Циферблат

Рассвет. Она просыпается. Открывает глаза и видит чистый белый потолок, а затем, сквозь него и верхние этажи – синее небо с антеннами на крышах…
Она легко поднимается и тяжёлое от оставленных снов одеяло планирует на пол, как высохший осенний лист.
Она смеётся.
Шаги её легки и кажется, воздух вокруг чуть позванивает, как будто по подолу  её платья  нашиты бубенцы.
Она кипятит чайник, заваривает в стакане листья смородины, и, подойдя к окну, выпивает половину. Затем отпускает стакан, и он падает на пол: стеклянные брызги смешиваются с водой.
Она открывает дверь, выходит на улицу и идёт через город в лес, туда, где стоят прямые белые-белые берёзы. Её ноги оставляют на асфальте золотистые отпечатки.
Полдень.  В конуре заворочался пёс, уловив сквозь сон что-то необычное. Он настораживает уши, прислушивается, затем приоткрывает глаза. Всё как обычно, он не замечает никаких новых звуков или запахов, но какое-то беспокойство, разбудившее его, не исчезает.
Он выходит на улицу и видит золотистые следы на чёрном асфальте. Он оборачивается на свой двор, словно колеблясь, затем смотрит вперёд и неохотно делает первый шаг.
Сперва он идёт неуверенно, как будто новая шестерёнка в часах, не подстроившаяся ещё под ход механизма, но затем зубчики попадают в выемки, и пёс бежит, захлёбываясь лаем  и встречным ветром.
Темнеет, восходит луна. Следы постепенно тают и пёс с глазами, которые уже стали похожи на волчьи, мчится по следу, обгоняя свою собственную тень.

День, другой, третий.
День, год, век.

Раннее утро. Она смехом прогоняет сон и открывает глаза. Легко встаёт – длинная, почти до пят, широкая белая рубаха придаёт ей сходство не то с диковинным цветком, не то с акварельным рисунком. Шаги её легки, чуть  позванивает колокольчик в волосах.
Она плеснула кипятку в стакан с листьями лимонника, но стакан выскальзывает у неё из рук и стеклянные брызги рисуют на полу радужную мозаику.
Она выходит из дома и идёт через город. Чёрный асфальт сохраняет лёгкие золотистые следы.
Позднее утро. В конуре заворочался пёс, уловив в воздухе что-то странное. Он просыпается и чувствует волну неожиданных запахов – листья берёз и полевые цветы. Он вылазит из конуры и бежит по золотистым следам.
На закате солнца он чувствует, что бежать стало легче, хотя та, которую он преследует, всё так же далеко. Уже не собачье, а волчье тело стелется по земле, ловко уворачиваясь от колючих еловых веток.

День, другой, третий.
День, год, век.

Утро. Она спрыгивает с постели и легко, как ребёнок, выбегает на улицу.
Створка окна, распахнувшегося от ветра, сбивает пустой стакан с подоконника и стеклянные брызги ловят лучи солнца.
Цепочка золотистых следов.
Утро. Пёс просыпается, и, не раздумывая, выскакивает на улицу. Он видит, как она заворачивает за угол. Пёс бежит изо всех сил, постепенно превращаясь в волка, но расстояние между ними почему-то не уменьшается. Её светлая фигурка чётко вырисовывается на фоне синего неба.

День, другой, третий.
День, год, век.
Она просыпается с улыбкой. За окном заливаются птицы. Она подбегает к двери и распахивает её.
На площадке стоит волк и глядит в её глаза.
Она смеётся и говорит: «Вот и случилось».
Дом рушится, словно складывается колода карт.
Она и волк, абсолютно невредимые, стоят на вершине груды щебня и пыли. Она оглядывается вокруг и видит, что весь город тоже разрушен. Улыбается и говорит: «Значит, так и надо».
Затем легко, словно по ровной дороге, сбегает вниз. Волк следует за ней.
Они идут через поле туда, где горизонт, и небо встречается с землёй.

Восходящее солнце шарит лучами среди развалин города в поисках блестящих игрушек. Скоро оно натыкается на целый и чистый радужно-хрустальный стакан, на краю которого сидит бабочка.