Один веселый день

Пять часов утра.
- Черт возьми, Подпрунин, сколько можно храпеть?
Нет, совсем не этого ожидала от своего первого раза Виола. Вчера вечером все было вроде на мази, а теперь… Острое чувство ненависти, к лежащему рядом однокласснику, ковыряло душу Ви своим мерзким, расслоившимся, не ухоженным ногтем.
Антон перевернулся, открыл глаза и неуклюже поцеловал Виолу в шею:
- Что-то случилось, солнышко?
Ви посмотрела ему в глаза, и залепила по его уху оплеуху. Потом расплакалась и начала бить Антона подушкой. Пацан ничего не понял. Своими маленькими, тупыми глазками он хлопал и хлопал. Виолетку эту позабавило и, завалившись на орудие бичевания – подушку, она начала громко и заразительно смеяться. Офигевший перец тоже начал ржать, только у него это как-то не по-настоящему получилось. Виолу это разозлило, она перестала смеяться и повалила Антона на пол. Схватив со стола нож, она перерезала ему глотку. Чувство удовлетворенности снизошло на нее.
Позже, сидя в кафе, в своем дневнике, Виолетта писала: “Наша жизнь похожа на кузнечика, который скачет по травке: ему попадается то сочная, свежая травка, то сухая и безжизненная. Иногда кузнечику кажется, что сухая травка никогда не кончится, и он умрет от голода. Но, посмотрев на свои выгнутые назад коленки, кузнечик обращает свой взгляд в прошлое. Он вспоминает, что выцветшая травка была и раньше, но он находил в себе силы прыгать дальше, и, в конце концов, он обретал сочный молодняк”.
Расплатившись за чашку кофе, который она терпеть не могла, но все же терпела, Ви пошла в квартиру к Бабочке. Здесь обычно собирались все отчаянные души. Это был их храм, здесь среди паленой водки, громкой музыки, и ни к чему не обязывающему сексу молодое поколение будущих лузеров находило свое эго.
Дверь открыл Бюффонов – “вечно молодой, вечно пьяный”. Виолка лизнула языком по его щеке, и прямо в сапогах и пальто направилась в центр событий. Центром событий называлась четырехугольная комната со старым диваном и дорогим музыкальным центром. На стенах был нацарапан какой-то штукой список регулярно бухающих здесь пиплов.
На диване валялось около двадцати молодых, но крепко подпорченных сигаретами и спиртным тел обоих полов. На приход Ви никто не отреагировал.  Все были заняты своими важными делами. Одни в углу курили “косулю”, другие бухали медицинский спирт, который принесла Жанна. У нее мама работает доктором. Насколько Ви помнила, тетка она – не плохая, но вот только помнила Виола мало. Только как упала у них во дворе, а Жаннин папа поднял ее и помацал за задницу.
Новые басы музыки ворвались в комнату, словно Михаэль Шумахер на своем “Феррари”. Виолетта стала посреди комнаты и начала танцевать стриптиз. Никто не реагировал. Только Бекасов подошел и дал ей бутылку паленки. Надев лифчик и кофточку, Ви и водка отправились в другую комнату. Здесь они приятно расположились на полу. Виола справилась с водкой очень быстро. Она была ассом – глушила ее как воду.
Ви считала водку лучшей подругой. Только водка опровергала фразу “подруга – сука”. С ней, жизнь Ви, да еще жизни миллионов молодых людей ее поколения обретали смысл. Вообще все русские люди нуждаются в водке. Веди ни один праздник не обходится без “горячительной воды”. Одним, она помогает общаться, другие с ее помощью  забывают о горестях, да и о радостях… хе-хе.
Даже Некрасов в своей поэме “Кому на Руси жить хорошо” писал о великом значении водку. Ну не прям открыто, но тайный смысл этого произведения Виола поняла. В сущности, на вопрос “кому на Руси жить хорошо?” можно ответить: хорошо живется тому, кто глушит тоску своей жизни в спирте или в водке.
Вот с такими серьезными мыслями закончился вполне веселый день Виолетты.