Пашка-Гроза восьмиклассниц

  Жил-был парень. Звали его Пашка-Гроза восьмиклассниц. Ни одна восьмиклассница мимо него не могла пройти. Обязательно останавливалась. Иные, особо чувствительные, в обморок падали. У многих язык становился каменным, когда он подходил, чтобы поговорить. Любил он подойти, если была симпатичная (вы видели когда-нибудь несимпатичную восьмиклассницу?) и поговорить. С особо красивыми он, конечно, гулял. Но, как правило, недолго – с неделю, пока не находилась достойная замена.
  Когда это начали влюбляться в него восьмиклассницы, Пашка-Гроза восьмиклассниц не помнил. Он даже не мог вспомнить, как он раньше подходил к девушкам и знакомился. Сейчас, правда, тоже приходилось подходить. Сами восьмиклассницы обычно не подходили по одной причине: у них ноги сводило судорогой, когда они видели Пашку-Грозу восьмиклассниц. Зато не нужно было Пашке-Грозе восьмиклассниц придумывать, чего бы умного сказать. Или смешного. Можно было говорить что угодно – хоть ерунду какую. Их и так клинило. Сами-то они и язык родной забывали, когда он подходил. Идет, бывало, Пашка-Гроза восьмиклассниц по улице, гуляет. А пока до дома дойдет, за ним в отдалении уже пять-шесть восьмиклассниц следят. Повернется к ним – нравилось ему так делать – подмигнет или улыбнется и заходит в подъезд. А девчонки еще минут двадцать после этого стоят. Молчат, уставившись на то место, где его последний раз видели, будто он там до сих пор стоит. Потом расходятся по одной. Но большинство просто замирало, только его увидят. А потом, как очнутся, все пытаются вспомнить, куда же они до этого шли.
  Поговаривали, правда, что дело было в особых джинсах, которые Пашка-Гроза восьмиклассниц носил. Есть, мол, такие джинсы специальные, особого покроя и из необычной ткани, которые стоило только надеть, и все женщины в поле зрения чуть ли не кидаются на тебя. Говорят, в Москве всего одни такие, есть еще две пары в Америке, в Нью-Йорке и где-то в Калифорнии, и еще в каком-то магазине, вроде бы в Париже, до сих пор некупленные лежат. Но во-первых, эти джинсы действуют на всех женщин – от мала до велика. Пашка-Гроза восьмиклассниц же нравился исключительно восьмиклассницам. Только они его увидят, и все – ни о ком больше из мужского пола кроме него и думать не станут. А переведется девочка в девятый класс – забудет напрочь этого Пашку-Грозу восьмиклассниц. Причем, не подумает: а чего я в нем нашла, в дураке-то этом, - а просто забудет, что вообще был такой Пашка-Гроза восьмиклассниц. Встанет первого сентября утром, и никаких мыслей в голове, только об учебе. Или об Алешке из параллельного класса. И даже детектор лжи подтвердит, когда она скажет, что не помнит никакого Пашку-Грозу восьмиклассниц.
  Во-вторых, джинсы на Пашке-Грозе восьмиклассниц были вполне обыкновенного вида. Кроме того, иногда он надевал и брюки. И шорты даже. Эффект тот же. Да выйди он хоть в трусах.
  В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, волшебные джинсы пробуждали в женщинах лишь сексуальное желание. У восьмиклассниц же к Пашке-Грозе восьмиклассниц были совсем иного рода чувства. Это была любовь, некоторого рода поклонение даже. И многим достаточно было лишь лицезреть Пашку-Грозу восьмиклассниц, чтобы обрести удовлетворение, несравненное с сексуальным. Причем большинство восьмиклассниц обходилось только фотографией – благо, что ее можно было скачать на сайте  www.pashka-groza.narod.ru, организованном одной из его поклонниц. Фотографий там была куча. Правда, сайт давно не обновлялся – его создательница сейчас учится уже в десятом классе. Но есть еще www.pashka-love.narod.ru и www.pashka-lyubly.hut.ru, но там не так уж много фотографий, да и то почти все скачаны с первого.
  Какая бы ни была восьмиклассница, да хоть слепая, втюрится в Пашку-Грозу восьмиклассниц обязательно. Он даже научился отличать восьмиклассниц. Идет и сразу в толпе находит: вот одна в красной кофточке – сейчас встанет и замрет, вон еще одна идет с мамой – тоже замрет, а вон вдалеке идут две, которая слева так просто красавица – тоже замрут, куда они денутся.
  Другой бы на месте Пашки-Грозы восьмиклассниц сжалился над девчонками, дома сидел, так нет же, он, напротив, целыми днями только и делает, что по улицам шатается. И на каждую, кто замрет, посмотрит ведь обязательно, оценивающим таким взглядом – подходить, мол, или не стоит. Нравилось Пашке-Грозе  восьмиклассниц его положение. На сверстниц своих (он учился то ли на втором, то ли на третьем курсе в институте) он вообще не смотрел. Ни на кого не смотрел, кроме восьмиклассниц. Забыл даже, как с ними говорить и о чем, со сверстницами этими.
  А как весна пришла, так этих восьмиклассниц на улице стало, хоть штабелями в грузовик укладывай. Пройдет Пашка-Гроза восьмиклассниц в воскресенье днем по городу, как позамирают все эти восьмиклассницы, и уже не протолкнешься, заторы образовываются.
  Однажды Пашке-Грозе восьмиклассниц пришла в голову такая идея – взять и забежать на какой-нибудь урок в восьмой класс в школе, где он раньше учился. Но вовремя он одумался, а то мало ли чего там могло случиться. Слабая у всех этих восьмиклассниц психика. Многих мамы даже к психиатру водили: что такое, мол, с дочкой – не ест, сидит часами, задумчивая вся какая-то. В каком классе учится, спрашивает доктор. В восьмом? Понятно, и записывает что-то в свою тетрадь. Ни черта не мог этот доктор понять, что же с девочками происходит, и вылечить не мог. И еще больше удивлялся, когда они вдруг сами по себе выздоравливали. Да еще в один день. Закономерность про восьмой класс-то он нащупал, но все равно ни черта понять не мог. Поправлял очки и что-то записывал в тетрадь, потом откашливался, снова поправлял очки и вглядывался в пациентку. Ни черта он понять не мог.

  Нравилось Пашке-Грозе восьмиклассниц его положение. Но, следует напомнить, пришла весна. И черт знает почему, но именно 24 апреля, на второй паре, когда в аудиторию вошел этот препод в очках с такой дурацкой привычкой бормотать что-то себе под нос, Пашка-Гроза восьмиклассниц вдруг повернулся направо и увидел ее. Они учились в одной группе уже два года. Сейчас они сидели далеко друг от друга, но все стулья между ними были свободны. У Пашки-Грозы восьмиклассниц вдруг заболело сердце – он-то уже забыл с этими восьмиклассницами, как это бывает. Заболело и не отпускает. Для тех, кто не понял, - влюбился Пашка-Гроза восьмиклассниц. По-настоящему, не так, как в этих восьмиклассниц – ни одну из них, ведь он никогда не любил. А тут так прихватило, что даже дышать стало тяжело. Еще этот препод опять что-то бормочет там себе под нос.
День был жаркий, чрезвычайно жаркий для апреля. И поэтому окна в аудитории, большие такие, в человеческий рост, были настежь открыты. Вдруг Пашка-Гроза восьмиклассниц обнаружил, что сидит как раз рядом с таким окном. Он тоскливо смотрел в это окно и никак не мог вспомнить, на каком он сейчас этаже – на четвертом или третьем. Обычно Пашка-Гроза восьмиклассниц редко думал о смерти, только раз в две недели – на семинарах по философии. Но тут он задумался и минут пять размышлял: интересно, бессмертна душа человеческая или нет. Потом он вырвал из тетради листок, написал на нем что-то, зачеркнул, снова написал, смял листок и выбросил под парту. Вырвал второй, подумал немного, погрыз колпачок ручки, написал, сложил листочек вдвое, привстал и, передвигаясь по стульям, приблизился к ней, молча протянул листочек, полез назад на свое место, тут же встал, подошел к окну и выбросился.

  Так бессмертна душа человеческая или нет, спросите вы. Не знаю, можно трое суток просидеть, совершенно безосновательно дискутируя на эту тему, пока кто-нибудь в обморок не упадет от усталости, и прийти к какому-нибудь тупому выводу, как это обычно бывает после всех этих дискуссий. А если вы спросите Пашку-Грозу восьмиклассниц, так он вам ничего не ответит, будьте уверены.
  Вы, наверное, захотите знать, что было в той записке, что Пашка-Гроза восьмиклассниц написал перед тем, как прыгнуть в окно – упал, кстати на автомашину «Газель», капот промял и стекло лобовое разбил.
  Вот она, эта записка.
                Маргарита!
Я  дурак, идиот и кретин, потому что раньше не замечал, что ты такая красивая. Ты такая красивая, что я готов умереть за тебя. Я буду помнить тебя всегда  и любить!
                ВСЕГДА!
                Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!

  Стоп, спросите вы, а что же со всеми этими восьмиклассницами стало? Да ничего. По крайней мере, с собой ни одна не покончила. На похороны, правда все пришли. Километровая, говорят, процессия была. Дорогу перекрыть пришлось. Но на следующий день все восьмиклассниц забыли Пашку-Грозу восьмиклассниц, будто бы их досрочно перевели в девятый. И цветы на могилу приносили только родители. Приходила правда часто какая-то девочка, плакала по долгу, но она точно была не из восьмого класса. Говорят, ей было уже двадцать лет. Долго она еще на кладбище ходила, лет пять, пока замуж не вышла и не уехала в Германию.
  Тут уж вы ничего спрашивать не станете и соберетесь идти спать, но я расскажу еще про доктора. Ну того психиатра, который ни черта понять не мог. Когда все пациентки разом вылечились, он вообще сбился с толку. Выкинул свою тетрадь, в которую все время что-то записывал, и начал пить водку. Потом он выяснил, что все эти девочки сохли по некоему то ли Сашке, то ли Пашке-Грозе восьмиклассниц. Ему кто-то за бутылкой все рассказал. Все равно, сказал дохтур, так его ласково звали алкаши, с научной точки зрения объяснить этот социальный фэномен есть импосибл, то бишь невозможно. И тут же предложил тост – за социальный фэномен как неотъемлемую часть нашего общества.