Город на костях

= 2 =

Здесь будет город заложен назло надменному соседу! (Пушкин А.С.)


Есть в каждом городе место, где был заложен первый камень, срублена первая клеть или сказаны исторические слова  упомянутые выше. Иной царь или президент и по сей день нет-нет и намажет на кирпич раствор, и останется в истории, если не зодчим, то миротворцем наверное.
Но случается и обратное. Исторические места перекапывают, следы вчерашних деяний тщательно прячут, журналисты протирают очки - они близоруки, шепотом говорят очевидцы, стараясь не попадаться на глаза тем, кто думает иначе…
Зима в наших краях суровая. Западный ветер пуржит,  горе тому, кто по злой воле или недоразумению решится в степи двигаться или жить. Уснет уставший, и только весной найдут собаки оттаявший труп и поднимут вой.
Шесть тысяч человек военных строителей, не годных к строевой службе в далеком 1942 году разбили бивак в оренбургской степи. Дети солнечного Узбекистана не попали на фронт. С хроническими заболеваниями, хромые и полузрячие калеки  начинали строить металлургический комбинат, укладывали рельсы, срезали лопатами горы, готовили полигон для строительно-монтажных работ. Русский язык им был не знаком, теплые вещи достались не многим, и продовольствие во время не везли. Окрестные села пустовали - война парализовала хозяйство, да и сегодня в благополучные дни мало кто поделится с голодным солдатом  табаком или хлебом. Завьюжило, и стройка встала… 
А весною Сталин поинтересовался, как идет в степи строительство оборонного предприятия, марганцевые добавки делают сталь вязкой и стойкой к снарядам врага.  И помчались его подмогалы искать гарнизон, пропавший без вести в глубоком тылу. Шесть тысяч законопослушных граждан - солдат отчизны были преданы “отцами”, они вымерли на посту в ту далекую зиму.
На костях стоит Новотроицк, а в ночной степи, там, где они погибли, стали слышаться стоны -  души мертвых просили тепла и пищи, упрекали сильных в измене и немилосердии. Поседевшая степь, беспокойный ковыль, черные птицы  - спутники смерти…
Строительство не шло, и не спали вербованные. Чтобы как-то отвлечь их от ночных кошмаров места захоронения усопших обнесли колючей проволокой -   отныне военнопленные немцы поддержали многоголосый хор. Ветра дорывали мундиры невольников,  колотил озноб и снова ровнялись горы и строились стены.

- Это стонут враги, - говорили политики,  жители города успокаивались  и гордились страной победившей фашизм.
Седой учитель в бурсе ведет урок:

- Война унесла миллионы жизней. С кем была война, осужденный Корзинкин?

- С немцами? - неуверенно вопрошает ученик.

- Да, с немцами!  - утверждает историк.

- А кто был главным у наших, у русских?

- Может быть,  Жуков? - припоминает чела.

- Есть такой военноначальник,  - утверждает учитель. - А кто же в таком случае был Сталин?

- Сталин? - задумывается ученик, и отвечает - Сталин был президентом России.

- А Гитлер был президентом Германии? - весело смеется гуру.

- Не знаю, учитель.

Пленные немцы вымирали дольше. Их били прикладами, травили собаками, кидали в них камни и хоронили на пустыре. Металлические прутья  со свастикой долго ржавели под русским небом. Бурьян обволакивал могилы, и ни в пасху, ни в троицу никто не поминал усопших. Только непослушная детвора изредка навещала это место, нефальсифицированная история страшила, и, покидая немецкие могилки, каждый взрослел и задумывался о войне и расплате, о жизни в неволе.
Спустя тридцать лет эту часть кладбища по решению городских властей  перемололи тракторами, и снова гвалт: беспокойные вороны кружили свой черный хоровод. Когда последний солдатский крест ушел на переплавку, стоны усопших вновь стали пугать население города и сеять сомнение в душах живых. К  Админу Творцу  доносились они, но прощал господь бог палачей, и оставлял без движения жалобы павших.
А за колючую проволоку, чтобы не было пусто, собрали душегубов, воров и мошенников. Всю тяжелую и грязную работу отныне выполняли они. Собачий лай и крики командиров убили нервы памяти.
Фашисты пытали скелет. Он прозрел и сознался во всех грехах, оговорил  друзей и близких. Но его простили спустя много лет и клонировали. И живет сегодня образцово выращенная душа в цивилизованном мире, не зная мук.
Но иное у нас - кричащие кости охрипли, сорвали голос - мятеж захороненных масс был подавлен. Однако случается вскипишится зона, и летят под ноги палачам  отрубленные пальцы, битое стекло, трещат решетки и двери. В конвульсиях бьется больной, пенятся губы и кровь орошает землю. Внуки Железного Феликса бьют упавших ногами, да так размашисто, что папаха иной раз летит с  головы и катится по плацу. Таковы традиции русской охранки и нет слаще чувства, чем чувство выполненного долга перед страной.

(продолжение следует)