Здравствуй, Лида!

Даже не представляла, как мне трудно будет писать это письмо.  Сначала я хотела обратиться к тебе на «Вы», ведь ты намного старше меня. Но писать «ты»  честнее, ведь с первого дня знакомства я звала тебя Лидой.
Я выросла в благополучной обеспеченной семье, никогда ни в чем  не нуждалась,у меня были лучшие репетиторы в городе. Одним словом, родители подарили мне "золотое детство" и подготовили к поступлению в московский вуз.  Когда я уехала от родителей, то вдруг поняла, что не приспособлена к самостоятельной жизни, хотя в деньгах меня и там не ограничивали.  Проучившись в Москве семестр, я перевелась в наш институт. На пятом курсе вышла за Андрея.  Жизнь в родительском доме несколько тяготила мужа, ведь нас считали детьми.  После института папа устроил меня в банк.  Андрею удалось найти работу в представительстве инофирмы.  В день двадцатипятилетия родители подарили мне хорошую двухкомнатную квартиру. Мы с Андреем  были безмерно счастливы! 
Но оказалось, что жить отдельно –   это не только устраивать вечеринки с друзьями или ночь напролет смотреть новинки по видику.  Надлежало убираться, стирать, готовить какую-то еду. И при этом ходить на работу!  Сначала мама приходила к нам в воскресенье, помогая устроить наш быт. А  потом предложила нанять женщину, которая станет помогать мне по дому. Все расходы родители взяли на себя. Кто-то посоветовал обратиться к тебе, Лида.  И вот ты оказалась в нашем доме.
Мне ты сразу и безоговорочно понравилась!  Непонятного возраста,  быстрая, неразговорчивая… А когда Андрей сказал про тебя что-то типа: «без права быть собой», то вопрос был решен.
Даже не знаю, как назвать наши с тобой отношения в то время. Я  благодарила тебя, но считала, что ты просто хорошо исполняешь свои обязанности. Я не замечала, что ты без моего напоминания  моешь окна или относишь в химчистку Андрюшкин костюм. Я вообще не замечала тебя. Утром мы завтракали тем, что находили в холодильнике, и уходили на работу, даже не убрав посуду со стола. А вечером возвращались в чисто прибранную квартиру, где на плите стояла какая-нибудь вкусная еда.
Когда мы с Андреем решили, что нам пора завести ребенка, мои родители сдержанно поддержали нас. Зато ты, Лида, заметив, что у меня появился животик, забыла свои обычную сдержанность и начала меня расспрашивать, что да как. И сама предложила мне за прежние деньги помочь с ребеночком.  Это было очень кстати. Ведь в том банке, где я работала, каждый человек был на счету, руководство к декретным отпускам относилось без энтузиазма. 
Когда меня и Дашуню, привезли из роддома, ты, Лида, устроила нам настоящий пир! Ты не просто накрыла праздничный стол, но и заполнила все комнаты разноцветными воздушными шариками… Наверное, в тот день я впервые внимательно посмотрела на тебя. Что я тогда знала о тебе? Да почти что ничего! Знала, что тебе больше сорока, что живешь в коммуналке,  замужем не была, родных – никого… Вот и все. Я, помню, даже обняла тебя, так растрогал меня твой прием.
Мы условились, что ты будешь приходить, как всегда, в девять, и уходить, расправившись с делами. Но получалось, что ты уходила поздно, встретив и накормив Андрюшку ужином. Те два месяца, которые мы провели бок о бок, сблизили нас. Я узнала от тебя грустную историю единственной в твоей жизни любови.  Он был из твоей деревни,  добрый и рукастый. Он не замечал твою некрасивость,  катал на мопеде, жалел,  обещал жениться, когда ты окончишь восьмилетку, а он отслужит армию… Как ты его ждала! А он вернулся в деревню совсем другим, совсем!  Запил по-черному и в пьяном угаре обесчестил тебя. И после выманивал тебя из дому и насиловал. А ты, хоть и сопротивлялась, и плакала, но никому об этом не рассказывала.  Зато он вовсю хвалился дружкам, что делает с тобою все, что угодно… Так что твой герой успел не только наградить тебя букетом  болезней, но и ославить. А через месяц, так и не протрезвев, он утонул в реке.  Вскоре тебя положили в инфекционное отделение районной больницы. Там тебе сообщили, что ты беременна,  и настояли на  аборте. Ты до сих пор казнишь себя, что согласилась, но что за ребенок родился бы у тебя?  Но я представляю твое горе, когда ты, такая юная, узнала, что детей у тебя никогда не будет. Побоявшись вернуться в деревню, ты поступила в педучилище. Молодые люди тебя не замечали, да и ты их сторонилась. Получила красный диплом, поехала в город, но в институт не  поступила. Зато случайно познакомилась с пожилой женщиной, которая приютила тебя. Ты устроилась на работу в детсад.  А потом твоя хозяйка заболела инфекционным артритом, скоро она стала совсем беспомощной. И ты десять лет ухаживала за тяжелобольной  старушкой.  Ты потеряла работу, вы с трудом сводили концы с концами,  ты убиралась в подъезде плюс ее пенсия… Когда старушка умерла,  соседка по коммуналке предложила тебе поработать няней у дальней родственницы…
Слушая твою историю,  я  жалела тебя, но не понимала. С какой стати ты провела возле чужой старухи всю молодость? Почему не сдала ее в дом престарелых?  Не попыталась устроит личную жизнь? Ведь ты же не уродина!
 … Ты, Лида,  стала нашей доброй феей,  хлопотала по хозяйству, помогала с Дашуней. Молока у меня было мало, но я два месяца честно старалась кормить дочку грудью.  Когда же малышка полностью перешла на искусственное вскармливание,  я вышла на работу, переложив на твои худые плечи и домашние дела, и свою крошечную дочку.  Уму непостижимо, как ты справлялась!  Кстати, когда я узнала, что мои родители выплачивают тебе прежние деньги, я настояла, чтобы они прибавили тебе жалование.  В том, что они сделали это, я убедилась, поскольку ты сразу же купила теплый комбинезончик для Даши. Я, закрутившись в делах, как-то позабыла, что прежний ей маловат. 
Дорогая Лида, спасибо тебе за то, что ты всегда любила мою дочку.  Спасибо тебе и прости меня, пожалуйста!
Долгое время я не задумывалась над тем,  какую цену мне придется заплатить за твою сердечность и доброту. Дашуня росла здоровой и веселой, во всем опережая сверстников. Ты делала ей какой-то массаж - и она пошла в 9 месяцев.  Ты покупала ей кассеты с какой-то специальной музыкой - и наша годовалая малышка научилась подтанцовывать в ритме с нею.  Меня она называла «ма-а», тебя – «и-идя».  А потом произошел тот случай, после которого все испортилось…
    Я попросила тебя прийти к нам в выходной, помочь принять гостей.  Ты все приготовила и уже собралась уходить, и тут в дверях появился Мишка,  старинный приятель Андрея.  Он всегда был оригиналом,  но даже я слегка прибалдела от его растрепанной бородищи и лохматых волос.  Увидев его, Даша заревела и испуганно прижалась к тебе. Ты взяла малышку на руки, что-то зашептала ей на ушко, унесла в детскую.  Через некоторое время ты опять засобиралась домой, но, заметив это,  Даша заплакала и схватила тебя за подол.  Я хотела взять ее на руки, но она оттолкнула меня и потянулась к тебе.
Когда эта сцена повторилась в третий раз, этот идиот Мишка сказал: «Ну, звери, не видите, девочка так любит няню, что жить без нее не может!». Ты закивала головой: «Да, да, я посижу с Дашенькой, пока у вас люди…».  Вы так и просидели в детской до вечера.  А  я  занималась гостями, но думала только о Мишкиных словах. Неужели правда, что моя дочь любит чужую тетку сильнее, чем меня? 
Когда гости разошлись, ты вышла, чтобы  убирать посуду,  следом за тобой пришлепала малышка. Ты вручила ей несколько чайных ложек,  она понесла их на кухню… Вы прекрасно понимали друг друга, вы делали общее дело. «Мо?»- спросила у тебя Даша, показывая на чашку с блюдцем. «Можно, только иди тихонечко», - кивнула ты. И я почувствовала,  что меня захлестывает волна безумной  ревности, я ощутила себя лишней рядом с тобой, Лида.  И побежала плакать в ванную.
Ночью я поделилась с мужем своими чувствами. Сначала Андрей не мог понять, в чем дело, а потом предложил мне уйти из банка.  Давай посчитаем, сказал он, я второй месяц нормально зарабатываю. Если попросить твоих родителей, чтобы те деньги, которые они платят Лиде, они отдавали нам, выйдет такая  же сумма, на которую мы  жили год назад, когда ты работала, а я еще получал мало.  Так что  увольняйся и занимайся  ребенком. И не к кому тебе будет ревновать дочь.
Когда я сообщила, что мы больше не нуждаемся в твоей помощи, из твоих глаз потекли слезы. Ты ловила ртом воздух, а я, ликуя в душе, говорила, что денег не хватает, что мама будет заходить и все такое.  «Я  могу бесплатно…помогать…» – всхлипнула ты. «Нет, нет, спасибо!» - «Мне можно… видеться с Дашенькой?... гулять?» – «Нет, это ни к чему, спасибо за все!».  В этот момент малышка, только что заснувшая в своей кроватке, вскрикнула и захныкала.  Я остановила твое движение в сторону детской и указала на дверь: «Прощайте, Лида! Мы вас никогда не забудем!»
В первый же день своего самостоятельного материнства я поняла, как нелегко мне придется. У меня убежало молоко,  подгорели бифштексы,  внезапно закончились памперсы,  в стиралку вместе с детскими вещами попал черный мужнин носок. К вечеру я валилась с ног, но улыбка малышки, ее «ма-а» придавали мне силы.  Я решила, что не сдамся и  научусь со всем справляться, не хуже своей соперницы.  Увы, меня подстегивала ревность. А когда Андрей отказался от моего ужина, я просто ненавидела тебя, Лида!
Мало-помалу я втянулась и домашнюю жизнь. Единственное, что выводило меня из себя, так это то, что Даша часто подводила меня к двери и, словно спрашивая, произносила «и-идя?».
Как-то мне позвонила твоя соседка и сообщила, что ты целыми днями сидишь на кухне, смотришь на телефон. «Лида-то тощая, а, представьте, похудела. Все о вашей девочке вздыхает. Вы бы ей позвонили когда,  сказали, что дитя живое-здоровое».  Я  притворно ахала в трубку, а Даша стояла рядом и  спрашивала «и-идя?». Но я была уверена, что стоит мне перетерпеть несколько недель, и малышка забудет и тебя, и твое имя.  Так прошло два месяца.  Я освоила много занятий,  почувствовала себя в доме хозяйкой.  А Даша словно остановилась в своем развитии. Мне казалось, что она вот-вот заговорит или научится складывать новую пирамидку… Увы!  Она возилась только с теми  игрушками, в которые играла с тобой.
А потом Дашенька заболела.  Трое суток она пылала жаром и в бреду  звала тебя. Отказывалась от еды, только пила. Я все это время не отходила от нее, вот и задремала, когда она забылась.  Я проснулась услышав: «Дай Идю! Дай Идю!». Даша, словно гипнотизируя, смотрела на меня воспаленными глазками и четко говорила «Дай Идю!». Она словно догадалась, что «Идю» у нее отобрала я. Ревность снова больно кольнула меня в сердце, и я строго сказала «Лиды нет и не больше будет!».  Дашуня заплакала и прижалась ко мне, она искала у меня сочувствия, но я повторяла «Лиды нет!» и вдруг почувствовала, что малышка становится все горячее и горячее… Я побежала за холодной водой для компресса и внезапно осознала, что совершила тяжкий грех, разлучив свою доченьку с любимым человеком.
Когда малышка немного успокоилась, я позвонила тебе, Лида. Трубку взяла твоя соседка. Она рассказала, что тебя только что увезли на скорой, что подозревают воспаление легкого и что утром она пойдет к тебе в больницу.  Я уговорила ее по дороге заскочить к нам  за гостинцем для тебя. Вернувшись в детскую, я  тихонько сказала спящей дочке, что Лида есть, но болеет, но скоро выздоровеет и придет, и вы будете играть и гулять, и все будет хорошо…  Конечно, эти слова я говорила скорее не малышке, а себе. Я устыдилась своей ревности. Я подумала, что если  не буду контролировать свои чувства, то когда-нибудь приревную дочь к ее возлюбленному!  Прости меня, Лида, и поверь - я искренне раскаиваюсь.
Потом я сложила  в пакет фрукты, которые были у нас, хотела отыскать  открытку, чиркнуть «Выздоравливай!»,  но остановилась. Решилась написать тебе вот это письмо.  Выздоравливай, дорогая Лида! Если ты позволишь, я навещу тебя в больнице, как только наша с тобой Даша поправится. Прости меня.
P.S.  Дописываю утром. Дашуня спала почти спокойно, утром 37,2,  немножко поела. Ждем врача.