Гранитный характер...

В то лето мой дедушка уехал на два месяца в дом отдыха. Его двухкомнатная квартира пустовала, и я не могла этим не воспользоваться.

Одна комнатка была совсем маленькая – метров восемь, не больше. В ней стояла огромная, занимающая почти всю площадь, кровать. Она была настоящей реликвией - с высокими, деревянными заголовниками, инкрустированными натуральным, ракушечным перламутром. Очень красивая пружинно-матрасная кровать. Дедушка взял с меня обещание, что кроме меня на ней никто спать не будет. И именно поэтому, когда у меня в гостях на ночь оставались очередные приятельница, подруги и просто знакомые, приходилось перебираться в этого мастодонта.

Каждую такую ночь я барахталась и тонула, снова барахталась и снова тонула в глубоких, мягких недрах этого чуда мебельного искусства. Но самое неприятное заключалось в том, что стоило мне в этой кровати уснуть, то вокруг тут же начинали кружиться образы черноглазых любовников, мерещились чьи-то страстные вздохи, охи, ахи... Поэтому гостей я принимать в дедовой квартире не любила, особенно тех, кто норовил загостевать с ночевкой.

Но отказать Зойке я не могла никак. Она была в ту пору самым близким мне человеко и, надо заметить, пользовалась этим на всю катушку. Подруга моя Зойка - красивая, весёлая девушка, а главное, очень смелая. То, что я называю – «без руля и ветрил». Мы сней были очень непохожи и, наверное, именно это нас и сближало какое-то время.

Тогда вокруг неё вился странноватый кавалер – какой-то высокопоставленный чиновник, обременённый многочисленной семьёй и чувством долга. Чувство долга у него проявлялось в первую очередь в том, чтобы тщательно скрывать свои похождения, потому что «раскрытие этой стороны его жизни могло плохо сказаться на его отношение с женой, а значит, на его собственном самочувствии, а значит, на его работоспособности, а значит - вследствие всего этого – нанести ущерб его стране». И тд и тп... Эту бесконечную по размеру и глубокомысленности фразу он с совершенно серьёзным выражением лица произносил такое количество раз, что, в конце концов, я её просто-напросто выучила наизусть. Помните, как у Горина – «Все глупости на земле совершаются с умным выражением на лице». Не знаю, чем уж он так понравился моей подруге, боюсь даже и предположить. Не наличием же денег, в самом деле... Одно знаю точно - с его появлением совпало вдруг обнаружившееся у Зойки пристрастие к дорогим ресторанам, "оригинальным", как она это называла, подаркам и золотым украшениям, которые она почему-то подарками не считала, а называла просто - "его долги". Что за долги, почему долги? Я в эти подробности не вдавалась, тем более, что уже чувствовала - Зойкино поведение ставило под сомнение возможность продолжения нашей дружбы.

Наверное, именно поэтому я совсем не удивилась, когда однажды Зоя позвонила мне из очередного ресторана и сообщила, что скоро приедет с Павлом и каким-то его другом. Она ничего и не спрашивала даже. Просто поставила перед фактом и положила трубку.
Я была совершенно не готова к приёму гостей и пришлось поднапрячься, чтобы успеть и прибраться, и приготовить хоть что-то съедобное. Впрочем, мои кулинарные способности совершенно не пригодились – троица притащила из ресторана кучу всякой снеди.

Войдя в квартиру, Зойка прямо с порога сообщила громогласно, что их третий спутник предназначен лично мне, как она выразилась, «для использования по назначению". Сказать, что я обалдела от такой наглости, это значит - ничего не сказать! Она перешла уже всяческие границы!

Да, в то время не было у меня мужчины, с которым я могла бы коротать одинокие ночи, но это, ведь, совсем не значило, что можно вот так вот приводить ко мне неизвестно кого, как будто бы мне прямо невтерпёж. Меня просто затрясло от этой Зойкиной выходки. Не задолго до этого я рассталась с любимым человеком и сильно переживала этот разрыв. Я и думать тогда не могла ни о чём, кроме потерянной любви. Зойка злилась на меня, она никак не могла понять, почему это я, собственно, так страдаю, и что именно мешает мне сразу закрутить следующий роман. Она не понимала, а мне совершенно не хотелось ей что-то объяснять. Ну, не видела я в таких объяснениях ни малейшего смысла!

Одним словом, я возмутилась, но решила громких разборок не устраивать. Не хотелось мне устраивать сцены перед чужими людьми, особенно зная Зойкин острый язычок и склочный характер.

Мы что-то перекусили, выпили кофе, послушали музыку, сыграли пару раз в «дурака» и стали укладываться спать. Ничего не оставалось, как переговорить с гостем. Отозвала я его в сторонку и разъяснила Зойкины заблуждения. Было очень стыдно, но парень только рассмеялся и сказал, что ничуть не расстроен, что ему тоже не понравилась Зойкина выходка, что он не насильник какой-то, и я могу быть совершенно спокойна за свою добродетель. Смешно, но в тот момент я даже слегка обиделась на такое равнодушие.

Мы достали с антресолей матрас, положили его рядом с дедовой кроватью и легли спать каждый на своё место. Вечер был жарким, и хоть мы и оставили открытым окно, это мало помогало от духоты. Поэтому заснула я не сразу и успела услышать ровное дыхание заснувшего нового знакомого.Услышала и успокоилась.

Среди ночи мне приснился сон. Вернее, мне так сначала показалось, что это – сон. Но за то время, пока я сомневалась, ситуация уже вышла из-под контроля...

Сумрачные, колеблющиеся тени на стенах, холод с одной стороны и жар с другой, и совершенно чужое, совершенно не моё тело. Трудно описать то, что я чувствовала. Эти нежные, осторожные, почти невесомые прикосновения… Мучительно медленные движения мужских, горячих рук. Они обжигали мою кожу. Я открыла глаза и увидела эти руки – тёмные на белом, как будто светящемся теле – моём теле… Удивительно, но не было ни желания, ни сил сопротивляться и возмущаться. Было чертовски хорошо! Чертовски приятно! Тело подвело меня, как всегда. Всё, что происходило, казалось таким естественным и гармоничным, таким чувственным и нежным. Наверное, это не только казалось, наверное, таким это и было. Не знаю… Я вообще мало что знаю об этой жизни и ещё меньше в ней понимаю…

Теперь мне уже не кажется естественным и нормальным моё странное поведение в ту ночь. Посторонний, почти незнакомый мужчина, о котором я ничегошеньки не знала. Ничего! Фамилия, профессия, пристрастия, вкусы.... Ужас какой-то.

Тем более, что нежданный гость любил меня так, как не любил раньше никто. Нет, при чем здесь любовь. Не любовью он со мной занимался, а сексом!..

Впервые я ощущала не просто нежность и ласку, но и восхищение… Он, как будто, боготворил моё тело. Это было так удивительно и прекрасно… И хотелось, чтобы эти плавные, неторопливые движения продолжались вечно. Хотелось уплыть на этих волнах прямо в вечность. А потом все мысли окончательно покинули меня, и осталось только тело, остро отзывающееся на каждое прикосновение, движение, проникновение. Кажется, я что-то кричала, кажется, он что-то мне говорил, успокаивал, целовал,... Дальше не помню - наверное, потеряла сознание, или просто провалилась в глубокий сон.

Я спала долго. Солнце стояло уже высоко, когда, наконец, очнувшись, я обнаружила, что рядом уже никого нет.
И сразу стало страшно. Что он подумал обо мне? Какой запомнил? И запомнил ли вообще? И не останусь ли я в его воспоминаниях самой обыкновенной самкой, маленькой шлюшкой, не заслуживающей ни уважения, ни внимания, ни новой встречи… Эти мысли не давали покоя, они отравляли моё и без того невесёлое существование… Я всё думала и думала, и просиживала вечера у телефона, я ждала, ждала, ждала...
Он не шёл и не звонил. И я решила плюнуть и забыть. "Всё! - сказала я себе, - всё!" Смешно, как быстро я принимаю решения и как стойко потом выдерживаю характер во имя их исполнения… Гранитный характер!

И, когда через две недели Зойка неожиданно сообщила, что он хочет со мной встретиться, у меня уже не было никаких сомнений. Я сказала своё твёрдое – нет! Сказала, бросила трубку и разрыдалась. Теперь уже точно всё было кончено… Характер! Будь он проклят, мой стойкий, максималистский характер!

Никогда больше не видела я этого человека. Вспоминала, тосковала, мечтала… Он тенью являлся мне в лихорадочных снах… И снова обнимал и ласкал, медленно и настойчиво, как умел только он один...

Но найти его так и не хватило решимости. Ведь, сначала для этого пришлось бы пересмотреть собственное решение… Какая ужасная глупость – напускная гордость, меднолобое упрямство, самолюбование собственной "отвагой"...

Жалею ли я об этом? Не единожды задавала себе этот вопрос. И каждый раз отвечала на него по-разному… Не знаю… Не знаю… Не знаю...
Что было, то было… Что не случилось - того уж не вернуть... Хотя... А вдруг ещё не поздно?.. И я жду... Может быть, он окажется не таким гранитным, как я и позвонит... Я жду...