Герой

По-моему, когда самец обезьяны в поисках добычи случайно роняет кокос на голову своей самке, а потом, не удержавшись, падает на нее сверху сам, так и не добыв ужина, самка может сказать ему на это «У!» или «А!», максимум. Но не как не: «идиот, посмотри на соседа, шкура блестит, баобаб – полная чаша, дети золотыми бананчиками играют».
Ну и шут с ними, обезьянами.
У меня был приятель. Герой. Несмотря на мужественную фамилию, жена от него ушла. То есть, она никуда не ушла, но его выгнала, поздно вечером, без зонта. Звонок у меня не работает, поэтому я открываю, как только постучат. Бесфлэтовый пипл чаще всего является к ночи. Я долго не сплю.
За неделю мы с Героем просмотрели все мои фильмы. Маршрут обычный – ванна, кухня, диван. Меняется только время суток. Но беда в том, что Герой не был обычным человеком, он решил постараться.
- Бабушкин кулон – 68 рублей? Вы смеетесь, ребята! Он же стоил половину дедушкиной конюшни! Это же антик, господа!
Согласны?
Не геройское дело, ломбард.
Напротив, через дорогу – «Мороженное», киоск. Герой перескочил через лужу и потряс на ладони мелочью.
- «Розочку», пожалуйста, - он кинул медяки на тарелку.
- 7,50. – под эти слова тарелочка опорожнилась.
- Ну? – наклонился к окошку Герой.
- Что «ну»? Давайте семь пятьдесят.
Герой пожал плечами и ткнул пальцем в картинку:
- «Розочку», такую. Пожалуйста.
Внутри киоска что-то отвлеченно шуршало.
- Розочка стоит семь пятьдесят! А вы дали только шесть, - в доказательство на тарелочку снова упал двуцветный набор монет.
Киоскеры всегда прямолинейны и от тебя ждут того же. Не то, что в больших магазинах, где одни манекены позволяют себе выражать то, что у них на уме. Например, подходишь ты с плечиками к продавщице и говоришь: «Моя девушка не может носить такую прозрачную юбку, нет ли у вас чего-нибудь поматериальнее?». Она отвечает: «Наши клиенты в материальном смысле не жалуются, а у вашей девушки, что, комплексы на этот счет?». «Счет, - говоришь ты назидательно, - ведется ошибкам, а такая поредевшая юбка, кроме того, проредит мой счет в два счета». И гордо идешь в магазин поменьше.
Герой потер лоб.
- «Снегурочку» возьмите, она дешевле, - сочувственно предложили ему из киоска, закончив шуршать.
- Не надо, я возьму «Розочку», - сказал он и добавил еще рубль с полтиной.
Над городом висела огромная туча. Возможно, не над всем городом, а только над нашей улицей.
«Завтра будут деньги», - думал Герой, поворачивая вафельный стаканчик то одной, то другой стороной к чисто бритому подбородку.
Судьба не давала ему расслабиться.
Мою квартиру, в части которой он временно поселился, я собирался освободить и сдавать за 250, мысленно. Примерно нашел жильца. Меня жали обстоятельства, и я извинился перед Героем за свою жадность.
- М-ммм, - сказал он мне, выслушав, - подвинулся бы хотя бы на сотню. Через полгода я смогу платить тебе больше.
Если вы снимаете жилье, двенадцать из всех дней в году вам наиболее неприятны, а если сдаете, наоборот.
- Не могу, - ответил я и ушел спать. Я не хотел ждать полгода. Герой мне не казался надежным.
Он повернул голову и не донес мороженное до рта. Серым питоном прижимаясь к асфальту, на него молча и стремительно несся какой-то полугоночный пижонский автомобиль. Застыв на краю огромной лужи и глядя, как его собираются сбить, Герой с отвращением подумал: «Станет ли мне когда-нибудь страшно?». Подумав так, он едва успел взмахнуть руками и отскочить. Шины въехали в воду по самый радиус, и лужа выбросила в воздух шипящее водяное крыло. Врезав Герою по джинсам, водяная птица иссякла. Оставив свои грязные капли умирать на ясно-голубом рубчике.
Каждому его смерть не до фени, кто-то хочет умереть в объятиях близких, кто-то в теплой постели. Умирающему приятно, а какой кайф постели, когда в ней отбрасывают коньки? Полгода придется содрогаться подушке всеми своими перьями, вспоминая ваши холодные уши.
А вообще, все дело в любви. Лужа, например, не любила Героя, иначе бы она высохла еще до того, как он вознес над ней свое тело. Сомлела бы. Испарилась.
Если в тесте попадется вопрос «часто ли вам приходит в голову, что никто вас не любит», не отвечайте «да». Вас сочтут за неудачника и меланхолика. Лучше соврите, вранье моднее. Все дело в любви, говорю вам. Мы все только ее и ищем…
«Козел!» - хотел крикнуть Герой, но стерпел. Автомобиль скрылся за поворотом.
Герой опустил голову и посмотрел на свои джинсы. Чтобы хоть как-то дать понять провиденью, что ему больно, он скривил брови и пылко взмахнул руками. Бросил их вверх к черной туче, собираясь потом в полсилы хлопнуть себя по ляжкам.
Как ни пускай страсти по боку, они лезут с другого…
В одной руке у Героя было мороженное, размякшее по бокам. Поддавшись импульсу, безвольный десерт взмыл из стаканчика к черной туче, полагаю, он не думал упасть, а просто поддался страсти. Но кто не падает? Видали таких? Мороженное шмякнулось на мужскую грудь, и вовсе размякло. Не позаботившись о том, есть ли у человека куртка на смену.
Страсть и любовь не одно и то же. Но, ерунда. Когда ты герой, тебя ничто не собьет с толку. Ни жена, которая остается жить в твоей квартире, ни шлепок сладкого молока, ползущий прямо к ширинке. Удача найдет тебя. Хотя бы в виде старого кожаного пиджака из чужого шифоньера взаймы.
Куртку в таз.
Дешевую квартиру нужно найти как можно скорее.
Из-за бьющей воды Герой едва расслышал телефонный звонок.
- Должен добежать, должен успеть, - бормотал Герой, уворачиваясь от углов и табуретов, - да где же ты есть? – он сорвал подушку с дивана, - Алло!
Трубка продолжала звонить. В недоумении Герой встряхнул ее и снова приложил к уху.
- Алло, Нана (ударение на первом слоге), это вы? Что есть нового, Нана?
Слушая, Герой по-детски чихнул, потом неодобрительно покачал головой:
- Это мы смотрели уже. Нана, говорю вам, смотрели!
Герой опустился на колени перед креслом, просунул руку куда-то вглубь и старательно шарил, отвлеченно кивая и изредка вставляя удушенные звуки. Наконец, его рука вылезла из-под кресла и обронила между колен свернутые трубочкой купюры. Пальцы недолго считали – 200. Хмуро, исподлобья он взглянул на читателя.
- Слишком дорого! – минуту он рассматривал свое богатство на свет, водил большим пальцем по картинке и вдруг резко вскричал:
- Нет уж, как раз об этом мы и говорили с самого начала. Я еще что-то соображаю, - и растопыренной ладонью Герой потряс у виска, - я ограничил вас только ценой, Нана, но ценой я вас ограничил.
Он в волнении подошел к шифоньеру и достал оттуда мой старый кожаный пиджак.
- Хорошо, хорошо, Нана! Есть у вас что-нибудь однокомнатное по красной ветке в пределах ста и еще половины? Еду.
Квартира ему понравилась сразу. Еще до того, как он увидел ее. Хозяин готов был упасть в цене из-за сидячей ванны. Тоже мне, верх неудобства! А моются ли герои вообще? Стоя, наверняка, стоя.
Герой шагал впереди хозяина, сокрушенно приветствуя каждую царапину на обоях и иногда неопределенно тыча пальцем в пятно на обивке. Квартира была хорошая: в меру пыльная и забитая книгами. Деловито меряя ее шагами, своего радостного лица Герой не показывал, и хозяин быстро сникал под стук его каблуков. Чтобы сломать робкого арендодателя, осталось совсем чуть-чуть. Еще миг, и он сдаст пальму вместе с бананами.
- Вы едите бананы? – вдруг спросил Герой, подбираясь к ванной.
Хозяин успел только моргнуть, а звали его, кстати, Эдуард Аваннесович, и наступил на собственную штанину.
Пристально глядя ему в глаза, Герой распахнул дверь:
- А меня вообще волнуют обезьяньи проблемы! – он выпрямился во всю ширину плеч и не спешил заглянуть внутрь.
Не будь у хозяина таких длинных ресниц, Герой прикончил бы его в два счета и поселился бы здесь бесплатно. Эдуард Аванесович жалобно уставился на Героя. «Нет! Ничего длинного в течение полугода!», - твердо сказал сам себе Герой, быстро взял себя в руки и заглянул в ванную комнату.
«Шекспир, Шекспир, ты правишь миром!»
- А что это тут у вас?
«Да девственна ли ты, Афелия?»
Хозяин в отчаянии заломил руки.
«Мой господин!»
Потом он залепетал как начинающая актриса:
- Видите ли, ванна, конечно… Не, как бы это сказать… Но вы не торопитесь, - сидячая ракушка была белой как снег, ее хозяин оправдывался, - я понимаю, большой дискомфорт. Мы с женой жили с этой штукой 25 лет, я все понимаю. Поначалу она очень страдала, хотела уйти (тут Герой поднял бровь). Но потом примирилась… Я уступ…
Герой оглянулся на Аванесовича через плечо, потом отвернулся от него, и ничего не ответил. Зато зеркало, висевшее над крошечной раковиной, шевельнуло его губами и изрекло:
- 100!
В присутствии Наны подписали контракт.
На улице, нагнувшись за сброшенной старым кожаным пиджаком пуговицей, Герой хихикнул:
- Фантастическая удача!
Туча бежала на запад.
Тренькая, подошел трамвай. Смятый в кармане проездной талон оказался использованным. Ну и хорошо! Теперь Герой мог быть честным. Он заплатил хозяину 100 + 30 Нане, и на 70 собирался жить, пока не найдет работу. Развеселившись, в последний момент он вырвался из вагона и, застегивая пиджак на оставшуюся пуговицу, зашагал к пункту обмена валют.
- Вы, надеюсь, понимаете, - прощаясь, сказала ему Нана, - что в случае разрыва договора по вашей инициативе, оплата первого месяца отходит арендодателю?
Герой вошел в обменный пункт и встал в очередь. Договор разрывать он не собирался, потому что лучшего варианта, чем эта квартира, невозможно придумать. Кроме моей, разумеется, но я-то не согласился ему уступить.
- Разве что мне привалит в наследство Бэкенгемский Дворец!
- Даже в этом случае, - Нана не признавала исключений, - внесенная плата останется у хозяина.
В обменном пункте было тепло и пахло кофе. Герой подмигнул кассирше, и она разулыбалась. Он получил много купюр вместо двух, опустил их в карман, вышел на дорогу, и ни одна машина не обрызгала его грязью.
- Фантастическая удача!
Герой поехал за вещами на такси. Он мечтал. Хорошо было катиться по городу, дыша впитавшимся в пыль дождем. Давно он не слушал радио. Милые песенки.
Немного жаль потраченных денег, почувствовал он, расплачиваясь с таксистом, и захотел колбасы.
«Ничего, - Герой дружески похлопал кожаный карман, - денег теперь полно!»
В подъезде прохладно, зеленая батарея всегда немного течет. Лирика заползла ему под рубашку.
«Только бы ничего не случилось», - Герой совсем разомлел и собирался зевнуть.
Можно зевать в темном подъезде, но не поминай при этом случайности.
Едва захлопнулась старая дверь, какой-то шум из угла кинулся на Героя, так стремительно, что он не успел ничего сообразить. Шарахнуло по лицу. Похоже, его сбили с ног. Потом навалились на него всем телом, подмяли, скрутили руки, и больно карябали ухом о подъездный бетон и поломанный кафель. Барахтаясь на полу, черепом под батареей, Герой ничего не мог предпринять, только слышал какие-то гадкие звуки. То ли у него хрустнул нос, то ли это влажное такси отъехало от подъезда.
Голодного и незлого легко побить. Голодный герой не зол, как Пизанская башня, которой наскучило падать.
Вдруг подмышкой лопнул пиджак. Взятый взаймы из шифоньера. На лицо спикировал кусок текстиля, по запаху крытого кожей. В тот же момент перестали бить, обхватили бока ногами, стало почти уютно. И отовсюду посыпался монетный звон. Как смех пионервожатой. Только немного реальней. Намного реальней. Герой медленно приходил в себя. Его держали одной рукой за талию, другой шарили по бедру. Он содрогнулся и сбросил с лица пахучий карман старого пиджака. От неожиданности обе руки отпряли.
- Вор! – тонко крикнул Герой, сообразив, наконец, что происходит. Он как мог, замахнулся плечом и выкатился из-под батареи. Иные запахи, другая перспектива. Герой зацепился за чьи-то бицепсы и рванул на себя могучую тушу. Он мотал ее изо всех сил, тряс и, быстро перебирая руками, иногда попадал кулаком во что-то мягкое. Не щадя голодного организма, он боролся, он почти победил. Почти встал на ноги. Кусок колбасы с утра (не слабеть!) и он дрался бы совсем по-другому. Не тискал бы ублюдка, а дрался. Не на полу, а на вольном просторе. Мужая с каждым нанесенным ударом!
Последняя мысль его была о любви, мы все ее ищем. «Поведет теперь свою девку в ночной клуб!», - подумал Герой, разжал руки и упал, теряя сознание. Его чем-то сильно стукнули по голове.

- Послушай, - сказал я ему, когда он вошел в дверь, - я подумал, подумал и посчитал… насчет, ну ты говорил, что через полгода сможешь больше платить… Короче, того-этого, я же не хочу быть жлобом.
Лицо его стало каким-то несчастным. Я удивился, но продолжал:
- Из-за каких-то ста баксов. Да и вот еще что: ты просил уступить 100, я скину 150. В человека, в конце концов, надо верить.
Он прислонился к стене и промокнул нос плечом. Потом перебил меня. Такими словами: «Я страдал, я не ел, крутился как мангуст», что-то вроде того. Я пошел готовить ему яичницу.
- Представляешь, - крикнул я с кухни, - тот жилец оказался сволочь. Знал же, как срочно мне нужны деньги, а отказал в последний момент. Все думают исключительно о себе! Ладно. Ну так как? Давай мне сто баксов, поживешь как бы в счет дружбы, а через полгода сможешь платить больше. Только устраивайся ты, наконец, на работу, живешь как непонятно кто. Пиджак мой зачем-то испортил, без спросу…
Лучше бы я тогда сказал ему «у!» или «а!», как обезьяна. А он бы мне лучше набил морду.

Но он же не думал тогда, что мне придется называть его по имени-отчеству и просить подписать заявление на отпуск…