Армагеддон

ПРЕДИСЛОВИЕ. У этой истории нет ни начала, ни конца. Я рассказываю ее так, как знаю сама...

****
...и там нас поселили на четвертом этаже в двухкомнатном номере. Комнаты оказались довольно большими, но одна из них была проходной. Вторая комната не имела отдельного входа, и мы поселили туда бабушку – мою маму. Она инвалид и может передвигаться только в своем кресле-каталке. К тому же, не очень хорошо беспокоить ее каждый раз, когда мы куда-нибудь идем. Так ей будет спокойнее. Хотя, с другой стороны, мы с сыном снова оказались в одной комнате, что тоже не совсем хорошо. Он уже довольно большой мальчик, и не дело ему все время находиться и спать в одной комнате со взрослой женщиной, даже если это его мама. Но, как говорят, дареному коню...

Место там было замечательное – далеко от города и от всех предприятий. Вокруг, куда ни посмотришь – только поросшие травой холмы, небольшие лесочки, покой, воздух и тишина... О таком я могла только мечтать – сколько лет тяну без отдыха, постоянно в напряжении, решая неотложные проблемы, которые возникают одна за другой.

Повезло! Теперь можно будет пару неделек отдохнуть и отоспаться. Ни готовить, ни убирать... Всё принесут, и всё сделают. С мамой, надеюсь, за это время ничего не произойдет, состояние у нее, слава Богу, стабильное. Да и малой отдохнет, отоспится. Ему тоже не повредит. Рзвлечений, вроде, особых не намечается, как раз то, что нам надо. Здесь, по-моему, вообще ничего не происходит.

Не очень, правда, хорошо, что мы на четвертом этаже, но ничего, в конце коридора есть грузовой лифт, так что проблема спустить маму в коляске вниз или поднять наверх невелика. Зато вид из окна какой!

Мы шли по коридору на ужин и любовались облаками. Заходящее солнце стояло еще довольно высоко, и только отдельные облака приобрели тот специфически-флуоресцентный оттенок, который бывает только теплым летним днем в устойчивую хорошую погоду на закате солнца.

Мы шли и любовались облаками. Какие они все-таки разные! Те, что пониже, близко к горизонту - длинные, серовато-голубоватые. Те, которые прямо под солнцем, уже золотятся и горят малиново-алым блеском – тоже длинные, спокойные... А это еще что такое? Какое странное облачко! Похоже на черный дым. Где-то смолу жгли, что ли? И выглядит, как кучевое облако, хотя и очень маленькое, а все остальные – длинные и плоские... И летит быстро... Впрочем, это-то как раз не удивительно – оно ведь на другой высоте! Там может быть сильный ветер… Все равно странное облако. Только одно такое, и больше ни одного похожего.

Мы все, идущие по коридору обратили внимание на это облачко. Уж слишком разительным контрастом выглядел этот клочок черного дыма на ясном голубом небе. Дым был не слишком густым или плотным, солнечные лучи пробивались сквозь него, но он был черным.

К тому времени, когда это облако достигло солнца и закрыло его, оно приняло форму пухлого кудрявого младенца с крылышками, ну прямо ангелочка. И если допустить, что это и впрямь был ангелочек, то в руках в него была труба. Оттененный солнечными лучами силует четко просматривался на голубом небе.

Мы смотрели и удивлялись. Каких только чудес не бывает в природе!

Облачко прошло через солнце, на минутку закрыло его и растаяло без следа.

Мы медленно пошли дальше по коридору, обмениваясь мнениями и поглядывая в окна, а вдруг еще появится что-то такое же интересное и необычное?

Наверное, мы плохо смотрели, потому что никто не заметил, когда оно появилось. Вначале это было обычное плотное белое облако вдали на вершине холма, и никто тогда не обратил на него внимания. Потом оно стало сгущаться и темнеть и стало серым и казалось вечерним туманом, который закрыл вершину холма, но и тогда никто не обратил на него внимания, потому что похожие облака лежали низко над горизонтом, и это облако казалось одним из них. А потом оно налилось той же смоляной чернотой, что и недавно растаявшее облачко-ангелочек, и тогда его уже заметили все. Потом эта чернота начала сгущаться еще сильнее, плотнеть, потом посветлела, окончательно материализовавшись, и стало ясно, что это огромный корабль лежит на холме недалеко от нас.

Космический? Судя по виду, да. Похожий на гигантскую сигару, не полированый, но все же блестящий, как будто натертый попкркн корпуса жесткой щеткой, без стабилизаторов, антенн или каких-либо других выступов он лежал металлической громадой, появившись бесшумно, сгустившись среди бела дня из неизвестно откуда взявшегося тумана.

Похоже, это действительно космический корабль, хотя никакого приземления не было. И на тарелку не похоже...

С нашего четвертого этажа было видно, как к кораблю сразу же побежали любопытные – их можно понять! Но пока они добежали, у корабля уже открылись – люки? – да, вроде бы, люки, выдвинулись трапы, и из корабля вышли... люди. Вроде, они были такие же, как и мы. Не обращая внимания ни на что вокруг, они сразу принялись за работу.

Что они делали? С нашего четвертого этажа было видно только, что они не смотрят по сторонам, не осматривают местность, но чем-то целенаправленно заняты, не обращая внимания ни на тех людей, которые успели подбежать и уже начали их окружать, ни на природу, ни на что вообще.

Я развернула кресло и повезла маму обратно в комнату. Пойду, тоже посмотрю, разведаю, в чем дело. А мамуля пока лучше побудет в комнате – для безопасности. Кстати, есть повод и малого удержать на месте, ведь кто-то должен побыть с бабушкой? Хорошо еще, что он, хоть и не всегда бывает послушным, но в серьезных делах на него можно положиться.

Когда я вышла из комнаты, коридор уже опустел. Я снова взглянула в окно. Поразительно! Огромные участки земли по обе стороны от корабля уже были огорожены невысокими загородками. Между этими загородками остался ведущий к кораблю проход шириной с дорогу, по которой мог бы проехать грузовик. В начале этого прохода уже стояла толпа – и откуда они все пришли? – а с обеих сторон в самом начале прохода находились, очевидно, входы в эти огороженые зоны. Выглядело так, что люди стояли в очереди, чтобы в эти зоны пройти. Кажется, они проходили какую-то процедуру сортировки, где определялось, куда им идти, в правую или в левую зону. Люди, стоявшие в очереди, вели себя совершенно спокойно, как, впрочем, и те, которые уже находились в огороженных зонах. А прибывшие на корабле были по-прежнему заняты и деловиты. Из корабля все так же выходили люди – сколько же их всего прибыло? – садились в машины (или летательные аппараты?) и разъезжались и разлетались в разные стороны. Они по-прежнему были очень сосредоточены и занимались своим делом, не обращая внимания ни на что вокруг, как будто вокруг ничего не было и не происходило.

А это еще кто такие?!! Вдали на холме, вне ограждения, я увидела существ, которые существуют только в кошмарных снах и фильмах ужасов. Нет, у них не было щупалец или псевдоподий, и из их ртов не торчали длинные заостренные зубы, не вздувалиь пузыри и не текла слюна. Они не были покрыты слизью и не были похожих на невообразимых чудовищ с других планет, какими их изображают в комиксах и в кино. Они были похожи на людей, но не были ими. И именно этой похожестью они были страшны.

Они передвигались на двух ногах, у них были, кажется, по две руки. Во всяком случае, так это выглядело на расстоянии. Головы у них были несколько другой формы, не совсем такие, как у людей, и пропорции их несколько отличались от человеческих. У некоторых были рога.

И лица у них одновременно были и не были похожи на лица людей. Если сформулировать в двух словах, то они производили впечатление животных, по какой-то причине ставших подобием людей и получивших способность передвигаться вертикально. И одетых. И очень высоких. Если судить по тому, как они выглядели отсюда, их рост должен быть не менее метров пяти, а может быть, и больше. Не думаю, чтобы они были с корабля, они идут с другой стороны, но вид у них настолько же целеустремленный. И они тоже не смотрят по сторонам.

Так что же здесь происходит?!!

Я скорее спустилась вниз и тоже пошла к кораблю.

Как ни странно, но в этом направлении шло много народу. Здесь были люди не только из нашего пансионата, у нас столько не наберется. Странно, здесь что, есть недалеко поселок? Даже не один, судя по тому, что они идут с разных сторон.

Люди шли сосредоточенно, не глядя по сторонам и почти не разговаривая друг с другом. Впрочем, я тоже не любительница общаться с незнакомыми людьми.

Мы шли довольно быстро.

О Боже! А это что такое?! Почему никто не реагирует?! Неужели никто не видит? Или никому нет дела?!!

Метрах в двадцати от дороги, по которой мы шли, стояло существо, похожее на тех пятиметровых гигантов, которых я видела из окна сверху, только не такое огромное, ростом метра два, не больше, и… как бы это сказать… удовлетворяло себя в сексуальном плане с нашей обычной женщиной! Женщина была раздета и совершенно пассивна, как будто все происходило не с ней. Лицо ее было безразлично, глаза ничего не выражали. А ее партнер… на таком расстоянии я видела его совершенно отчетливо.

Больше всего он был похож на козла, которому почему-то придали облик человека. Отсюда и его рога, и несколько неправильные соотношения пропорций, и лицо странное… А может быть, правильнее было бы сказать, морда? Нет, скорее, все-таки, лицо, хотя челюстной отдел определенно черезмерно вытянут вперед.

Закончив, он какое-то время стоял расслабившись, потом поправил на себе одежду. А женщина так и осталась стоять отмороженно-неподвижно, бессмысленно глядя в сторону. А он… взял ее руку, поднял и… перекусил чуть ниже локтя.

Женщина никак не отреагировала, даже не опустила руку. И кровь у нее не потекла. Она осталась стоять, как стояла, раздетая, бессмысленно глядя в сторону, с протянутой в сторону рукой, которая кончалась чуть ниже локтя. А он откусывал и жевал ее руку с таким же доволным выражением, с каким мы в жаркий день едим мороженное.

Все окружавшие меня люди шли дальше, ничего не видя, и ни на что не реагируя, или делая вид, что не ничего замечают. Пошла и я.

И вот я тоже стою в очереди. Странная какая-то очередь. Стоят толпой, а никто не толкается, не старается пропихнуться вперед, даже между собой не разговаривают. Такое впечатление, что каждый думает о чем-то своем и почти не замечает окружающего. Только глаза пустые. Да что это с ними?! Они что, тоже отмороженные?!!

Я покинула свое место в очереди и пошла вперед. Никто не возражал. Кажется, никто даже не обратил внимания. Точно, отмороженные. Я подошла к самому началу очереди.

Да, там и в самом деле происходила сортировка. Но какая?

Сортировочный пункт представлял собой огороженный участок, но только небольшой. Там стояли столы и какое-то электронное оборудование. Компютеры, наверное. Машины непрерывно работали и распечатывали огромное количество страниц. Бумага, на которой они печатали, была довольно плотной, и она скапливалась в огромные пачки, которые штабелями заполняли столы на сортировочном пункте. Людей там было немного, и они не успевали эти бумаги обрабатывать, несмотря на то, что работали, не поднимая головы. Теперь я их увидела. Это и были те люди, которые прибыли на корабле.

Они были точно такими же, как и наши люди, как те, что стояли в очереди, вот только выражение лиц у них было другим. Точнее сказать, у них было выражение лиц. Работали там преимущественно женщины.

Женщина, стоявшая у самого входа в сортировочный пункт была среднего роста, не слишком худощавая, темноволосая, с довольно короткой стрижкой. Я не видела, что она делала, но работала она очень быстро. Почти не задерживаясь, люди проходили мимо нее и шли направо или налево в огороженные зоны, а кипы бумаг, распечатываемые компьютерами, росли. Две или три другие женщины брали пачки распечаток и уносили их дальше, вглубь зоны – регистрации? – и тоже складывали на столы. Там они эти распечатки просматривали и перераспределяли. Дальше бумагами занимались другие люди.

Я говорю – бумаги. Но бумаги ли это? По формату похожи на перфокарты, только без дырочек. Понятно, что носители информации, только какого рода? Впрочем, разве это сейчас важно?..

Я смотрела на работающих людей, и мне их стало жалко. Работают, не поднимая головы, даже не переглядываются, а все равно не успевают, вон как пачки заваливают столы... Не успевают они, это ясно. И мне захотелось им помочь. Хоть пачки эти попереношу, у них больше времени на обработку останется. Я-то все равно без толку стою. Так и не поняла, что происходит.

Я подошла еще ближе, и меня поразило еще одно. Несмотря на то, что темноволосая женщина работала непосредственно с людьми, да и другие были недалеко, никто из них не смотрел на проходящих людей или, точнее, смотрел, но не видел их. Так чабан, загоняющий в загон отару не видит каждую отдельную овцу, подумала я.

Я подошла к темноволосой и сказала:

– Давайте, я помогу, если можно.

Она на мгновение замерла, потом подняла глаза и увидела меня. Машины бешено застучали. Неожиданно она улыбнулась и сказала:

– Да, ты можешь. Проходи, подойди к ней, – и она кивком указала мне на некрасивую светловолосую худощавую женщину, одну из тех, кто занимались распечатками на первом этапе.

Я подошла к этой женщине. В ней не было ничего уродливого, просто она не была красива. Она посмотрела на меня и дружески улыбнулась.

Я спросила:

– Это надолго?

Она взглянула вокруг и сказала:

– Да.

– Тогда я привезу сюда маму и сына, – сказала я. – Я бы не хотела надолго оставлять их одних. – Я подумала про пятиметровых гигантов, про то, что видела по дороге, и про то, что так и не знаю, что присходит.

– Да, конечно, – ответила она.

– Я быстро! – сказал я, и она кивнула, продолжая работать.

Я пошла обратно, и женщина, работающая на выходе (или входе?) снова увидела меня и чуть улыбнулась, как кому-то из своих. И тут же ее лицо снова стало сосредоточенно-напряженным.

Я мчалась в пансионат чуть ли не бегом, потому что людей, которые шли сюда, становилось все больше. Они прибывали со всех сторон, и у них у всех был тот же странный отрешенный взгляд. Я понимала, что случись что, никто никому не придет на помощь, а также и то, что случай, подобный виденному, очевидно был не единичным и не единственно возможным вариантом того, что могло случиться, и от чего, совершенно очевидно, старались уберечь наших людей те, которые прибыли на непонятном корабле. Видимо, огражденные зоны были построены именно для того, чтобы защитить наших людей от этих существ. Почему-то я была в этом совершенно уверена.

По счастью, с моими все было в порядке, и они были такими же, как всегда. Взгляд у обоих был осмысленный, я имею в виду.

С той же скоростью, если не еще быстрее, схватив кресло с мамой и малого, я помчалась назад. Теперь уже добавился страх за сына.

Улыбнувшись темноволосой женщине на входе, я завезла коляску на территорию сортировочного пункта и поставила ее в сторонке. Сыну я приказала быть там же и никуда не двигаться. Да он и сам уже увидел, что что-то не в порядке, и щенячий восторг по поводу прибытия неизвестного корабля сменился тревожным ожиданием.

Я пишу «зона сортировки», но может быть, правильнее было бы ее назвать зоной сбора и обработки данных? Потому что сортировки, собственно, не было. Человек подходил, с него считывалась информация или что-то еще, а потом он сам шел направо или налево. Никакого направляющего или указующего движения не было. Только сбор информации.

За время моего отсутствия бумаг прибавилось, и я стала носить их со стола у входа к столам, стоящим в глубине зоны. Таким образом женщинам, работающим на этом участке больше не приходилось носиться с бумаги, и у них появилось больше времени на их обработку. Сын пару минут посмотрел, чем я занимаюсь, и стал мне помогать.

Улучив минутку, когда завалы бумаг на столах стали поменьше, я спросила светловолосую:

– Что здесь происходит? Вы откуда?

Она жестко взглянула на меня.

– Мы из будущего,– и замолчала.
– Что вы делаете? – снова спросила я.

Она снова взглянула на меня с тем же выражением и сказала:

– Мы все уничтожаем.
– Но почему?!
– Потому что так надо. Чтобы не стало еще хуже. – Она замолчала, а через некоторое время заговорила снова.
– Ваши люди... Они были очень заняты созданием удобного и комфортного мира для себя. Очень удобного и очень комфортабельного... не слишком задумываясь о последствиях.

Она снова вернулась к работе, и неожиданно добавила:

– Мы ненавидим их и не считаем их за людей.

Она замолчала, продолжая работать, а меня поразило то, как она это сказала. Она действительно имела это в виду. Почему-то мне казалось, что другие работающие тоже разделяют ее мнение.

Некоторое время мы работали молча, потом она остановилась и заговорила сама.

– Усилия ваших людей были направлены на то, чтобы создавать все более комфортабельные дома и машины, доступные для всех, все более дешевые и разнообразные продукты питания, все новую и новую одежду вне зависимости от того, каким путем все это достигается. Работали и думали каждый о своем: о своем доме, о своей семье, о своем отпуске и о своих удовольствиях. Наука работала в тех же направлениях. Расплачиваться пришлось потомкам.

Загрязнение окружающей среды вызвало резкое увеличиение числа мутаций. Биологические эксперименты и игры с генной инженерией и клонированием добавили материал. Плюс промышленный шпонаж и утечки материалов из лабораторий и использование недостаточно проверенных препаратов. В результате возникли мутанты, представляющие угрозу для человечества.

Опасность долго не замечали. Отклонения встерчаются всегда, и то,что человек чем-то не похож на других, еще не причина, чтобы выкидывать его из общества. Одно поколение сменялось другим, и количество мутантов увеличивалось.

А обычные люди занимались своим «комфортабельным» миром – работали, стараясь заработать побольше денег, и не особенно задумывались над тем, где они работают и что и как, собственно, производят.

Конечно, всегда, были люди, которые способны были думать по-настоящему. Но их всегда было немного, и не они определяли направления развития человечества.

Основная масса людей постепенно утрачивала способность думать. Жизнь становилась все более комфортной, и все более совершенным становилось производство. Необходимость в серьезном образовании отпала – это требовало усилий, а люди не хотели себя утруждать. Для хорошей жизни достаточно было просто добросовестно работать. А на досуге можно было «заниматься самореализацией» – изучать языки или искусство, петь, танцевать, рисовать, заниматься музыкой или спортом, путешествовать или делать еще что-нибудь, не особенно напрягаясь при этом. Нормой жизни стало: «Все люди одинаковые и никто не лучше». Понятие мастерства в искусстве было провозглашено анахронизмом и ушло в прошлое. «Никто не придумает ваш сад более красивым, чем вы сами. А если вам скажут, что ваш сад не очень красив – не огорчайтесь! Они ничего не понимают!» Так или примерно так писалось во всех руководствах. Теперь никто не чувствовал себя хуже других.

Где-то далеко были какие-то странные люди, которые читали книги и занимались чем-то непонятным. Но ведь всех книг не прочитаешь? Так зачем тратить на это время и силы, когда вокруг так много развлекательного!

Мутантные формы оказалось необычайно жизнестойкими и жизнеспособными. Но была у них одна проблема. Оказалось, что они не способны к дальнейшему развитию. Достигнув определеного уровня они останавливаются и не способны двигаться дальше. И было еще одно. Мутантные формы оказались черезвычайно активными и начали доминировать.

Они стали использовать людей для удовлетворения своих сексуальных потребностей и для еды. А людям тогда было уже все равно, чужие проблемы никого не интересовали, а секс даже привлекал необычностью партнера.

Она на мгновение замолчала, а я подумала: «А дети?»

Видимо, она поняла мою мысль, потому что ее лицо исказила гримаса боли, и она сказала:

– Поколения женщин, принимавших противозачаточные препараты, не прошли бесследно. У нас, чтобы зачать ребенка, необходимо пройти специальное лечение, которое, к тому же, не всегда является успешным.

Мутантам такое лечение не предоставлялось, и у них детей не было. И тогда мутанты решили использовать женщин прошлого. Тех, которые еще были способны рожать самостоятельно.

Они стали искать возможность проникнуть в прошлое. Такие исследования у нас проводились, но были засекречены. Тем не менее им удалось кое-что узнать.

Пойми, у нас не было двух обществ, у нас одно общество, состоящее из людей и мутантов. Только люди уже не способны серьезно думать и трезво анализировать. Они доброжелательны, они живут и работают в своем комфортном мире и радуются жизни. А мутанты решают свои проблемы.

По счастью, у мутантов чужие проблемы интереса тоже не вызывают, и каждый старается получить возможно больше удовольствий от жизни. Большинству просто интересно отправиться в прошлое и «попробовать настоящую женщину» – или «настоящего мужчину», как они говорят.

До сих пор все их попытки воспользоваться женщинами прошлого для получения потомства оканчивались неудачами. При прохождении временного барьера мутанты теряли материальность и становились, как бы, голограммными формами.

Потом они смогли это преодолеть и пройти в прошлое материально. И все же полностью преодолеть влияние барьера времени им не удавалось. После его прохождения их половые клетки оказывались нежизнеспособными.

Но сейчас произошла беда. Они нашли возможность проходить в прошлое в режиме реального времени. И поэтому мы решили свернуть время в петлю. Дальше пути развития нет. Все уничтожается. Мы реализуем программу «Армагеддон».

Я слушала и думала. Я думала о том, что я видела, и о том, что я знаю. Я вспоминала сказки о чертях, демонах, духах и дэвах. Я думала о Черной мессе. Я думала о своих современниках и о том, что происходит в мире. И я спросила:

– А почему вы разговариваете со мной?

Она чуть улыбнулась и ответила:

– Ты думаешь.

Я про себя усмехнулась. Да уж! Ни мужа, ни семьи, ни нормального дома. Только работа, мама-инвалид и ребенок на руках. И масса проблем. Как-то для себя я посчитала, что получится, если линейно записать все время, которое я потратила на учебу и на работу, причем не так, как я это делала – все одновременно и параллельно, а выстроить в линию, одно за другим. И тогда получилось, что в свои 42 на тот момент года у меня было 48 лет учебы и 63 года работы – и это я еще не посчитала время, потраченное на хобби, которому тоже пришлось учиться!

И мама у меня была такая же, пока ее болезнь не скрутила. Да и сейчас еще старается помогать мне, чем может. И сын по той же дорожке пошел, уже заметно.

Я огляделось. Людей в очереди становилось все больше.

Я спросила:

– А что с ними, с людьми?
– Они ничего не чувствуют.

Я поняла, что на эту тему она говорить не станет.

– Так теперь получается, что время уничтожает само себя?
– Ну да, – ответила она. – Нельзя допустить, чтобы они смогли осуществить свои замыслы. Уж слишком страшная судьба ожидает тогда людей. Этого допустить нельзя.

Я воскликнула:

– Так если дело в загрязнении окружающей среды, может быть, можно найти другой выход? Есть такой замечательный ученый Сергей Кириллович Ткачев со своими экологически чистыми очистными технологиями, и другой замечательный ученый, Павел Тихорецкий, который изобрел способ микробной ликвидации радиоактивных загрязнений, может быть, лучше помочь им?

Она удивилась и на минутку замолчала, задумалась?..

– Нет, – медленно, как бы говоря от имени всех, произнесла она, – их работы реализованы не были, нам они не известны. А эти разработки и в самом деле настолько эффективны, как ты говоришь?

– Да, – сказала я. – эти ученые сделали невероятное. Может, будет лучше, если вы их поддержите и поможете внедрить то, что они придумали? И тогда все это будет не нужно и вообще не произойдет?

Так же медленно, как будто говоря от имени всех, она сказала:

– Мы их не знаем..
– Я знаю, где их можно найти! - горячо заговорила я. - Они...

***
ПОСЛЕСЛОВИЕ. Вот и вся история. Судя по тому, что разработки этих ученых так и не реализуются, мне не поверили…

22.01.2004