Отрывки из семейной жизни

Катя одевается, прихорашивается перед зеркалом, - и спрашивает:
- Жока, сколько сейчас на часах?
Я отвечаю из кухни:
- Погоди, сейчас разберусь...Всему своё время...
Катя настаивает:
- Ну говори же, - я могу на поезд опоздать!
Жока говорит рассудительно, успокаивающе:
- Катенька, не волнуйся! - дело в том, что эти часы всё время показывают разное время, - вот пожалуйста, - жирная короткая стрелка стоит между двумя и тремя, нет, скорее она прошла только треть пути, - если она действительно движется к трём, - а жирная длинная стрелка недавно прошла четвёрку, и показывает на вторую или третью точку после четвёрки, - эти точки не отмечены никакими числами! - а тощая длинная стрелка сейчас показывает на семь...так, теперь на восемь...
Катя сама приходит на кухню и бросает какой-то пронзительный и недоверчивый взгляд на белый диск часов на апельсиновой стене:
- Что же ты часов не наблюдаешь, - чем счастлив?...
- Видишь ли, Катя, - я не «часов не наблюдаю», - я времени не вижу...

Я и Катя пьём чай, - наш восьмилетний Святослав, который полулежит на диване и смотрит телевизор, кричит:
- Жорик, здесь показывают, как рождается ребёнок, - это фу!...
Я говорю ему:
- Никакое ни «фу»! - помнишь, как сам рождался? - и весело было, как на дне рожденья, и смеялся, - не унять!...
А Катя, которая на пятом месяце беременности, негромко говорит в сторону:
- Да уж...

Жока моет посуду и с чувством поёт что-то:
- Ла-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла-ла!...
- О чём эта мятежная песня? - спрашивает подошедший Вова.
Жока на мгновение перестает петь, чтобы горячо призвать Вову:
- Ну подпевай же, подпевай!
- Я слов не знаю...- говорит Вова.

Святослав смотрит, лёжа на диване на овечьих шкурах, страшный фильм, - я подкладываю ему под голову подушку и покрываю одеялом:
- Спи, Сяв!
Святослав просит:
- Сделай погромче...
Я делаю погромче и убираю изображение:
- Так достаточно?
- Да, - но так я ничего не вижу!
- Ты всё увидишь, как только заснёшь! - тебе этот фильм и приснится...

На столе стоит расписанная мною и Святославом большое плоское блюдо, - на нём - изобилие плодов из тёплых стран, - Вова берёт с него киви и кладёт себе на ладонь, - смотрит на него изучающе, как на небольшой глобус, и недовольно качает головой:
- Всё равно напоминает яйцо...
- Птицы киви или шимпанзе? – спрашиваю я.
- Наверное, птицы киви...
Вова берёт другой рукой авокадо и, переводя взгляд с ладони на ладонь, задумчиво говорит:
- Потому что, если это действительно яйцо шимпанзе, то это яйцо гориллы, - и тогда не понятно, что они делают на столе...
Жока подходит к окну и показывает Вове на пасхальное яйцо в деревяной чаше на подоконнике:
- Да, им самое место здесь, рядом с яйцом Змея Горыныча! - который, кстати, был былинным прародителем русского народа...

- Ты, папа, - говорит мне за ужином Ина, - не был, кажется, таким умным, когда мы переехали сюда жить...
- Да, - говорю я, - но с тех пор я заметно поглупел!

- О чем думал, брат? - может быть, какая мысль светлая, не дай Бог, пришла в твою пустую голову?
- Да вот, всё думаю, как нам денег заработать...
- Вова, пожалуйста, когда произносишь слово «деньги», улыбайся сладко и глазами сверкай восторженно...и не плачь, ради Бога! - я сам готов разрыдаться...

Катя пишет короткое письмо и просит Жоку перевести его на датский. Через два часа она читает Жокин перевод, который оказывается небольшим рассказом о надеждах и сомнениях молодой женщины, не уверенной в благожелательном отношении к себе сослуживцев, несколько подтрунивающей над их ограниченностью, и в то же время желающей сдаться на их милость, отказаться от своих стремлений к высокому и повторять общие мнения из страха, что сама она может оказаться не настолько сильной и одарённой, чтобы быть вровень с тем высоким, стремиться к чему она призывает сослуживцев...
- Жока, а ты перевёл моё письмо?
- Ты его читаешь, - понимаешь, я переводил не слова, а мысли...

Вова рассуждает о древних, но очень жизнеспособных народах, - евреях и арабах, - евреи одарённые, самовоюблённые, жаждущие власти и обещанного бесмертия, - арабы горячие, непримиримые, многодетные, жаждущие овладеть обещанным им миром...Жока говорит:
- Пускай они нас потихоньку переживут, а мы потом, если захотим, посмеёмся!
Вова поправляет:
- Если они нас потихоньку переживут, то мы, скорее всего, потом поплачем, а не посмеёмся!
А Катя поправляет обоих умников:
- Я и сейчас смеюсь и плачу, когда захочу...
 
Жока торопливо одевается, собираясь за овощами, не находит в своём ящике носков и задаёт давно всем знакомый вопрос:
- Так, - где мои носки?
Катя запускает руки в ящик и, вытаскивая из него балетные тапочки Насти, протягивает их Жоке:
- Тебе, как человеку искусства, в самый раз...
Жока качает головой:
- Не модные! И цвет не мой...

Катя торопится в музыкальную школу, - ей скоро выходить, - пробегает глазами, - наморщив лоб, - ноты, - Жока берёт в ладони её лицо и поворачивает к себе, смотрит некоторое время в бегающие глаза, и затем прижимает к груди и говорит:
- Любопытнее всего подлинное, - к сожалению, мимолётное, уходящее...- оно здесь, и если ты сумеешь остановиться, то ты это подлинное разглядишь и тем спасёшь из мрака и неволи забвения...  ты здесь ли?
- Я думаю... - говорит Катя, - в перерыве между какими учениками у меня будет достаточно времени, чтобы съесть мои бутерброды?

Катя подходит к Жоке, обнимает его за плечи и говорит ему на ушко жарким шёпотом:
- Придумал бы ты, умник, как нам деньги заработать! Хоть с долгами бы расплатились...
Жока задумывается и говорит:
- Придумаю я, пожалуй, лучше какие-нибудь деньги...

Катя и я сидим на диване и смотрим мультики про Симпсонс, - из столовой к нам заглядывает великан Лёва, который готовит себе ужин, и говорит:
- Молодцы, родители, - мультики смотрите! А когда в кубики играть будете?

- Я устал оправдываться!
- Перед кем?
- Перед всеми!
- В чём?
- В том, что ты, Катя, ещё жива!

Сява играет с Вовой в шахматы, - Вова морщит лоб, так как Сява теснит его на поле боя - Сява спрашивает, слышим ли мы, как поёт птица, - я радуюсь тому, что Сява услышал птичью песню и восклицаю:
- Да здравствует весна! - которая пришла к нам в феврале...
А Вова прислушивается и говорит:
- Так это пение птичье? - а я уже два часа всё слушаю и думаю, что это за забавник там распелся?

Катя рассказывает мне, - на самом деле себе, - о музыкальных произведениях, которые Святослав будет играть в консерватории, потом спрашивает:
- Как бы мне завтра Сяву разыграть?
Жока советует:
- Соври ему что-нибудь...
А Катя не говорит, но думает: «Мне, как и любому педагогу, действительно приходится порой опускаться до обмана, до унизительных угроз и посулов, - но ведь это всё ради того, чтобы привить ребёнку любовь к искусству, - и не всякая ли прививка болезненна?...»

Лев Кате:
- Я не могу терпеть! - не знать, кто у тебя, - мальчик или девочка, - это как в собственный карман не глядеть девять месяцев...


Жока: Я в шестом или седьмом классе мечтал отправиться в путешествие по Австралии, - одному, от восточного к западному побережью...
Катя: Правда? И я мечтала!
Жока: Что же мы стобой не встретились на пол-пути?
Катя: На пол-мечты?
Жока: Да, - мечта не бывает наполовину...


Жока спрашивает утром Катю, не разделит ли она с ним яичницу, помидоры и лук, потом переспрашивает, потому что Катя не слышит вопроса, думая о своём. Теперь Катя слышит, что обращаются к ней, и говорит что-то тихо и невыразительно.
Жока говорит:
- Говори же тише, Катя! - твоя чрезмерная страстность по утрам меня воспламеняет...
Катя отвечает:
- Это ты говоришь невнятным лепетом, просто мямлишь и запинаешься, и ещё обижаешься, что никто тебя не понимает! А у меня дикция - слава Богу!...

Катя смотрит в масличный календарь:
- Сегодня мой день, - золовкины посиделки!
- Золовка от слова «злая»? - спрашивает Жока, - Это к тебе подходит...
- Нет, от «золотая головушка», - вот что ты такой злой?
- Ведь не самый злой? Ведь есть же, наверно, и злее...
- Есть, - посмотри в зеркало...

Катя: Мой милый, посиди со мной, подержи за руку, - и вот тебе чай с вареньем!
Жока: Что ласковые слова говоришь? - Наверное ужалить хочешь, гадина...
Катя: Ну тебя! 
Звонко шлёпает Жоку по плечу.
Жока: Ответишь же ты мне за это...потом, когда я соберусь с духом...
Катя: Ну, значит никогда... И чего гадкие слова говорил, ссору затевал!
Жока: Так чай с вареньем у нас всегда ссорой и кончается, - вот я и решил поближе к делу, - час-то поздний...

Катя внезапно перестаёт меня узнавать, и, обдавая холодом, неприязненно спрашивает:
- Кто ты?
- Ну вот, - говорю, - и память тебя подводит...

Жока решает ложиться рано, чтобы рано вставать, и просит Катю уводить себя в спальню, когда она ложится ко сну.
- Ты сова, - ты не я! - говорит Катя.
Жока задумывается:
- Что, и имя другое?
- Другое, - сказать?
- Скажи, а я запишу, чтобы не забыть!
- Запиши, - много же тебе за мной записывать придётся....

Жока расчёсывает редеющие волосы перед зеркалом, смотрит себе в глаза неодобрительно. Катя наблюдает за Жокой с улыбкой, скрестив на груди руки, и говорит:
- Какой ты молодой! Ты совсем не изменился...
- Что, меня ещё можно узнать?...
- Ещё как, Жока!
- Простите, вы ошиблись, - я его внук...

Катя: Ну вот, сыграл не тем пальцем! Теперь сыграй пять раз верно!
Сява: Не буду!
Катя: Ты затягиваешь наше занятие.
Сява: Не буду!
Катя: Я остановила время...
Жока: Никто не может остановить время...
Сява: Жорик, она уже несколько раз его останавливала!...

Катя: Постарайся сосредоточиться!
Жока: Не выходит, - может быть, я пока тебя сосредоточу?

Жока: Что же ты, Катя, читаешь так тихо, - слов не разобрать, лебедь ты мой умирающий!
Катя: Я укладываю Сяву спать, - он уже прикрывает глаза...
Жока: Послушай! - чтобы Сява уснул, надо читать громким, - я бы сказал громоподобным, - голосом, желательно с воплями и визгом, - иначе он ещё два часа не заснёт...

Катя моет посуду рядом с Жокой, который чистит морковь и свёклу, чтобы отжать сок, и беседует так сама с собой:
- Что, Жока, не любишь меня?
- У-у!
- Даже чуть-чуть не любишь?
- У-у!
- А когда-то клялся, руку к сердцу прижимал, в глаза заглядывал преданно!...
Жока спрашивает:
- Когда это ты у меня научилась, - чтобы самому спрашивать, самому на свои вопросы отвечать?
- Давно, - просто скрывала! - теперь вот пришла в отчаяние, и проговорилась...

- Жока, куда ты дел прошлогодний календарь? И где календарь за этот год?
- Выбросил, - зачем они нам? Числа до тридцати одного, дни недели и месяцы я выучил, - не календари, а скучное повторение...
- Там были картины итальянских художников...
- Вспомни хотя бы одно имя!
Катя задумывется.
- Вот видишь, - художники не запоминаются...

Я не знаю, почему мне нравится вешать в углах ветви дуба и берёзы, - оттого ли, что листья душисты, что приносят в дом свежесть древесного дыхания, что дуб связывется с крепостью и верностью, а берёза - с чистотой и непорочностью, что ветви могут хранить живущих в доме от чего-то неблагоприятного? - спрашиваю об этом Вову, - он говорит: «Я об этом не думал...Для запаха, наверное?» - а Катя говорит, вытирая чашки: «Очищает воздух? Оберегает?...Придурь твоя очередная, - древесная терапия! - уж не обижайся...»

Дети смотрят фильм с Джет Ли, - Жорик входит, закрывает за собой дверь, спрашивает, что за фильм смотрят дети, - торопится на кухню, - достаёт своё любимую чашку с голубыми и красными цветами, кладёт сахар, кофе, заливает кипятком, добавляет жирные сливки, - Катя спрашивает:
- Что ты так спешишь?
Жорик отвечает на бегу:
- Боюсь какую-нибудь драку прозевать...

Катя и Жока, купив мяса и молока, идут домой и проходят мимо качкового зала, куда Жока вот уже четыре года ходит поднимать штанги и париться в сауне, - Жока говорит:
- Подойду-ка я гляну, до скольких сегодня...
- Ты до сих пор не знаешь расписания? - не то удивляется, не то негодует Катя.
- Храню себя от излишнего знания, - иначе для меня пропадает новизна и непредвиденнность, - говорит Жока, - что, ты удивляешься тому, что во всём я так необычен?
- Да, хотя пора бы мне и перестать этому удивляться...

Останавливаемся за Агоем по дороге в Канны, вылезаем из машины, чтобы искупаться в море, - небо голубое, воздух как тёплое молоко, море совершенно гладкое, мимо нас к прилавку с мороженым бегут шоколадные мальчишки, - сходим по ступенькам каменной лестницы на песок, - с обоих сторон лестницы стоят открытые прохладные души, - берег, сколько хватает глаз, покрыт загорающими, беседующими, пьющими, разрезающими арбузы, - но Катя замечает другое:
- Ой, сколько песка!
Вова спрашивает Катю:
- Что, неплохо бы здесь пропылесосить?
А Жока восклицает радостно, как будто совершил открытие:
- Я догадался, - это большая песочница! Катя, давай купим совки и ведёрки для куличиков...

- Вытерла ли ты пыль с пианино, Катя?
- Да...
- Даже с ножек?
- Да!
- Хорошо, - теперь сосчитай по пальцам тех, кто тебе поверит!...

Катя смотрит на сегодняшний лист в малаховском календаре и говорит:
- Сегодня во всех отношениях благоприятный день, - а я живу и не замечаю!
- Так ведь жива - это во всех отношениях благоприятно и замечательно, - говорю я, - ведь с такими расходами, как у нас, недолго вылететь в потустороннюю трубу.

Разговариваем со Святославом и представляем, как врачи дают детям конфеты - и как лекарство, и просто так, для баловства. Я вспоминаю своё детсво и вижу врачей, бьющих детей кто молоточком, кто молотком, и всё по голове, - только вид делают, что прицеливаются в коленку, чтобы сделать детей хромыми, а прицеливаются кто в лоб, кто в темя, чтобы сделать их навсегда послушными и улыбающимися...

- Наверное, это я собственными руками сделал эту ёлочную игрушку? - этот волшебный восточный шар, покрытый тусклым загадочным узором и обшитый тончайшей яркой тесьмой! - говорю я с гордостью Кате.
- Когда это ты своими руками сделал хотя бы одну ёлочную игрушку? 
- Ты права, - память у меня не так сильна, - но какое у меня воображение!

- Что, теперь ты кажешься себе молодой по сравнению с прохожими? - спрашиваю я беременную на шестом месяце Катю.
- Да! У меня такое нелепое пальто, такая страшная шапка!...

Катя одела на руки мои носки, поднесла свои ладони к глазам и говорит:
- Узор на твоих перчатках затейлив, - но уж больно они мне велики!

Катя в железнодорожной кассе в Тострупе:
- Простите, вы не могли бы пойти мне навстречу?...
Кассир с готовностью выходит из-за стойки.
- Нет, не в том смысле, - говорит Катя, - Не могли бы вы пойти мне навстречу и продать проездной на все зоны по цене 1964 года? - это мой год рождения...
- Позвольте предложить вам проездной на все зоны по цене будущего года, - оживляется кассир, - будет пятнадцатипроцентное повышение! - это мой заветный год - я выхожу на пенсию...

Катя вспоминает, как мы вчера ночью смотрели «Старый Новый год», который мы по обычаю смотрим каждый год тринадцатого или четырнадцатого января:
- Как хорошо играл вчера Невинный, как выразительно! Он и всегда хорош, а вчера был хорош особенно!...
И чуть позже Катя размышляет вслух:
- Вот встретится такой Невинный в жизни, - как ты думаешь, понравится?
Я говорю:
- В жизни таких Невинных не встречается...Да и в кино их, честно говоря, нет, - и всё ты выдумываешь, нет таких вовсе!...Все кругом виноваты!
Вовик и я во время фильма пили тминную водку из небольших хрустальных рюмок. К середине второй серии Вовик - тоже по обычаю - заснул, лёжа на ковре возле ёлки. Поэтому, наверное, он теперь и говорит:
- А я бы ещё раз этот фильм выпил...

На следующий вечер Вовик предлагает:
- Давайте сегодня вечером посмотрим какой-нибудь фильм?
Я отвечаю:
- Что значит «какой-нибудь»? Наш любимый и посмотрим!
- Я его, кажется, уже видел...
- Конечно видел, - мы только его и смотрим в последние годы!
- Странно, не обратил на это внимания. А у нас были другие фильмы?...

- Выходит, ты просишь себе четыреста крон на завтра? – Катя смотрит на меня, как на ничтожество и мстительно обещает, - Ладно, завтра я сама дам тебе деньги!
 - Что, бросишь мне в лицо рваную пятидесятикроновую бумажку? - а остальное, мол, заработай себе по дороге, любимый?...
- Да, именно так, - только «любимым» не назову!

Пьём с наслаждением свежевыдавленный морковный сок. Я говорю:
- Вот видишь, как вкусно? - а ты всё говоришь "кока-к-о-о-ла", "ямайский р-о-ом", "хочу танцевать т-а-а-нго на вечерних улицах Буэнос-Айреса"...
А Катя говорит:
- Нет! Я говорю "водка - водка - водка"!...

Писал, писал писатель, не успевая угнаться за собственной мыслью, уронил карандаш, полез за ним под стол и сказал из-под стола задумчиво:
- Хм, - гляди-ка: карандаш взял и раскололся! И что же теперь делать...
А Катя ему ответила:
- Ничего: вот тебе спицы, вот клубок, - завяжи свою мысль, пока не поздно.

- Обед просто баснословный! Я осоловела от еды, - говорит Катя и потягивается.
А я говорю:
- Нет, не от еды ты осоловела, а от меня, соловья, - которого ты решила накормить баснями...
Тогда Катя не сказала, а подумала:
- Чем же ещё накормить разбойника?

Жока долго пылесосит пол, - пылесос ревёт, - Катя, опрокидывая пригоршню овса в рот, кричит Жоке на ухо:
- Не люблю допотопный этот пылесос!
Жока выключает пылесос и напевно, - и нравоучительно, возможно, - произносит:
- Нет, не о последнем посещении злонамеренного зубного врача напоминает тебе голос этого электрического существа, оживающего в моих любящих руках, - а о жарком безветренном дне на берегу одного необитаемого острова, когда от звенящей раскалённой тишины  едва не теряешь рассудок и, проваливаясь в бред, жаждешь, чтобы гул в ушах возрос до рёва двигателя приближающегося самолёта!...

Катя пишет письмо своей подруге из Питера, вспоминает все оскорбительные выпады и наветы из последнего письма подруги, спорит с ней про себя, наконец, чувствует себя оскорблённой и рвёт бумагу:
- Вот, пока писала ответ, представь, окончательно с ней рассорилась...

Во время разговора о временных трудностях жизни мой взгляд падает на лотерейный билет - за рамой дверного проёма среди фотогрфий наших детей и открыток из Вероны и Венеции - и я - драматически, наверное, - восклицаю, обращаясь к Кате:
- Что же ты не соберёшься с духом, не пойдёшь, не получишь сотни тысяч денежных знаков, которые, как я думаю, - нет, как я убеждён, нам принёс этот благословенный лоскуток, купленный мной недавно в порыве отчаяния в придорожном киоске?
А Катя  мне весело так, почти с вызовом, отвечает:
- Не хочу! - и продолжает жевать овёс.
И её можно, скорее всего, понять. Но как?...

Едва успев обдумать сотню плодотворных мыслей, пронёсшихся в моей голове, очень похожей на проходной двор, после Катиного отказа собраться с духом ради обогащения, спрашиваю пристрастно:
- Я не успел проснуться - занимаюсь делами - даже чая не выпил. А ты, наверное, уже третиий раз завтракаешь?
- Второй! - возмущается Катя.
- Да наверное, всё-таки, третий...
- Второй! - Однако, подумав, и вспомнив о гнездящейся в недрах её каменного сердца совести, незамедлительно пошла с ней на сделку, - Ну хорошо, второй с половиной...

- Видишь ли Жока, мне подходит есть чаще, но понемногу, и лучше, если пища естественная, сырая...
- Вижу ли я, Катя, что тебе нравится грызть людей, порой близких, без предварительной обработки, даже без предлога? - вижу, но до поры - до времени, - чтобы выжить, - виду не подаю...

Мы с Катей прощаемся, и я ей говорю:
- Теперь, когда так важно быть искренним, прошу - не убеждай себя понапрасну, что ты любишь кофе со сливками!
- Я действительно люблю...
- Не лги же себе хотя бы теперь!
- Ладно, - я не люблю кофе со сливками...
Я смотрю на Катю с сожалением и качаю укоризненно головой:
- Катя! Лёгкость, с которой ты отрекаешься от своих слов и привязанностей, не оставляет мне надежд на задушевность, - до свидания! 

Катя: Принести тебе помидоры, перец, лук? Может быть, кинзы, горгонзолы?...
Жока:У нас же ничего этого нет!
Катя: Конечно, нет.
Жока: Так что же ты предлагаешь?
Катя: Из вежливости... Ты, кстати, должен был деликатно отказаться, а не задавать вопросы...

Катя: Расскажи мне что-нибудь о себе, чего я не знаю...
Жока: Ну что ж, будь по-твоему! Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь...
Катя: Постой, что ты делаешь?
Жока: Пересчитываю то, что будет совершенно необходимо сказать, чтобы ты могла узнать обо мне хоть немного...

Вова: Если откровенно, - что ты больше всего любишь?...
Жока: Деньги!
Вова: Что ты говоришь! - ну а...
Жока: Деньги! Конечно, деньги...
Вова: Неплохо, совсем неплохо! Но любишь же ты что-то ещё?
Жока: Хм... дай же помечтать... Да, много денег! И лучше не будем об этом продолжать, а то я становлюсь сентиментальным, - давай лучше делать деньги!
Вова: Давай...А у меня, откровенно говоря, есть увлечение помимо денег: собираю особняки, яхты, небольшие тропические острова...
Жока: Хм...Вот так люди и размениваются на мелочи!

Катя: Что, Жока, не весел? - что у тебя на сердце?
Жока: Что на сердце не скажу, - не настолько мы друг другу близки, - а вот в предсердии действительно тоска смертная...