Город, в котором дождь

Тихие шаги по мокрому асфальту. Медленно сереет утро, загоняя в подворотни и подъезды останки ночи. Город спит, в субботу ему некуда торопиться. Некуда торопиться и мне.  Тихие шаги – мои шаги, сонный город – мой город в череде многих.
Я называю его своим, потому что он был первым, я родился в нем и вырос.  Тогда, очень давно, он был для меня единственным. Через него я начал познание действительности и окружающего мира. Мир сначала был узок, ограниченный деревянной решеткой детской кроватки, затем стенами квартиры, затем двором с двумя  старыми тополями отделенным от шума улиц  желтыми стенами домов. Позже мир расширял свои границы ближайшими улицами, районом, городом.
Город со временем потерял возможность ограничивать мир, и он вырвался наружу, сливаясь в единое целое, деревнями,  полями   и лесами, реками и другими городами, которые раньше существовали в моем понимании лишь в виде обрывков информации  из книг, газет и телевизионных передач.
Я перемещался  по этим хаотично раскрывающимся пространствам, сначала с интересом и любопытством исследователя, потом с упорством путника, позже с безразличием  перелетной птицы. И тогда мир вновь превратился в некое подобие осколков, случайных отрезков времени между одним городом или местом и другим.
Не смотря на кажущиеся внешние различия между именами людей, названиями улиц и поселений эти осколки сливались в моем представлении в нечто усредненное. Этот дом, этот лес, эту реку я их уже видел, но когда, может быть минуту назад, может быть пять лет назад, а может быть всегда, с самого рождения.
Правда, бывали и моменты яркой непохожести, которые, как фотографические снимки, постепенно тускнея со временем, оставляя только контуры события, фиксировались в памяти. Летний вечер, сопка, возвышающаяся над маленьким городком в тайге, обрамленная далеко внизу полотном железной дороги. С ее вершины открывается панорама на десятки километров вокруг. Берег Тихого океана  запутавшийся в пелене тумана. Ярко желтый цвет выпаленного солнцем степного ковыля.
Это всего лишь всплеск эмоционального восприятия на фоне среднестатистического времени.
Постепенно и я превратился в некий собирательный образ под названием человек.  Иногда кажется, что мне тысячи лет, во мне живет генетическая память давно ушедших эпох и праха свершившихся событий. Если верить в реинкарнацию, то чьим, и каким по счету я являюсь воплощением первым, десятым, тысячным. А может  я это и есть я, и являюсь воплощением лишь самого себя, бесконечное количество раз.
Мои шаги смешиваются с чьими то шагами. Оборачиваюсь. Девушка спешит домой, очевидно, вчерашняя вечеринка затянулась. Заметив меня, она на секунду настороженно останавливается, а затем  прибавляет шагу.   
- Простите, как пройти на Рабочую улицу – слова тонут в дожде.
Девушка спешит дальше, не останавливаясь.
- Да не бойтесь вы – мои слова похожи на мольбу – я сто лет не
был в вашем городе, заблудился – Моем! Вашем, звучит отстранено.  Хотя, наверное, теперь это ее город. Моим он перестал быть, наверно, еще тогда, когда она еще лежала в пеленках.
Девушка, чуть замедлив шаг, не оборачиваясь – Такой улицы нет, вы что-то напутали –
Напутал, вполне возможно, я так давно меняю города тряской вагонов  и духотой автобусов, что вполне мог спутать одно название с другим. Силюсь вспомнить для ориентира наиболее яркие приметы детства.
- Там еще пустырь большой рядом с рынком, туда летом цирк-шапито приезжает -
- Нет никакого цирка – девушка вновь ускоряет шаг, очевидно принимая мои вопросы за попытку приставания. Смешно. Глупышка, ты не моего формата, у тебя в голове «Тату», «Блестящие», «Корни»   да прочий мусор, хотя, если задуматься, то в ее возрасте у нас были свои заморочки. Интересно, а что осталось…
- Подождите, там, на соседней улице, общежитие пединститута – в последней надежде, что хоть оно никуда не делось, кричу ей вдогонку.
Девушка останавливается – Да, это рядом, вспомнила, Рабочая улица теперь  Архангельской называется – Да хоть Сатанинской – думаю я. Что от этого меняется?   Она еще раз окидывает меня недоверчивым взглядом. Очевидно, фейс-контроль я прошел – Ладно, идемте, мне по дороге, я вас провожу. -
Мелкий моросящий дождь висит над улицами города.   Идем молча.
Начинаю узнавать, по отдельным приметам, полу истлевшие в памяти  образы домов, изгибы поворотов, старые чугунные ограды. 
- Спасибо, что показали дорогу, дальше я уже найду –
Девушка спешит домой, ее шаги постепенно стихают, размытые
дождевой  водой.  Старый четырехэтажный дом, покрытый, как и много лет назад, все той же желтой краской. В детстве, казавшийся мне огромным, он уменьшился вместе с расширением мира, сжавшись в один из многих отрезков моего восприятия прошлого.   
Крайний подъезд, предпоследний этаж, направо. Звоню в дверь, не боясь разбудить. Теперь, будь что будет.
Дверь открывает паренек четырнадцати лет. Он похож на меня в его возрасте, таким я еще помнил себя,  когда не стеснялся смотреть в зеркало в глаза самому себе.   
- Вам кого, мамы нет дома, она уж неделю как уехала к сестре в
другой город  –
- Жаль,   я ее друг детства, проездом у вас, а ты не боишься 
открывать дверь незнакомым?  -
- Нет, со мной  Рекс, - из комнаты раздается  красноречивое ворчание крупной собаки
- А отец тоже уехал? - 
Мальчик становится печальным и задумчивым – Мой папа погиб, когда я был совсем маленьким, он был военным –
- Ладно, может заеду как-нибудь еще –
Спускаюсь по лестнице, выхожу из теплого полумрака подъезда.
Дождь моросит,  как и прежде. Может быть, я действительно перепутал дом, улицу, город, заблудился  в пространстве и времени.
А может быть, я действительно погиб, или просто меня никогда не было.