Откровение Анны

Глава 16, роман "Российская лебедушка"
— Что вам рассказать о нас, — задумчиво произнес Григорий и посмотрел на Семена. — Мы с Семеном не родные братья. И даже не двоюродные. Нас с ним породнило большое горе, которое свалилось почти одновременно на наши семьи. У Семена скоропостижно скончался отец от сердечной недостаточности, связанной с большими неприятностями на работе. Он был партийным работник довольно высокого ранга. А тут крах КПСС. Он просто не вынес этого. У меня мать долго и тяжело болела и скончалась от цирроза печени. По воле случая могилы наших родных оказались рядом. Там мы и познакомились. К этому времени мы с Семеном оканчивали институты, я юридический, а Семен экономический. Это был период разброда в нашей стране, когда все рушилось. Работы нигде не было. Вот мы с Семеном объединили наши капиталы, которые были у наших родителей, продали хорошие квартиры в центре города, машины, гаражи и одну дачу. Купили небольшую квартиру в Заводском районе и съехались все вместе. Вот так мы породнились. На вырученные деньги мы взяли в аренду таксопарк. Дела наши пошли хорошо. Со временем мы выкупили этот таксопарк. Сейчас Я открыл три юридические консультации, Семен расширил ремонтную мастерскую таксопарка и превратил ее в небольшую станцию технического обслуживания. Еще он открыл магазин запасных частей для различных автомобилей и платную автостоянку для частных автобусов. Вот так судьба распорядилась нами, породнив совершенно чужих людей.
— Надо же. Никогда бы не подумала, что вы не родные. У вас даже какое-то сходство есть. Теперь я должна вам рассказать о себе, иначе останусь в долгу перед вами.
— Анечка, если это больно вам, то не надо омрачать такой хороший праздник, — поспешил вставить свое слово Семен.
— Нет. Мне нисколько не больно. Все это давно позади. Боль утихла и притупилась настолько, что мне порой кажется, что это было вовсе не со мной, а будто я прочла роман ужасов о ком-то другом. Мне едва исполнилось шестнадцать лет, когда я окончила среднюю школу. Училась я не очень хорошо. Знаниями не блистала. Так, с тройки на четверку перебивалась. После окончания школы пошла работать в Животноводческий Комплекс, который был построен недалеко от нашего села. Работа была не из легких, но платили по тем временам очень хорошо. Я была довольна. Потом началась перестройка, перебои в сдаче скота совхозами и колхозами Комплексу. Началось сокращение рабочих. Так в восемнадцать лет я стала безработной. Вам, наверно, не интересно все это слушать?
— Нет, Анечка. Мы с большим интересом слушаем вас, — поспешил заверить ее Семен. — Пожалуйста, рассказывайте дальше.
— Еще в селе мне дали адрес одной старухи, которая жила одна и сдавала комнату приезжим. Эта бабуля меня приняла на квартиру, но прописки не обещала. А где устроишься на работу без прописки? Я только могла устроиться на двухмесячные курсы кондукторов, где не спрашивали прописку. Я уже месяц проучилась на этих курсах, когда из тюрьмы вышел сын моей хозяйки. Он был старше меня на двадцать два года. Я ничего такого не думала, называла его дядей Колей, особого страха перед ним у меня не было. Однажды он встретил меня на вокзале после занятий и попросил, чтобы я его выслушала. Он стал говорить мне о своих чувствах, что не может на меня спокойно смотреть, что его жизнь в моих руках и просил, чтобы я вышла за него замуж. Я ничего определенного ему не ответила, только попросила, чтобы он дал мне время подумать. — Аня замолчала, опустила голову и долго так сидела. Ребята, затаив дыхание, ждали продолжения этой страшной исповеди.
— Если бы я могла предположить, чем все это закончится, — тяжело вздохнув, продолжала она. — Даже если бы знала, то ничего не смогла бы предпринять. В городе у меня совершенно не было знакомых, мне не было к кому пойти. К тому же он пригрозил, чтобы я не смела никуда сбежать, так как из-под земли меня достанет. После разговора он взял меня за руку и привел домой. Потом не спускал с меня глаз, все следил, не сбегу ли я. Это уже потом я все поняла. А ночью, — она взяла стакан с шампанским и большими глотками выпила содержимое. —А ночью, когда уснула его мать, он пришел ко мне в комнату и силой овладел мною, — она снова замолчала, тупо уставившись на пустой стакан, который все еще держала в руках.
Григорий поднялся и от волнения стал ходить по комнате. Семен опер локти о стол и обхватил голову двумя руками. Никто не мог говорить, переживая услышанное. Только Светочка старательно доедала свой торт, не ведая о том, что творится в душах взрослых. Наконец, Григорий сел и тоже опустил глаза, не в силах произнести ни слова. Молчание затягивалось.
— Все, я больше не могу, — призналась Светочка и отодвинула от себя тарелку с небольшим кусочком торта.
Все заулыбались, глядя на ее испачканную физиономию.
— Пойдем, дочка, я тебя умою, — поднялась Анна и увела девочку в ванную.
— Как тебе все это нравится? — Григорий налил себе «Фанты». Крупными глотками выпил напиток, поставил пустой стакан на стол и посмотрел на Семена.
— Жуткая история, — тихо проговорил Семен. — В нее трудно поверить, но придется. Такое выдумать невозможно. Бедная девочка, сколько же ей пришлось пережить. Надо, чтобы она выговорилась до конца. Она с этой болью жила все эти годы. Пусть облегчит свою душу.
Вернулись из ванной Аня и сияющая Светочка. Ее умытая мордашка счастливо улыбалась. Она тут же кинулась к своим игрушкам, стала с ними играть.
— Ой, ребятки, а что-то не то выпила, — растерянно глядя на гостей, проговорила Аня. — У меня так кружится голова. Все плывет передо мной и качается.
— Ничего страшного, — подхватился Семен и помог ей сесть на стул, придерживая за локти. — То было шампанское. Вы просто машинально его выпили.
— Мальчики, мы так давно уже знакомы, что пора нам перейти на «ты». Не возражаете?
— Нет, Анечка, нет. — Семен заглянул в ее глаза, — как себя чувствуешь?
— Ничего. Сидеть еще могу, а вот идти боюсь. — Она поправила обеими руками волосы, и ребята заметили, что у нее больше нет обручального кольца. Наверно, таким образом, она хотела навсегда избавиться от прошлого.
— Не надо вставать. Сиди спокойно. Это шампанское. Алкоголя оно содержит очень мало. Хмель быстро пройдет. — Семен не отходил от нее, боясь оставить без присмотра.
— Сядь, Сема, я постараюсь не вставать. — У Семена сжалось сердце. Так ласково она назвала его впервые. Он сел, не сводя с нее глаз. — Я все вам расскажу. Раз уж вы так настойчиво продолжаете со мной дружить, то я хочу, чтобы вы все знали обо мне. Я только одной женщине рассказала об этом и то не все. Так, несколько отрывочных сведений, не более. — Она некоторое время сидела молча, собираясь с мыслями.
— Когда все произошло, я очень плакала, — продолжала свой рассказ Анна. — Он не утешал меня, не ласкал, а только сказал, что теперь я от него никуда не убегу, потом поднялся и ушел в свою комнату. Я всю ночь проплакала, а утром пораньше поднялась и ушла из дома. Я не могла идти на занятия, у меня в голове был какой-то сумбур, внизу живота была сильная боль, так как он насиловал меня довольно долго с небольшими перерывами. Меня тогда охватило такое отчаяние, что не хотелось больше жить. Я пошла к Волге, долго стояла на мосту, но броситься с него у меня не хватило смелости. Постепенно боль утихла, отчаяние сменилось полным безразличием ко всему. Я смирилась со своей участью и покорилась судьбе. Свадьбы у нас не было. Просто приехали мои родители, мы с мамой поплакали вдвоем, погоревали. После регистрации посидели немного за столом. Ни радости, ни веселья. Говорят, лиха беда начало. Не знаю, как кто понимает эту пословицу, но я вижу в ней иной смысл. Если бедой начинается семейная жизнь, то счастья уже не жди. Много таких случаев я знаю. Если перед свадьбой или во время свадьбы происходит несчастье, то эта пара рано или поздно разойдется. Не будет у них счастья, не смогут они жить вместе. Я вас еще не утомила?
— Нет, Анна, мы внимательно тебя слушаем, — тихо проговорил Григорий.
— Говори, Аня, говори! — поддержал брата Семен.
Аня глянула на дочь, которая уже переодела своих кукол в другие наряды.
— Спасибо вам, ребята! Вы угодили моей дочери. Теперь у нее будет занятие на весь вечер. Я хоть смогу выговориться. У нас несчастье было иного рода. Разве могла я быть счастливой в браке с человеком, который попрал мою честь, который силой овладел мною, не спросив у меня даже, хочу ли я этого. Как несчастьем началась наша совместная жизнь, так несчастьем она и закончилась. Первый год еще было ничего. Он жалел меня, купил мне нарядов. Вначале у него было много денег, только не знаю, откуда. Вскоре я поняла, что у меня будет ребенок. Муж запретил мне устраиваться работать проводницей. Я осталась сидеть дома. Он устроился работать шофером. Все вроде бы было, как у людей, если не считать мою ненависть к нему. Родилась дочь. Он вроде бы изменился к лучшему. Часто брал ребенка на руки, прижимал к груди и улыбался при этом. В такие минуты он мне даже нравился. За его любовь к ребенку я готова была простить ему все. Но эта идиллия скоро кончилась. Когда дочери исполнилось полгода, умерла его мать. Так тихо, спокойно. Просто утром мы обнаружили, что она мертвая. После похорон матери муж запил. Запил по черному. Вот тогда-то он показал свое нутро. Если б вы только знали, как он надо мной издевался, какие пытки для меня придумывал. Но это только в пьяном виде. Трезвым он был сама любезность, но стоило ему выпить стакан водки, он просто зверел. Разговаривать с ним было бесполезно. В ход сразу шли кулаки. В такие моменты я хватала старое пальто и убегала из дома и ночевала за дверью на лестничной клетке. Как я тогда молила Бога, чтобы он забрал его от меня. Бог не вынес моих страданий и смилостивился надо мной. Помните, были такие годы, когда продавалось много водки, от которой погибли сотни людей. Вот такая участь досталась моему мужу. Это за мои страдания, за мои слезы и унижение, за растоптанное девичество, за украденную юность. Я даже слезинки не уронила на его похоронах. — Она сложила руки на груди, как бы обнимая себя, и закрыла глаза. По ее щекам в два ручья текли крупные слезы. Ребята молча смотрели на нее и тоже утирали глаза, кусая губы. Потом она открыла глаза, полные слез.
— Спасибо, вам, мальчики. Только встретив вас, я поняла, что такое быть молодой и красивой. Я не знаю, почему вы так упорно ходите за мной, но привыкла к вам. Мне с вами хорошо. Я счастлива осознавать, что у меня такие замечательные друзья. Теперь вы знаете обо мне все. Теперь мне будет легче жить, так как сошел с души груз недоверия к людям вообще и к мужчинам в частности. У меня такое впечатление, будто у меня вырастают крылья, мне хочется петь, ходить в театры, на танцы, посмотреть на мир другими глазами. Одним словом, увидеть и пережить все хорошее, что даровано всем людям в этой жизни, и чего я была лишена все эти годы из-за проклятого мерзавца. Я сейчас поставлю чай. — Она хотела подняться.
— Сиди! — неожиданно приказал Семен. — Я сам все сделаю. — Он поднялся и пошел на кухню, откуда послышался шум наливаемой из крана воды в чайник. Вскоре он вернулся. — Ты как себя чувствуешь? — спросил он у Анны.
— Ничего, все нормально, — удивилась она. — А почему ты спрашиваешь?
— Но у тебя же кружилась голова от шампанского.
— Ах, да. Все прошло. Больше не кружится. — Она улыбнулась. Ее глаза к этому времени высохли от слез. Настроение улучшилось. — Простите, что наше застолье получилось таким невеселым. Но зато я будто заново родилась на свет. И теперь знаю, как действует шампанское. Я все-таки попробую подняться. — Семен подал ей руку. Она оперлась о его руку, встала на ноги. — Ничего, все нормально. Не волнуйтесь за меня, я принесу пирог, который испекла для вас и для именинницы. Но она уже наелась торта, ей не до пирога. Вон как возится со своим детским садом. Вы просто молодцы, что купили ей таких замечательных игрушек. У нее почти ничего нет, и я не могу купить, так как игрушки стоят очень дорого. Так, есть старье какое-то, которое нам из жалости дают чужие люди. Выбросить им жалко, а так вроде доброе дело сделали. Мы и этому рады.
Вскоре дружная компания пила чай с пирогом. Теперь разговоры были ничего не значащими, так, о разных пустяках, о погоде, о ценах, которые продолжали расти.
Домой ребята вернулись молчаливыми и подавленными. То, что они услышали, никак не укладывалось у них в голове. Они долго ворочались в постелях. Первым не выдержал Григорий. Он сел на постели, включил бра над своей кроватью
— Что, Гриша, не спится?
— Нет, Семен. Все думаю об Анне. Надо же, на одного человека свалилось столько беды. Я вот что думаю. Пора нам рассказать нашим родителям о ней. Надо их познакомить с ней. Я надеюсь, что наши родители поймут нас и помогут нам. Мне хочется, чтобы Аня побывала в театрах. Не мешало бы сводить ее в ресторан. Пусть летом отдыхает у нас на даче. Одним словом, ее надо ввести нам семью. Ребенка она всегда может оставить с нашими родителями, когда мы с ней пойдем куда-нибудь. Надо дать ей возможность посмотреть на мир другими глазами. Даже если она никого из нас не полюбит, то станет нашей сестрой. А то, что у нее сердце молчит, в этом я уверен. Она не смотрит на нас, как на потенциальных женихов. Она просто не стремится к замужеству. Ей это ни к чему. Все ее чувства атрофировались. Осталось только материнское чувство. Всю себя без остатка она отдает ребенку. Ты видел, в какой нищете она живет? Она не вылезет из нее никогда, если ей не помочь. А вот как помочь, чтобы ее не обидеть, я пока не знаю. Можно было бы найти ей высокооплачиваемую работу, но у нее нет никакой специальности и образования. Учиться за наш счет, она откажется. Ума не приложу, что делать.
— Я тоже не знаю, Гриша. Надо подождать еще немного. Жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, что сам никогда не додумаешься до этого. Поживем, увидим. А сейчас давай спать, а то скоро уже вставать. У меня предстоит трудный день. Там что-то в ремонтных мастерских не ладится, буду разбираться.
— А что случилось? — заинтересованно спросил Григорий.
— Ничего страшного. По-моему, начальник мастерских что-то мудрит. Шофера жалуются, что слишком дорого им обходится ремонт. Вероятно, он слишком завышает расценки. Так мы можем потерять наших клиентов.
— Завтра я с тобой пойду, и во всем разберемся вместе. Если это так, то придется его попросить уйти. Мы и так дали ему высокий оклад, а он еще хочет на своих же товарищах заработать. А сейчас давай спать.
Продолжение в главе "Няньки"