и  у Димка защипало  внутри, захотелось  броситься сейчас к маме, обнять её, извиниться за то, что он неблагодарный сын,   и хотелось, чтобы она никуда не уезжала, а потом  маму  заслонил толстый мужик в  мокрой потной футболке.
«Вот так вот, раз и все!»
Вокруг  суетились люди, и болтала что-то  тетя Зина, а самолет, взревев, разрезал воздух и растворился  в небе.
Димка закурил на крыльце аэровокзала. 
-Дима! Ты куришь?
-С детства, тетя Зина, с детства…
…
10.
Знаете  ли Вы, как дым плавает по комнатам, как  он кружится   под музыку, и сигаретные огоньки вспыхивают  в гитарных рифах.
Те, кого Димка узнавал, улыбались ему. Возможно, они накурились?   А рядом была Настя,  и Димка обнимал её, и их лица  отражались в водке, разлитой по журнальному столику.
-Дима, я  больше не могу здесь. Все эти люди… И вообще, я не могу, тут накурено и воняет всяким…
«Знаете ли вы, что самое  нужное, когда ты пьяный. Нет, это не секс, просто надо,   чтобы вокруг все улыбались».
-Настя, ведь  классно сегодня……  Ты чего? Ну хочешь, я мартини тебе  куплю? Я могу. У меня и деньги есть. Эй, кто-то хочет Ма.. Мар… Маррртини!
-Мы! –доносились пьяные голоса из разных углов и комнат.
-Вот  видишь, всем классно.
Но Насти не было уже рядом.
-Настя сердится? - спросил кто-то  из полумрака. Димка не определил, чей это голос, но показал в темноту ладонь:
 – Все нормально. Сейчас уладим, - и опрокинув  журнальный столик, вышел в коридор.
«Могу спорить, что она  здесь  и хочет уехать домой».
-Ну, ты чего, котенок, ты чего? – Димка протянул к Насте руки.
-Не называй меня котенком,  – вырвалась Настя. – Меня это бесит.
-Ну, погоди, не злись,  ты хочешь…
-Дима, не трогай меня, убери руки, я ухожу!
-Ну, как так? Ведь мы  же будем вместе. Ребята погуляют. Мы повеселимся.  Мы выпьем. Сегодня такой  замечательный день…
Её  лицо  раскачивалась перед глазами.
«Маятник. Маятник. Как просто все! Это ведь маятник»
-Дима,   я пошла.
-Ну нет… Ты же не можешь вот так вот уйти! – Димка встал на пороге и  перегородил  ей дорогу, упершись рукой   в дверной косяк.   –Ну, ты же моя хорошая,  я же люблю тебя.
-Дима, пусти. Я не хочу  здесь оставаться,  – Настя проскочила  у него  под рукой.
«Все очень просто, не надо её отпускать, вот и все».
-Постой, – Димка ударился  плечом о  дверь. – Постой… Чего ты хочешь?  Что ты хочешь? Хочешь, я всех прогоню. Ради тебя одной всех прогоню. Ради тебя одной  вот  возьму  и  всех прогоню. Хочешь этого? Ведь ты же этого хочешь? Вот, смотри!
Димка обернулся: «Это просто безумная любовь»
-Эй, пошли все на хер отсюда! Эй!
Его не  слышали,  а может и не слушали.
- Я сказал пошли все на ХЕР!!!
Димка вошел в комнату, выдернул из розетки тройник и удлинитель,  погас немой  экран телевизора,  и захлебнулся магнитофон.
-Пошли все на хер отсюда!  - кричал  Дима. – Вечеринка   зе овер.
-Дима, ты чего?  – кто-то спросил из темноты.
Позади в прихожей   хлопнула дверь.
-Настя!  Настя постой, - Димка бросился к выходу.
Настя нажимала кнопку  лифта.
-Слушай, ты куда, ты чего?
-НЕ ори в подъезде. Соседи спят, – Настя стряхивала со своих рук его руки.
-Нет, ты погоди, что случилось?  Тебе что –то не нравится? Тебе не нравятся мои друзья? Те6е не  нравится, как я живу? Нет, ты скажи, скажи, скажи! Я  все пойму,  я всё услышу. Отвечай!
-Дима, пусти  мне пора, -Настя зашла  в лифт, нажала  кнопку, но Димка не  дал дверям закрыться.
-Дима, пусти  меня, я устала, я ничего не хочу,  –  говорила  Настя.
-Постой,  я хочу разобраться.
Но  Настя выскочила  из лифта, высвободилась из Димкиных рук  и побежала к лестнице, а потом  вниз по ступенькам.
-Настя! Настя постой!
Но  лишь  цокали внизу  её каблучки.
«Она не права, она не пр-р-р-рр-рава».
Димка  подумал с секунду, повернулся к своей двери,   а потом опять к лестнице и  во все легкие закричал:
-Ну и   пошла  на хер отсюда тогда!   На хер пошла! Сука!
Перегнулся и плюнул  между перил, плевок полетел вниз  и шлепнулся   этажом  ниже.
Димка вернулся в квартиру,   друзья стояли у порога. Димка оглядел всех красными глазами. Он тяжело дышал, алкоголь раскатывался  по извилинам  мозга и прибоем захлестывал до  самых глаз.
-Мы пошли? – робко спросила  какая-то  приблудная девица.
-Да! Точно! На хер! Все на хер! – закричал Димка и стал  выталкивать гостей из квартиры.
-Совсем поехала  крыша,  и руки убери, - отвечали ему.
Димка вытолкнул гостей, закрыл  дверь    и сполз по ней на пол.
А его соседка напротив – старуха-процентщица посмотрела в глазок,  покачала головой, и скоренько закрыла свою дверь   на два  замка, цепочку и засов.
…«Дорогой сынок, у нас все хорошо,  родители Криса оказались на самом  деле  милыми людьми. А я то не верила! У меня отдельная комната и  даже дали грядочку под цветы, я за ними ухаживаю и их поливаю.  Антонина сидит с ребенком, у них родилась девочка, она черная, я когда в первый раз увидела,  подумала, что ветрянка, какая, или уродец, но оказалось,  ничего такого, просто  она тоже негритоска – вся в папу, а глаза мамины  и в остальном похожа на людей, я даже её полюбила в чем-то.  Крис работает в какой-то компьютерной фирме. Я говорил ему о  тебе, но он  по-русски плохо понимает, всё  кивает мне и улыбается.  Я поняла, что он тебя возьмет, когда закончишь учиться. Тут экономисты  много получают, хотя врачи больше. Надо было тебе идти к тете Риме в медицинский. А потом открыли бы  визу и уехал бы   ко мне. Я тут говорила с соседями, они украинцы, но по-русски тоже неплохо  понимают. Они мне сказали,  что в России скоро к власти придут коммунисты, и все начнется по старому. Визу закроют. Говорили, что  страшно будет жить в РОссии. Лучше всего  говорят, жить в Америке и на Украине. Хотя наш папа  был коммунистом, думаю, что   тебя в Америку выпустят. Высылаю тебе 500 долларов. Главное, хорошо питайся, купи себе что-нибудь на Зиму, будь умницей по ночам не гуляй. Пиши обязательно.  Целую. Мама».
…А потом  опять стали опадать листья,  и Настя не позвонила, а потом не звонила еще и еще.  И   Димка  не звонил в ответ. Однажды, проезжая в трамвае,  он  увидел  Настю на улице, она шла  с  толстозадой подругой, и они разговаривали и смеялись. Дима проводил её взглядом, а потом стал толкать  пассажиров, пробираясь   назад, чтобы видеть  Настю  и угадать, чему она так смеется.
-Не надо толкаться, молодой человек, – одергивали его.
-Ша! В такси ездить  надо, – отвечал Димка и  смотрел в окно.
-Какой грубиян! -   возмущались пассажиры.
Трамвай уезжал, и Настя уходила по осенним улицам,  одетая в свое светлое  короткое пальто.  И  осень была такой странной  в этом году.
… -Переходный период предполагает  переход к новым экономическим формам хозяйствования на основе свободы торговли, принципов заложенных еще Адамом Смитом, что вместе  с тем  не исключает применение административных рычагов в экономике для достижения наиболее оптимального способа  хозяйствования  субъектами рынка.
Димка закончил рисовать на парте вагончик.  Три недели назад  он увидел паровозик, нацарапанный синими чернилами на рыжей доске стола и   тогда,   откликнувшись на разумное предложение неведомого будущего экономиста, нарисовал   вагончик номер три. Сегодня вагончиков уже было тридцать три,   и располагались они  в три  ряда.
Димка склонил голову, чтобы посмотреть на  своё произведение в косо падающих лучах,  и  поймал взгляд    длиннолицей  крашенной  блондинки за соседним столом.
Девица  нахмурила брови и  отвернулась. А  Димка оглядел аудиторию. На передних столах записывали лекцию в тетради,  старательно и высунув язык,  чуть подальше пилили ногти, позади  кто-то храпел.
«Надо валить отсюда», - подумал Димка и  вновь поймал взгляд  блондинистой соседки.
…-Тебе куда? – они бежали прочь от унылого корпуса  Университета.
-На улицу Метростроителей,- отвечала незнакомка.
-А я  рядом живу, в центре.
-А кто живет с тобой.
-Да я один.
-А горячая вода у тебя дома есть? Помыться хочу, -сказала  блондинка  и закусила нижнюю губу.
…В магнитофоне зверела «Металлика».
Димка полз по ковру,  подбираясь к дивану, где извивалась и поджимала ноги    Виолетта  - именно так   звали однокурсницу.
-Виолетта, Виолетта, убью  тебя из пистолета! – шептал Димка.
-Эксейт лайтс! - вторила Виолетта, поджимая  голые ноги,  она медленно  расстегивала свою  рубашку, а Димка уже  касался  кончиками пальцев  её  лодыжек, а потом еще, еще выше, вверх,  коленям.
Димка расстегнул джинсы. Виолетта закусила губу.  Димка  двигался по дивану над её телом.
-Стоп!  - сказала, как  отрезала, Виолетта,  и музыка стихла. - Сними носки,  я ненавижу заниматься сексом с мужчиной, который в носках.
Музыка заиграла вновь, Димка стягивал носки. Кончиками пальцев,  оттянув резинку, плавно  обнажил  розовые пятки.
А потом Виолетта зажала  рукой его рот:
-Я, конечно, совру тебе, но  у меня никогда еще не было так, чтобы я с парнем переспала в первый день знакомства. 
-Я тоже  не спал с парнями,  - ответил  Димка и набросился на неё.
… В телевизоре   стреляли по Белому дому танки.
Позвонила тетя Зина:
-Дима,  в столице путч. Как хорошо, что твоя мама сейчас в безопасности. Убегать надо, убегать из этой  ужасной страны, - тетя Зина картавила в  трубку, но Димка опустил трубку вниз, и думал:
«Что-то меняется в этом мире, необратимо меняется, либо я становлюсь старше, либо  что-то иное. Раньше я курил японские сигареты, а теперь Пал Мел. Что будет со мной   завтра, я даже не знаю. Я потерял что-то, мне скучно, скучно, скучно, скучно. Скуш-ш-ш-ш-шш-но»!
… -Молодой человек, можно к вам обраться?
Странно, но эти парни вызывал доверие:
-О,кей, ребята, что вам нужно?
-Вы верите в бога?
-Возможно, я иногда ему доверяю.
-Хорошая шутка, – ответили  парни.
…В зале  было шумно и душно.
-И он бросил меня,   - рыдала на трибуне молоденькая девушка, 
-Давай, Галя, давай! – кричали ей из зала, но   Галя, вместо того, чтобы  совершить трехочковый бросок, продолжала:
-Я думала, что больше никогда не поверю людям,  и собиралась убить себя…
-Сейчас принесут  хлеб и вино, -шептал сбоку Борис, студент- химик. От его  волос, стянутых в конский  хвост, пахло  хорошим  шампунем, и рядом с ним с другой стороны  сидела  и улыбалась Димке очень симпатичная остроносая блондиночка по имени Саша.
 -Откусывайте, это тело Христово, пейте вино красное, ведь то его кровь, – миловидные девушки     несли мимо  подносы.
-А добавки дадут? - шепотом спрашивал Димка своего нового друга.
-Да, брат, и добавка будет, и все будет,  дальше будет еще лучше, -   мягким голосом отвечал сосед.
И Димке было  уютно и комфортно.  Ему нравилось мягкое кожаное  кресло Дома культуры, где в последний раз он был лет десять назад. Здесь все улыбались  и любили его, и   Галя на трибуне была хороша.
…- Я учусь на первом курсе  экономического факультета нашего  универа, – рассказывал Димка. – Я закончил специализированную школу, учил английский язык с первого класса, правда, ничего уже не помню толком. Увлекаюсь  парусным спортом. Пришел сюда совсем недавно и еще многого не понимаю, но уже начал читать Новый завет – это интересно. Ну что еще? Я хочу  получить хорошую профессию  и найти любимого человека.
-Все во власти Христа, нет любви вне его, - сказали хором благодарные слушатели.
-Да–да,  конечно. А еще я живу один, мама живет в Америке.   Хотел туда поехать, но меня не пустили, а сейчас  кажется, что и здесь неплохо…Раньше  я грешил много,  занимался  сексом без любви, курил и пил   спиртное, сквернословил и, встречая женщину, видел в ней… ммм…как бы сказать?
-Сосуд для удовольствий?
-Ну, наверно, что-то вроде того. Я не предавал друзей и  не бросал беременных девушек, но зато я курил  марихуану, и это мне нравилось. Теперь я пришел сюда, и я рад,  что мой брат Борис  привел меня сюда,  и я обрел  покой и веру,  и я не живу как раньше. Жизнь  моя прежняя была бессмысленна и    бесцельна.
-Аминь! Аминь!  Аминь!  -закричали гости большой старинной  комнаты, захлопали в ладоши, а Димка, смутившись,  поднял  кулак вверх  и   помахал им - «Рот фронт».
-Спасибо тебе, Дима, –поднялся  Наставник, и аплодисменты стихли. –Друзья! – наставник - долговязый парень в очках - подошел и поднял Димкину руку вверх, как рефери поднимает вверх руку победившего боксера. – Дима - наш новый брат,  и отдадим  ему все наше тепло, всю  нашу любовь   и наше внимание.
…Димка бросал в мусорное ведро аудиокассеты: «Снеп», «Депеш мод»,  «Эйс оф Бейс», «Металлика».
Потом в корзину полетела порнуха - Чичолина и  «Операция  Оранус». Димка чиркнул зажигалкой в титановом корпусе, запахло бензином. Посмотрел на огонь и  зажигалку тоже  бросил  в ведро.
… -Дима, ты  вовремя  пришел к нам,  -  говорил Димке наставник.  - В мире сейчас так много зла,  и Иисус завещал нам единиться вместе, вместе держаться и молиться за него.
… Димка срывал со стены плакаты Курта Кобейна и  2 Анлимитед.
…-Дима!  Я так рада за тебя! Тебе у нас очень понравится. Обещаю! Ты не представляешь, что пережила я, пока  не пришла сюда. А  здесь теперь, как дома, и это так клево, это так клево! Что ты даже  не представляешь, как это клево…
…Димка рассовал по картонным  ящикам   Библиотеку фантастики и Достоевского   и вынес ящики на балкон. Сгреб со стола коллекцию монет, старой тетрадью  по химии протер стол и положил Библию на подставку для книг, сделал шаг назад, пригляделся  и развернул книгу  так, чтобы на страницы  падал солнечный свет.
…-Дима, если что, обращайся ко мне за любой помощью,  я работаю в рекламе,  чтоб ты был в курсе. Я могу все устроить, а сегодня мы собираемся с братьями  в спортзале, а в воскресенье поедем в лес. Поехали с нами, мы возьмем гитару, и будет петь наши новые песни, тебе же хочется с нами, тебе же нравиться с нами.
…Димка  надел новые джинсы,  снял с шеи крестик, подержал его в ладони,  бросил в мусорное ведро.  Сердце сжалось:
«Где-то сейчас  Мама – далеко, далеко. И на небе папа. Я не знаю, ищет ли он Иисуса, но может лучше,  чтобы папа был здесь. Тогда, в деревне,  где дедушка и бабушка с паутинками на лице, я  так боялся…»
Привиделся церковный полумрак,  трепещут свечи, пахнет  сыростью  и яблоками. Ласточки в небе, и жара обязательно  спадет к вечеру.
Димка   достал  крестик из мусорного ведра, положил  в одну коробочку со старыми монетами, и задвинул её в дальний ящик стола.
… -Привет!
Они столкнулись в переходе университетского корпуса.
-Привет.
-Давно не виделись.
-Как ты?
-Нормально, ты  с занятий?
-Да ! А ты?
-Я на пару.  Хорошо выглядишь.  Слушай,  У меня к тебе предложение есть. Тут вечером  собирается интересная компания, будет вечерника. Не хочешь сходить в гости?
-Твои алкоголики? Или ты  случайно  вступил в Церковь Христа?
Димка заморгал: «Откуда она узнала?»
Настя улыбалась  и смотрела на него.
-Ну, в общем почти угадала,  мы ведем беседы  и разговариваем о боге.
-Что? - Настя смешно сморщила лоб в гармошку.  - От кого я слышу! От развратника и пьяницы? Ты стал богопослушным и регулярно посещаешь общество  тоскливых  нытиков! Дима, я в тебе разочаровалась.
-Не говори так, не имеешь право, – начал Дима. - А в общем есть   немного, что-то в этом есть. Когда тебе плохо и  все такое. Но знаешь.. Настя я не  могу без тебя… Без тебя  все так ужасно.
Настя качала головой, улыбалась.
Димка отвернулся:
-Ты, конечно, можешь смеяться  и говорить, что угодно. Можешь смеяться. Смейся, мне все равно. Я все стерплю, пусть я буду нытиком  и вообще.
-Дима.
Димка посмотрел на неё. Настя стояла  улыбалась, и её короткая  юбка ловила ветер:
-Дима, мне  тоже без тебя  как-то не так, в общем,   –сказал она, покраснела  и пожала плечами.
Димка подошел, неловко обнял её:
-Ты… Ты такая красивая…
… Зима закружила в белом танце город, снег укрывал его, трогал  за нервные плечи.
Зазвонил телефон:
-Дима, привет. Это Борис. Приходи сегодня к нам на собрание, мы будем репетировать постановку на праздник  рождества. Тебе понравится. А потом играем в баскетбол.
-Ой, ты знаешь, я сегодня заболел, - Димка положил трубку и  открыл Насте дверь.
-Понимаешь, –говорил Димка Насте. - У них совершенно нет секса, они не занимаются сексом до свадьбы, им даже мастурбировать нельзя, потому что это грех. С ума сойти.
-Ничего не нахожу в этом  сумасшедшего. Если бы не ты, я бы  тоже не занималась этим до свадьбы… Шучу…
А потом Димка выключил свет.  Город смотрел телевизор и жарил котлеты, мигал в темном  небе звездами окон,  ждал кого-то,   надеялся и верил.
-Коммунисты  на выборах взяли реванш,  и этот результат  можно было предсказать, – восклицало лицо с телеэкрана.
-Выборы показали, что российский  народ ищет  стабильности, и  в этом заключается  стабильность прошедших выборов, - вторили ему в ответ.
-Однозначно, народ сказал, что ему нужно, и он не верит этим  дерьмократам.  ОН верит мне, а не  хапугам и бандитам.  Я смогу решить национальный и все остальные вопросы. Наше большинство в парламенте  обеспечит нам власть в дальнейшем, и без лишних разговоров. А вашу передачу  я  вообще закрою, –надрывался  телевизор, но  это было в другой комнате,   а здесь в спальне  Димка целовал Настю.
И за окном выла вьюга. Убирали -добавляли палочки к минутам настольные часы «Электроника», мигали вечным двоеточием.
Настя шептала:
-Дима, уже десять. Мне пора.
-Без пятнадцати десять.
-Пока оденемся.
-Я сам тебя одену.
-Автобусы не ходят уже.
-Я отнесу тебя на руках.
-Не донесешь.
-Тогда упаду в сугроб и замерзну рядом с тобой.
-Какой ты смешной. Я люблю тебя.
-За что? Я худой, обычный и не умею хорошо одеваться, у меня вся спина  в родинках.
 -Замолчи, дурачок.  Иди сюда.
Город засыпало снегом, забывчивым и белым, без вранья.  И искренне над тротуарами качались фонари …

11.
…-И вы, господин студент, полагаете, что  с таким отношением к учебе станете хорошим специалистом?
Димкам пожал плечами и ничего не ответил.
-Нет, молодой человек, стремления у Вас ни грамма. Ни желания, ни стремления…
-Ну, я же перепишу все лекции, я просто… Я просто потерял тетрадь, - говорил Димка.
-Не надо врать мне,  врать - нехорошо, а любимому преподавателю тем более.
Димка удивился, а  преподаватель, сухая, тощая  и немолодая, взирала сверху вниз,  и из-за её толстых очков, казалось, что она одела акваланг.
 -В   моей тетради отмечены   все присутствующие на всех занятиях с 6 сентября. Найдите мне свою фамилию.
Димка открыл  протянутую  тетрадь, потом второй лист и третий.
-Вот, шестого сентября моя фамилия - Карабанов.
-А дальше?!
-Так  здесь, - Димка листал дальше. –Так,  здесь должно быть… я болел в ноябре, а в декабре, сами понимаете, я работал. Я сейчас один живу, мне надо кормить собаку…
-Вы мне никогда не сдадите этот зачет, - не слушала его преподаватель.
Димка закрыл тетрадь и  вздохнул:
-Можно идти?
Преподаватель кивнула.
Дима пожал плечами, собрал папку. В кино герой всегда уходит с высоко поднятой головой. Димка подошел к двери, оглянулся,  хмыкнул, вышел и хлопнул дверью так, что из косяка полетела штукатурка.
…-Я не знаю,  что и предпринять. Наталья Петровна  старейший  уважаемый педагог. Я    не знаю. Может другому преподавателю сдать?
Тетя Зина ходила по комнате, кивая грудями. А Димке было глубоко плевать на то, что хочет предпринять  тетя Зина, также как  и  ей было наплевать на его проблемы.
«Зря пришел сюда, только перед мамой засветился. Какие все они  уроды».
-Знаешь, я думаю,  переживать не стоит. Думаю, из-за одного зачета  не отчислят.
-У меня еще по логике «двойка».
Тетя Зина остановилась, посмотрела на него. Внимательно, с интересом.
…Димкина фамилия была третьей в списке. Там же висело объявление, предлагавшее ему забрать свой аттестат и при желании характеристику.
Димка обречено смотрел на стену, а позади шумели  и толкались, забыв о нем, бывшие друзья студенты.
В тот же вечер  Димка поругался с Настей…
-Неужели ты не понимаешь, что ты мужчина, и ты не должен распускать сопли, тебе надо восстановиться.
-Да не хочу я туда, Настя, не хочу. Не для меня это, там все козлы.
-Козлы не козлы, а тебе учиться надо.
Они шли по заснеженному парку, неподалеку  играла музыка и горел огнями каток…
-Да я знаю сам , - ответил  Димка. -  И вообще, что ты меня воспитываешь?
-Я не воспитываю, -сказала Настя, помолчала и продолжила. - А чего ты хочешь? Ничего  делать и деньги тратить?
-Ну, что-то типа того, – попытался пошутить Димка 
Настя  улыбнулась в ответ, улыбнулась  зло и  неприятно:
-Ты висишь на маминой шее,  хочешь, продолжай висеть. Знаешь, Дима я в тебе разочаровалась, ты мне казался умнее.
«Какое у тебя некрасивое лицо, когда ты сердишься».
Под ногами хрустел снег.
-Ты  считаешь, что я придурок? Хорошо, я придурок.  Ты умная. Ты самая умная, Настенька. Только знаешь,     с тобой нельзя ни  чем говорить,  только у тебя проблемы. Только, когда ты плачешь, то все должны  вокруг тебя прыгать.
Снег светился в темноте.
-Ты не понимаешь, - ответила Настя, уже не  зло, а как-то обречено. - Ты меня не понял. Тебе несерьезный, тебе смешно, тебе все просто: «Настенька, прикинь  меня отчислили. Вот такой вот  я придурок.   Ура, прикольно, пойдем трахаться», - Настя проговорила это тоненьким  голоском и продолжила своим: - Ты даже обо  мне не можешь думать, – и через секунду добавила. - Я беременна, понимаешь?
Тут она  заплакала.
… «Мама у меня всё хорошо. Передавай привет Тоньке и её маленькому карапузу.  Сессию сдал хорошо, на «отлично» и «хорошо». Особо хорошо дались  высшая математика и   английский язык.  Тетя Зина меня хвалит. Деньги есть,  Правда захотел себе  на  23 февраля  купить новую куртку, старая совсем изорвалась. Если можешь,  вышли  немного  денег – куплю куртку - будет подарок от тебя. У нас в стране выборы были. Ты смотрела телевизор?  Мне, правда, было некогда,  всё сессия и учеба. Я уже не хожу  на баскетбол. Команда наша распалась, зато планирую записаться в бассейн. Звонил Коля, зовет новую яхту делать  - посмотрим, что получится.  Вот такие вот мои дела , не знаю   о чем еще писать, новостей абсолютно никаких , пиши,  высылай деньги. Пока.
Р.С.  как твоё здоровье?»
…Стояли  лютые морозы, когда Настя сделала аборт. Они вышли из клиники на улицу, где гудел    студеный ветер,  и не ходили  трамваи.  Не ехали такси, никто не хотел везти их  за Димкины копейки, а  когда наконец остановился старый «Москвич»,  Димка увидел , что Настя  снова плачет.
-Ну, ты чего,  не надо, не плачь, – говорить эти слова у Димки почему-то  не получалось. Он посадил  Настю в машину, а когда сам пошел садиться с другой стороны, поскользнулся и упал на льду.
Они   подъехали  к её дому, к старой, древней сталинской многоэтажке, и Настя  сказала резко:
-Не ходи за мной, -быстро вышла   и захлопнула дверь машины.
Димка проводил  её глазами, посмотрел на дверь подъезда, куда она забежала, кутаясь от стужи.
Димка взялся за ручки дверцы автомобиля, но следом не вышел.
-Ну что, шеф, едем куда-нибудь или здесь будем деньги тратить? - смотрел на Димку  в зеркало шофер.
-Да нет у меня денег, –сказал Димка,  вывернул карманы, наскреб мелочи и протянул водителю. Вышел на улицу и  побрел  к себе домой, кланяясь  февральскому ветру и шаркая по серому ледяному асфальту.
… А вскоре Димка нашел в своем почтовом ящике записку:
«Предлагаю Вам явиться в военный комиссариат Ленинского района  при себе  иметь характеристику и автаручку». Причем, так и было записано «автаручку».
Димка задумался:
«Это когда ж мне восемнадцать-то успело стукнуть?»
Но вопрос был риторическим.
«В каких войсках желаете служить?» - стоял вопрос в анкете.
Димка думал недолго:
«В конной авиации».
Прыщавый майор покачал головой  и зачеркнул слово «конной»
-Сваливать надо отсюда, – сказал Димка вслух.
-Эге, брат, свалить-то, конечно,  можно, и искать никто не будет – тоже факт. Но как же ты будешь бабу трахать, если ты в армии не служил?
-Да, резонно, – задумался Димка.
…-Але, Настю можно? Это Дима… Как ушла? С каким Пашей?
Трубка ответила короткими гудками.
Жизнь продолжалась и кажется, налаживалась. Димка шел и пинал камушек по тротуару.
… -Теть Зин, а восстановиться никак?
-Где, ах да! На нашем факультете можно,  но  это дорого стоит.
-Нельзя, чтобы мама узнала.
-Ничего, я сама  сообщу.  Мама деньги вышлет.
… -Але.  Настя ты?… Это я … Да… Встретиться бы… А чем ты занята? Да ладно, на полчасика…Я торт куплю.. Торт, говорю, куплю.. Когда перезвонить?.. Слушай не надо начинать, опять ё-мое… А я  сейчас хочу. Ну и хочу … Ну  и звоню.. Слушай, давай не по телефону.. Давай встретимся… Ну чего ты плачешь.. Малыш…  Сейчас приду.. Нет,  нужно, я сейчас… Клади трубку… Нет, ты клади…
…-Теть Зин,  вы понимаете, я не могу маме сообщить, что ухожу в армию, да  она  и не знает даже, что меня отчислили.
-Как так не знает?
-Так  не знает. Я  не сообщал ей.
-Ну, ты и дурак, Димка.
-Да я и сам знаю
…-Настя  … Але… Ты почему не открыла дверь.. Почему не можешь… Ну поговорить-то ты со мной можешь?.. Или я даже этого не заслужил!  Не кричу, я спокойно говорю…Да спокойно, это мой обычный голос… Да я ведь ничего не сделал тебе плохого… Что, я заслужил такого обращения? А я и не кричу… Я думаю, что ты можешь  с мной поговорить…Ну и ладно ..Сама будь здорова…
Димка опять пинал по асфальту камушек, и апрель плыл  талым снегом, сыпали  оттаявшей  грязью машины, и что-то тонкое и хрупкое поселилось и звенело внутри, в груди, в душе. Тонкая струна,  тонкий долгий звук, почти не заметный.
…-Привет Макс, ты откуда такой зачуханный? Сто лет не виделись.
-А не спрашивай.  Ты как сам?
-Да вот нормально.
-Учишься где?
-Да нет, пока в академке.
-Ништяк. А на кого учишься?
-На экономиста.
-Ништяк,  дай сигарету.
Димка щелкнул зажигалкой.
-Так откуда   идешь? - Димка спросил  из вежливости.
Макс цыкнул сквозь зубы и выпустил  тонкую струю дымы, закашлялся, харкнул на асфальт:
-Судят меня, Димка, это по дружбе говорю. Адвокат, если отмажет, может, условно дадут.
-А что случилось?
-Да без мазы  говорить об этом. Ну  бывай сам себе, как знаешь.
…А потом зазеленела трава,  запахло летом и близким концом чего-то. Чего, Димка так и не мог понять. Облака-ковры над  головой  то текли по небу, цепляя крышу, то замирали высоко и казалось, ждали чего-то или просто спали.
…-Алло! Настя… Я может в армию скоро пойду.. Нет, родину защищать  ..Ну ладно, лопатой махать, какая разница… Увидеть бы тебя напоследок… Нет не завтра… Понимаешь, я люблю тебя, и то что ты делаешь… Что?…Люблю!…  Ты же мне даже ничего не сказала в чем дело… Нет, я не понял...Нет, не понимаю,  я тупой, Настя, да! И в этом моя проблема… Послушай…
Трубка  и в этот раз ответила короткими гудками.
…Настя сидела  на диване, плакала  и смотрела в зеркало, как текут слезы по щекам. Потом упала на подушку,  обняла того самого медвежонка, которого так неловко  ронял  Димка. Нога случайно коснулась лежавшего на полу   телефона,  и она её тот час  отдернула, как  будто обожглась…
-Сука! сука! -Димка  лупил трубкой по  телефонному аппарату, по подставке, лупил  по стенке, пока  черный пластмассовый  корпус не дал трещину и не вылетели из него какие-то провода и пружины, а потом за спиной появился  сержант милиции,  и когда Димка  обернулся, сержант  не поздоровался, а просто заехал Димке кулаком в нос…
… «Здравствуй сыночек.  Сразу же хочу сообщить  тебе,  что ты меня расстроил. Мне написала Тетя Зина,  просила денег на твоё восстановление.  Почему ты мне ничего не сообщил. Может, ты не хотел меня ранить, но твоё молчание  ранило  меня  еще сильнее. Почему ты мне соврал? Я не могу этого понять, неужели,  я что-то для тебя сделала не так. Как так получилось, я не могу понять. Почему тебя отчислили? Можешь  ли  ты мне это объяснить? Я не  нахожу места себе и  не знаю,  что мне делать дальше. Вся жизнь  превратилась в какой- то ад. И еще эта болезнь. Знаешь когда был жив папа…»
…-Теть Зин, посмотрите за квартирой.
-Ты что,  уезжаешь?
-Нет, в армию пойду .
-Так мама ж деньги выслала, извинишься  перед Натальей Петровной и там же восстановишься…
-Нет,  теть Зин, - перебил Димка. – Надоели вы мне, скучно мне с Вами, а деньги я и так найду, куда потратить.
…Музыка гремела,  и от неё дрожали стены. Кругом ходили пьяные случайные люди.  Димка качал  головой и всем пытался улыбнуться.
-Мы тут собрались тебя в армию  провожать, а не сиськи мять,   - кажется, это был бывший однокурсник  Любимов.
Димка согласился, взял бутылку и лил из неё в коротенькую рюмку, пока не залил стол.
-Ну да, Димка, ты же клевый, - одноклассник Топорков  лез обниматься.
Димка ничего не мог ему ответить, язык отказывался шевелиться.
-Мужики, поедем теток снимать,  слышь, Димка, я хочу теток снимать.
-А поехали,  сегодня у Таньки Зверевой день рождения.  Там подруг до фига.
-Точно едем! - кричали  вокруг.  –Димка, едешь с нами?
Димка  мотал головой.
-Ну и хрен с тобой, – говорили друзья.
А Любимов  покидал квартиру последним, шагая через разбитые   тарелки  и дымящиеся пепельницы:
-Эй, ну ты, закрой дверь.
Димка лишь смог улыбнуться и  помахать  в ответ Любимову рукой. Все ушли, Димка сидел на диване  может  секунду, а может полчаса, а потом  поднялся. Пол качался как палуба, и   стены  норовили ударить по лбу. Димка вышел в коридор, дверь была нараспашку.   Навстречу из  полумрака лестницы   шагнула  Настя.
Димка  вопросительно  замычал.
-Это я. Не ожидал?  -Настя улыбнулась.
 Димка отвернулся в сторону,  и его стошнило.

12.
Над Димкиной головой  хлопала брезентовая крыша.  На  откидном  борту потрепанного «ГАЗ 66»  висела табличка «люди», и из сумрака кузова     на дождливую улицу  выглядывали унылые  юные  лица. Их увозили далеко от дома. Кого-то увозили навсегда.
 -Дай сигарету, - сосед -невысокий  парень с веснушками  на лице толкнул Димку  в бок.
-Не курю, – ответил Димка. Ему не хотелось лезть в карман и общаться с людьми.
-Здоровье бережешь? - сосед  видимо шутил, но Димка и на это ему не ответил.
-А у меня друг рассказывал,  - вдруг заговорил круглолицый парень, что сидел напротив.  -Когда его везли в армию, он в  поезде ногу сломал. Так пришел военврач и сказал, что оперировать  не будет,  так как тот  присягу не принял, то есть не военный значит. Так он в палате от боли корчился, и присягу ему зачитывали. Во как.
Ему тоже никто не ответил.
…-Запомните, здесь  армия, и все уже придумано за вас.
-Продумано, – поправил  утомленного  майора   другой  военный, без погон  и  с маленьким  лицом, как оказалось позже, воспитатель.
-Значит, продумано,  -  майор нисколько не смутился: он делал  широкие шаги вдоль строя, и получалось вправо –восемь и обратно примерно столько же.
-Вам думать не надо.  Говорят  вам, надо  идти туда, значит надо идти туда. Говорят вам, делать вот это,  значит надо это  делать.  Только в армии есть порядок.
…-Значит так,  вы, пацаны, попали, – рассказывал в тот же день  перед отбоем  товарищ старший сержант. Он был похож на  чебурашку, только челка прилепившаяся  к бритой голове,  отличала его от героя мультфильма. – Полгода вы будете на…  летать  здесь на  …  и  если на…  не будете,  то будете ползать  на…   Это главное! А не главное то, что вам дадут  сапоги, и у Вас будут гнить ноги,  это называется грибок. Это страшная вещь, Запомните солдаты.   Вы будете ползать в грязи  на…, вы будете летать на …, зае…ваться и жизнь ваша будет полное дерьмо. Помните: армия  - это  жопа!
…-Ты! Куда прешь? А ну-ка дай-ка сигарету.
-Я не курю, - в восьмой раз за день  отвечал Димка. Вокруг были квадратные деревья и зеленые газоны. Летний  камуфлированный   дождливый день, и  этот тщедушный встречный без ремня  и в пилотке на-затылок гармонично в него вписался.
«Господи, когда же вы сдохнете от рака легких!»
-Ну, так зароди? – продолжал общаться встречный.
-Не понял… -  начал Димка,   но тут получил удар в грудь  и  ногой  по ноге. Встречный заулыбался:
-Понял?
Димка  подумал: «Здесь всё  такая лажа», но ответил:
-Понял.
-Ну так сгоняй, зароди, мы тут на лавочке присядем.
Встречный был один, но видимо, не одинок.
-А если не найду?
-Не ссы, найдешь,  не найдешь,   п……ы получишь. Давай бегом.
Димка пошел прочь.
-Бегом, я сказал!
«Иди ты в жопу», - Димка продолжал уходить шагом, но спине было холодно.
… «Настенька, привет, моя девочка. Теперь я военный, сейчас в учебке, а скоро присяга… Попаду я, по всей видимости,  в военную  милицию, а в военкомате  написали  в авиацию. В принципе нормально,    правда, все до ужаса тут  тупые и общаться не с кем.  Постоянно хочется есть».
…Димка  выглянул из-за  хлебовозки. Обшарпанный «ГАЗон»  заехал задним колесом на крыльцо столовой. Буквы «ХЛ» в слове «ХЛЕБ» на борту машины   осыпались, и получалось  неприличное слово.
Рабочий по столовой, нагрузил лоток мягкими ароматными  буханками, и согнувшись, посеменил в сторону  дверей, по пути роняя хлеб   в лужи.
-Давай! – крикнул  Димке   прямо в ухо Рыжый. Димка оглох, но свою задачу помнил. Кинулся к кузову,  схватил буханку и бросился прочь. Следом  побежал  Рыжий,  но  из ниоткуда соткался дежурный по столовой. Дежурный крикнул  нелитературно,  и по визгу Димка понял, что  Рыжего поймали  и видимо, стали бить  ногой под зад.
«Может, вернуться? Товарищ в беде», - пронеслось в голове, но за пазухой грела живот   мягкая буханка, и  Димка  бежал вперед  вдоль белоснежных бордюров.
… «Присяга прошла торжественно, но тебя не было рядом, и это так  грустно.  Служу  я, как  писал уже,  в милицейской части  в городе Лесогорске. Это центр Лесогорского района, тут два двухэтажных дома –один магазин –закрыт и заколочен, а  второй  - почта. То, где я служу, называется  внутренние войска,  мы должны ликвидировать всякие  беспорядки и  заниматься прочей ерундой, может, даже зеков  охранять. Я тут на машине езжу, меня учат   водителем  на  КАМАЗе,  правда, мой КАМАЗ сломан…»
-Равняйсь!  Отставить, не резко! Равняйсь! Отставить, не резко! Равняйсь! Подбородок выше! Направо равняйсь!
Перед строем ходил  выбритый до синевы  старшина.  У него была лошадиная челюсть,    волчий оскал,  звериный взгляд, и по ночам  Димке снились его стеклянные глаза.
-Равняйсь! Отставить! Не резко! Равняйсь! Отставить не резко!
…«У меня здесь друзей нет. В армии дружбы не бывает, но  есть и нормальные ребята»
..Свет погас. Четверо лысых военнослужащих  стояли по  углам  казармы,   поднимали  ладони  вверх и кричали  хором:
-Красный, синий. Красный, синий.
-А тэпэр другой  цветамузика! – провозгласил сын высоких кавказских гор  Амаев. Он лежал поперек двух кроватей, закинув розовые пятки  на душку, и вдыхал уголком рта табачный дым.
-Зеленый,  желтый, - кричали хором те же четверо.  Амаеву это нравилось. Ему нравилась атмосфера задора  и всеобщего веселья,  ему нравилась песня Газманова «Есаул», и он кричал в экстазе:
-Танцуют все!
Его земляк  Азизов пинками доставал  из-под кроватей  Димкиных однопризывников:
-Ч-че т-ты не танцуэш? А ну танцуй, на х..й!
Димка танцевал, танцевала вся казарма, а    еще один земляк Амаева и Азизова  - Алиев лежал  на кровати, шептал:
-Это просто праздник какой-то, - и протягивал к небу руки.
Дневальный, который  притаился  рядом со входом  и  комнатой для хранения оружия, уныло посмотрел на часы. Полвторого ночи. Еще полтора часа до смены.
…-Товарищ майор! Вызывали?
-Да, входи, Карабанов, входи, –Димка вошел в канцелярию батальона. Комбат сидел за    командирским столом, который раньше был школьной партой, и  крутил  в пепельнице огрызок «Беломорканала». В комнате  вдоль стен  разместились  два шкафа: на одном стоял осколок снаряда, а другом  - китайский магнитофон - сломанный. На двери прилепился пожелтевший плакат за 1992 год с девушкой на катере,  и этой девушке кто-то окурком прижег губы.
-Вот, Карабанов, ты  уже сколько служишь?
-Полгода, товарищ майор!
Комбат кивнул, почесал лысину и продолжил: -А уму так и не набрался.
-Никак нет, товарищ майор!
-Ты вроде в университете учился?
-Так точно,  товарищ майор, полгода!
-А почему  выгнали?
-Не поддерживал  правящий курс  антинародного режима ЕЛЬЦИНА!
Майор до этого уныло разглядывавший уголек своей папиросы, с удивлением поднял  глаза на Димку.
-Ты  ушлый или придуряешься?
-Обычный, товарищ майор!
-Ну,  я гляжу, что ты не просто фраер.
Теперь настала Димкина очередь удивляться.
-Ну, да ладно, - продолжил комбат, стряхивая с колен  пепел. – Вижу, ты не совсем тупой, хотя тупить сможешь. Надо в доме у меня  дров нарубить  и там по хозяйству жене помочь, у неё ребенок и на сессию она в Санкт-Петербург  готовится, - комбат произнес слово «Санкт-Петербург»  по слогам. - А мне еще тут с Вами, долбоебами,  возиться до утра. Усек? Придешь  после вечерки, но до отбоя. А теперь кррр-гом!
Димка  ловко крутанулся  к двери, перед глазами оказался плакат с девушкой на катере.
–Шаго-о-о-ом мммм-арш!
Димка вышел,  а  Комбат, достал свою помятую  полевую флягу, плеснул  в  мутный стакан, встал к окну, махнул стаканом куда-то в сторону фиолетовых гор. Выпил, скривился, и долго смотрел вдаль,  мимо плаца, леса, гор, куда-то в небо. Где-то там, над тайгой, над сухим хрустом  веток, шелестом листвы, за пронзительным взглядом сов, там, где кончается Лукоморье, таилась  комбатова мечта. Она летала над сопками,  кружила над дымом зимовки и потом стремительной птицей  падала на  танкодром. Туда, где пуская  черный дым, рыкали в грязи танки, шла в обход пехота, а он стоял на КНП в генеральских погонах,   подносил бинокль к  глазам, и ждала его для интервью молоденькая журналистка.
... Пятистенок комбата  находился  через три улицы от КПП,    рядом с  магазином и  заросшим травой Домом офицеров.
Димка постучался в дверь:
-Войдите! – донеслось из глубины комнат,  и  с порога Димка ощутил  тяжелый запах  прокисших соленых огурцов.
Димка скрипнул половицами.  Прямо перед входом висел на гвозде таз, и Димка постучался в него еще раз.
Из комнаты выглянула молодая, темноволосая, рослая женщина:
-Сейчас! У меня молоко бежит.
И развернувшись, исчезла. Лишь  сверкнул её  фиолетовый  халат  с блестками и вышитым на спине желтым драконом.
Димка прошел следом: на кухне стоял  бронзовый подсвечник,  ополовиненная   бутылка водки, на столе – кипятильник. Ничего лишнего.
Женщина повернулась от плиты,  улыбнулась:
-Вы от Олега?
Димке и в голову никогда бы не пришло, что у комбата есть простое человеческое имя.
Димка кивнул.
-Меня зовут Анжела,  и можно на ты?
Димка опять  кивнул.
-Какой  ты смешной.
-Вы тоже. Ой, простите?
Анжела нахмурилась.
-Да нет, вы не смешная, я просто глупость сказал, вы красивая. Ой, что это я опять.
Анжела расхохоталась.
-Я сейчас,  - и   выходя  из кухни, больно щелкнула Димку пальцем по носу.
Дима посмотрел  ей вслед и увидел  крепкие стройные ноги.
-Так как  тебя зовут? - донеслось  из соседней комнаты.
-Дима. 
-И откуда ты?
-Из Приморска,- Димка огляделся.
-А это большой город?
-Да большой и красивый, -  Димка приоткрыл  хлебницу и стал вытаскивать оттуда галету.
-Еще раз сделаешь такое, умрешь,   понял? – неожиданно за спиной раздался её голос.
-Понял, -Димка положил галеты   обратно и   покраснел: "Какой же я придурок, такая женщина, кругом   полная халява, а я, урод, хлеб тырю"
-Если  кушать хочешь, говори, ясно?
-Да.
-Что да?
-Хочу кушать.
... Димка вернулся после  отбоя,  он улегся в свою койку,  накрылся потной простыней  и стал  вспоминать Анжелу.  Она представлялась ему в различных нескромных позах, но особенно  Димку возбуждали  её крепкие стройные ноги и пышные  ягодицы,  а еще белые зубы на  смуглом лице и   крупный  алый рот. Рука  его скользнула под одеяло.
-Карабас! - окликнули Димку   с соседнего ряда коек.  Это был товарищ -Паша из Зюзино.
-Что? - правая Димкина рука замерла под одеялом.
-Ты дрочишь?
Димка смутился  и ответил, шутя:
-Нет, мастурбирую.
-А  понятно,  а я думал, ты дрочишь,  - успокоился  Паша.
В казарме кто –то неразборчиво  шептал,  кто-то  звал маму, а Зателюпин опять написал в постель. А  потом наступил час крыс, они бегали под головой, но Димка этого уже не слышал. Он провалился  в черную глубокую четырехугольную  яму, называвшуюся  на  гражданке  - «сон».
... Постепенно Димкина жизнь  в батальоне изменилась. Неизвестно, что  думали сослуживцы, и что наплела комбату жена,  но Димка перестал ходить в наряды и изображать акробатические фигуры по приказу старослужащих.
Димка  рубил дрова у Анжелы, а она стояла  в дверях и смотрела как он, раздевшись до пояса, лихо  машет топором.
Димка носил   воду в громадных блестящих ведрах, и Анжела  открывала ему входную дверь.   Димка  вычистил   печку и когда весь грязный,  в золе  оказался в душе-  деревянной будке с баком на крыше, Анжела щелкнула задвижкой, равнодушно скользнула  взглядом по его обнаженным  ягодицам, протянула что-то душистое бело-розовое   и сказала:
-Полотенце возьми.
...А потом наступило 7 ноября, и лужи покрылись льдом.
Комбат остался на дежурстве,   а Димка, затолкав  пилу под лавку,  уже был готов затушить лампадку в сенях  комбатового дома.
-Дима!
-Да.
-Проверь,  как я  выучила теорию государства и права.
-Куда направо? - вздохнул Димка. Пришлось  снимать  бушлат. Димка вернулся  в комбатову спальню.
У  комбата в спальне  стояла  большая двуспальная кровать.   Димка часто представлял себя и Анжелу  на этой кровати  в своих эротических фантазиях. И сейчас  Анжела лежала  на кровати, кутаясь в   халат с  бабочками и драконами.
-Не могу понять, зачем Вам нужна юриспруденция, - Димка сел на кровать рядом с ней.
-В этой дыре, -окончила за него Анжела. И усмехнулась:
-Если я не буду хоть чем-то заниматься, то сойду с ума! – Анжела отложила книгу и потянулась на кровати
-А по-моему, не плохо. Куча свободного времени, все  есть: ребенок, муж любимый.
-Да, мужа я люблю, - перебила  Анжела. - Но  здесь… Я  же  в городе выросла. Театры, кино. Мы с Олегом,  когда только поженились, каждую субботу в кино ходили, а потом в ресторан. Знаешь, раньше офицер - это так классно было! У нас все девчонки  мечтали за офицера выйти.  Мне повезло, блин.
-Ну да, Вы красивая, – Дима  никак не мог сказать Анжеле  "Ты"
-Не подлизывайся,  -Анжела стукнула  его пяткой, поднялась с подушек. –Вот,  - протянула тетрадь. - Тут куча определений. Уф, - она взлохматила челку. - Как бы все это не позабыть. Ну спрашивай, - и  плюхнулась опять на кровать.
-Что спрашивать?
-Да вот, тупица, от правовой нормы до источника права.
-А что такое  источник права?
-Да не знаю я.
-А я уже спрашиваю.
-Ах ты, подонок.
У Анжелы были своеобразные шутки,  и она, шутя,   еще раз толкнула Димку ногой в бок.
В тот же момент  в доме погас свет, и Димка  услышал, как  Анжела сказала:
-Во, ****ь!
Скрипнула кровать, Анжела  в темноте коснулась пальцами его руки и на мгновение  закрыла телом  лунный квадрат  окна.
-Уроды. Опять  у них какая то  поломка. Менты вонючие.
-А может пробки?
-Да нет, на улице везде темно, - донеслось из прихожей.  -Сейчас свечу найду. Иди помоги.
Дима поднялся за ней, в темноте вытянул руки. Сделал шаг вперед и ударился  мизинцем ноги  о ножку кровати.
-Ой ё!
-Закрой рот, ребенка разбудишь, - неожиданно  рядом  раздался голос  Анжелы. - Руку давай.
Димка  нащупал её руку.
"Правая". Глаза стали  привыкать к  темноте, и  он  различил  очертания её тела. "Стоит ко мне лицом".
Анжела сделала шаг вперед, Димке показалось, что она оступилась и  едва не упала.  Димка  подхватил Анжелу  под левую руку,  вдохнул запах её теплой шеи. Анжела  прошептала прямо в  щеку.
-Я тоже ударилась!
А потом Димка прижался губами к её щеке. Щека  была мягкая, и тоже  теплая. Димка отодвинулся на миг, испугавшись, но ничего  не  случилось.  Он  коснулся её щеки губами еще раз и  смелее, Анжела стояла не двигалась, а когда Дима нашел с третьего захода её губы,  они умело раздвинулись, и рот  её оказался глубоким  и жадным.
Димка лишь в самый последний момент вспомнил,  что он уже  неделю не менял нижнее бельё.
…Наступил медовый месяц. Когда Димка появлялся в комбатовом  доме,  Анжела  встречала его холодно, на ходу здоровалась  и исчезала в комнатах.  Димка колол дрова, топил печь, носил воду, по вечерам окликал Анжелу и уходил  в казарму. А  когда комбат  был на  дежурстве,  Димка  одевал спортивные штаны и  после отбоя спешил к его жене.
- Прикрой… Отблагодарю, - говорил Димка сержанту Амаеву.
Амаев  перед  зеркалом   чистил ниткой зубы.
- Ты, балабас  нэси! Если чо!
Димка пробирался  огородами, и у  черного входа его встречали жадные руки. Ребенок  спал, комбат рулил у телефона в штабе, а Димка катался с его женой по широкой  кровати.
-Нет, нет, нет, - вскрикивала  Анжела и жадно кусала Димку за  ухо. Димка был сверху, бусинки пота катились по лбу, и   перед его  глазами  на двери висел парадный майорский китель.
А по утрам Димка, одевшись  в спортивную форму, бежал по поселку, зажав в руке бутерброд  для Амаева.
-Карабанов, ты что, в самоволке? - окликнул как-то Димку строгий  голос.
-Никак нет, товарищ капитан, - отвечал замполиту Димка.  - Спортом занимаюсь, хочу марафонскую дистанцию осилить.
-Молодцом Карабанов,  направим в спортвзвод  и сутки к отпуску, -а Димка уже  бежал дальше, сытый и счастливый.
…А потом осень кончилась,  и  снег  надумал не прекращаться. Он  шел, шел и шел.  Димка смотрел в ночное окно, усталый, полуголый.  Анжела курила,  прижавшись щекой к его плечу.
-У тебя есть девушка? –спросила она.
-Нет, - Димка не соврал.  Настя  казалась такой далекой,  забытой, да и не осталось  для Димки в мире  больше  ничего,   кроме этой   деревни, грунтовой дороги, снега и воя ветра в  проводах.
-Зря, - отвечала Анжела, может Димке, может своим мыслям.  –Хорошо, когда  тебя кто-то ждет.
-Ты думаешь,  я  бы был тут с тобой, если бы у меня  была девушка? – усмехнулся Димка.
Анжела удивленно посмотрела  на него:
-Конечно! - и рассмеялась. -Какой ты прикольный,  что  ж ты думаешь я мужа не люблю?
 Потом, глядя в окно на падающий снег, произнесла:
-Хотя любила я всего  один раз в жизни. Помню: Химки, падает снег, мы идем вместе, а на улице никого, и так светло, что видно все, ну просто все вокруг. И  Леша, его звали Леша, вдруг сказал: "можно я тебя поцелую". Ой, - Анжела вздохнула. - Как давно это было…
Отворилась входная дверь. Анжела соскочила с кровати, но Димка  еще  был голый, когда в комнату вошел комбат. У комбата  было серое лицо, и  брови его ползли вверх  и  казалось, вот-вот  пересекутся.
-Анжела?! -  то ли сказал или спросил он, а  жена  уже бежала к нему навстречу.
Комбат  смотрел на Димку.  А Димка, принял положение «смирно», и полотенце  слетело с его бедер на пол, обнажив срам.
-Товарищ майор!
-Отставить! - закричал комбат.  - Пятьсот  пятьдесят суток ареста.
И повернувшись к жене, правым боковым сломал ей челюсть.
…Димка подошел к дежурке. Мимо, сбиваясь с ног, пробегали рассыльные  и  скрывались в ночи. В штабе почему-то горел свет. Димка  снял  ремень,     постучал в окно:
-Товарищ   старший лейтенант, разрешите  обратиться?
Старлей взглянул на Димку через  мутное стекло   дежурки, но казалось, не увидел.
-Товарищ старший лейтенант, майор Колобков объявил мне  пятьсот пятьдесят суток ареста.
Старлей не дослушал, схватил  черную телефонную трубку:
-Да! Понял! Нет его! - схватил другую трубку, дернул рычажок.
-Але! Парк? Четверка на бригаду! Четверка!
Взглянул на Димку,  кивнул головой, мол, чего тебе.
-Товарищ старший лейтенант, майор Колобков,  -стал повторять Димка.
-Карабанов, - перебил старлей. - Бегом марш в подразделение. Боевая  тревога, -и потом не по уставу добавил. - Кажется, по настоящему. Война началась.

13.
…Наверху громыхнуло. На голову посыпалась  цементная пыль  и песок. В  полумраке был виден лишь  танкист. Он полз  от входа  вглубь подвала, его  нога тащилась   следом, будто привязанная. Танкист  стонал,  но все равно продолжал ползти.
Громыхнуло  вновь, тяжело и железно, и Димка зажмурился на секунду, сжал  «калашников» сильнее и почувствовал, как  песок посыпался за шиворот.
-Федералы. Стодвадцатками. По нашим же. Долбоебы, – танкист простонал и замер на полу.
Димка продвинулся к  подвальному окну. На улице уже наступали утренние сумерки,    и  снежную  соль катило по изрытому  асфальту.
-Ребята,  там снег пошел, кажется.
Грохнуло  уже чуть подальше, и мимо окна  пробежали камуфлированные ноги. Раздалась резкая гортанная речь. Димка  шарахнулся от  окна прочь. Над головой послышался  гул сапог.
Димка посмотрел на Пашку из Зюзино, Пашка из Зюзино посмотрел на Димку. Молчал    на полу танкист.
Чехи  вошли в их подъезд.  Шуршал и резал шорохом нервы пол под их ногами. Димка почувствовал  холодную капельку пота, скатившуюся по спине. Она щекотала  грязную кожу.  И опять приходило то же самое чувство. Димка его уже испытал  тогда,  когда  взорвался  их БТР,  когда огонь полыхнул  под ногами,    и Димка  упал в грязь,   отторгнутый  незахотевшей его  смертью. Димка  видел, как горела наверху рука сержанта Федорова из Рязани, и не мог   пошевелить  пальцами, и ноги были  тяжелыми  и чужими. Крик застыл в горле,  и казалось, никогда уже не вырвется наружу…
Чехи остановились над  головой, немного справа, о чем-то резко говорили друг с другом.
Танкист шевельнулся,  нащупал пальцами  на полу   железный прут,  и Димка заметил, как белели в полумраке его пальцы.
Разговор наверху прекратился, а потом в просвете утренних сумерек на  подвальной   лестнице  появилась стройная нога,  затянутая в берцы,  Димка понял, что это конец. Он разжал пальцы, и   автомат  звякнул  о пол.
Послышался   взрыв,   неожиданно донесся  шум близкого  мотора, и чеченец, спускавшийся в подвал,  крикнул  что-то своим  и побежал наверх.  Танкист выпустил прут из руки и застонал.
По  улице  проскрежетали гусеницы.
-Вот суки, сейчас  вернуться, - прошептал Паша из Зюзино.
Танкист  застонал вновь, и Димка  подобрал свой    автомат.
-С предохранителя снять, -сказал  Димка сам себе вслух  и  вприсядку подошел к танкисту. Танкист глянул на Димку и отвернулся.
За спиной опять проскрежетали гусеницы, раздался  свист, через скупое окно подвала полыхнула вспышка, лязгнул металл. Там за окном кто-то сгорел заживо.
-Долбоебы. Кто в город танки пустить додумался? – застонал  танкист.  В  полумраке было видно, что у него что-то неладно  с лицом. Казалось, на лице не было бровей, и оно было покрыто  пятнами, и неясно было, сколько танкисту лет и в каком он звании. А туда, где в пропитанной кровью брючине   тащилась по полу нога танкиста, Димка смотреть  не решился.
-Вы кто? – шепнул  танкист, и Димка   еле его расслышал.
-Внутренние войска. Я Дима,  а вот этого зовут Паша, паштет то есть, Пашка!
-А… А меня Данила, - сказал танкист и опять отвернулся.
Громыхнуло вновь. Танкист напрягся, прополз еще немного, оперся головой  об обломок плиты, будто лег на подушку. В темноте белели его глаза.
-И долго тут сидеть собираетесь?
Димка не знал  ответа и  не задавал себе этот вопрос. На улице летали  десятикилограммовые снаряды  и   крушили  дома,  и бросали градом кирпичи, стены царапала  шрапнель, и уже, наверное,  стела  рука сержанта     Федорова и обуглился  их  БТР. На улице стреляли, на улице умирали…
-Не знаю, и вот он не знает тоже,- Димка кивнул на Пашку, и слова сами посыпались  с языка.  -Мы  внутренние войска. 4 бригада, – стал объяснять Димка. -  Мы тут на БэТэРе ехали. Артиллерией  накрыло. Комбат кричал, что  свои, но потом и чехи стали стрелять, и  его гранатой… это… того… Чехи   улицу закрыли, ****ь, мы даже подумать не успели. Они  последний бэтер подорвали и  первый, и   стали  всех расстреливать. Мы с Пахой по дворами сюда в подвал. Когда вас  грохнули, мы видели, видели, как ползете,  но кричать не могли, - Димка устал  говорить и замолк.
Танкист, казалось, не слушал  его. А потом спросил:
-С ногой… что у меня? Не видишь?
-Так, царапина,  - Димка соврал, не глядя на ногу.   -  Небольшая.
Тут Димка  увидел,  как по щеке танкиста покатилась  слеза.
-Суки! - сказал танкист,  отвернулся и всхлипнул.     Дима увидел, что Паха из Зюзина  плачет,   и заплакал вместе  с ними.
-Суки, -еще раз повторил, всхлипывая,  Данила. И они плакали и перестали лишь, когда над головой вновь раздались шаги.
Танкист нащупал  рукой  прут, Димка  поднял автомат. Чех стал быстро спускаться  в подвал,  шурша песком на ступеньках; так быстро, что  Димка даже не успел подумать, что будет делать,  когда чех подойдет к нему  и посмотрит в упор  своими  черными злыми глазами. 
А потом чех  вдруг просто оказался  внизу лестницы и повернулся  к ним лицом.
Может, чех и   не   увидел ничего в темноте, но Димка  уже давил на курок,  автомат ругался,  и все было не  так, как на стрельбище, когда Дима  не попал даже в «молоко». Все  здесь было иначе, и автомат плясал  в руках, а  Димка открыл рот, крик из самого низа живота  вырывался  со слезами, которые текли по щекам. Повернувшись  кругом, чех   упал на пол, а  Димка  орал и жал на курок, и пули пять сорок пять  цепляли бетонный пол, и   отлетали рикошетом назад, стучали  под ногами.
Автомат сухо щелкнул - кончился магазин.  Чех лежал на спине, раскинув руки,  в правой у него был  «калашников».
-Метко, - сказал, будто чужим  голосом, Димка  и еще раз повторил. -  Метко.
Вниз, из проема лестницы  полетел   круглый   предмет, танкист  дернул Димку за ногу.  А потом была вспышка   и стало темно.
…Когда Димка открыл глаза, то увидел  брезентовую крышу грузовика  над  головой и слева -  бородатое лицо. Машина прыгала на ухабах, и от каждого  такого прыжка  кололо в  груди.
Незнакомый бородач улыбнулся:
-Очухался?! Как дела боец?
Димка  закрыл глаза  и зачем-то  спросил:
-Сколько время? - он   удивился, услышав свой  голос.
-Без шесть минут шесть,   шестое января. Год назвать?
Димка  открыл глаза и повернул голову в сторону от бородача: рядом с ним лежал Данила, глаза у него был закрыты, а дальше что- то бурое  под плащ-палаткой.
 -Тот, что ближе к тебе был,  - в обмороке просто, а третьего вашего того, - говорило доброе бородатое лицо. – Хорошо, что граната у них была противотанковая,  а то  бы амба всем, п...ц то есть.
Димка повернулся к бородатому и  заметил у него  майорские погоны. Хотел что-то сказать или спросить, но не придумал и заплакал.
-Молодцы вы, ребята, - продолжал майор.  - Там танкисты в переулок входили, и если бы вы сигнала не подали, то   повалили бы наших. У этих уродов, на первом этаже  гранатомет стоял. Танкисты усекли, что стрельба в подвале, а потом и громыхнуло, ну и чехов выбили, двоих уложили,  а один удрал,  так что вот так. Была б лимонка, п...ц бы  всем  пришел.
Бородатый  неожиданно замолчал.   А Димка перестал плакать, так как  кончились слезы. Он лежал, смотрел вверх,  наблюдал, как хлопает на кочках брезентовая крыша.
…В палатке, под тусклой лампой люди в камуфляжах  и с папиросами в зубах зашили  Димке в кожу костяшки  двух оторванных на левой руке пальцев. А  Даниле отпили ногу, бросили её в таз, и крикнули следующего.
А потом Димку  потащили на носилках к вертолету,   и  натягивая на ноги бушлат, Димка  думал,  как хорошо, что он не видел, как умер Пашка из Зюзино. И еще думал о том, какая тоскливая здесь зима, это серое небо,  серая грязь и степь.
…Димка   еще недели две бродил  по военному  городку,   ожидая, когда  его комиссуют.
Однажды в курилке встретил  Данилу. Данила сидел на лавке,   выставив вперед костыль, и  плевал в февральскую землю.
-Ты куда потом? – спросил он.
Димка пожал плечами:
-Не знаю. Наверное, доучиваться пойду, я же  в институте учился....
Данила вздохнул,  а Димка, посмотрев на  его  заколотую булавкой  брючину, побоялся  задать  тот же вопрос.
Данила  докурил, а потом костылем стал  вдавливать  в грязь окурок и сказал:
-Будешь в Москве, заезжай ко мне,   Арбат, дом 8. Там найдешь меня. Запомнил? Арбат, дом 8. В Москве все Арбат знают, – Данила утопил окурок и  протянул ладонь. - Ну давай,  я уже сегодня  - дембель,  может, свидимся.
-Да, конечно  свидимся,  -начал Димка.   - Ты тоже,  если будешь в Приморске,  заходи. Я из Приморска…
Их окликнул дневальный.
-Говорухин,  к тебе отец, -  Данила не дослушал Димку, махнул ему  рукой, подхватил костыли, и зашатался  на них прочь.
" Говорухин... А ведь вместе в подвале  сидели,  а я и  фамилии   не знаю".
Даниле навстречу шел  человек с суровым лицом, остановился на полпути. Остановился и Данила, а потом, выпрямив спину,  стал переставлять костыли навстречу отцу, и  Димке показалось лицо Данилиного  отца  очень знакомым.
Говорухин ушел, и Димка выбросил  окурок "Примы", а потом  побрел между  рядами замерзших палаток, встречая   унылые и  серьезные лица. Перед палаткой  столовой Димка услышал  звук гитары. Подошел поближе, увидел,  как полукругом были снесены лавки,  сидели на них солдаты и стояли поодаль, скрестив на груди руки, офицеры. Далеко в степь садилось холодное солнце, красное и одинокое  на этом чужом замерзшем небе.  Димка смотрел на него и думал о том,  как давно он не замечал на небе  солнца. И под этим солнцем, под  кровавым закатом  дымился город, и бородатый, знаменитый на всю страну  мифический человек пел своим хриплым голосом про Родину и Последнюю осень...

14.
Проводник лязгнул дверью,  и Димка    ступил на перрон. С крыш вокзала,  переходов и навесов  капала  вода, и бледное  небо    отогревалось от зимней стужи. Процокали мимо на тонких каблучках  сотрудницы метрополитена,  и Димка повернулся  им вслед, а потом  забросил вещмешок на спину,  прищурился и улыбнулся   мартовскому солнцу.   
-Ты че, баран,  совсем, оглох, не видишь что-ли? -  раздался за спиной голос, и по ногам ударила повозка носильшика.
Димка понял, что он снова дома.
На стене  вокзала  повис таксофон, Димка порылся в кармане и  нашел монету, но оказалось, что пристроить её некуда. Инструкция на  пузе таксофона говорила о какой-то карточке.
Димка наклонился  к зарешеченному окошку стоявшей рядом палатки:
-Девушка, извините, у вас телефонной  карточки не будет?
В ларьке  крашенная блондинка  скривилась, глядя   на  Димку, лопнула на лице жвачку,  языком слизала ошметки  Бабл Гама с толстых щек и утянула  их  обратно в рот:
-Ты че, ваще не видишь? У меня тут напитки и  пиво.
Город не изменился, разве что  стал грязнее.
-Ехать  куда  надо? – на крыльце вокзала  плотные мужчины пили  из бумажных стаканчиков кофе. Но Димке извозчики такой вопрос не задали, и  он сплюнув  им под ноги,   прошел мимо.
Гремели,  сигналили,  рассекали грязь машины, ветер был чистым и  влажным,  и казалось, светился на солнце.  Люди шли мимо,   не замечали ничего и никого вокруг, продавались газеты в ларьках,  крутили свои наперстки подонки, и никому не было  дела до Димки, и никто не знал о том, что Даниле отрезали ногу,  а Пашку из Зюзино убило  гранатой. А Димка шел и всем им   улыбался …
…-А мамы дома нет, она на работе,  -из-за двери  с застегнутой цепочкой  выглянуло  веснушчатое лицо, такое же унылое, как и у тети Зины
-Да, я  знаю, это я, Дима,  из армии пришел.  Павлик, ты меня не помнишь? – Димка стоял в полумраке  лестничной площадки, держа в руке торт, который он купил для тети Зины.
-Здравствуйте, дядя Дима,  мама  сказала мне никого не пускать.
-Но ты же меня знаешь. Я Дима…
-Да, знаю, но мама  сказала мне никого не пускать.
-А когда мама придет? – Димка старался сохранять спокойствие
-Не знаю.
-А вчера когда пришла?
-Вчера пришла поздно,  а сегодня не знаю.
-Дай мне ключи от моей квартиры, –сказал Димка,  поправил вещмешок на плече и решил торт им не отдавать.
-А я не знаю, где  они лежат, – ответил Павлик
-А поискать не  можешь?
-Нет, не могу, - помотал головой ребенок. Он  смотрел на Димку, и похоже, искренне     сочувствовал его положению,  но дверь не открывал.
Димка глубоко вдохнул: -Ну и хрен с Вами,  -  поднял вещмешок и сел на ящик  перед дверью. "Пусть тебе будет стыдно, маленький урод" -До свидания, дядя Дима, - крикнул ребенок и хлопнул дверью, Димка слышал через картонные стены, как мальчик убежал вглубь    квартиры.
Димка подождал немного, но ребенку не было стыдно, тогда,  закинув вещмешок   на плечо, Димка  поднялся на свой этаж.
Старая, родная, обитая дермантином дверь.   Димка провел ладонью по её  шероховатому телу. Нажал на звонок, мягко провалилась кнопка. Димка улыбнулся. «Дом». Но дверь неожиданно открылась.
На пороге  стояла рыжеволосая женщина в очках:
-ВЫ к кому?
Димка  удивился:
-Я? К себе.
Рыжеволосая тоже удивилась, но потом все-таки догадалась:
-Сейчас я здесь живу,  мы квартиру сняли, а все ваши  вещи я перенесла к Зинаиде Петровне, так что обращайтесь к ней. Она на  вас  жаловалась. Говорила, что вы её просто кинули, – и захлопнула дверь.
Димка нажал на звонок второй  раз,  но из-за двери донеслось: «Уходите, я сейчас позову милицию».
-Послушайте, здесь какая-то ошибка, я проживаю в этой квартире, это моя квартира, –Димка закричал в замочную скважину.
-Я сейчас вызову милицию,  если вы не понимаете по-русски, а на  все ваши вопросы обращайтесь к Зинаиде Петровне.
Димка  сплюнул под дверь,   закинул рюкзак на плечо, и  пошел по лестнице вниз.
…Университетский корпус сверкал окнами  на солнце,  студентки в коротких  пальто семенили по тротуару, торопились  на троллейбус.  Из  припаркованной рядом машины неслась     песня о сказочной тайге.  Димка сидел на перилах перед главным входом Университета  и жевал  в зубах  последнюю "Приму".
Дима узнал её сразу, когда открылась  большая   стеклянная дверь, и она сбежала  вниз, блестя на солнце своими персиковыми коленками. За ней выбежал  тип в сером длинном пальто, он надевал пальто на ходу, и  потом замотал на шее длинный   белый  шарф.  Настя остановилась, обернулась к нему. Тип махнул рукой в сторону припаркованных автомобилей.  Настя  стала осторожно на своих высоких каблуках ступать через лужи,  следом обходил лужи тип, а потом забежал вперед, подал Насте руку и  подвел  её к белой " Тойоте",  чистой и умытой. Открыл дверь.   Настя,  запахнув пальто, пропала  в глубине салона. Тип хлопнул дверью,  обошел машину  и сел рядом.
Автомобиль вырулил от Университета,  влился  в   дневной  поток,  проехал  мимо Димки, мигая поворотниками и обгоняя тихоходов.
…Дима  не раз представлял себе их  встречу,  он знал наверняка, что вернувшись, пойдет к Насте, улыбнется  ей,  пошутит, она улыбнется ему  в ответ. Ведь то, что было между ними, не могло  пройти  бесследно. А еще он представлял её пахучую кожу, волосы поверх подушки и её руки  у себя на шее.
Димка усмехнулся. Теперь у него не было  двух пальцев,  зато был   шрам на полщеки.
… -Дима, ты конечно не сердись, просто сам понимаешь, приехали знакомые и попросили, чтобы пожили знакомые  их знакомых. Они там порядок наведут, да и мне так легче, сам понимаешь, девять ступенек вверх,  девять ступенек вниз, так и радикулит заработать можно.
"При чем здесь радикулит?"
-Вот здесь поживи, пока  с Пашкой. А они квартирку-то освободят. Освободят квартирку, не волнуйся, -Зинаида Петровна провела Димку   в комнату того самого  Пашки, который не хотел открывать дверь.
-Здравствуйте, дядя Дима, - вежливо сказал мальчик и потерялся среди наваленных игрушек и бумажных корабликов на полу.  Димка сходу ударился головой о подвешенную к потолку какую-то  конструкцию,  напоминающую увеличенный тюбик зубной пасты, а может и космический корабль.
-Поживи  месяцочек, а потом они съедут, и квартирка в полном твоем распоряжении, –сказала Зинаида Петровна.
-Мама как?
-Мама, да нормально мама, что ей станется. Я же думала, ты как все, по-нормальному отслужишь два года  и придешь. Я ж не знала, что тебя раньше отпустят. Ты не сбежал случаем, а? - только тетя Зина умела задавать  такие вопросы.
-Нет,  -Димка решил что лучше не злиться, бросил вещмешок  на кровать и как был в камуфляже, завалился поверх розового покрывала. Тетя Зина недовольно покачала головой, но ничего не сказала и ушла.
"Так тебе, дура,  и  надо"
…А потом приехала мама, и оказалось, что  она сильно  постарела, Дима даже не узнал её. Они обнялись в аэропорту, и Димка думал о том, что же мама сделала со своими волосами, они были  странно жесткими и бордовыми.  Когда  они ехали домой  в автобусе, мама улыбалась, но ничего не говорила, а   дома сняла парик,  и оказалась   лысой. Она вновь виновато улыбнулась, легла  в кровать  перед телевизором и больше   не вставала.
Сложнее было сестре, она приехала ухаживать за матерью, развесила иконы в углах  и  подолгу сидела в кухне и молилась. Димка не мог находиться дома, когда мама стала надрывно кашлять. Он  часто  сидел  у подъезда на лавочке, курил, пил водку,  рассказывая малышне,   как было на войне,  а  в сильном подпитии  надевал свой камуфляж  и сержантские погоны.
 Иногда ходил в яхт-клуб, смотрел на море, здоровался со старыми знакомыми и соперниками, но  уже  не помнил их имена.
Многое поменялось  в этом городе, на футбольной площадке  построили церковь,  в их парке с качелями   курили проститутки. В яхт-клубе платили членские взносы, и старые знакомые проезжали мимо  на дорогих машинах.  Они  все были рады Димке, но  косились  на руку без двух пальцев. Цветочный газон перед домом стал автостоянкой. А во дворе похорошели и подросли еще вчерашние  младшеклассницы, они   одели короткие юбки, распустили волосы, и  проходили мимо,  смущая качающимися  бедрами.
 Редкий вечер Димка приходил домой трезвым.  Обычно запирался у себя в комнате  и с мамой почти  не разговаривал.
А 4 июня,  когда город задыхался от зноя, и    сестра  улетела на неделю в Штаты,  Димка    проснулся  утром  и удивился тишине. Проходя по коридору, заглянул в комнату матер , увидел, что она  уже не движется. Лежит   тонкая  и  холодная, с заострившимся носом и  полуприкрытыми глазами. ОН сел к ней в ноги,  не смотрел на неё   и не плакал,  а  когда зазвонил телефон, Димка долго шел к нему и наконец, услышал далекий голос сестры:
-Мама,  как мама?
-Мама, кажется, умерла…
…На экране спецназ расстреливал заложников в больнице где-то на юге страны, и  пьяный президент рассказывал гражданам  о том, кто у него   на прицеле.  Стол был убогим.    Когда вместе собирается столько людей, непонятно, почему их еще держит пол. Сестра была в черном платке,  она уже давно не плакала,  вытирала  сухие  немигающие глаза и  казалось, никого не замечала, лишь изредка останавливала  свой взгляд  на стенах.
- Я считаю, что квартиру сейчас надо продать. Ты, Дима, слушай, продать надо её, у меня даже покупатель есть, один знакомый.  Половину денег возьмешь,  купишь себе однокомнатную или еще какую-нибудь, а остальные  деньги вложишь в «МММ», будешь на дивиденды жить и за обучение платить, - распоряжалась тетя Зина.
- Да, Да, - поддакивали ей соседки. Димка не знал их, но они ему все улыбались. 
Это были поминки мамы, а потом все напились и пели песни.
…-Дима,  поступишь -не поступишь, все равно сообщи, как ты. Смотри, если что - визу сделаем, приезжай, - сказала сестра под самолетный гул
-Могилка-то здесь, как я уеду–то? - ответил Димка
-Да, могилка, - сестра вздохнула, закуталась в черный платок и шагнула в зону досмотра. Так когда-то уезжала и мама.
Сестра обернулась,  хотела еще что-то сказать, но просто махнула рукой, а потом  самолет унес сестру за море.
…
15.
В том году почти не было дождей, и небо  высушило город.
-Двадцать две, не меньше! - Димка получал деньги, когда рабочие уже  заносили в его квартиру новую мебель.
– Так сюда, вот сюда,  кресла сюда, кресла неси, дубина, – новый хозяин был в себе уверен и наполовину лыс.
-Давай мне часть   денег,  - суетилась рядом  тетя Зина.   - Вот расписка, а остальное погоди  тратить. У меня знакомая есть. У неё квартира шикарная, уютная и даже с мебелью. Тебе понравится.
Димка вышел  за порог теперь  уже чужой квартиры. Обернулся на ободранный  дерматин двери.
- Поберегись! - закричали ему в ухо    рабочие,  и  на ноги опустили комод.
…Тетя Зина вложила деньги в МММ, а Димка приехал на новую квартиру тетьзининой знакомой.
-И район хороший,  лес кругом,- говорила тетя Зина.
Димка ступил на порог,  и  в  прихожей  отвалилась дверца  с антресоли.  Казалось, здесь жгли  костры и устраивали ритуальные пляски, а стены специально оклеили  старыми газетами. По центру единственной комнаты стояла  раскладушка.
Димка сел на раскладушку, оглядел стены,  порылся  в сумке, достал пачку денег. Хлопнул ими по ладони:
«Что ж могло быть и хуже».
…-Почему так громко работает двигатель?
-Так это же «Хонда».
-Но  не трактор же,  - старый Димкин друг  Николай носил контактные линзы, которые   делали его глаза пронзительно голубыми,     к тому же  он заметно  потолстел.
-Не хочешь, не бери, – мужик  со следами прошлогоднего запоя, сплевывал на землю.
-Давай, прогоним, – предложил Димке Николай.
Димка гнал по зеленому городу, нацепив  на нос  темные очки. Он  выставил локоть в окно, в пальцах держал  сигарету. Он сигналил проходящим девчонкам, тормозил у ларьков, показывал документы гаишникам и подпевал  магнитоле.
Когда на обочине появилась девушка в легком сарафане,  он нажал педаль тормоза:
-Тебе куда, красивая?
-Домой.
-А может к морю?
-А что у тебя есть?
-А все что пожелаешь.
-А мне многое нужно.
-Тогда поехали.
Она смахнула волосы с глаз:
-Только домой потом отвези.
Она села  рядом, и  оказалось, что у неё  круглые загорелые коленки.
-У тебя сиденье  жаркое,  -она поерзала, и Димка засмотревшись на изгибы её бедер,  чуть не въехал в грузовик.
-Осторожней, глаза сломаешь, меня Рита зовут.
-А меня Дима, - и он  надавил педаль газа.
…День  клонился к закату, когда машина  остановилась  у кромки  пляжа. Ярко-синее, зажатое  скалами море бросало пену на песок и сверкало  заходящим солнцем.
-Ты была уже здесь?
-Сто раз!  Сегодня народу маловато,  -Рита огляделась  по сторонам.
Тонированные стекла создавали интимный полумрак,   легко гудел кондиционер.  Димка потянул ручник,   достал пива.
-Выпьем?
-Не хочу.
-Покурим?  - протянул сигарету
-Не хочу.
Димка   отложил   все ненужное Рите на заднее сиденье и прижался к её губам. Она   умело повалилась назад,  обняла его одной рукой, а вторую случайно опустила на  ручку двери,  нажала  автоматический стеклоподъемник, который  потащил стекло  вниз.  В окно упал закат, ветер взметнул Димкину челку,  и  краем глаза Димка увидел рядышком  знакомую «Тойоту» и  Настю, которая, прижавшись  спиной к машине, обнимала того самого типа, что увозил её от Университета.
-Дима?
-Настя?
-Что у тебя с лицом?
-Что такое? – Рита отпустила  Диму, выпрямилась  и стала поправлять прическу.
-Это кто такой? – спросил  Настин парень.
-Настя, ты что здесь делаешь? - Димка перелез через  Риту  и  вывалился через её дверь  наружу.
-А  ты что здесь делаешь? – Настя посмотрела на Риту. –Кто она?
-Это я кто? – спросила Рита.
-Настя, это кто? – спросил её парень.
-Ты как здесь оказалась? – спросил  Димка.
-Настя, кто это? – повторил парень.
-Дима, отвези меня домой? – сказала Рита
-Ты давно вернулся? – спросила Настя
«Это уже было. Нет, наверное, уже это было.   У неё была короче стрижка, и длиннее платье. Но глаза были те же. Они не поменялись, и они не поменяются никогда, эти глаза, теплые глаза, родные и любимые глаза. Они светятся Дима, ты видишь это?»
-Ты давно вернулся? – повторила Настя.
-Дима! Отвези меня срочно домой, -  слышалось сзади.
-Настя, нам пора ехать, – говорил Настин парень.
-Недавно, - отвечал Димка. - Все хотел тебе позвонить.
-А что не позвонил? –спросила Настя
-Не знаю, - ответил Дима.
-Дима, ты же обещал,  отвези меня домой!- говорила Рита.
-Настя, ну ты идешь? – Настин  спутник  заводил машину.
-Я тебе все написать хотела, – сказала Настя.
-У меня своя квартира, и  мама умерла, - сказал Дима.
-Дима! - Настя вздрогнула.  –Когда?
-Да вот недавно.
-Настя нам ехать пора, -сказал её парень
-Что ж ты не позвонил?
-Да я не знаю, боялся как -то… А ты как?
-Я все так же… Не очень.
-Видел тебя в первый день, как приехал. Видел тебя. И вот  машину купил себе.
Настя улыбнулась,  и казалось, сейчас заплачет.
-Я еще собаку хочу завести, – продолжал Димка.
-А я кошку.
Настин парень  посигналил.
Настя, наконец,  его услышала, бросила взгляд назад,  посмотрела на Димку.
Решение у Димки созрело  сразу же:
-Погоди,  -  сказал он Насте и повернулся к Рите:
-Рита, давай  выходи.
-Куда  это? Отвези меня домой.
-Давай, давай  выходи.
-Ты что делаешь? – Настя улыбнулась.
Дима под руку вывел Риту из машины.
Парень  сигналил:
-Настя, поехали.
Димка оглядел её дружка, он был выше,  но уже в плечах, и Димка знал, что он дохляк. Да и не будь он дохляком. Все равно…
Димка подвел Риту к  пассажирскому сиденью чужой машины, открыл дверь:
-Садись!
-Не сяду!
-Слышь, ты че творишь? - подал голос Настин друг.
-Сядешь! - Димка схватил  Риту за руку  и затолкал в машину.
-Отвези её! Вот   бери  сотню. Настя поехали!
-Мне не нужна твоя сотня, никуда она не поедет!  - парень  уже визжал и  даже пытался выйти из машины, - Настя, поехали со мной!
Настя оглянулась:
-Рома, я не поеду с тобой, позже позвони. Пока. Отвези девушку.
Дима взял  Настя за руку, отвел к  своей «Хонде»:
–Эй, парень не огорчайся.
Парень выскочил из машины, хотел что-то  сказать или может броситься на   Димку,  но передумал.
А Димка  уже рвал  рычаг переключения передач и дал газу.
-Дима, ты с ума сошел, - улыбалась Настя.
В зеркало Димка увидел, как её дружок смотрел им вслед. И ответил:
-Наверное.
-Куда мы едем?
Димка наклонился,  поцеловал её:
-Домой.
-Смотри за дорогой,  - машина вильнула.
-Скажи честно, –сказал Димка, подумав немного. – Ты спала  с ним?
Настя не ответила.
А потом дорога вилась меж сопок, по сторонам темнели зеленые тени, и машина  мчалась туда,  где садилось красное августовское солнце. А потом Димка и Настя целовались на берегу моря,  и ветер вздувал  пенные барашки.  Настя убегала от Димки  прочь,  а он  догонял её по полосе прибоя,  и она кричала ему:
-Дима, это кажется дождь!
И была гроза, они говорили друг с другом и не запоминали слов. А потом  фары освещали мокрый ночной асфальт.   Настя, прислонившись к боковому стеклу,  смотрела,  как  дождевые капли змейками  стекали вниз.  А потом они вошли к Диме домой, и Настя  включила свет.
-Так вот какие твои хоромы? – она смеялась,  показывая пальцем  на раскладушку.
Дима прижался к губам и потом к её шее, и   нажал выключатель…
…Наступила осень, и они купили широкую двухспальную кровать.
В Димкиной ванной появилась вторая   зубная щетка, в прихожей вешалка и Настино  пальто. В холодильнике -  йогурты, в тумбочке коробочка тампонов и на журнальном столике «Космополитан».
Дима смотрел,  как меняется вокруг него этот мир, отвоеванный им у самого себя,  и удивлялся, как много значат для него эти вещи, её вещи,  её тепло и её уют.
Настя уже не уходила домой,  и в комнате появился телевизор, видеомагнитофон и микроволновая печь,  мусорное ведро и совок, в прихожей железная дверь,  а на  стене  фотообои,  набор посуды,  пылесос, утюг, гель для душа и коврик в туалет.
Димка и  Настя ходили вечером в кино, а потом  ужинали в тихом кафе у моря, и Димка говорил  всяким головорезам,  подходившим к  их столу.
-Она не танцует!
Настя улыбалась.
По ночам они  задыхались в любви. Настя  кричала, Димка стонал, и стучала по  батарее гаечным ключом на двадцать четыре  соседка снизу, но  картонные  стены были неумолимы.
-Знаешь, о чем я мечтаю,  – спрашивала,   лежа  на его  плече, Настя.
-У? – отзывался Димка, засыпая.
-О том, чтобы повторилось то, что было тогда, когда  мы только встретились. Правда, конечно, я хочу выучиться, но я так  бы хотела иметь от тебя ребенка. Когда тебя не было, я о многом думала, и о тебе, и о себе, и о нас.
Димка открывал глаза и смотрел в потолок. О чем думал он, не знала даже его подушка.
-Я вот отучусь,- продолжала Настя. -А ты на работу устроишься,  ты же у меня  такой умный, войну прошел.
-Стал калекой.
-Знаешь, я даже не замечаю этого, -  она провела пальцем по его шраму на лице. -А пальцы на левой не так уж и нужны,  ты же у меня герой.
Она прижималась к нему и засыпала, а потом утром уезжала  в университет. А Димка просыпался поздно, бродил по квартире голый.  Заезжал за Настей после обеда,  и проходя мимо скрежущего   зубами её  бывшего ухажера, усаживал Настю  в свою машину, и они уезжали к морю, или за покупками , или в ботанический сад, где Настя кормила из рук белок.
Потом, оглядываясь назад, Димка  понимал,  что это бабье лето было самым счастливым  временем в его недолгой жизни. Даже лучшим,  чем тогда, когда Вилли Оттс подарил ему  рыбку.
 
16.
Всё закончилось  дождливым днем, когда  та женщина  вышла на дорогу, и Димка не смог затормозить.  Колеса  потянули за собой ворох красно-желтых листьев, и  женщина вместе  с сумками  перекатилась  по капоту,  ударилась головой о лобовое стекло,   упала позади  на асфальт. Димка долго не мог дрожащими руками  открыть дверь.
-Уби-и-ил! – кто-то  выл  на трамвайной остановке,  а Димка   смотрел на растекающуюся из-под головы престарелой женщины кровь и разводил руками. Подскочил какой-то мужик, потрогал её шею  и потом серьезно, глядя на Димку, сказал:
-Скорую  надо, а то поздно будет…
Димка просидел в коридорах ГАИ до утра,  и Настя так и не дождалась его у крыльца  университета.
…Утром  следующего дня Димка нашел в коробке из-под пылесоса  последние 350 долларов, оставшиеся от продажи квартиры. Когда пришла Настя, он одевал куртку.
-Ты куда? – спросила Настя.
-К тете  Зине. У неё остались деньги от  квартиры. Она их в какие-то акции вложила. Заплачу родственникам. Тетка скончалась в больнице.
…Дом  тети Зины  погрузился в полумрак.
-Тетя Зина дома?
-Она болеет, – отвечал  её грустный сын.  – Заходите, дядя Дима.
Димка прошел в квартиру. Пахло лекарством,  одеколоном, жаренной рыбой и  грязным бельем.
-У мамы деньги украли, – объяснил в прихожей мальчик. – Так мама говорит.
-Вас обокрали? - не понял Димка.
-Все деньги, что  у нас были,   золото,  дачу, - Паша немного картавил. - Мы в  «МММ» вложили, даже холодильник продали. Сначала ничего, нормально, а теперь «МММ» обанкротилась.  Сказали, квартиру у нас заберут.
Димка пошатнулся. Из прихожей была видна кровать, и разбросанные на подушке  липкие волосы тети  Зины. Она спала.
…-Ну  дам штуку  шестьсот,  – перекупщик недоверчиво осматривал  треснувшее лобовое стекло Хонды.
-Слушай, ты че такое говоришь, – возмущался Димка. - Я же у тебя её покупал четыре месяца назад за пять с половиной. Что стекло лобовое две штуки стоит?
-Стоит  не стоит,   не хочешь -ищи кого-нибудь другого. На машине портаков много,  да и гаишники пока ничего с ней сделать не дадут. А то еще арест наложат. Я то с гаишниками решу вопросы, а ты решишь?
… Димка вернулся домой на трамвае.
Потом  продал телевизор, видеомагнитофон, микроволновую печь, стенку из прихожей.
-Дима, я смогу у мамы  двести долларов  занять.
Димка прижал Настю  к себе:
-Моя любимая девочка, я только двести долларов  заплачу адвокату  за день работы, а еще  родственники с меня три  штуки требуют. Я квартиру продам, сниму что-нибудь,  а там   как-нибудь вывернусь.
-Ко мне приезжай, ты можешь пожить  у меня дома.
-Я даже не знаю. А твоя мама?
Настя поцеловала его, а потом  уехала. Исчезли тампоны и журнал Космополитан,   опять пришли новые  люди и стали заносить  вещи, а Димка забрал сумку и пошел прочь.
«Странно как-то все это, почему не получается жить по-нормальному? Странно».
…-Дима, а как Вы на жизнь думаете зарабатывать, - у Насти была пожилая мама, и она строго смотрела из-под очков. Димка никак не мог представить её в молодости, казалось, она родилась с морщинами на лица.
-Я думаю в университет  пойти, доучусь. На экономиста.
Димка сидел на краю  стула и   осторожно,  стараясь не греметь,  шевелил в стакане ложечкой чай. Никогда у него не было аппетита в  этом доме.
-Так уже  в университет дорога   закрыта. Зима на носу, – сказала  Настина мама, отложила газету, сняла  и  вновь  надела очки,
-Мама, отстань ты от него, –отозвалась  Настя, она мыла посуду и до этого не вмешивалась  в разговор.
-А что я такого говорю? Мужчине  не к лицу дома сидеть, –  сказала мама  и задрав подбородок,  вышла.
Димка  выдохнул.
-Уф.
-Не обращай  внимания, -сказала Настя.
-Да,  у тебя мама – просто супер, - Димка усмехнулся. – Мужчину её надо.
Настя положила тарелку в раковину. Резко обернулась.
-Я попрошу маму мою не трогать. Понятно? Ты ей никто и не имеешь права говорить о ней в таком тоне. Я сама с ней как-нибудь разберусь.
-Да, да ладно… Я пошутил, –Димка  отставил чай,  вышел на балкон, вдохнул  холодный воздух, потом  достал сигареты.
Через секунду позади скрипнула дверь, Настя обняла Димку сзади и поцеловала в шею.
-Мама, попросила не курить  тебя на балконе, она дыма не переносит, и  вообще, сквозняк.
Димка  выбросил щелчком сигарету в темноту, где были лишь улица, фонарь, обменный пункт. Запершило в  горле:
-Знаешь, так хорошо было летом и осенью. Почему все меняется? Почему так происходит со мною? Какой странный  год.
Настя прижалась щекой к его плечу и закрыла глаза:
-Все будет хорошо,  ты главное держись умницей и все будет хорошо.
-Когда будет?! - Димка усмехнулся.
…Мама   читала газету на кухне  и  скрипела  зубами. На весь дом громко  с переливами вскрикивала и стонала в своей комнате Настя, и когда её наслаждение достигло пика, мама подошла к  закрытой двери Настиной комнаты, оглянулась на  соседнюю дверь, где спал брат Сережа,  занесла руку  и уже хотела постучаться, но Настин крик   скатился вниз и стих.  Мама не удержалась, развернулась  и со всего  размаху залепила кулаком  в стену. Потом схватилась за руку и стала на неё дуть, стала  приседать; оттанцевала в свою комнату к креслу  и уселась от него, кривляясь  от боли.
Настя застонала вновь.
…-И  ты говоришь  мне, адвокату Белокобыльскому, что  она просто перед тобой выскочила из-за автобуса? –у адвоката  был стального цвета костюм, и   пахло от него   резким   и тягучим. А еще он   сидел, закинув ногу за ногу, и жевал  жвачку.
-Ну да, она с сумками шла…
-Поздравляю тебя, старик. Водитель  обязан уступить дорогу пешеходу, двигающемуся из-за  остановившегося  на остановке транспорта. Интересно, ты сдавал на права, молодой человек, или купил их где-нибудь? –Белокобыльский подмигнул.  – Попадалово!
У самого лучшего  адвоката города, к  которому Димку   привела выздоровевшая тетя Зина, был высокий подвывающий голос.
«Тебе бы в хоре петь» - подумал Дима, когда впервые увидел его.
-Так там же нет, по-моему, остановки, –Димка заикался,  глядя на улыбающуюся физиономию адвоката.
-А по-моему, будет и  следователю ты это  не докажешь. Протокол подписал? Подписал. Я, адвокат Белокобыльский,  я протокол-то этот видел, у меня везде связи есть. И что ты думаешь,  прав будешь?  Да тебя с говном сожрут, им же главное палочка нужна. Я эту кухню наизусть знаю.  У меня  опыт дай-то бог!
Адвокат был старше Димки года на три-четыре. Дима пожал плечами, а Белокобыльский  неожиданно достал из внутреннего кармана пиджака   пилочку и принялся возить ею по  ногтям,  тут же о Димке позабыв.
-Так что же делать то? – окликнул его Димка.
-Не знаю,  - ответил Белокобыльский,  не гладя на Димку,  стал сдувать с пальцев невидимую  пыль.   - Есть у меня  кой-какие  связи в ментовке. Я, адвокат Белокобыльский, я многое могу. Могу в ментовке сам порешать, и с экспертом потрещать. Но в копеечку станет тебе это, - он подался к Димке. –Деньги-то есть?
-А сколько?
Адвокат показал пальцами
-Чего три? – спросил Димка.
Белокобыльский засмеялся, а у Димки помутнело  в глазах.
-Но у меня нет таких денег.
-Увы! - адвокат спрятал пилочку в карман. - У меня, адвоката Белокобыльского,  еще есть несколько  важных встреч. Надумаешь, - перекинул элегантным жестом через руку плащ. – Звони, - он сунул в руку Димке  визитку,  похлопал его по щеке. - ДЗАЙ  ДЕНЬ, как говорили в древнем Китае, -  и направился к выходу.
-Подождите! -Димка выдохнул. - А нельзя  ли уменьшить сумму?
Адвокат задержался на пороге,  сменил  тон:
-Ну, сколько Вы хотите? Вполовину не  скощу.
-Мне надо подумать, я еще займу у Насти,  и если  в рассрочку, – и спохватившись.  - А вот какие гарантии?
Адвокат выставил вперед ногу,  ткнул пальцем в сторону   Димки  и почти пропел.
-Неужели у тебя  есть сомнения? Запомни,  я адвокат Белокобыльский,  решаю любые проблемы. И у меня гибкая система скидок.
…Димка шел вдоль  чугунной решетки набережной, близился снеговой заряд, и Димка знал, что  весна  уже не придет никогда. И было холодно,  очень холодно.
Его оправдали, во всяком случае, так сказал адвокат Белокобыльский. Возможно, что Дима был и не виноват, но не хотелось думать  об этом. Не хотелось думать про  потертую деревянную  дверь квартиры   погибшей женщины  и её некрасивую  дочь.
-Что вам  нужно? – спросила дочь   и высморкалась в платок
Димка отдал деньги  и ушел.
…Димка  остановился у  решетки набережной, оперся о парапет. Внизу переливалась  нефтяными пятнами рябь  залива. Плескались тихонько    палки, консервные банки и использованные презервативы.  Димка вспомнил, что тысячу лет назад  он нес  домой золотую рыбку,  и тогда  загадки этого мира отгадывались  очень просто, и все люди  неумолимо  становились добрее.
«Где же ты, Макс? Где же ты  рыбка? Всплыла брюхом вверх и уже никогда не нырнешь   в глубину? Тебя спустили в унитаз. Так и будешь плавать, как эти банки  и использованные презервативы».
Димка плюнул. Белая кипучая  слюна растворилась в черной воде.  Раз и нет. Раз и все. Ветер  дыхнул  в лицо мазутом и гнилыми водорослями, и Димка вспомнил, что у него нет дома.  Что он живет у чужих людей, в доме  женщины с  резким  голосом и злыми  глазами, и  спит с девушкой, которая   раньше  носила короткий сарафан, а теперь застиранный халат и вонючие домашние тапочки.

17.
…«Когда-нибудь ты найдешь сказочный город или построишь космический корабль, или на Коньке-горбунке облетишь всю планету и увидишь бескрайнее море и неприступные горы, не пугайся это и есть  мечта, и  чудеса   просто встречаются на улице,  и люди говорят песнями и  целуются друг с другом и  совокупляются, лишь улыбнувшись, они не курят и не  пьют алкоголь,   у них есть  друг  и  это ты, Димка, а отец их- ГЕРОИН»
…-Послушай,  это же просто,   бодяжишь, и жгут чуть выше локтя.
-Меня трясет от одной мысли, что надо  себя уколоть,  я… Я боюсь.
-А ты представь, что это полет шмеля.
-Какой полет?
-Неважно, а почему у тебя пальцев нет на руке.
-На войне оторвало. Послушай, а  шприц точно одноразовый?
-Обижаешь, старик. Стерильно, как в аптеке. Упс.
-Ух.
-Ну как? На войне так не бывало?
-Не знаю… там… там  по моему, что-то застряло.
-Хлопай, хлопай ладошкой,  хлопай. Разгони её к едрене фене. Вот так вот,   видишь. Как? Классно?
-Яблоками пахнет.
«Я не наркоман, нет здесь все просто. Я просто  продавец  в  магазине  мужской одежды. Нет, это  правда. Вы в это не поверите, но я умею обращаться с деньгами, возможно, я научусь с ними разговаривать».
Димка встретил Кирилла в магазине. Димка стоял за прилавком и пугал покупателей шрамом на щеке и  возбуждал смазливых  старшеклассниц загорелым подбородком. Неизвестно, зачем зашел Кирилл. Может, он перепутал   магазин одежды с   отделом компакт-дисков. Его темные волосы прилипли к глазам,  он прятал руки в карманы  короткой джинсовый куртки и осторожно  переставлял ноги в  потертых джинсах.
…-Знаешь, мне кажется, что с каждым днем я становлюсь все больше похожим  на Дейва Гаана, – говорил ему Кирилл, затягивая жгут на руке.
-А это кто?
-Эх ты, аул! Это  же Депеш Мод.
-Да, точно, – спохватился Димка. – Это же Депеш мод. Богохульные слухи.  Дождь, просто  дождь.
…Но это было позже, а тогда, при встрече Кирилл  сказал просто:
- Карабан, ты что здесь делаешь?
-Я? Я здесь работаю.
-Клево!  Займи полтинник.  На  неделе отдам.
…«Стас - упавший с неба Ангел, только в  зеленых джинсах  с оранжевой сумкой на длинном  ремне,  прилизанные  вперед  волосы, и в руках Евангелие -  свежий номер журнала «ПТЮЧ»
-Стас. Дима,  - представил  их друг другу Кирилл.  Стас  показал  белые здоровые зубы:
-Вы одноклассники? Это очень интересно, – он  провел  их в комнату, в которой  не было  мебели, царил полумрак и пахло индийскими благовониями.  Они сели  на  разбросанные по полу подушки.
«Надо Насте позвонить. Поздно уже, темно!  – подумал Димка, но тут же вспомнил: «А  зачем? Я же мужик. Что я,  отчитываться буду?»
…-Это последний фасон,  куртка молодежная, модная, стильная. Взгляни на эти замочки.  Клевая, правда? Пойдет  и в  модный клуб, и на дискотеку?  Отпадная вещичка, – Димка   заглядывал в глаза покупателям.
-Молодой человек, мы дедушке на день рождения ищем.
-Ну и дедушке подойдет, какая разница! Пусть тоже на вечер встреч выпускников сходит.
…-Стас - нормальный чувак, –рассказывал Кирилл.  - Он знает много страшилок,  и с ним здорово  попеть песни из мультфильмов. Мы учились вместе, и гавно он  не продает. Сам торчит и в этом  шарит.
Они остановились  перед тяжелой железной дверью.   Кирилл нажал кнопку  звонка,  дверь   открыла молодая светловолосая девушка с   черными  глазами. Она была  в лифчике  и пляжных шортах.
-Привет мальчики,   вы что так поздно?
-Стас дома?
-Стас!  К тебе гости!
…-Слушай, а ты рыбий жир жрал?  - спрашивал  потом Димка Стаса
-Нет,   это гораздо лучше, – Стас выложил на  передвижной столик пакетик и мешок с одноразовыми шприцами.
-А что, по вене  больше торкает? Говорят, нюхать можно.
-Однозначно по вене!
Раз,  и ты упал прямо в вату. В вате мягко и  приятно. Вата, вата, вата, вата…
-Ты что-то сказал?
- У меня  нельзя  вообще долго оставаться. Пойми, кредит кончается, – говорил Стас.
-Не ссы.. я отдам…  все хорошо. У меня зарплата…   Премию дадут,  ну и там вообще,  – Димка крутил рукой  в воздухе.
…-Понимаешь, на войне все по-другому. Там -  настоящее, а здесь все лажа. Кругом пидорасы, - рассказывал Димка Кириллу.
-Да, да, - Кирилл тер глаза,  а потом спросил:   - Ты четкий чувак, ты мне в школе всегда нравился. Поторчать хочешь?
-Химку, что ли?
-Да нет, покруче. По рок-н–ролльному. Займи мне еще сотенку,  а я  угощаю.
-А что это? Колоться? Я не буду.
-Да зачем  колоться. Нюхать можно. Ты «Криминальное чтиво» смотрел?
Димка помотал головой.
-Ну ты  аул. Сотка есть? Покажу.
…-Дима, что у вас с глазами? – спрашивает  заведующая магазином.
-Вы знаете, мне сегодня что-то не здоровится. Может, отпустите пораньше?
Заведующая долго и внимательно его разглядывает, наконец, говорит:
-Можешь идти, Ленчока тебя подменит. Ты подменишь его, Леночка?
-А у него каждый день одна и та же болезнь  –перепил.
Димка   отвернулся от них,  улыбнулся желтыми  зубами, потер впалые глаза, накинул на плечи  куртку.
«Нет, Леночка, я не пьяный. Ты просто Леночка дура».
…Димка   шел по подземному переходу. На стене  черным маркером рядом с   невероятным  граффити, сияла  надпись -«Ты можешь если хочешь, но зачем? Химка».
Димка шел,  улыбался, тер глаза и повторял про себя эту фразу.
«Какая же она замечательная. Ты можешь, если хочешь, и я хочу и могу».
…-Дима, с тобой в последнее время что-то не  ладное, – Настя опять  мыла посуду, а Димка   вновь  мешал ложечкой чай.
В кухню вошла мама. Настя взглянула на маму, будто пыталась попросить  помочь ей в этом разговоре.
-Дима, ты слышишь?
Димка мешал сахар в чае, и ложка сама по себе    стучалась о    стенки  кружки. Он находился там, где кончается вата, сегодня вата опять  была с яблочным вкусом. И Димка  уже знал,  что если  с  утра  не вмажется, то яблочный вкус прокиснет, и  будет все не так гладко. Ведь через вату пробивается этот нудный голос Насти.
Димка напрягся и ответил:
-Что ты хочешь, любимая, – он улыбнулся, а щеки его расползлись куда попало. Димке  показалось это очень  милым, и он даже  подумал, что Настя сейчас рассмеется. Трудно совладать с собой, когда тело твое – тоже вата.
-Дима, с тобой все в порядке?
-Да ну конечно! –Димка улыбнулся, поднял, но потом поставил кружку, аккуратно положил рядом ложку на стол и   к чаю не притронулся. – Ну я пошел. Спасибо.
Настя догнала его  в  спальне.
-Дима, ты колешься?
-Да ты что такое удумала, милая?
-Дима, отвечай,  отвечай,  пожалуйста!
-Господи, бред какой-то. Что ты говоришь? Нет, конечно!
-Дима, ты врешь, слушай, ты врешь. Ты получил  в последний  месяц всего триста рублей и работаешь по вечерам. Что случилась? –Настя заглядывала в лицо. – У тебя вены исколоты.
-Ну чего ты,  чего ты?  Я ж говорю, у меня нервный стресс, мне капельницу ставят.  Я же  люблю тебя. Как ты могла такое обо мне подумать? -Димка попытался  обнял Настю. Но она отодвинулась от  него:
- Не трогай  меня. Я хочу тебе сказать… Знаешь… Ты наверное не знаешь… У меня гепатит ЦЭ  нашли, я была у гинеколога. Как ты думаешь, откуда бы это?
«Вот дела. Вот тоска».
…И  лишь маленький Сережка - Настин братик и неизвестно чей  сын -  всегда был рад Димке. И когда Димка возвращался домой, угашенный,  потерянный,   Сережка подходил,  хватал его  за руку и говорил на манер американских фильмов:
-Хай, дядя Дима.
-Хай, хай, Сережа, - отвечал Димка  и улыбался.
… Димке снился Желтый город, он думал, что именно  так называется этот  город, но на самом деле он не был желтым. ОН был белым и пыльным.   Димка читал  о нем когда-то в забытой  книге,  но  никак не мог вспомнить её  название. Город был жарким, он   утонул в душной  тени  громадных  тополей. И   Димка снова стал  маленьким мальчиком. И была в этом городе какая-то тайна,   самая скрытая  тайна, о которой говорили шепотом. А еще  Димка знал, что город окружен стеной, а за той стеной  есть то, от чего надо бежать, не оглядываясь, бежать прочь и к этой тайне не прикасаться»…
… «Настя  -хорошая девушка, но не могу я с ней. Любовь кончилась где–то  за прищепками  на балконе, с последним выпуском телепередач. Да и я не для неё. Задница стала толстой, и нервная как мамаша.  Мне нормальное дело нужно, хорошее дело  и жена попроще, и без этой мамы. Все начну  прямо завтра. Просто начну все снова, перестану колоться и сам себе найду работу, хорошую работу и еще… сниму квартиру. Ведь все что происходит со мной – это просто дождь и богохульные  слухи».
…Когда  к нему в магазин зашла мама Насти, она была на редкость   снисходительна    и улыбчива, и Димка улыбнулся - скорчил рожу в ответ. Улыбки не получилось,   потому что прошло  уже полдня с тех пор,  как  он  спустил шприц в унитаз  торгового комплекса. И чувствовал он себя  не очень.
Димка не  запомнил, что сказала ему мама Насти, но запомнил,  как  она медленно шла мимо ряда  женских дубленок и  вдруг остановилась как вкопанная.
«Черт!» - подумал Димка
На третьей вешалке висела женская дубленка, точно  такая же,  какую Настина мама   одевала по праздникам:  и размер,   и цвет,  и  фасон.
«Черт!» - еще раз подумал Димка, «на хера я её повесил на самое видное  место!».
Настина мама опустила руку в карман висевшей дубленки и вытащила оттуда свой платок, а потом стала рассматривать пришпиленный к рукаву   нацарапанный  Димкой ценник «300 у.е». Она смотрела на него  долго. И когда, наконец,  включила сирену, Димка уже  закрыл  кассу, перемахнул через прилавок и  бросился   вниз по лестницам,  а следом крик Настиной матери    крушил стекла.
Димка выскочил на улицу,  на нем был  свитер, джинсы и комнатные тапочки. Димка поскользнулся на льду, упал, выругался. Прохожие останавливались и глазели на него, а   Димка побежал  прочь от магазина и  выбросил ключ  от кассы в  пролетевшую мимо урну.
«Ведь, я не вор же какой–нибудь. Зачем мне магазинная касса?»
…Неделю он прожил в  сарае у  Стаса. Стас отвозил его по утрам  в цветники своего знакомого, где  Димка отрабатывал  дозу: носил воду,    полол грядки   и закидывал их навозом. И поначалу, если  Димка  не просил есть, то деньги даже  оставались, а потом, ему пришло в голову, что  все что творится с ним  - просто злой  рок и утопить его оставалось только в особой   дозе, задвинуться  так, чтобы не думать, чтобы не слышать. Вата, вата, вата.
Димка стал работать    на дозу утром, в обед  и вечером. Потом в кредит.  А затем работать стало  тяжелее, кости ломило, и Димка не мог носить  тяжести. Он  подолгу сидел, смотрел  на свои руки,   и тягучая  слюна  свисала с его с губ и капала  на землю. А еще позднее навалилась пустота. Димка не знал, какой сейчас  месяц и  какое число. Когда Димка  украл у Стаса  из кармана бумажник, то   перекупил у случайного  дилера  белого порошка и  под балконами ближайших могоэтажек   кинул  в себя струю белой мути,  вдохнул, но выдохнуть не смог. Воздух задержался в легких  и   не двинулся ни  вперед, ни назад. Димка лишь смог    сесть  под деревом. И опять вата, вата… Вата  полезла в ноздри, в уши  и в остановившиеся легкие, и  Димка  сполз  к корням дерева, прошел на четвереньках по собачьим экскрементам и завалился к бордюру.
Вечерело. Мимо шли прохожие,  качали головой.  Подошел какой-то  мужик пнул в грудь ногой, и когда Димка шевельнул губами, мужик громко объявил: «пьяный!»
Лишь когда уже совсем стемнело, Димку забрала «скорая».
…
17.
Казалось, снег шел целый  год и закончился лишь тогда, когда  Димка собрал вещи, закрыл за собой дверь  палаты  и пошел длинным полутемным коридором  получать у дежурной медсестры  документы.
-Раз в месяц вы должны приходить, отмечаться,  будет осмотр  и мой совет,  - женщина  в толстых очках перешла на «ты». -Не попадай сюда больше.
Димка жмурился  от яркого света     за  её спиной. Окна выходили  на лес,  на  замерзший пруд,  и там на ярком белом снегу  чернели  ели. Свобода. Это была свобода.
-Ваша тетя - Зинаида Петровна попросила вас подождать, она вас заберет.
-Да, наверное, – ответил Дима,  вышел на крыльцо и пошел прочь, к  елям, к замерзшему  пруду. Прочь от нарколечебницы.
…Димка шел   по улице и курил сигарету. Все вокруг  было  под снегом: мокрым, пушистым и теплым. Снегом   были засыпаны  чугунные завитки решетки набережной,  снег  сугробами лежал у тротуаров, снег  обелил ветки и они поникли под его тяжестью и под тяжестью  хмурого  зимнего полдня. Прохожие торопились  зачем-то  в этот черно-белый день, тонули в  снеге,  материли снег и осторожно  взметали фонтанчики мокрого снега  редкие и неуклюжие машины, 
Осенние ботинки  промокли,  но было тепло  и хорошо, и руки не мерзли  без перчаток. Димка облокотился на парапет набережной. Он  увидел маленький буксирчик, который  пыхтел по заливу куда-то  по своим   делам, и  Димке подумалось, что там внутри,  за штурвалом стоит  седой бородатый капитан, который  знает  свой курс,  знает свой причал, и   в рубке накурено,   уютно и тепло.
В рваном кармане нашлась еще одна  смятая сигарета, и она  приятно  и кисло задурманила мозги.
А потом на углу узкой улочки Димку встретил  телефон-автомат. Димка не задумывался, куда позвонить, он просто набрал знакомый номер.
-Алло, –даже по телефону голос Настиной матери был  мраморным и холодным.
Димка хотел извиниться за прошлое, но помолчал и  повесил трубку. Идти было некуда,  впрочем,  это было ясно с самого начала. Димка вспомнилась фраза, вычитанная из школьных книжек. «Ведь бывает же так, что человеку некуда идти». Димка улыбнулся, и потом подумал, что раз уж   так  все стремно,  то неплохо было бы  ширнуться  напоследок, просто так, один раз,  в память об ушедшем лете, об ушедшей осени и празднике 7 ноября. Ведь никуда  ему не деться от своих воспоминаний, от вкуса яблок, ваты, ваты, ваты, и  никогда из памяти не вычеркнуть  те дни,  когда давным-давно он в такую же погоду  катался на санках с горки, а потом гулял с папой и мамой    у Дома Культуры, и  на маме  была каракулевая шапка,  а   у папы – намотан на шее шарф. Ведь  была же  когда-то еще другая зима, когда  на новогоднем празднике   Димка стал  Дедом Морозом.
 Неясными переулками  Димка вдруг  оказался у своего  дома, яркая свежевыкрашенная церковь  раздавила их футбольную площадку, слишком нелепая  в это  сумрачный день.  Димка  постоял на пороге, а потом вошел внутрь, и мокрые ботинки  оставили следы на кафельном полу.
В церкви было светло. Она была не похожа на ту, куда затащили его бабушка и дедушка мягким летом из детства. Здесь не было ласточек под крышей и  хмурых пауков в  пыльных углах.   
Димка  постоял перед желтым  металлическим  подсвечником и смотрел, как десятки огоньков трепещут,  волнуемые сквозняками. А потом  сгорбленная старушка стала возить шваброй  рядом с его ногами,   и Димка вышел на улицу.
«Где ты, мой крестик? Потерялся среди коробок и  развалившейся  мебели?» Димка  обернулся, еще раз  взглянул на церковь, и пошел прочь.
Снег все шел и шел. Димка нагнулся  и набрал снег  в ладонь. Поднес к губам, снег растаял во рту, безвкусный, и обжег язык. Димка сжал кулак, и    вода потекла меж пальцев.
-Карабанов!!!
Димка обернулся.  Проваливаясь в сугробы,  навстречу шел  Вырви Глаз по фамилии Нечитайло. Наверное, он упал прямо с неба. Толстые очки, глаза    в разные сторону, чебурашковая шапка. Он  остался, таким же каким и был, разве что появилась еще ни разу не порченная бритвой щетина.
-Карабанов, ты  откуда?
Димка  пожал плечами и не ответил.
-А куда?
-К тебе в гости, наверное…
…-Знаешь, время изменилось, кончается век. Творится что-то чумовое. Компьютерные технологии и все такое, а главное  Интернет! Всемирная паутина! Ты знаешь, что такое Интернет?
Димка не отвечал,  а Вырви глаз  его и не слушал:
-Э, брат ты не слышал, что такое Интернет. Ты  ничего, поверь мне, ничего не слышал.
Квартира  у Вырви Глаза стала еще  грязнее,   подоконник  в  его комнате  хранил отпечатки осенних башмаков, через это окно, путая его с дверью,  в теплые дни к Вырви глазу ходили в гости.
-Это Пентиум второй. Так, добротная машина, но говорят, вышел уже Пентуим третий. Никто из наших его еще не видел. Поэтому у  меня сейчас самый наворот, который только есть  в это долбанном городе. Я с ним даже бабки поднимаю. Наш провайдер, короче, чувак, который в Интернет меня пускает,   дает мне бабки на бирже крутить. Поэтому сидишь себе, дебет с кредитом сводишь, и всего делов,  думаю, у меня получится,  хотя  больше 300 баков не поднимал. А ты  в Квэйк играл когда-нибудь?  -Вырви глаз  обернулся к  Димке, и его глаза смотрели в разные стороны.
-Убойная вещица, – продолжил он.
Димка оглядел  обшарпанные стены:
-Слышь, Нечитайло,  а мама у  тебя где?
Вырви глаз  ответил, стреляя в экран:
-В дурдоме. Прошлой весной  её шиза посетила, а что?
Димка присел на кровать.
-Пожить у тебя можно?
-Можно, конечно,  в матушкину комнату  заходи. Только  жрать у меня ни хрена нет, я тут халтурку одну еще не сделал, так не ел  уже три дня.
-Это как? –удивился Димка
-Да, нормально,  в  первый  день  кушать, конечно,  хочется, а потом ничего,  привыкаешь, –монстр на экране взвыл. –Есть попал!
…Димка поселился у Вырви  Глаза. Поначалу   непривычно было спать без простыней, и по одеялу бегали мыши, но  оказалось,   что сон – вопрос настроения.
Димка не выходил из дома несколько дней. А потом  отмыл пивные бутылки  и сдал их. Взамен купил серого хлеба и плавленый сыр.  На плавленом сыре настоял Вырви глаз:
-В нем холестерина почти  нет.
-Что такое холестерин?
-Ну, это фигня какая-то, особенно вредная старикам.
-Ну, ты же не старый.
-Буду, брат, буду.
Потом Димка принес воды из кухни в ванную и устроил  там душ.
-Эй, слышишь, у тебя мыло есть? – кричал Димка  в проем отсутствующей  в ванной двери.
Вырви глаз стрелял  в монстров:
-Есть. Там где-то посмотри, не знаю.
Димка нашел обмылок хозяйственного  мыла    и стал им намыливать голову.
А однажды  вечером все-таки случилось то, чего Димка  опасался.
«Жизнь налаживается. Все нормально. Почему бы и нет?»
-Слышь,   у тебя знакомых барыг нет?
-Не понял, - монстры  не поддавались.
-Ну, втарить у кого можно?
-У меня есть химка. Будешь?
-Химку?  А  помощнее?
Вырви глаз нажал паузу.
-Карабан, я такую фигню не держу и прошу сюда её не таскать. Я героиновую тему ненавижу и тебе не советую. У  нас полдвора на игле пересидело. Это просто гавно.
-Ну да, конечно, – Димка ушел к себе  в спальню  и  упал на диван.  А потом ночью  оделся,  и перед уходом  заглянул в комнату к Вырви Глазу - тот спал головой на клавиатуре.  Димка тихонько  прикрыл за собой рассохшуюся входную дверь и вышел на улицу.
На улице было холодно, ветрено и пустынно. Димка не помнил номер Стаса. Несколько раз набирал похожие комбинации цифр, но трубка отвечала незнакомыми сонными голосами.  Номеров других барыг Димка не знал и поэтому  набрал номер   Кирилла:
-Але, Кирилла  можно?
Трубка помедлила и ответила  усталым   женским голосом:
-Нельзя… А кто его спрашивает?
-Так, знакомый, а когда будет?
-Он умер, – трубка еще немного помолчала,  и   послышались короткие гудки.
Димка осторожно  трубку.
«Вот тебе  и похожий на Дэйва Гаана».
Димка  пошел  в сторону вокзала, что–то подсказывало ему: то,  что он ищет - найдет там, на вокзале.  «Всего один  разок  и все. Просто чтобы напоследок, чтобы уснуть,  а мне больше не надо».
На вокзале  были затянуты инеем ларьки,  привалилась щекой к двери  и уснула   бомжиха-проститутка, два пьяных полковника обнимали друг друга и в  пятнах фонаря  качались их тени.
«Никаких странных личностей в темных  очках. Никакой надежды»
Димка,   разочарованный, постучал  в ближайший  ларек. Внутри зашевелилось, а потом в прорезь решеток  показалось  заспанное женское лицо и  прокуренным голосом  лицо  прохрипело:
-Чего?
«Как вы все похожи. Вас что, специально таких отбирают?», а вслух сказал:
-Девушка, у меня тут проблемка небольшая. Совсем маленькая такая проблемка. Подскажите, где лекарств найти можно?
-В аптеке,  -пробасила  она и хотела закрыть окошко.
-Нет, подождите, – Димка придержал окошко пальцем. - Вы меня не поняли, полечиться  нужно. Ну там закинуться чем-нибудь,  чтобы  боль унять.  Мне так нехорошо девушка, ну вы же знаете.
-Пошел на хрен, придурок,  - девушка ответила  просто и хлопнула окошком,  прищемив Димке палец.
-Ну ты,  сука!- Дика крикнул и со злости стукнул ногой по ларьку. Хотел стукнуть еще раз, но из–за спины донеслось:
-Ты чего  бузишь?
Димка обернулся,  свет фонаря ударил  в лицо, и Димка  зажмурил  глаза.
 -Документы! –  потребовал строгий голос.
Димка полез в карманы.  Но тут фонарик погас:
-Димка! Ты что ли?
-Мы  разве знакомы?   - глаза  еще не  привыкли к темноте.
-Да это же я.  Борис! –ответил человек в милицейской форме. - Помнишь? Церковь Христа!  «Мы любим бога.  Он наш  кореш, с Иисусом клево, и все такое».
Димка вспомнил  Бориса. Студента-химика, улыбчивого, волосы  конским хвостом  позади. Димка посмотрел  на его звездочки лейтенанта милиции     и улыбнулся:
-Прикольно ты вырядился.
…Они сидели в дежурке у Бориса,  тут же на вокзале,  и Борис наливал водку из чайника:
-Когда ты ушел, я не помню. Ты может, слышал,  как я  на Саше  женился.  Ну вот женился я, точнее мы. Нам разрешение в церкви дали. Сашу помнишь? Такая светленькая, хорошенькая была, она еще таблеток наглоталась,  потом в церковь пришла. Ну, в общем,  разрешение  дали, все  классно было. Там, песни, танцы, ну и  вообще. А ночью она не раздевается.  Я  так и сяк, а она говорит, мол,  - Юра стал говорить тонким голосом, подражая своей девушке. -  «Ложись на  раскладушке,  мне кажется все это  грязным  делом.  Иисус умер в 33, и я  до тридцати трех лет  буду по нему девственность хранить и назову это  великий пост девственности».
Борис затянулся сигаретой и продолжил:
-Я думал, она  шутит, стал  с неё  одежду  стягивать, а она  на  стену лезет, плачет, уйди, говорит, грешник. Короче, я только потом понял, что она с  Игнатом –старостой пихалась. Она  забеременела  через  месяц и всё пыталась  меня убедить,  что это непорочное зачатие.  Потом я  всех их на хер послал, а  институт  в этом году закончил. Сам  знаешь,  и ни туда, и ни сюда, короче пошел в ментовку, хоть платят чего-то и в армию не зовут. Да и женился я хорошо. Жена -Галя, приходи в гости,  у меня  сын осенью родился, Димкой  назвал. Давай выпьем –что ли?
 Они чокнулись   фарфоровыми кружками. А потом  Борис  достал  из сейфа  завернутую в протокол копченую рыбину, порезал  её, пододвинул к Димке, а сам     обхватив подбородок  пальцами, задумался. Димка  грыз рыбу,  смотрел на Бориса и не мешал ему думать и молчать.  Димка не хотел  уходить  обратно на улицу, потому  что здесь, в накуренной каморке,  было  уютно, тепло  и не  лезли в голову черные мысли.  Борис напомнил ему о прошлом,  и это прошлое казалось сейчас очень странным, не хорошим и не плохим, просто странным и немного  чужим. Прошлым, которого никогда не было.
-А ты то как? – спросил,  наконец, Борис, и казалось, сам не слышал  своего вопроса. По его красным  глазам  Димка понял, что   думал Борис о чем-то давнем  и протухшем, пасмурном, но  об этом  нельзя было не думать.
-Да, я нормально, -   Димка постарался ответить  непринужденно. Но получилось ответить  так, будто он  находился на обследовании у  врача, а не  в ночной  прокуренной каморке со старым товарищем. - Вот работу  ищу, -  добавил Димка совсем тихо.
-И что же делать хочешь? – из вежливости спросил  Борис.
-Да что угодно!
Борис, казалось,  оставил свои давние, протухшие мысли, хитро улыбнулся и  спросил:
-Слушай, а   кино любишь?
…На экране Кейт Винслет обнимала Ди Каприо.   Они парили над волнами и еще не знали, что Хеппи Энд уже близок
Димка зевнул. Третий раз за день он смотрел этот фильм,  и если бы не зажевал «Фунай»  во второй ряду  третий справа, то Димка б точно  уснул. Было тихо,   лишь изредка над его головой стучала парадная дома, где  спрятался их подвал. Борис  назвал  это место  «Коламбия Пикчерс», и 69 видеомагнитофонов   на всю стену подвала  поначалу поразили Димкино воображение. А  работа состояла лишь в том, чтобы   смотреть кино  и вовремя нажимать кнопки.
Юра рассказал, что эту подпольную киностудию держат какие – то уголовники, а бывший   наставник  церкви  Христа делает им  хорошую ментовскую крышу:
-Платить будут мало, – рассказывал  Борис.   – Зато аккуратно.
И Димке  хватало на  кефир и сигареты,  и он  угощал даже  Нечитайло.
Это было тихое время. Рядом в подвале  в соседней комнате  сидели  толстая Бела и худосочная Маринка. Они клеили обложки для видеокассет, а также   знаки качества и фирменные наклейки. Димка хотел переспать с Маринкой,  но  увидев у неё в сумочке «трихопол», передумал.
- Ой, у меня по-моему сегодня температура,  давление и головокружение, – обычно за обедом рассказывала о себе Маринка, а Бела сидела и тихо ненавидела  тонкую   Маринкину талию.
С ними было скучно, но спокойно,  и оказалось, что в  этой жизни  можно никуда не торопиться,  а лишь   лежать в скрипучем  кресле, смотреть эти красивые   фильмы, а по вечерам  биться с Вырви Глазом на компьютере.  Голова был  пуста, прозрачна и легка, и он был чист. И почти легко  было вспоминать о днях героинового угара, о людях, которые его окружали  и о том,  как волны касались  Настиных  ног, когда она сидела на носу яхты. Как   она  откидывала волосы назад.
…В тот день Димка записывал фильм  о шотландских наркоманах с Иваном Макгрегором в главой роли.   А  когда вечером  Димка открыл дверь  квартиры Вырви Глаза,  то сразу почувствовал разлившийся по углам непривычный для этого дома водочный запах.
-А ебть,  Карабаныч, чудило,  где тебя таскает?
На  стульях в прихожей валялась незнакомая кожаная куртка, а в комнате сидел Макс, лысый,  скуластый, с дикими глазами.
-Ты че встал,  как не родной?
Жизнь зашаталась, планета зашаталась под ногами. Землетрясение силой  шесть с половиной баллов по шкале Рихтера. 
-Привет, Макс.
Вырви глаз был пьян и  просто улыбался.
-Я знал, пацаны, что  вы тут. Чувствовал,  – говорил Макс. - Как только нагнали,  так  думаю, к пацанам. А че? Нормально. Мне  тут  отойти, пробухаться, и  все  туда.  К мамке зашел. Она  в крик. Мужик у неё новый. Сразу на хер  послал. Но раскачивать не стал. Хрена  толку. А отец мой  на запад уехал. Развелись.
-На запад уехал,- повторил негромко  Димка.
-А что? Сейчас  все в Москву едут. Столица, брат, это  тебе не член  в жопе.  Я тут   прикинул хер к носу.  Мыслю, надо  тоже  туда шемиться. Приподняться  там можно в смысле  работы. Да и пацанов там наших   навалом. Вот так то.
Макс  изменился, курил одну за другой до фильтра, хриплый голос, и  кожа на лице жесткая,  как наждак,   а на ладони широкий шрам. И  нервный волчий колючий  взгляд.
-Так ты фильмы смотришь? – спросил Макс
-Подрабатываю, – Димка  сидел за столом, видел  лицо  Макса сквозь кривизну водочной бутылки,  и закусывать было почти нечем.
-А лавэ  живьем у вас бывает? –Макс наливал водку.
-А тебе зачем?
-Деньги нужны,   Дима,  деньги.  У меня УДО. Но я тут торчать не собираюсь. Я тут темку продумал.  Поможешь?
-В смысле?
-Да есть одна кореяночка. Баксами торгует. Можно зайти к ней и попросить взаймы, -  Макс засмеялся. Казалось, он  был пьян, но взгляд был серьезным.
-Ну не-е-е-т,  нет! - Димка поднял руки   и встал из-за стола.  – Я в эту тему не пойду, а  ты, как хочешь, так хочешь. А я не пойду,  не хочу, мне не надо.
-Остынь, - перебил Макс.  - Сядь,  выпей, я тебя и не прошу, не хочешь  не надо. Слышь,  Вырви глаз, а   водочка еще есть? Друзья ж блин встретились, – Макс  смеялся смехом похожим на хлопанье простыней на ветру.
Вырви глаз развел  руками,  а Макс тогда  сказал:
-У Димки лавандос есть, – прищурил глаз и ткнул Димке в живот пальцем. – Пойдем, еще чекушку возьмем?
….На улице было темно, и шел дождь. Опять начиналась весна, холодная  как обычно,  в этом  мокром  городе.  Фонарик палатки виднелся  в глубине темного двора. Пара алкашей, шпана,  двое  работяг. Неподалеку лаяли собаки.
Макс шел впереди и о чем- то матерился. Димка его не слушал, он шел и   замечал, как шатается  под ногами  земля и удивлялся тому, что в последнее время  он стал быстрее пьянеть.
У ларька  Димка  вытащил из кармана  деньги.
-Давай, еще похавать возьмем, – предложил Макс.
-Боюсь, денег не хватит.
-Погоди, хватит,   - шепнул Макс  и,  задев Димку плечом, подошел к стоявшему у окна ларька работяге  в кожаной кепке.
-Слышь, мужик, двадцаткой не взгреешь? Откинулся только. Сам понимаешь, – Макс заглядывал ему в лицо,  будто  хотел поцеловать.  Димке показалось это смешным.
Мужик  помотал головой и отвернулся от Макса к окну  ларька.
-Э, погоди, я ж  общаюсь? – Макс развернул мужика к себе лицом. Тот сделал  шаг  назад, и тут  из темноты под свет фонаря вышел его  приятель - длинный, гораздо  выше  мужика в кепке и крупнее Макса.   
-Че надо, - спросил он.
-А ты кто? Я тебя не знаю, - ответил  Макс и сунул  руки в карманы  куртки.
Продавщица хлопнула окошком палатки и закрыла его на щеколду, а длинный сказал:
-Меня  Серега зовут. А вот кто ты здесь?  - Димке было знакомо его лицо, наверное, он жил где-то неподалеку.
-Макс,   да ладно  пойдем ,- Димка  взял Макса под руку.
-Да погоди ты , -Макс вырвался:
-Вас  там много? - спросил он 
-Не понял, – ответил длинный, и  тут Макс  правой рукой ударил длинного по лицу -  тот откинулся  в темноту, и  Макс ногой ударил в живот мужика в кепке. Потом схватил  его за воротник  куртки и  стал бить  головой о стену  ларька. Раз, еще раз.   Димка увидел, как длинный, быстро придя в себя,  подбегает  сзади к Максу. 
-Э!  стой, - закричал Димка и кинулся на длинного.
Но мужик  оказался проворней. Он  увернулся, схватил Димку за рукава, перебросил через себя  и они упали в грязь. Длинный  перевернул Димку на спину, оказался сверху, и Димка   почувствовал, как пальцы обхватили  ему  шею. Но потом  пальцы  ослабли, и длинный   шумно вдохнул.  Димка увидел, как Макс оттянул   длинного  в сторону и сунул что–то узкое  в карман. Потом нагнулся в карман и вытащил  ворох смятых десятирублевок.
-Пойдем!  - крикнул   Макс.
Неподалеку уже  верещали женщины, и яростнее  лаяли  собаки.   Макс потащил Димку в темноту  за ларек, и убегая Димка  увидел, что длинный лежит на спине,  а над ним склонился  его друг в кепке. В темноте  дворов завыла сирена. 
Дождь и ветки хлестали Димку по лицу. Они бежали по ночным дождливым переулкам, а когда   Макс, наконец, остановился, он обернулся  к Димке и  достал из кармана  длинный  узкий  нож.
-Макс, что такое?
Но Макс помахал рукой перед Димкиным  лицом,  показывая, что не надо задавать вопросов и  бросил нож в темноту.
-Деньги дай. Что есть. Мне нужнее. Вот так. А сейчас вали домой. Козлов учить надо. Я чуть позже подойду, –сказал он и скрылся в темноте.
… К Вырви глазу пришли под утро. Он был пьян и так и не проснулся. Димку подняли с кровати,  ударили  рукой по шее и больно скрутили руки за спиной. На заднем сидении  милицейских «Жигулей»  его привезли в прокуренный кабинет, и  лысый худощавый мужчина в свитере  методично бил его по ребрам. Было больно и обидно. А потом Димка написал явку с повинной  и долго   отвечал на вопросы следователя.
Следователь, молодой парень чуть старше Димки, все выяснял  про нож и про Макса, и про то, сколько денег хотел  Димка отобрать у работников плодоовощной  базы. Димка старательно отвечал, а потом его в наручниках водили к ларьку и по переулкам, и даже на то  место, где они расстались с Максом, но нож так и не нашли. К Димке позвали адвоката.  Толстая,  некрасивая женщина  долго не помогла понять, где же Димка работает, и когда узнала о его зарплате, сказала:
-Ну, ты же все признаешь? -  а потом  следователю. - Вы протокол  заполняйте, а я потом все подпишу.
Димке сказали, что  длинный мужик  умер в больнице от  проникающего ножевого  ранения.  Врачи боролись за его жизнь, но ничего поделать не смогли. У него осталась жена и двое детей и еще  ребенок от первого брака. Димку отпустили через два дня, и следователь  сказал, отбирая подписку о невыезде:
-Тебе никуда нельзя уезжать  из города, подпиши здесь.  Я  еще  вызову.

18.
Странно, но  ты не всегда помнишь некоторые важные  вещи. Ты, например, не можешь вспомнить, когда начался дождь за окном или в каком году впервые  услышал эту песню. Не  сразу помнишь, чем  знаменит  Александр Матросов, и черт возьми, никто никогда  не вспомнит,  кто стал первой жертвой  автомобильной катастрофы.
Зато ты, наверное, вспомнишь её запах, когда она  осталась у тебя  на Рождество, и  во что она была одета, и может, вспомнишь  её первое: «Я не танцую»  или что-нибудь в этом роде.
Странная вещь  - человеческая память.
И если остаются  воспоминания,  то они часто лишены  времени  и дат, и особенно тогда,  когда пишешь  новую книгу, когда ты боишься и не решаешься подойти к этим мыслям, к     новому листу бумаги,  и  сразу начинаешь путаться в словах и в воспоминаниях, ведь   это почти как прыгнуть с третьей вышки. Но  все же  эти мысли, и твоя  дырявая память  ждут    тебя, преследуют  тебя, издеваются над тобой и … согревают,
… И особенно греют,  когда  ты едешь на  третьей полке плацкартного вагона через всю страну.
Димка не помнил деталей.   Туман, полузабытье, запах улиц   города, запах  моря. Этого не было  и никогда уже  не будет. За  окном только тайга, только тоска этой громадной одинокой страны. Дети в рванных спортивных костюмах добираются до окон поезда и просят еды...
Димка покинул город ночью. Его провожал  Вырви Глаз,  он ни о чем не спрашивал и  это было самое главное.
Вырви Глаз не спросил, зачем  Димка продал его навороченный компьютер.
-Дружище,  мне нужны были деньги,   мне надо дела кой-какие уладить, и я вернусь, куплю тебе Пентиум восемь.
-Есть только  Пентиум четыре.
-Как скажешь, братишка,  -Димка обнял Вырви  Глаза. –Не бойся, я больше не ширяюсь, мне просто нужно в столицу.
Димка нашел свою записную книжку: Данила Говорухин.  Арбат, дом номер восемь. «Приеду позвоню, не выгонит же. Перекантуюсь  недельку, найду работу  и  сделаю хоть  что-то  в этой сраной жизни»
…Димка не успел потратить деньги, вырученные за компьютер,  их   у него украли ночью,  когда он напился с дембелями, ехавшими домой. Димка  разводил  руками в стороны, показывал им, какие снаряды летали  над его головой на южной войне. А утром вместо   джинсов он обнаружил на себе засаленные спортивные штаны. Пропала и записная книжка с адресом Данилы.
И в спортивных  штанах, голодный и небритый, Димка оказался на  сверкающем вокзале столицы и через пять  секунд услышал
-Эй, ты,   документы есть?
Три дня Димка просидел в грязном  КПЗ, и когда  выяснилось,  что Вырви  Глаз – а его фамилией назвался Димка – не проходит ни по каким учетам, Димку выбросили  на яркую весеннюю столичную улицу.
Мимо летели, сигналили, сияли лобовыми стеклами   роскошные лимузины, люди шумели и  кричали друг другу по сотовым телефонам, сверкали  рекламные плакаты, орали «берегись» носильщики, курили  «Парламент» таксисты.  Это была столица.
К  вечеру свело живот,   и Димка украл  лежавший на прилавке ларька  хот-дог. Он съел  его за контейнерами среди груды наваленных  шпал. Хот-дог, казалось, был сделан из песка, но Димка  слизал даже крошки  с  полиэтиленовой обертки.  ОН вышел  из-за контейнеров с чуть посветлевшим лицом и, увидев молодого парня, подошел к нему:
-Слышь, парень,  я тут  еле добрался сюда,  денег нет,  украли, не подсобишь чем-нибудь, ну так монеткой.
-Пошел в жопу, – ответил парень просто и пошел дальше.
-Скажите, как добраться на улицу Арбат? – спросил Димка у другого прохожего.
-На метро, –ответил тот, не замедлив шаг.
На метро денег не было, а потом    пошел  дождь, и   Димку не пустил в здание вокзала  уже знакомый милиционер,
-Слышь, ты еще не уехал?
Димка побрел  вдоль путей искать себе ночлег, и пройдя с  километр, а может два по бесконечным  рельсам,  увидел, что под составленными  шалашом бетонными плитами   сидят  люди.
-К огоньку пустите?
-Проваливай! -донеслось  в ответ. Но потом из темноты  кто-то кашлянул  и высморкался, а женский голос сказал:
-Сигареты дай.
Димка подошел поближе.  Увидел бомжа и бомжиху, грязных,  с морщинистым лицами. Они ели что-то нестерпимо вонючее из консервных банок,   а потом  бомж достал  изо  рта и протянул бомжихе тонкую  косточку,  и  она нежно облизала её губами.
Димку стошнило прямо в костер.
…Димка проснулся  от холода в  кустах и,  вновь  выйдя к вокзалу, увидел на часах 6-30.
ОН уселся на углу серого вокзального здания. Он слышал, что если просить милостыню, то можно заработать больше чем на заводе, но    выставить  ладошку  постеснялся и потому решил сложить  их вместе лодочкой, как бы случайно.
Спешащие мимо на работу прохожие  лишь с тоской  поглядывали на Димку. Они жили в столице, платили большие деньги  за жилье и  сами нуждались в  материальной поддержке. Они   не были богатыми,  богатые в столице в 6-30 еще спят.
Мимо просеменила знакомая бомжиха, она сурово поглядела на Димку, но ничего не сказала. Димка догадался,  что занял чужое  место. Встал и побрел к палатке, где украл хот-дог. Продавщица  протирала прилавок, а рабочий поднимал вверх железную чешую ларька,  хот-догов на прилавке не было, кругом матерились дворники, а один из них стукнул Димку по ногам метлой. Димка, воодушевившись, спросил у него:
-Скажите, а можно к вам на работу   устроиться?
Дворник кашлянул:
-Ты,  тебя как зовут?
-Димка.
-Пошел на х…й Димка,- и стал мести дальше.
Димка увидел рядом рынок, еще пустой, и неопределенного возраста людей, которые  собирали в кучу большие картонные коробки.
«Надо туда, может,  разгрузить дадут что-нибудь»
-Мужики, помощь нужна?
Один из них оглядел  Димку так же как дворник, с ног до головы:
-Ты откуда?
-Из Приморска.
-Езжай на х…й  в  свой Приморск.
Димка развернулся и пошел прочь:
«Пойду на рельсы лягу».  Но его догнал  грязный мужичок с губами, покрытыми  герпесом, и сказал:
-Слышь, постой. Ты из  Приморска?
Димка  кивнул, от мужика воняло копченой рыбой.
-Я был в Приморске,  на флоте служил. Десятку дашь - с работой подскажу?
-Это как? – спросил  Димка, хотя денег все равно не  было.
-Тут рынок на Бауманской   есть, - махнул  мужик рукой за спину. - Туда вечером сходи, мы сегодня туда пойдем, туда  фуры приходят  и даже спирта налить могут. Десятка вечером с тебя.
А потом  мужик густо сплюнул,  почесал  рукой между ног и пошел дальше.
-А где эта Бауманская? – окликнул его Димка.
Мужик  опять неопределенно махнул рукой в сторону уже начавшего гудеть города:
-Там, за Радио, - и пошел дальше.
Димка присел  обратно на угол, где сидел, выставив руки лодочкой. Как никогда время тянулось  утомительно медленно, и   часы, казалось, замерли на  7:55.
 К Димке подошли двое:  рыжеволосый,  вонючий и лысый с побитым лицом:
-Ты че здесь чкаешься?
-Простите, что тут делаю?  -Дима приподнялся
-Эта наша точка. Понял? А сам  пошел на х…й, убью ведь, – лысый дыхнул на Димку  застарелым перегаром,  и  у Димки  закружилась голова.
-Прочь! –дворник ударил Димку по рукам и принялся подметать место, где он только что сидел.
Димка  поплелся прочь.   Небо опять  покрылось тучами и стало моросить, погода менялась стремительно, и это  был другой чужой мир   и  вокруг были другие чужие  люди.
Димка поплелся  туда, куда махал земляк,  в сторону неведомой Бауманской, и свернув  от вокзальной суеты, неожиданно попал на громадный проспект, где мимо   проносились быстрые  стремительные машины.
Димка шел  по аккуратному тротуару, мощеному плиткой,  мокрому от дождя, разглядывая рекламные плакаты. Люди брезгливо   оглядывались и сторонились его,  но Димке  было все равно.
Вокруг закипала  жизнь, открывались двери  ларьков   и магазинов с неведомыми иностранными  названиями, проносились на  роликах школьники,  учили на ходу конспекты студенты,  поглядывали  на часы люди с дипломатами в руках.
Дорога пошла на  спуск и перед Димкой  открылся восьмиколонный мост, Краснокаменный дворец тирана с остроконечными башнями,  вонзившимися  в небо и  разогнавшими   тучи. Димка затаил дыхание от  открывшейся ему  красоты. Здесь все было другим. Не таким как в Приморске. Необъятным, громадным, стремительным. Здесь было гораздо легче чувствовать себя одиноким.
Димка встал  на мосту,  посмотрел на неприветливую  весеннюю рябь  грязной  реки и  загадал, будет ли тепло днем.
А потом голод  погнал его  дальше. Патрульные косились на Димку, и он решил свернуть  с проспекта. Тихая улица как ножом отрезала шумный центр, и по бокам потянулись старинные,  выкрашенные в желтый цвет дома.  Димка  увидел  зажатые асфальтом мутные окна  и вывеску «Пельменная». Димка помялся на пороге и вошел в  открытую дверь. Вторая, потемневшая от  времени стальная дверь была закрыта.  Димка  за мутным окном  увидел  полную   светловолосую женщину, которая терла шваброй пол.
Она тоже увидела  Димку и  кивнула  - « чего тебе». Димка помахал рукой перед ртом, показывая, что хочет есть.
Женщина отставила швабру в сторону, посмотрела вглубь помещения, нет ли кого, и  подошла к двери. Но не открыла,  недолго разглядывала  Димку, а потом исчезла внутри. Димка хотел  уже  уйти, но  увидел как женщина вернулась. В руках она несла кусок хлеба   с отрубленным холодным куском масла, и приоткрыв дверь,  протянула   Димке.
-Водки  не дам, – сказал она.
-И не надо, – Димка осторожно взял  хлеб, а потом задумавшись на секунду, спросил:
-А руки помыть у вас можно?
Женщина  ничего не ответила, пропустила его внутрь, молча указала на кран в коридоре. А когда Димка стал мыть руки, она  спросила:
-Ты откуда?
«Одинокая, наверное» - глянул Димка нее на полные, но прямые и красивые  ноги   в черных колготках.
-Из Приморска, - встряхнул воду с рук. -Меня Дима зовут.
Но женщина  не хотела знакомиться:
-Уезжай отсюда, этот город не любит чужих.
-А вы коренная? – спросил Димка и постарался приветливо улыбнуться.
-Такая же как и ты, лимита, – ответила она,  а потом вдруг  стала чем-то недовольна и  сказала. – Давай, хватит болтать, проваливай.
-А может, у вас тут можно что-нибудь заработать? –Димка не спешил уходить и  кивнул вглубь  помещения.  –Я не бомж  и не алкаш, у меня просто так жизнь сложилась.
Женщина посмотрела  на Димку, задумалась  и неожиданно улыбнулась. Это была первая улыбка, которую Димка увидел в столице:
-Вечером приходи, начальства не будет,  мусор  будешь собирать, а сейчас вали, заведующая скоро придет.
Димка вышел на улицу. Стало легче. Кажется, падение вниз замедлилось, но до вечера еще надо было дожить.
Димка спрятал хлеб за пазуху и пошел по городу искать скамейку, чтобы присесть и поесть.  Он забрел  район, где высокие серые дома  зажали  узкую полосу асфальта,  и простая одежда привокзальных улиц сменилась строгими костюмами офисных переулков.  Димка устал идти,  увидел низкий подоконник, что прилип к земле, и присел на него. Рядом вертелась  дверь,  в неё входили и  выходили  деловые люди, и  казалось, они не замечали Димку.
Димка достал из-за пазухи хлеб  с маслом, повертел в руках,  оглядел  его со всех сторон.  Хлеб был черным, наверное позавчерашним,  но масло     свежим и пахучим. Димка осторожно откусил кусок. Никогда еще не был так вкусен обычный черный хлеб с маслом.
Димка откусывал  маленькие кусочки, и уже почти доел,  когда  дверь рядом  вновь открылась, и оттуда вышел человек с квадратным лицом, в  серой форме,  с автоматом на груди. Он жевал жвачку и  внимательно  смотрел на Димку,  а  Димка  внимательно смотрел  на него в ответ.
Человек  усмехнулся и двинулся к Димке медленно, неторопливо. Димка сжался на  подоконнике и стал  быстрее  двигать челюстями.
«Сейчас или оскорбит, или в худшем случае ударит ногой». Думал Димка,  собирая просыпавшиеся на колени  крошки. 
Человек в сером подошел совсем близко и встал перед лицом.  Димка  увидел жирные пятна на его мятых серых брюках,   потом взглянул на эту громаду  снизу вверх и тут же убрал глаза.
Человек наверно уже хотел что-то сказать или ударить ногой, но тут  между  его  ног,  образовавших  перед Димкой букву  «Л», показался  длинный черный лимузин. Лимузин  медленно проплывал мимо,  и Димка увидел, как заднее тонированное стекло  поползло  вниз и услышал знакомый голос:
-Хай, дядя Дима, –  черноглазый мальчик в галстучке и пиджачке махал ему рукой, а потом тонкие пальцы  отстранили мальчика от окна, и Димка увидел знакомое    чистое и  ухоженное лицо.
-Неужели это ты?
… Опять пошел  дождь и  выстроил стены воды, и шипели под колесами лужи. За открытой перегородкой качалась  голова молчаливого шофера. Дворники  гоняли  потоки по лобовому  стеклу, и лишь красные огоньки впереди идущих машин согревали проспект.
«Даже небо расплакалось сегодня».
Настя молчала, а когда  расставалась  с  братом   Сережей в детском пансионате, долго ему рассказывала:
-Не шали, заборы не ломай,  не кури и не ругайся матом.
А потом они  поехали через весь город к ней домой, и Димка  прижимался  к двери, боясь запахом немытого  тела испугать Настю.
-Ты его провожаешь постоянно? – спросил он, наконец, чтобы просто что-нибудь спросить.
-Нет, - ответила Настя. -  Хотела с утра в фитнессцентр заехать, но так и не получилось, – она чуть улыбнулась  и замолчала.
-Прости,  что помешал, - сказал через несколько минут Димка.
-Перестань.
Опять молчание. Машина замерла  в пробке, и  вокруг стояли такие же  неприступные  машины,  защищая сидевших в них людей от  чужих,  посторонних взглядов.
Димка заметил кольцо у Насти на безымянном пальце, но ничего не спросил. Зазвонил сотовый телефон,  миниатюрный, серебристый.  Димка отвернулся к окну, а Настя говорила:
-Да.  Привет. Отвезла  Сережку. Не могу сегодня. Да. Занята. Хорошо, звони. Давай, пока.
Димка помолчал  немного, а потом  спросил:
-Неужели, ты меня все еще помнишь?
Настя показала  большим и указательным пальцем «чуть-чуть» и тоже отвернулась к окну.
-Слушай, а  твой…
-Он сейчас уехал, - опередила  его Настя.
-А мама?
-Живет здесь. Отдельно.
Водитель, не шевелясь,  смотрел на дорогу, а волны дождя продолжали  катиться  по лобовому стеклу.
… Настя лежала на Димкиной руке и курила, пуская дым  в потолок.
-Знаешь, в чем твоя проблема, – спросила она.
Димка не отвечал.
«Раньше  ты и дыма табачного не переносила» - подумал он.
-В том, что ты одинок, – продолжила   Настя и затянулась.
-Не знаю, наверное, - хотел что-то рассказать  Димка, но Настя его не слушала:
-Ты никого не любишь и никогда не любил. Ты и себя не любишь. У тебя нет  друзей, и  тебе, наверное, скучно жить.
«Ну  что на это скажешь?» - подумал Димка и потом ответил:
-У меня был друг, но  стал  уголовником.
Огромное окно комнаты   было наполовину  затянуто шторой и из него открывался вид на зеленый мокрый лес,  на озеро   вдали,  на шпиль главного университета страны, на небо, которое  на горизонте уже освободилось от туч. Наступал  вечер, и лишил  окружающее смысла.
-А что делать-то ты думаешь, -  спросила Настя,  вдавливая окурок  сигареты в пепельницу.
-Не знаю, наверное, банк ограблю, – Димка улыбнулся, но потом  заметил,  Настя не улыбается  ему в ответ.
-Не знаю,  - сказал он. – Честное  слово, не знаю. Я понимаю, ты можешь дать совет, и я хотел бы твоего совета, - запнулся. – Ты права, я одинок, у меня вообще в этом сраном мире никого, кроме тебя, не осталось. Вот так вот.  Хотя, конечно, сейчас все выглядит глупо. Почти бомж пришел к тебе, прощения просит. Но … Но это не так. Да, я виноват перед тобой, но я себя уже  наказал, и я не прошу у тебя помощи.  Мне просто хорошо с тобой и   все. А все остальное у меня будет:  и дом такой, и все другое, и дети…
-Не будет,  - тихо сказала  Настя.
Димка хотел поспорить,  но заиграл телефон. Настя  приподнялась, взяла  с пола трубку, простынь слетела с её тела, обнажив    грудь:
-Алё. Привет. Нет, не поехала. Так,  по магазинам. Сериал смотреть буду. Да. Я вечером может схожу куда-нибудь, – Настя  посмотрела на Димку. -Я тут друга из Приморска встретила. Что? Так, старый знакомый. Ты его не знаешь.  Город ему  покажу. Да ничего, не волнуйся. Ну давай, пока. И я  целую.
Она положила  телефонную трубку и  села к Димке спиной, волосы  растеклись   по её  голым  плечам.
-Муж?
Настя ответила не оборачиваясь:
-Бизнесмен. Сибирский алюминий. Что-то в это роде, - и потом  добавила.  -Он любит меня…
-А ты?
Настя повернулась к нему, и Димка узнал  строгий взгляд её матери:
-А ты всегда задаешь глупые вопросы.
Легла рядом.
-А дети? – спросил Димка после некоторого  молчания.
-Пытались, -Настя усмехнулась.– Знаешь, после того раза, как я сделала аборт, у меня особо не  получается. Врачи говорят, что есть еще шанс,  а я давно хочу ребенка.
Задумалась на секунду, и когда повернулась к нему, Димка заметил  слезы в уголках  её глаз:
-Скажи, почему так произошло?  - спросила она, наконец. - Видишь, ты  не смог удержать то, что у нас было, а я ждала тебя, я любила тебя,  а я так надеялась тогда, что ты хотя бы позвонишь, а ты… Я уже думала,  тебя нет в живых.
Настя заплакала, Димка обнял  её за плечи,  прижал к себе и на глаза тоже навернулись слезы.
-Возвращайся ко мне, - шепнул он ей в ушко,  но Настя покачала головой.
-Возвращайся ко мне.
Настя помотала головой  и стала  вытирать  слезы о простынь.
-Возвращайся ко мне.
Помотала  головой еще решительнее и резче.
-Хочешь  разрушить мою жизнь? – спросила она.
-Нет, я просто… Просто люблю тебя.
-Ты… ты …Слов нет… Ты просто скотина… Ты… – она уткнулась ему в  шею,  в плечи, Димка её целовал, и  у неё были  соленые щеки.
-Я люблю тебя.
-Ты скотина.
-Я люблю тебя, -Димка целовал её, и  Настя стала целовать его в ответ
…А в это время внизу у подъезда водитель   смотрел в  лимузине телевизор и плакал оттого, что  Брюс Виллис  не мог покинуть астероид и  был обречен.…
КОДА
На пути  к абрикосовой косточке.

Весна, весна… Небо пахнет водой и становится бесцветным, а под ногами плещется грязь. Грязь везде: на тротуарах, дорогах, городах,  одежде. Грязь на ногах. Грязь на пальцах рук…
А дальше?
… А дальше, по законам драмы, Настя сбежала  с Димкой. Димка сорвал большой куш, наказал  всех негодяев,  и забрал  Настю  жить на  Тихоокеанских  островах.
По законам унылого мещанского быта,  Димка ушел через день, когда вернулся Настин муж.   Несколько раз Димка возвращался к Насте, озадаченный тем, кем стала Настя и   кем стал  он -владелец её сердца.  И если   бы её  муж не пристроил Димку управляющим  Ханты-Мансийского филиала, то Димка нашел  бы  свою особенную героиновую дозу  и подох  бы в придорожной канаве.
Но все произошло так, как и должно было произойти, как  происходило все эти  безумные  годы, как происходит всегда и со всеми. И особенно часто происходит   с тем, кто так и не понял, почему нельзя держать  дома подаренную рыбку, почему нельзя терять свой крестик и почему  гранатой  убило Пашу из Зюзино.
Димка умер следующим утром.  Подавился косточкой из абрикосового компота.
Никогда не ешьте абрикосовый компот в постели!
Он заглотил   абрикос  целиком, а потом стал задыхаться, бросился в кухню, чтобы  выблевать  в раковину, но до раковины не добежал, упал и закатился под стол.
Настя в это время стояла под душем и плакала,  то ли  о Димке,  то ли о себе,  то ли от того, что так и не посмотрела фильм «Магнолия» с Томом Крузом и не нашла  диск с саундтреком к  этому фильму. А когда она вышла из ванной,  Димка уже скрючился под кухонным столом. ОН лежал, запрокинув голову,   на  губах застыла зеленая пена, глаза в полуприжмуре  смотрели под крышку стола. Он   был очень  некрасив, когда лежал вот так вот, под столом.  Настя присела рядом   с ним, потом опустилась  на колени  и не сказала ни слова.
Таким  он и остался в её памяти, скрюченным и голым, и слова его – «Наверно банк ограблю» –Настя запомнила,  а вот улыбку запомнить  так и не смогла. 
Водитель  лимузина в это  утро не плакал, его отпустили до 12 часов, и он спал спокойный, беспечный и толстый, как сама страна, как   могучий народ, спящий с похмелья  по утрам.
Вырви глаза забрали в дурдом, после того как он сжег кошку в знак протеста против бомбардировок Ирака.
Макса посадили в тюрьму  за убийство, и он так и  не вышел оттуда.
А Вован и Диман  сорвали большой  куш и  прокутили его,  когда ездили  на Патайю. А потом Вован пошел работать в администрацию к папе  и стал губернатором.  А  Диман  решил заниматься привычным делом, и однажды  вечером после  презентации  супермодного ночного клуба  его взорвали  адской машиной братки с Индустриального района.
 Димкина сестра не вернулась на родину, лишь изредка присылала букеты на могилку матери и на  Димкину могилку.
Тетя Зина заболела  раком, и теперь по воскресеньям ходит в церковь.
А Настя родила двойню, очаровательных близняшек: мальчика и девочку.
Одного назвала Димой,  а девочке дал имя её муж. Он назвал её   Настей, в честь жены, и она нянчится с ними и улыбается им.

КОНЕЦ

 by Lesch 2004