Кадры. Когда я был клоуном...

Накинулась! Белым утробным оскалом памяти накинулась. Улыбнулась тысячным возгласом цепей Второго Дня. Накинулась тоска.
Ты знаешь, я чужд им вне своей клоунской маски. Я чужд их улыбкам и молитвам.
Божественной нежностью возьми меня за руку. Ангельским вдохновением спой меня. Проснись же со мной сегодня!
Как тайну осеннего замирания выискивает зима, так и ты смой с меня ветренность прошлого. Дыми мной, наслаждайся, кофейным зерном для тебя горю!
Ночью я видел феерверк на асфальте. Я дышал твоим запахом вместо горького воздуха сегодня ночью. Я верб в твою улыбку.

Здесь сладкий дождь...Здесь начинается моя Битва. Кто из них простит мой воинствующий ор?! ...Но ты простишь! Безногим люциферным рядовым иду на стройные ряды; пьяный, с недосыпа, но возбужденный и мыслью; унаром ударю в щиты; упаду сраженный золотыми часами и пузырями их рабства; последнее имя на моих губах, запекшееся в крови- твоё! Не надо меня понимать! Не стоит варить для меня яд.
(Вчера твои губы рассказывали мне о тебе. Замолчите! Не надо, не хочу! Зачем мне нужны?! Мне хватит того, что есть... Немного больше, чем просто эмоция...)
Я ли пейзажист?
Я ли хворост и уголь для их печей?
Я ли их развлечение?

Мои письма к тебе- моя исповедь (на небе все планеты сейчас показались). Мои письма к тебе- мой крик, мой голос и моя песня.


Моя фантазия. Ободранные стены и улыбчивый алкоголь. Ты всё также сидишь и смотришь на меня... Ароматом даешь мне возможность жить. Ты всё также сидишь и манишь меня к себе. Здесь заканчиваются мои фантазии, мои затхлые элегии и песенки. Здесь заканчивается театр, заканчивается моя клоунада. Именно в этом месте фильма мы перестаем играть по правилам. Нет никакой опасности в твоем бедре. Нет никакого обмана в твоих губах. Я разум выплюнул вместе с последним дымом. Я сбросил здесь свою обувь- не могу идти дальше. Мы понимаем, что в титрах будут лишь наши имена, но мы понимаем, что титры всё равно будут. Но...улыбнись! Мы получим пальмовую ветвь за него. Камера- глаз человечества. Мы смотрим, как он двигается в искушенном порыве жажды. Иступление. В голову целуем его.
Мои фантазии здесь- моя реальность. То что ты видишь- пусть будет теперь танцем. Неуклюжим бросоком в экстаз.
Никогда не пойми, что выхода нет. Никогда не стань взрослой (Моё прелестное дитя...). Будь ветром, гуляй большими, фантасмагорическими каньонами мифоф. Пусти меня в свои вены...

А вот теперь мой шаг стал апломбом. Разве это может оправдать меня? Неужели все гламурные, неоновые, Феерические просьбы могут простить бедность моей Манны? Неужели что-то может меня простить? Я согласен пуститься в циклические скитания по лабиринтам твоего тела, по дворцам твоего сердца и землянкам твоего мозга (Позволь мне поселиться во дворце).

Это всё мои просьбы, мои клятвы, больше похожие на крик. Это всё больше стало похоже на фарс моих мысленных мезансцен. Видела ли ты когда-нибудь тень дождя? Видела ли ты когда-нибудь россыпи вспотевших ангелов у себя на оконном стекле? Чувствовала ты до этого откровения ночных насекомых? Слышала ли ты прежде воздушные трансцедентальные песни? Это так красиво! Посмотри, кАк это красива! Посмотри, кАк это жалит меня в мой дребезжащий нерв! Взгляни, как комната наполняется запахом растроенного фортепиано. Помоги мне поджечь сигарету. Воском погладь мои волосы...

...и еще несколько шуток. И еще немного о счастье... Улыбнись! Фея (из японских мультфильмов) моих снов, улыбнись своим экзальтированным сознанием! Застваь меня смеятся вместе с собой.

А теперь вспоминай (как волны пришли они!)! Теперь разбуди кадры. Сейчас увидь во мне пепельную чистоту и прохладу. Я жарю себя твоей горячностью и стратностью! Гори я!.. Боже, почему я знаю, что ты ложь, что ты бред и оружие убийтсва. А так хочется кричать тебе, молится тебе!.. Моя любовь, она как ты- я уже не верю, что она есть.

(удары барабанов стихают,
слышатся шёпот,
переливание вин,
смех.)

- Дыши мной.
- Пей меня.
- Буду.
- и я буду.